Проект «Колония»

Борис Цеханович, 2018

Травма головы – и офицер уволен на пенсию, но в тоже время из-за травмы получил возможность открывать Портал в глубокое прошлое Земли, которое нужно осваивать. Но он один, небольшая военная пенсия, нет богатых друзей и покровителей. Рискуя оказаться в рабстве у криминальных структур или у коррумпированных чиновников, он все же сумел занять и освоить новую Землю, несмотря на трудности и опасности….Содержит нецензурную брань.

Часть вторая

Глава 1

— Пи…, пи…, пи…, — темно и приближающее непонятное пиканье, как-будто я сплывал из тёмной глубины к поверхности, — пи…, пии…, пииии…

«Пи» звучало уже отчётливо и в него добавился шуршащий шум и звонкий, девичий голос на фоне быстрых удаляющихся шагов.

— Николай Петрович…, Николай Петрович…. Он приходит в себя. Николай Петрович…

С трудом разлепил глаза и ничего не увидел. Вернее, увидел, но только слабый, мутный, белый свет. Закрыл и снова открыл — уже лучше. Белый мутный свет разбился на несколько тёмных, размытых пятен. Ещё раз моргнул и глазам стало больно от хлынувшего туда света, что заставило сразу закрыть их. Но зато появились новые ощущения… Тело… Это я сразу понял, что это тело. Тело жутко чесалось и болело ноющей болью сразу во всех местах и я чуть-чуть приоткрыл глаза. Вот теперь можно было смотреть сквозь ресницы и, регулируя световой поток, уже через некоторое время разобрался — я лежу на кровати, обставленной приборами, явно медицинского характера. Лежу совершенно голый, правда накрытый одеялом. Сил никаких нет и слышу, как откуда-то с боку приближаются шаги нескольких человек, а потом в поле зрения показались две головы. Одна молоденькой девушки, в белом халате и из-под такой же белой шапочки выбивались красивые локоны белокурых волос и глаза, внимательные и любопытные. Вторая — мужская, суровая и тоже в белой шапочке, серьёзные глаза пытливо смотрели на меня.

Потом появилась рука с растопыренными пальцами и поводила медленным пасом перед моими глазами, невольно заставив проследить за ними.

— Нормально. Будем жить. Как чувствуешь себя? — Спросила довольная результатом мужская голова.

— Хреново…. Где я? — Только и хватило сил на эти три слова.

— В госпитале, товарищ майор. В госпитале ветеранов боевых действий… А что хреново-то?

— Чешется всё и болит…

— Так это хорошо раз чешется. Гораздо хреновей было, если не чесалось.

— И спать хочу…

— Вот и спи. Раз очнулся…, значит можно теперь смело и поспать…, — на этих словах я и провалился в сон.

По моим ощущениям спал часа три-четыре: — Сестра…, — кинул клич в воздух и сестра появилась. Только не красивая давешняя девушка, а матёрая, полная медсестра.

— Ооо…, проснулся. Что хотим?

— Кушать хочу, — прошептал я, слыша, как зверски бурчит желудок.

— Так это мы сейчас. Потерпи только, бульончик вот разогрею, — и через три минут я с ложечки глотал божественный куриный бульон.

— Всё, всё…, больной. Больше тебе нельзя, — строго прикрикнула медсестра, убирая ото рта ложечку, наверняка имевшая классическое имя и отчество Марья Ивановна. Я и сам уже не хотел, так как от тёплого бульона меня кинуло в обильный пот и навалилась усталость от такого простенького дела, как приём пищи. И я снова ушёл в сон, но уже сон выздоравливающего.

Проснулся уже утром от того что нестерпимо хотелось в туалет по маленькому, а открыв глаза увидел Марью Ивановну. Попытался встать, но только и сумел слегка приподняться на кровати. Пришлось сдаваться опытной и суровой медсестре, которая в действительности, как это не смешно, оказалась Марьей Ивановной. Стыда не было, было лишь смущение, когда она мне помогла пописать, а потом ещё обтёрла тело влажной салфеткой, после чего я совсем почувствовал себя хорошо. А вскоре появился и мой лечащий врач Геннадий Михайлович с большой папкой.

— Ну что ж, вижу… Вижу… То, что было вчера и то что сегодня — разница большая. Что сейчас беспокоит?

— Доктор, чешется везде и болит… Что это со мной было?

— Хм…, не удивительно, что чешется и болит. Ты, Кирилл Григорьевич, провалялся без сознания два месяца…

— Два месяца…!? Ни фига себе…!!! И что? — Моему удивлению не было предела. Пока меня обслуживала Марья Ивановна, которая наотрез отказалась отвечать на мои вопросы и только твердила — «Вот доктор придёт и всё расскажет…», думал… Ну…, пару суток…, ну…, может чуть побольше… А тут ДВА МЕСЯЦА вычеркнуты из жизни! А академия? Я же пролетел! Последние слова невольно произнёс вслух и Геннадий Михайлович махнул рукой на мой обидчивый возглас.

