Лавандовая ветвь

Хелена Хейл, 2022

Когда-то бабушка рассказала Селине, что лаванда притягивает в жизнь любовь. В трудные времена эта легенда помогла девушке удержать ее кофейню на плаву. Селина думала, что талисман привлекает лишь новых клиентов, пока однажды не приколола веточку лаванды к своей униформе…

Глава 5

На следующий день я встала без будильника в двадцать минут седьмого. Не спеша включать телефон, я всерьез задумалась о том, чтобы по пути на работу обзавестись новым номером. Только сначала напишу Эбигейл: какого черта она раздает мой номер налево и направо, ведь откуда еще Дьявол мог его заполучить? Еще оставался нерешенный вопрос с Коннором. На свежую голову мне показалось, что я поступила глупо. Очевидно, что я имела право рассердиться, завидев подозрительные сообщения, и все же та ночь… она вернула меня во времена первого курса. В начало нашей истории.

— Привет, сестренка, можно тебя на пару слов? — перехватил меня Пабло, как только я вышла из душа.

— Сердишься на меня?

Я тут же принялась строить глазки, как в десять лет, когда пыталась выпросить у брата последний кусок шоколадки или новую игрушку. Несмотря на весь мой не самый положительный настрой перед свадьбой брата, я не могла не заметить, каким счастливым он стал. Его обычно печальные карие глаза теперь сияли, некогда твердый голос становился мягче в присутствии Евы, и, главное, Ева ведь тоже помогла Пабло справиться с горем. Так что теперь под прицелом его темных, жгучих испанских глаз я покраснела от стыда за вчерашние колкости.

— Пабби, прости меня. Я не хотела ехидничать, просто… ты ведь и сам понимаешь, какие у нас трудности? Лондон…

— Сел, помолчи. Вот, возьми пирог. — Пабло положил кусок малинового пирога на блюдце и придвинул ко мне. — Будешь чай?

— Угу.

— Я не сержусь на тебя и понимаю, что ты беспокоишься о семье. Я тоже о ней беспокоюсь. Разве ты не видишь, что и я пашу как проклятый? Знаю, тебе кажется, что я где‐то прохлаждаюсь, раз приношу домой копейки, но… обещай, что не скажешь маме?

— Боже, ты просишь совсем как в тот раз, когда разбил ее драгоценную шкатулку… а ведь выхватила ее я, и никто меня не выгородил! — припомнила я, усмехаясь.

Пабло расплылся в улыбке, от которой на щеках появились ямочки.

— Зато потом я отплатил тебе, отдав свой компьютер, а это, извините, жертва всех жертв для четырнадцатилетнего мальчишки! Ладно, ближе к делу. Ты ведь обещаешь?

— Смеешь спрашивать? Разве я, как Мэттью, люблю потрепать языком?

— Так вот, Сели, последние четыре года я… копил. Копил на дом. Конечно, не обошлось без помощи дяди Майкла, но его вложение — сущий пустяк. Дом, конечно, тоже не сказка, но хотя бы свой. Совесть не позволила бы мне жить с родителями Евы, а сюда ей не перебраться — не спать же нам в одной комнате с Мэттью? Или, того хуже, пришлось бы переселить тебя к нему и…

Пабло все говорил и говорил, а я ни куска проглотить не смогла, ни слова вымолвить. Мой брат купил дом. Свой дом.

— Пабло! — Я бросилась ему на шею и расцеловала смуглые щеки. — Бесстыжий врунишка! Мне бы поругать тебя за твои секреты, но я слишком горда!

Пабло, довольный, принимал мои поздравления.

— Но почему же ты не скажешь маме? Она так вообще до потолка подпрыгнет.

— Ты думаешь? А у меня предчувствие, что она обидится. Ведь вместо того чтобы полноценно помогать вам, я…

— Перестань! Тебе двадцать шесть, у тебя давным-давно своя жизнь, и что же, до сорока надо было ждать, когда Божественное провидение пошлет тебе собственное жилище? Ты трудился и копил, не забывая давать матери и нам хоть какие‐то средства. Теперь ты можешь с гордо поднятой головой привести свою невесту в собственный дом. Пабло, это же такое счастье! Ох, как я мечтаю о своем доме…

— Ну ладно тебе, Сели, ты и дома‐то не бываешь! — усмехнулся Пабло.

— А Ева знает? — спросила я. Мне было очень интересно своими глазами увидеть реакцию невесты брата: гордилась ли она им?

— Да, я… устроил ей сюрприз. — Лицо у Пабло преобразилось, и он стал похож на того Пабло, который с энтузиазмом зачитывал папе свои первые стихотворения. Жаль, что начинающему поэту пришлось идти на завод. — Пригласил на свидание. Она была уверена, что мы едем в театр, но нет… Когда мы проехали мимо театра, она стала возмущаться, мол, зачем я завез ее в район частных домов. Тогда я подъехал к дому. Ну ты ведь помнишь Борнвилл?

Я кивнула, едва не всхлипнув. До Борнвилла от нашего района далековато. Мы были там всей семьей всего несколько раз, но я запомнила чувство абсолютного комфорта и восхищения похожими друг на друга симпатичными домиками.

— Ну вот. Я вышел из машины, открыл ей дверь, протянул руку в сторону нашей новой обители и сказал: «Теперь он наш, Ева!»

