Комната, полная зеркал. Биография Джими Хендрикса

Чарльз Р. Кросс, 2005

Легендарный гитарист, который изменил представление о том, какими должны быть музыкальные шоу. Человек, обстоятельства смерти которого до сих пор покрыты завесой тайны. Один из самых важных представителей рок-сцены в истории. Это все Джими Хендрикс. Впервые на русском языке полноценная биография Хендрикса от Чарльза Кросса, автора книги «Тяжелее небес». Тяжелое детство, ранняя слава, культовый статус при жизни и ранняя смерть – кажется, все атрибуты настоящей легенды рок-н-ролла в истории музыканта на месте. Откройте для себя невероятный мир рок-н-ролла 1960-х и убедитесь, что Джими Хендрикс – один из главных творцов этой эпохи. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава 1

Лучше, чем прежде

Сиэтл, Вашингтон

январь 1875 — ноябрь 1942

«Дорогой Эл, поздравляю с рождением прекрасного сына. Мать и ребенок здоровы. Времена намного лучше, чем прежде. Люсиль передает привет».

Телеграмма Элу Хендриксу от Долорес Холл

Джими Хендрикс родился в 1942 году, на следующий день после Дня благодарения. Появление на свет здорового мальчика весом восемь фунтов одиннадцать унций (около 3,9 кг. — Прим. пер.) было воспринято всеми как настоящее благословение свыше. В телеграмме, которую отправила тетя малыша новоиспеченному отцу, была строчка: «Времена теперь намного лучше, чем прежде». Это утверждение могло бы стать эпиграфом к семейной истории Хендриксов, а в более широком смысле — и к истории афроамериканцев в Соединенных Штатах в общем. Условия жизни долгое время оставались плохими, но новое поколение могло надеяться на их улучшение и на то, что мир станет более справедливым. Родственники Джими с обеих сторон отпраздновали его рождение как новое начало. «Он был самым милым ребенком, которого вы когда-либо могли встретить, — вспоминала его тетя Долорес Холл. — Он был душкой».

Джими появился на свет в родильном отделении больницы округа Кинг, позже переименованной в Харборвью, в Сиэтле, штат Вашингтон. Оттуда открывался величественный вид на залив Пьюджет-Саунд. Сиэтл постепенно превращался в один из крупнейших американских портовых городов на Тихоокеанском побережье, и в 1942 году его население составляло 375 тысяч человек. В военные годы это был стремительно растущий город, верфи которого строили боевые суда. Компания Boeing производила здесь бомбардировщики Boeing B-17, впоследствии оказавшие влияние на победу антигитлеровской коалиции. В 1942 году фабрики работали круглосуточно, массовый приток рабочих расширил город и навсегда изменил расовый состав его населения. В переписи 1900 года в Сиэтле было только 406 чернокожих жителей, то есть меньше 1 %. За десять лет с 1940 по 1950 год из-за потребности города в рабочей силе и массовой миграции с Юга афроамериканское сообщество выросло до 15 666 человек, став крупнейшим расовым меньшинством Сиэтла.

Ни мать, ни отец Джими не были мигрантами, но Вторая мировая война все же сильно изменила их жизнь. На момент рождения Джими его отец, Эл, был 23-летним рядовым армии США, дислоцированным в военном гарнизоне Форт Ракер в штате Алабама. Эл попросил у командира отпуск по уходу за ребенком, чтобы посетить Сиэтл, но ему отказали и взяли под стражу. Начальство было убеждено, что он уйдет в самоволку, чтобы присутствовать при родах. Эл сидел за решеткой, когда получил поздравительную телеграмму от свояченицы. Позже он жаловался на то, что белым солдатам в подобных ситуациях давали отпуск, но его просьбы остались без внимания. Эл впервые увидел собственного сына, когда мальчику исполнилось три года.

Матери Джими, Люсиль Джетер Хендрикс, было всего семнадцать, когда у нее родился ребенок. По несчастливому стечению обстоятельств Люсиль узнала о беременности на той же неделе, когда Эла призвали. Свадьба состоялась 31 марта 1942 года в здании суда округа Кинг, ее проводил мировой судья. Молодожены прожили вместе всего три дня, прежде чем Эла отправили на фронт. В ночь перед отъездом они устроили вечеринку в Rocking Chair, клубе, в котором позже стал известным Рэй Чарльз. Люсиль еще не достигла совершеннолетия и не могла употреблять алкоголь, но барменов в военные годы это не особо волновало. Пара пила за неопределенное будущее и благополучное возвращение Эла со службы.