— Кирилл Григорьевич, да ладно вам насчёт академии… Тебе вообще повезло, тебя эта молния лишь чуть-чуть достала. Могла вообще в головёшку превратить. А так только слегка, да ещё щадяще голову прожгло. По всем показателям ты абсолютно здоровый, правда за эти два месяца у тебя пролежни появились и мышцы все одрябли… Но, ничего, через две недели на выписку пойдёшь, а там отпуск и совсем окрепнешь…

Слушая его, я машинально стал щупать голову, пытаясь найти последствия от удара молнии в виде прожжённой дырки, но врач засмеялся, несколько грустно, задумчиво глядя на меня: — Да нет там ничего у тебя. За эти два месяца всё затянулось. На…, посмотри какой ты везунчик. Смотри…, — и он достал из папки большие листы рентгеновской плёнки.

— Тут вот хорошо видно. Это твой мозг и вот видишь… Тёмная, такая ровная полоска через мозг идёт!? Вот это след молнии. Она ударила тебя вот сюда, самым кончиком, и прожгла канал насквозь мозговой ткани. Канал диаметром всего в 1 мм. Что самое интересное и что тебя спасло: как лазером прожгло и стенки всех кровеносных сосудов и мозга запекло, предотвратив кровоизлияние…

Я тупо смотрел на снимок своего мозга, на тёмную полоску, отвлечённо слушал объяснение врача, а в голове крутились печальные мысли — мимо академии пролетел и вряд ли на следующий год буду поступать. Два месяца провалялся и что там в батальоне? Да и что там молния прожгла мне, тот ещё вопрос. Его и задал.

— Пфффф… К сожалению, на этот вопрос никто тебе не ответит, кроме Господа бога. Что она там прожгла, чего замкнула, в какие новые линии выстроились нейроны, какие появились новые участки мозговой деятельности…? — Врач развёл руками, как бы расписываясь в своей беспомощности, — так что готовься к медицинской комиссии. От себя могу только сказать, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Может, выпьешь водки стакан и взглядом потом прожжёшь дыру в стене, а может станешь дебилом. Не знаю, но парень ты здоровый, крепкий, должен выдержать. Но если совсем честно, готовься к комиссации по инвалидности. У тебя как раз и выслуга с нашими дальневосточными льготами есть и на хлеб с маслом пенсия у тебя будет, да и по инвалидности неплохо получишь. Сочувствую, но такова правда жизни.

Он молча похлопал меня по руке и вышел из палаты. А я остался со своей бедой один на один. Психика у меня была устойчивая, да и по-честному не до конца поверил в такое жизненное поражение. Поэтому день провёл в полудрёме и в попытке всё-таки встать с постели и самостоятельно поссать. Что у меня получилось уже на следующий день. А после обеда ко мне завалились офицеры батальона. Сразу стало тесно, весело, беззаботно. Парни расселись на всём, где можно было и нельзя. Даже на моей кровати и засыпали вопросами — Как чувствую? Что чувствую? Что помню? А в самый разгар вопросов, мой заместитель капитан Загорский заговорческим шёпотом спросил: — Командир, а тебе можно? А то у нас тут…

— Давай, — махнул безбашенно рукой, — заодно и проверим, как у меня башню сносить будет, а вас тут много, если что удержите…

Быстренько разлили всем по пластиковым стаканчикам и выпили. Меня аж в пот бросило. Потом ещё выпили. А когда я спросил про батальон, Загорский попросил попрощаться со мной и выгнал всех в коридор. Огляделся, налил себе и мне коньяка.

— Давай выпьем, командир. Печальные вести я принёс, — выпили, закусили, помолчали, после чего Сергей и рассказал со злостью, — отстранили тебя от командования под видом болезни и вывели за штат. Как командование бригады не билось — ничего не получилось. И прислали к нам новым командиром батальона генеральского сынка. Типичного, настоящего сынка. Ну…, все офицеры и прапорщики батальона на дыбы… Раз бастовать нельзя, устроим итальянскую забастовку — будем ходить на службу, говорить «Есть! Так точно!», брать под козырёк и ни хрена не делать. Но ничего не получилось — жалко было заваливать из-за какого-то гавнюка авторитет батальона…. Он на службу только ходит и ни хрена не делает. Вот такие дела…. Никакого интереса служить не стало…..

