Монстры под лестницей

Хельга Воджик, 2021

Неожиданное наследство, случайная находка, зловещие сны и целая дюжина монстров! Амбертон хранит свои тайны. Время здесь застыло, как в янтаре, слухи и легенды ползут мимо тихих улочек, будоражат ум и манят на поиски приключений. Макс с мамой получили шанс начать новую жизнь – неожиданно получили в наследство от деда дом в маленьком городке Амбертон. Для обоих переезд – это шанс начать новую жизнь. Вот только за фасадом свалившегося благополучия прячутся ночные кошмары и кровожадные птицы, в подвале скрываются монстры, и даже близкие способны на предательство. У Макса есть целое лето, чтобы найти ответы на эти вопросы, разобраться с наследием деда и спасти девочку, с которой он даже ещё не знаком. Для широкого круга читателей.

Глава 5

О ночных кошмарах и библиотечной пыли

— Макс, завтрак готов, вставай!

Открываю глаза и жмурюсь от света.

— Иду, мам, — хрипло кричу на пределе возможностей.

Новое утро, а я выжат, словно и не ложился. Приснится же! Хотя последние ночи я сплю ужасно. И Кэр, видимо, тоже. Иначе откуда синие круги под глазами и этот сочувствующий и понимающий взгляд? Она даже не спрашивает, как мне спалось. Все и так видно.

Но иногда вижу, что она что-то рисует в альбоме. Украдкой. А если вдруг замечает меня, то прячет. Тайно надеюсь, что это ее «проекты». Сейчас, когда не надо думать о том, как оплатить жилье, когда вокруг такое «умиротворение», она должна вернуться к своим куклам! Просто обязана!

Протираю глаза кулаками и опускаю ноги на пол.

Что-то острое впивается в пятку. Взвизгнув от боли, тру ступню. Янтарный луч падает на пол и заключает в объятья маленькую медную шестеренку. Выпучив глаза, смотрю на нее. А она словно подмигивает, блеснув, хищно алея каплей моей крови.

* * *

В отличие от ночей, дни проходят чудесно. Даже однотипная идиллия не в силах испортить больше настроение. Кэр с того вечера не спрашивала про посылку, я тоже почти не вспоминал этот ужасный инцидент. А память постепенно сгладила острые углы, отшлифовала и оставила лишь самую комфортную часть: Бравый Макс выполнил Миссию Древних и доставил Священный Артефакт на край света в руины Старого Дома. Старый Дом, как и положено оплоту тайн и сил, неподвластных разуму смертного, встретил героя испытанием. И, конечно, Бравый Макс прошел его и остался жив! Ну а то, что не сразил Паучиху, так это потому, что проявил, как и подобает героям, сострадание.

И все бы ничего, если бы не эти сны. Но каждое утро солнце отгоняет ночные кошмары, поджаривая даже память о них. А как я люблю полуденный сон в тени вяза! Этот коренастый верзила, словно сошедший со страниц сказок, раскинулся вблизи нашего дома. Тень под ним дружелюбная — достаточно редкая, чтобы сплести монстров, но вполне пригодная для прохлады и защиты от зноя.

Одна беда: стоит звездам взойти, а мне залечь в кровать, как я вновь погружаюсь в липкий ужас ночного кошмара.

Надо что-то с этим делать! Весь день я готовился к бою, и сегодня вооружен. Светильник уточкой вставлен в розетку и испускает спасительный слабый свет. Книгу не почитать, но монстров Кромешной Тьмы прогнать — в самый раз.

Это сокровище из кладовой Дракона, так я назвал подвал-лабораторию. Ведь для подвала он был недостаточно утоплен в земле, а для лаборатории в нем не было никаких приборов, досок и схем. После первичной уборки и пары выкинутых мешков началось самое интересное!

Чего я только не нашел! Книги и игрушки, стеллажи и коробки, полные всякой всячины… Ценность многого преувеличена, но порою попадаются настоящие бриллианты! Вроде портативного радио в деревянном корпусе. Мммм. Порою мне кажется, что я даже чувствую запах той эпохи, когда этот пузатик был в центре внимания, заменяя «эти ваши интернеты» и ТВ. Еще я нашел пару катушек фильмов. Вот бы и проектор откопать! Мой ретро-Клондайк! И я чувствовал себя, словно на грани обнаружения золотой жилы.

Но сколько бы я ни искал, нет никаких семейных альбомов, ни одной фотографии, ни тетради. Ничего о моем деде и отце. Словно они никогда и не жили в этом доме. Но это невозможно! Ведь когда я смотрю на старый снимок, который мне дал отец, дверь дома за спиной мальчишки кажется такой знакомой. И чем больше я всматриваюсь, тем сильнее верю: это именно тот самый дом, в котором мы живем.