Тот факт, что Эл находился за три тысячи миль (около 4800 км. — Прим. ред.) от Люсиль, когда родился их первенец, нанес их браку глубокую рану, которая так никогда и не зажила. Разлука пары, впрочем, не была диковинным событием для неспокойных лет Второй мировой. Когда Япония напала на Перл-Харбор в декабре 1941 года, Сиэтл и другие города Западного побережья охватили паника и страх перед японским вторжением. Это безумие разрушило тысячи семей. За день до свадьбы Эла и Люсиль Сиэтл стал первым городом в стране, который насильно отправил американцев японского происхождения в лагеря для интернированных. В результате 12 892 человека из штата Вашингтон взяли под стражу. Среди них были и друзья семейной пары.

И все же отношения между Элом и Люсиль были напряженными не только из-за военного хаоса. Эл был низким, но привлекательным мужчиной. Люсиль, в силу своей юности, обладала необыкновенной красотой, благодаря которой обращала на себя внимание всех прохожих. Кроме физического притяжения друг к другу и общей любви к танцам, у них было мало общего для того, чтобы построить крепкий брак. Оба были выходцами из крайне нищих семей, и, уезжая из Сиэтла, Эл понимал, что в разлуке он мало чего сможет сделать для обеспечения жены и ребенка. Их роман развивался стремительно, а свадьбу пара сыграла в атмосфере бурного неодобрения семьи и друзей. Будучи беременным подростком, Люсиль столкнулась с серьезными трудностями в силу своего возраста, расы, социального класса и экономического статуса. Именно бедность Люсиль породила в ней глубокое недоверие к Элу, что позже заставило ее задаться вопросами о его преданности, верности и способности быть отцом.

Родословная была спорным местом генеалогического древа Хендриксов на протяжении веков. В тех немногих архивных записях, созданных белыми, история семьи была похожа на истории сотен других потомков рабов. Джими Хендрикса называют одним из первых чернокожих рок-музыкантов, популярных у белой аудитории, однако в нем была замешана кровь коренных американцев, африканских рабов и белых рабовладельцев.

Дедушкой Джими по материнской линии был Престон Джетер, родившийся в Ричмонде, штат Вирджиния, 14 июля 1875 года. Его мать была рабыней и, как многие бывшие рабыни в Ричмонде, после Гражданской войны продолжала вести хозяйство и работать по дому. Отец Престона был бывшим владельцем его матери, поэтому неизвестно, результатом чего было рождение мальчика — изнасилования или зачатия по обоюдному согласию, если такое вообще возможно в отношениях между рабыней и господином. В юности Престон решил покинуть Юг, после того как стал свидетелем линчевания. Он направился на Северо-Запад, где, как он слышал, условия для чернокожих были лучше.

В двадцать пять Престон приехал в Рослин, штат Вашингтон, небольшой шахтерский городок в Каскадных горах в восьмидесяти милях (около 129 км. — Прим. пер.) к востоку от Сиэтла. К сожалению, в Рослине он столкнулся с еще большим, чем на Юге, насилием по отношению к расовым меньшинствам. Оно было вызвано тем, что руководство шахты привлекло к работе афроамериканцев для подавления забастовки белых шахтеров. Шериф графства писал губернатору, предупреждая: «Население ожесточилось против негров… Я боюсь, что кровопролития не избежать». За этим сообщением последовала череда убийств на расовой почве. «Убийства — обычное дело», — замечал один из жителей города.

К 1908 году афроамериканцы стали если не полноправной, то хотя бы терпеливо принимаемой частью населения Рослина. На фотографии того года Престон запечатлен среди группы чернокожих шахтеров перед единственным салуном, который им было позволено посещать, — клубом для цветных Большого Джима Э. Шепперсона. Тем не менее уровень расизма оставался высоким, и, когда при обвале шахты погибли сорок пять человек, включая нескольких афроамериканцев, белые не позволили похоронить чернокожих жертв трагедии на городском кладбище. В результате в городе создали двадцать четыре разных кладбища, каждое из которых предназначалось для определенной этнической группы или братского ордена.