На следующий день пришёл комбриг. Бывший комбриг, так как он поступил в академию генерального штаба. Тоже достал коньяк, молча налил и также молча выпили: — Ничего не мог сделать, Кирилл. Хоть и генерал я, но генерал, который сидит в дыре. Округ приказал и никуда не деться… Пришёл попрощаться, дела и должность сдал и завтра с семьёй уезжаю в Москву. Спасибо тебе за службу и прости, что не смог отстоять лучшего командира батальона.

Восстановился быстро, последствий у меня никаких не обнаружили, но вердикт медицинской комиссии был однозначен — увольнение из армии по болезни. Как мне шепнул Геннадий Михайлович, председателю комиссии был звонок из округа… Наверно, отец сынка!?

Чёрт!!! Но прежде чем уволиться, меня отправили в отпуск за все не отгулянные отпускные, коих набралось больше ста суток. Сделал хорошую отвальную и на все сто суток уехал к родителям в центральную Россию. Отдохнул и под зиму вернулся в часть, для окончательного расчёта. Но проболтался здесь ещё два месяца и, наконец-то распрощавшись с товарищами, убыл гражданским человеком в родные края.

Приехал, стал искать работу, и вроде бы и были подходящие варианты, но как только узнавали, что я бывший военный, интерес ко мне мигом пропадал. Вот если был бы ментом или ФСБ… со связями там, то другой вопрос. А вот сетевой маркетинг, готов был принять с распростёртыми объятиями, но его я даже на нюх не выносил. После двух месяцев мыканья, устроился, и как будто хорошо, но это было не моё. И решил пока поработать и осмотреться кругом. Так прошла зима, наступило весна и я стал всё больше и больше склоняться к мысли — Как только стукнет ровно год, после госпиталя — А не пройти ли мне вновь мед. комиссию? Чувствовал себя как обычно, никаких последствий не ощущалось. Глядишь и пройду мед. комиссию благополучно, попрошу снять инвалидность и тогда, вполне возможно можно будет подать документы на восстановление в армии. И служить уже в родном городе. Благо тут есть мотострелковая бригада. Батальон мне вряд ли дадут — все должности заняты. А вот замом комбата… Почему бы и нет.

В конце апреля, в городе, случайно столкнулся с Николаем Поздеевым. Вместе поступали в военное училище, там подружились, закончили. Только вот по распределению он попал в весьма неудачное место, из-за чего быстро разочаровался в военной службе и уволился из армии.

Обрадовались друг другу, обнялись. Колька сразу предупредил: — Кирюха, у меня десять минут… и разбегаемся. Встреча у меня с поставщиками…

Оказывается, у него был небольшой, но стабильный, торговый бизнес, с которого он неплохо кормился, да и жил. Обменялись телефонами и договорились перед выходными созвониться, чтобы встретиться в более спокойной обстановке и уже плотно пообщаться. В четверг вечером созвонились и договорились встретится у него на даче — «Чего мы по кафешкам будем жаться. Давай ко мне на дачу, тут и банька и расслабуха, тем более жена на юга укатила. Пивасики попьём. Вот там и спокойно пообщаемся».

Да.., явно он поскромничал с дачей. Полноценный коттедж, участок чуть ли не с половину гектара и все остальные прибамбасы — барбекю, беседки, дорожки. И баньку, банькой не назовёшь. Солидное заведение, в два этажа, где не только моются, но и расслабляются. И мы расслабились и очень качественно. Попили пивка, поговорили за жизнь, попарились, шашлыки-башлыки…. И все прочие удовольствия. Спать завалились под утро, а когда проснулись… Колька сразу присосался к пиву и после недолгого колебания я тоже решил кружечку навернуть — А лесом поеду, там ментов нет…

Где кружечка, там вторая, третья… Колька предложил остаться, типа: завтра вместе поедем в город. Но я уже чувствовал — хватит. Погулевал и хватит. Дорогу через лес Колька одобрил, правда предупредил: — … Как новую дорогу вокруг Барсучьей горы построили, так там больше никто и не ездит, разве что грибники, но дорога нормальная и на своём Тусанчике только так проедешь…, хоть и мокрень стоит. Да ещё с такими колёсами.

Колёса у меня были предметом небольшой гордости. Были, конечно, и родные Туссановские колёса, но часть наша стояла при полигоне и очень часто приходилось ездить по раздолбанным полигонным дорогам и учебным полям. Поэтому, через своего подчинённого прапорщика сумел купить по дешёвке колёса с мощными грунтозацепами и с тех пор мне не страшна любая расхераченная лесная или полевая дорога. Я спокойно проезжал там, где хвалённые джипы бессильно буксовали и садились на брюхо.