Я не сдаюсь. Я найду след. А по нему отыщу и его самого. Завтра пойду в библиотеку — может, там, в старых газетах или архивах что-нибудь найдется.

А пока я сижу в унылом робком свете древней уточки и боюсь уснуть.

— Эх, — не удержавшись, вздохнул я.

— Эх, — отозвалось эхом.

Волоски на затылке встали дыбом.

— Кто здесь?

Я вжался в спинку кровати, подтянув колени, и пожалел, что в довесок к ночнику не прихватил из подвала биту (только потому, что биты там не было).

— Кто?

— Выходи! — не совсем желая этого, крикнул я и замер от ужаса.

— Оди, — отозвалось эхо.

Раздалось бормотание, причмокивание, и дальний конец одеяла натянулся и начал сползать вниз.

Я заорал что было мочи. Позорно. Как маленький. Но мне было плевать. Я орал, как потерпевший, и спустя минуту, которая растянулась в вечность, щелкнул выключатель. Спасительный мягкий свет разлился по комнате, и в тот же миг я почувствовал тепло маминых объятий. Запах сирени, рыжий вихрь волос и обволакивающее чувство защищенности.

— Все хорошо, это лишь сон.

Мама гладила меня по спине и успокаивала. Я хотел сказать, что не спал, но слова застряли в горле. Сквозь слезы я видел, как тень юркнула за платяной шкаф. А затем я уткнулся в плечо ма и разревелся. Я спрятался от всех бед. Ее руки были самой надежной преградой от всего плохого. И если зло сможет пробраться через них, то меня уже ничто не спасет. Хотелось снова стать маленьким, чтобы, забравшись в кровать к родителям, не бояться ничего. Я плакал долго — казалось, вся моя горечь, обида и боль решили пролиться одним сплошным ниагарским водопадом.

Я знал, что наутро мне будет неловко, но сейчас мне хотелось лишь, чтобы мама продолжала гладить меня по спине и говорить ободряющую нелепицу.

* * *

За завтраком мы не обмолвились о произошедшем. Мы молчали, ковыряя неровные кругляши теста каждый в своей тарелке. Но, казалось, в незримой стене между нами образовалась трещина.

— Очуменные оладьи, ма! — набив полный рот, похвалил я Кэр.

Она улыбнулась.

— Нет, правда, — проглотив очередной кусочек и запив соком, продолжил я. — Они сегодня реально не пригорели. И на вкус не как стельки ботинок, а воздушные и мягкие…

Я замолчал, осознав, что комплимент явно ушел не в то русло. Кэр же засмеялась. Звонко и радостно.

— Максимально точно и справедливо, Макс. И знаешь, отчего они такие вкусные? — Кэр прищурилась и хитро улыбнулась. — Все дело в одном маленьком секрете.

И она наклонилась ко мне, по-шпионски понизив голос до заговорщицкого шепота. Я инстинктивно подался вперед и напряг слух.

— Их принесла соседская тетушка Марго.

Кэр откинулась на спинку стула, хохоча.

Я обескураженно переводил взгляд с тарелки на маму и не мог подобрать слов. Мои уши пылали огнем, словно два адских вулканических беса танцевали джигу.

— Но теперь я знаю, что мой сын думает о моей стряпне, — Кэр перевела дух. — И что он чертовски сильно любит меня, раз столько лет стоически жевал стельки ботинок и не возмущался.

Она смахнула слезы, что всегда выступали у нее при сильном смехе:

— А самое интересное, когда это он успел действительно пожевать стельки ботинок, чтоб узнать их вкус?

Кэр встала, чтобы налить себе еще одну кружку кофе.

— Кстати, это именно она наводила тут порядок.

— Спасибо ей, — засмеялся я. — Надеюсь, ты ее не уволила? Она нам еще пригодится.

— Воистину, — отсалютовала кружкой Кэр. — Чем займешься сегодня?

Я подцепил последние два кусочка вилкой: раз это не левел-ап мамы, а разовая акция от соседки, не стоило упускать момент.

— Хочу наведаться в местную библиотеку и побольше узнать о городе, раз уж мы тут останемся.

— А книг деда тебе мало? — удивилась мама и была права: стеллажи кабинета были забиты томиками в кожаных обложках.

— Я там уже смотрел — сплошные мертвые классики, — пожал я плечами. — Заодно посмотрю, вдруг в местной библиотеке есть полочка с детскими детективами.