Спустя десять лет, проведенных в Рослине, Престон стал работать на шахте в Ньюкасле, штат Вашингтон. К 1915 году он обосновался в Сиэтле и стал садовником. Будучи в то время сорокалетним мужчиной, он лелеял надежду остепениться и жениться. Листая газету The Seattle Republican, он наткнулся на объявление молодой девушки, ищущей спутника жизни.

Этой девушкой была Кларисса Лоусон, бабушка Джими Хендрикса по материнской линии. Кларисса родилась в Литл-Роке, штат Арканзас, в 1894 году. Как и у многих арканзасских афроамериканцев, в ее родословной были как рабы, так и индейцы чероки. Кларисса рассказывала детям, что ее предки-чероки спасались от преследования правительства. Их укрывали рабы, а позже индейцы вступали с ними в смешанные браки.

У Клариссы было четыре старшие сестры, вместе они регулярно ездили из своего дома в Арканзасе в дельту Луизианы собирать хлопок. Во время одной из таких поездок Клариссу, которой тогда было двадцать лет, изнасиловали. Когда позже девушка обнаружила, что беременна, сестры решили увезти ее на Запад и спешно выдать замуж. Выбор пал на Вашингтон, после того как они услышали от железнодорожников, что в этом штате у чернокожих больше возможностей и свобод.

В газетном объявлении о поиске мужа не упоминалось о беременности Клариссы. Престон Джетер откликнулся на него, и, хотя он был на девятнадцать лет старше девушки, они начали встречаться. Когда сестры Клариссы стали торопить свадьбу и дали ему денег в качестве приданого, Престон заподозрил неладное и разорвал отношения. Кларисса родила ребенка, его отдали на усыновление. После этого ее сестры предложили Престону больше денег, если он возьмет в жены скорбящую по малышу Клариссу. Он согласился, и пара поженилась в 1915 году. Хотя брак продержался тридцать лет, вплоть до самой смерти Престона, необычные обстоятельства знакомства сделали отношения в браке напряженными.

Престон и Кларисса переехали на Северо-Запад, чтобы начать новую жизнь там, где темный цвет кожи доставлял меньше проблем. Сиэтл в какой-то степени подходил под это определение, ведь тут хотя бы не встречалось питьевых фонтанчиков, доступных только белым, как это было на Юге. Впрочем, на Северо-Западе афроамериканцы также сталкивались c дискриминацией, хоть и с менее явной, но все же ограничивающей возможности. В Сиэтле чернокожие жили в так называемом Центральном районе, площадью четыре квадратных мили (около 10 км². — Прим. пер.), в котором находились одни из самых старых и ветхих домов города. За пределами этого района домовладельцы редко сдавали жилье афроамериканцам, а во многих городках и поселках действовали законы, запрещающие продажу недвижимости не белым.

Несмотря на то что темнокожие были ограничены в выборе жилья, они смогли извлечь некоторую выгоду из этой фактической сегрегации Сиэтла. В Центральном районе они создали сплоченную общину, среди жителей которой процветали тесные соседские связи и гордость за свою этническую принадлежность. «Это было достаточно маленькое сообщество, поэтому даже если вы не знали какого-то человека, вы точно знали членов его семьи», — вспоминала Бетти Джин Морган, старожил района. Центр Сиэтла был также домом для коренных американцев, иммигрантов из Китая, Италии, Германии, Японии и Филиппин. Местные школы пестрели представителями разных национальностей. В районе проживало достаточно этнических и религиозных меньшинств, чтобы его стали считать центром мультикультурализма, уникального в те годы не только для Сиэтла, но и для всех Соединенных Штатов. Историк Эстер Холл Мамфорд назвала свою книгу об истории афроамериканцев в Сиэтле «Калебас», отсылая к традиции приготовления пищи в огромной кастрюле, достаточно большой, чтобы накормить всю деревню. Эта метафора прекрасно характеризует Центральный район Сиэтла в первой половине ХХ века, инклюзивный и независимый. Прочные социальные связи и теплое чувство равенства оказали сильное влияние на всех, кто в нем вырос.