Действительно, с утра лил приличный дождь, но когда я подъехал к своротку на лесную дорогу, всё-таки задумался. Но если ехать домой по асфальту, то есть риск нарваться на ментов, а от меня прямо разило пивом. Зато по лесной дороге, срежу путь и мне по асфальту до дома останется три километра, а вот там менты никогда не стояли. Хотя был и третий неплохой вариант — вернуться к Кольке. Но столько пива мои почки точно не пропустят. И так пять км проехал, а вылезал поссать уже два раза. Свернул и поехал в лес. Первые три километра, дорога была приличной, потом становилась всё хуже и хуже, но верная, полноприводная Хундайка с лёгкостью преодолевала все лужи и промоины. Но вскоре пришлось остановиться. Впереди дорога подымалась достаточно круто вверх и на самом верху её пересекала, видать недавно построенная, мощная линия электропередачи, отчего на фоне неба линии казалось совсем низко свисали над дорогой.

— Ха…, проходили, видели обгорелые трупы от пробоя линии передач. Схожу-ка гляну, как там? — Вылез из машины, накинул капюшон на голову и по скользкой дороге побрёл вверх, с удовольствием вдыхая свежий и сырой воздух. Поднялся уже на половину склона и до меня стали доносится звуки бегущего по толстым алюминиевым кабелям мощного потока электрического тока с характерным потрескиванием. Да и в воздухе просто ощущалось напряжение. Может быть, в сухую погоду был только звук, то вот в такую погоду можно было почувствовать и электрическое напряжение. Здесь ещё опасно не было, но вот на вершине дороги… Чёрт его знает, может быть и пробой. И тогда… Похоронят за счёт государства, с салютом и под гимн России. Может быть, ну его на фуй…? Развернуться, да умотать к Кольке? Ладно…, ещё чуть поднимусь и гляну как там впереди. Прошёл ещё шагов десять и появилось стойкое ощущение — надо заворачивать обратно. Но в тоже время впереди, в метрах пятнадцати, над дорогой появилось какое-то клубящееся, еле заметное сиреневое марево. Вроде бы вот не было… А тут появилось!? Было бы оно белесое… Ну…, тогда посчитав, что это формируется туман, то даже наверно и внимание не обратил. А тут сиреневое. Стало любопытно и сделал вперёд ещё пару шагов — сиреневое марево уплотнилось и стало ярче. Но в тоже время каким-то чувством, почувствовал и нарастание электрического напряжения в воздухе, прямо разлитого вокруг меня. Осторожно сделал ещё пару коротеньких шажков — марево стало прозрачнее, через которое по идее должна была проглядываться дорога, но там было что-то другое.

— Ни фига себе, если бы у Кольки на даче неделю пили водку, точно подумал — Белочка пришла. И ни мираж ведь я вижу. Вперёд.., — и шагнул на добрых пять шагов. — Оп-па-на….! Оп-па-наааа…

И было отчего безмерно удивиться. Впереди сиреневое марево разошлось по краям, образовав небольшой проём, чуть-чуть висящий над дорогой… Но самое удивительное, в нём был виден лес, залитый жарким солнцем, хотя вокруг меня стояла хмарь и мокрый лес. И это яркое пятно, гляделась неправдоподобными воротами, куда элементарно хотелось зайти. Но я не пошёл, а стал тихонько пятиться назад и по мере того как отходил от этих призрачных ворот, картинка затягивалась маревом, пока не превратилось в сиреневое облачко.

Так, а если вперёд снова? И пошёл вперёд и по мере приближения, вновь образовалось подобие ворот с яркой картинкой за ними. Бляяяяя….!!!

И что это такое? Если сейчас развернусь и уеду, то потом всю жизнь буду гадать — что это было и жалеть, что не разобрался. И решил…, по-военному — надо разобраться, что это такое. Плюнул на инстинкт самосохранения, который в этот момент почему-то молчал, осторожно приблизился на два метра ко входу, так это я окрестил. Явно от моего приближения, образовались чёткие границы ворот, которые постреливали и потрескивали мелкими искорками. Сами ворота были размером метра на четыре шириной и около двух с половиной высотой. И за ними был лес, летний лес, из которого валил запах крепко нагретой хвои и смолы. Подошёл ещё на метр и попытался, не всовывая головы в ворота, заглянуть за края. Там тоже был лес с кустарником и даже увидел какую-то птицу, улетавшую в глубь зарослей. Отошёл чуть назад и обошёл странное образование, которое оказывается совершенно не имело толщины. Его вообще не было видно в ребро и с тылу тоже ничего не было видно. Вернее, я видел ту картинку, если бы шёл вверх по дороге и оглянулся, увидев внизу свою машину. Но вот опять заходя вперёд, я видел манящий вход.

В тот день пробыл там до вечера. Спускался к машине, сидел там и думал. Потом выходил и вновь подымался по дороге вверх и примерно на одном и том же месте вновь открывался вход, но я так и не решился пересечь его границу.

Конец ознакомительного фрагмента.