— Туше^[8], — кивнула Кэр. — Явно с чем-чем, а с детскими детективами у твоего деда было туго, — и спросила: — Тебя подвезти? Я как раз собираюсь кое-что прикупить. Думаю на вечер приготовить стейки — отметим наше заселение в новую жизнь.

— Было бы здорово! — искренне обрадовался я и добавил с сомнением: — Может, тогда еще и пиццу для подстраховки? Если вдруг ты будешь жарить мясо без Марго…

— Мой сын в меня не верит, — наигранно вздохнула Кэр. — Ладно, будет тебе пицца, если в этом месте есть пиццерия…

— Думаешь, все настолько плохо?

— Амбертон. Янтарный град, — задумчиво произнесла Кэр. — Надеюсь, мы не мухи для него. А то все эти истории о спутанных корнях и шепчущих деревьях.

— Шепчущих деревьях? — я навострил уши.

Кэр закусила губу, явно жалея, что затеяла этот разговор, но потом махнула рукой. Все-таки она была в курсе, что я утайкой читал и Короля ужасов^[9], и «Остров доктора Моро»^[10].

— Байки-жутики из моего детства, что все деревья одного леса связаны, и их связь подобно мицелию грибов, и иногда самые восприимчивые слышат их шепот. Идут на зов и пропадают.

Облачко набежало на солнце, и в комнате потемнело. Тень накрыла маму, и я увидел безвольную женщину с опущенными руками из моего детства. Это длилось лишь мгновение, и вот тучку унес ветер, а Кэр вновь смеялась:

— Что за лицо, малыш? Ты словно призрака увидел.

— Не называй меня так, — показательно рассердился я и, допив на ходу сок, побежал наверх за рюкзаком.

* * *

Библиотека находилась в самом центре, словно приклеенная к обручу небольшой круглой площади. Должно быть, тут раньше и росли те самые сосны, что теперь подземной сетью корней душат городок. Я старательно вглядывался, но никаких мемориальных табличек не заметил. Да и что я надеялся на них прочесть? «На этом месте возвышалась чертова дюжина деревьев, из века в век орошаемая кровью случайно заглянувших в город путников»? Кроме библиотеки, по периметру расположились ратуша с архивом, почта, загадочное черное здание с надписью «Клуб». Чуть далее — начальная школа, за поворотом — рынок с открытыми торговыми рядами, улочка с магазинчиками и жилые дома. Это все я успел разглядеть, пока Кэр колесила, разыскивая магазинчик, в котором накануне вместе с Марго покупала вырезку.

Магазинчик она так и не нашла. По крайней мере, до того, как высадить меня.

Листая старые газеты, я напряженно вглядывался в пожелтевшие страницы, сальные пятна чьих-то рук, смазанные буквы. Я взял самые древние из имеющихся: вековой давности. Их листы были плотные, хлопковые, и краска сохранилась гораздо лучше, чем на более поздних бумажных потомках.

Я сам не знал, что ищу. Может, упоминание о трагедиях, подозрительных убийствах, пропажах… Я так неистово хотел оказаться в эпицентре загадочной истории, что тужился всеми силами отыскать хоть намеки, крупицы того, что создаст канву моего невероятно захватывающего приключения.

Может быть, будь у меня брат или сестра, ну или хотя бы лучший друг, я бы не был предоставлен сам себе в такой ужасающе полной мере. И будь эта простая человеческая связь, я был бы занят обычными детскими делами, будь то игра в мяч или салки, ну или, на худой конец, всегда рядом был бы тот, кто мог покрутить у виска, охлаждая воображение, и с кем неизменно стыдно делиться планами на свое уникальное предназначение. Хотя, кого я обманываю! Будь у меня такой замечательный друг или брат, мы бы вместе придумали и реализовали сотни восхитительных миссий! От домика на дереве до ракеты!

Но я был один и мог себе позволить пуститься во все тяжкие самостоятельной организации собственного досуга: строить планы и мечты, в которых нашлось место даже пришельцам — правда, на весьма второстепенных ролях.

Это была первая причина для посещения библиотеки. Вторая — меня разрывало любопытство относительно содержимого Паучихиной посылки и подвала. Что могло быть в той коробке? Похоже, я начинал жалеть, что не заглянул в нее. А еще я с волнением думал о синей двери. Затаив дыхание, представлял обитателей тьмы под лестницей и на ней. А потом вновь возвращался к коробке и задавал вопрос: как могло произойти, что посылка пролежала три десятка лет в подвале.