У черного сообщества Сиэтла были собственные газеты, рестораны, магазины и, что самое замечательное, собственный район развлечений с центром на Джексон-стрит. В его ночных клубах и игорных домах выступали всемирно известные джазовые и блюзовые исполнители. Эта сцена принимала стольких звезд, что редактор одной газеты сравнил ее со Стейт-стрит в Чикаго и Бил-стрит в Мемфисе. Хотя Престон и Кларисса Джетер не были завсегдатаями клубов на Джексон-стрит, молодость их детей, а впоследствии и внука, Джими Хендрикса, пройдет на фоне этого красочного и яркого мира подполья.

Самой большой проблемой для чернокожих в Сиэтле был поиск достойной работы. Белое сообщество во многом толерантно относилось к афроамериканцам, однако темнокожим были доступны только профессии в сфере услуг: повар, официант, носильщик багажа и тому подобное. По знакомой схеме Престон Джетер стал портовым грузчиком на период забастовок (обычно эту работу выполняли только белые). Кларисса нашла место в качестве домашней прислуги. По переписи 1910 года, на этой должности работало 84 % афроамериканок в Сиэтле. Кларисса, как и большинство чернокожих матерей того времени, начала нянчить белых детей тогда, когда у нее родился собственный ребенок.

В течение следующих десяти лет у Клариссы родилось восемь детей, двое из которых умерли в младенчестве, а еще двое были отданы на усыновление. Люсиль, младшая из детей Джетер, родилась в 1925 году на восемь недель раньше срока. Из-за осложнений, вызванных опухолью, а также в результате послеродовой депрессии Кларисса осталась в больнице на шесть месяцев. Престону на тот момент было пятьдесят лет, он страдал от собственных проблем со здоровьем и не мог заботиться о семье, поэтому воспитанием девочки занялись три старшие сестры Люсиль — Нэнси, Гертруда и Долорес. Медсестры привезли ее домой в один из декабрьских дней, когда Сиэтл накрыла сильная метель. «Им пришлось очень осторожно подниматься с ней на холм перед нашим домом, — вспоминала Долорес Холл, которой в то время было четыре года. — Я взяла ее на руки, и медсестры сказали: «Будь осторожна, потому что это твоя новая сестра»».

В течение нескольких следующих лет Джетеры столкнулись со множеством трудностей. Из-за того что Кларисса постоянно попадала в больницу, страдая от проблем с физическим и психическим здоровьем, детей отправили под опеку к большой немецкой семье, жившей на небольшой ферме к северу от Грин-Лейка. В этом преимущественно белом районе их часто принимали за цыган, еще одно этническое меньшинство, которого избегал белый Сиэтл.

Когда Люсиль исполнилось десять, семья снова стала жить вместе в Центральном округе. В подростковом возрасте у Люсиль были удивительно красивые глаза и гибкое тело. «У нее были длинные густые темные волосы и красивая широкая улыбка», — вспоминала Лорин Локетт, ее лучшая подруга в младших классах средней школы. Престон и Кларисса особенно опекали дочку, и только в пятнадцать разрешили ей ходить на танцы. Симпатичная и жизнерадостная Люсиль уже тогда обращала на себя внимание. «Она была красивой девушкой и очень хорошо танцевала, — вспоминал Джеймс Прайор. — У нее были довольно светлая кожа и красивые волосы. Она могла бы сойти». «Сойти» в афроамериканском жаргоне означало кого-то с достаточно светлой кожей, чтобы можно было сойти за белого. Это была своеобразная афера, которая открывала дорогу к профессиям, недоступным большинству чернокожих. Даже в афроамериканском сообществе того времени более светлая кожа и прямые волосы считались признаком красоты, а Люсиль обладала и тем и другим.

По общему мнению, пятнадцатилетняя Люсиль была правильной и немного незрелой девушкой. Она была одарена музыкальным талантом и умела петь. Время от времени она участвовала в любительских конкурсах и в одном из них выиграла приз в пять долларов. Наибольшую радость ей приносил танец в клубе с хорошим партнером. Однажды ночью в ноябре 1941 года Люсиль остановилась у дома одноклассницы по пути на танцы в Вашингтон-холл. Ей только что исполнилось шестнадцать, и она училась в средней школе. Как и любая школьница, она с нетерпением ждала концерта, в тот вечер выступал легендарный джазовый пианист Фэтс Уоллер. У ее подруги гостил молодой человек из Канады. «Люсиль, — обратилась к ней одноклас-сница, — познакомься с Элом Хендриксом».