И отчего мое природное любопытство не взяло верх? У меня был снимок. Один кадр. Всего один. И я надеялся — удачный. До конца пленки оставалось полкассеты. Но именно ожидание окутывало особым таинственным флером начало моей истории.

— Привет, фотограф!

Я вынырнул из омута мыслей. Передо мной стоял подельник Графа. Долговязый старик уселся напротив.

— Не рано ли тебе читать газеты, юноша? — засмеялся он, кивнув на пачки. — Да еще в таком количестве. Они не только портят аппетит, но и вызывают апатию, — старик вздернул бровь и добавил. — А от старья еще и клещей подцепишь.

— Клещей? — брезгливо сморщил я нос и убрал с газеты руку, на автомате оттирая ее о штанину.

— Клещи, плесень, грибок — тут им вольная воля, — глаза старика хитро щурились под кустистыми бровями. Шляпу он не снял даже в помещении. — Ну, так что ищешь?

— Хотел побольше узнать об этом месте, — сказал я почти правду.

— И как, узнал?

— Не особо.

— Не особо или не то, что хотел?

Я заерзал на стуле, а дед хитро ухмыльнулся:

— Тогда тебе стоит взять из архива нашу местную газетенку — ее закрыли лет десять назад, но до этого она собирала как раз такие истории, какие любят ребята твоих лет или выжившие из ума старики вроде меня.

Дед подмигнул так, что все складки и морщины его лица резко обозначились, натянулись как сеть, и вот мгновение — и в ее центре возник белесый паук-глаз.

— Мы звали ее Шутиха, так как временами она публиковала материальчики, которые трещали похлеще петард, брошенных в огонь.

— А вы давно тут живете?

— А то! Полвека и еще немного: уезжал, но вернулся — мы все в этом городишке прокляты и привязаны к здешним полям и холмам. Словно пустили корни.

Мне почудилось, что старик не шутил — что он, и правда, жалел или злился на эти узы.

— А дом на окраине? В Сосновом тупике?

— О, уже познакомился с гнездом Паучихи? Наверное, и ее прихвостня тогда видел. Чего тебя туда носило? Держись от них подальше.

Дед поднялся, нахмурился, и, будь мы на улице, он обязательно бы злобно сплюнул, но в библиотеке сдержался — лишь пожевал обветренные губы, сдвинул брови еще сильнее и, поправив потертую шляпу, двинул к выходу, постукивая палкой.

«В нем метра два, не меньше», — подумал я, провожая его взглядом. Почему-то этот вытянутый силуэт напомнил о моих ночных кошмарах. Ничего конкретного, просто привкус. Как иногда ветерок приносит запах из прошлого, и во рту появляется вкус молочного коктейля или черничного пирога. Холодок пробежал по спине.

— А как называлась-то газета? — запоздало крикнул я, и тут же зажал рот руками.

Я выскочил из-за стола, покосился на конторку, за которой сидела библиотекарь. Но она даже головы на меня не подняла, даже глаз не скосила поверх очков. Да чего там! У нее даже очков-то не было!

Я схватил ворох газет, еле дотащил до стола сдачи и, бахнув, со всех ног побежал вслед за стариком, надеясь, что этот трехногий великан не успел уйти далеко.

— Постойте, — закричал я, увидев старика на улице.

Старик остановился, положил руки на посох и дождался меня. Рядом уже вился Граф — сегодня он выглядел еще больше. Пес вывалил язык и, виляя хвостом, потрусил ко мне.

Я запустил пальцы в жесткую шерсть пса, почесал зверя за ухом.

— Вы оставляете его одного на улице? — удивленно спросил я.

— Нет, это он позволяет мне иногда одному захаживать в разные местечки, чтобы пропустить пинту пивка или поговорить с любопытными носами, вроде твоего.

— Ну, так что? — я наклонил голову набок, прищурился и так хитро, как игрок, удерживающий флеш-рояль, спросил: — Вы знаете все-все в Амбертоне?

— А ты упорный малый, — крякнул старик, смерил меня цепким взглядом, но не стал открывать своих карт. — Может, и не все, но побольше некоторых.

— Если так, то скажите мне, как пройти к кладбищу?

Примечания

8

От франц. «touche» — дословно «коснулся», фехтовальный термин, означает нанесение укола во время тренировочного или демонстрационного боя, так же у борцов туше — укладывание на лопатки. В речи употребляется в значении «один-ноль», в пользу собеседника.

9

Имеется в виду американский писатель Стивен Кинг.

10

Роман английского писателя Герберта Уэллса.