— А она? Что она?

Я во всех красках представила себе этот романтический жест.

— Плакала так, будто мы не новоселье отмечали, а провожали усопшего. Не отходила от меня ни на минуту, — гордо заявил Пабло.

Тут в дверях показалась мама, и мы смолкли.

— Что у тебя с глазами, Селина? — выпалила она первым делом.

— Не выспалась, — пожала плечами я.

— Исхудала ты тоже из‐за недосыпа? — ласково улыбнулась мама, присаживаясь за стол. — О чем болтаете?

— Да так, все о свадьбе! — бросила я. — Мне пора сушить голову и собираться на работу, всем хорошего дня!

* * *

Закончив с волосами и макияжем, я вылетела в прихожую. В светлых джинсах-тубах и белом джемпере, быстрыми движениями натягивала белые кроссовки на высокой платформе, когда подошел Пабло и шепнул на ухо:

— Маму ты, может, и обдуришь, но не меня. Я‐то знаю, что глаза и нос у тебя краснеют только после истерик. Ну? Случаем, не Коннор им причина?

— Пабби… — умоляюще посмотрела я на брата.

Коннор — не та тема, которую я хотела бы обсуждать перед тяжелым рабочим днем. Перед бесконечной чередой рабочих дней.

— Сел, скажи только слово, и я разберусь с этим кретином, хорошо?

Я чуть не рассмеялась от умиления. В такие моменты я думала о том, какое счастье иметь старшего брата.

— Спасибо, дорогой, но все в порядке. Я правда очень устала. Но сейчас, кажется, «Лавандовая ветвь» постепенно обретает популярность. — Я вкратце поведала брату о своей оригинальной задумке с веточками.

— Ты всегда внимательно слушала бабулю Корнелию, а я вот, кроме истории о восставших из могил в День мертвых родственниках, совсем ничего не помню. Я очень рад, сестренка, что в твоем деле появился просвет, и желаю удачи.

Чмокнув брата в шершавую от щетины щеку, я поскакала к остановке. Сегодня до работы меня будут сопровождать The Neighborhood и моя любимая песня «Sweater Weather». Вновь позабыв о нормах этикета, я громким шепотом растягивала припев в самом дальнем углу автобуса, наблюдая за спешащими автомобилями. Эта песня всегда щемила душу. Может, потому, что мне хотелось, чтобы кто‐то предложил согреть мои руки в рукавах свитера, или потому, что иногда во мне проскальзывали надежды на… романтику? В конце концов, иногда меня действительно задевало то, что Коннор совершенно позабыл об ухаживаниях, заботе и внимании. Но ведь и я погрязла в делах. Не знаю.

За последние четыре года я превратилась в ржаной сухарь. Да и мой парень не уступал мне в черствости. То есть я вроде бы очень даже добра и сострадательна, но бываю скупа на эмоции. После смерти отца я отключилась от мира и каждый день по камешку выстраивала стену вокруг своей души. Единственным жителем моего каменного царства стала заветная цель. Только ее я впустила и только ради цели продолжала жить. Цель заключалась не только в приобретении кофейни, но и в ее процветании, развитии, расширении. И сейчас, слушая лирические тексты, глядя, как кипит жизнь за окнами автобуса, я размышляла о том, правильное ли приняла решение, отгородившись от мира и работая, не видя света.

«А что тебе остается, Селина? У Пабло теперь своя семья, и за старшую остаешься ты», — подсказал мне разум. Верно. Я не могла предать близких, не имела права опускать руки и бросать все в тот момент, когда в кафе наконец повалили клиенты. Только не сейчас. Если выручка к концу апреля продолжит расти, я позволю себе нанять сотрудника да хоть и на два дня в неделю.

Но что насчет моей эмоциональной черствости? Взять хотя бы ту страшную ночь, когда я встретила Дьявола. Да, мне было до смерти страшно, я бежала быстрее любого марафонца, но страх быстро отошел на второй план, ведь я не могла позволить себе отвлекаться и отдыхать, мне ежедневно следовало быть в кафе со свежей головой. Страх мог поколебать мой дух, и тогда я бы не выстояла. Нет уж, Селина Гарсия не будет бояться никаких Эльбергов и Дьяволов. Я всего лишь пешка в их игре, и им не нужно тратить на меня время и ресурсы. Наверное.

Открывая свое детище по приезде в доки, я вспомнила, что совершенно забыла включить телефон и забежать за новой сим-картой.

— Была не была… — вздохнула я и включила телефон, удерживая кнопку блокировки.

Отложив смартфон, я принялась подключать кассовый и кофейный аппараты, подготовила десерты и побежала готовить суп. Сегодня вторник, значит, посетителей ждет наваристый борщ, рецепт которого моя бабушка когда‐то выпытала у своей подружки-украинки. Борщ был редким явлением в Англии, по крайней мере в Бирмингеме, и его любили ничуть не меньше острого испанского супа.

Как я жалела, что у Эбби сегодня занятия. Раньше в утренние часы кафе пустовало, и я могла растягивать удовольствие от готовки, напевая песни и пританцовывая на кухне, сегодня же я отбегала от плиты не меньше семи раз, чтобы обслужить клиентов. Некоторых из них я видела уже в третий, а то и в четвертый раз.

— Знаете, ваш латте… у него идеальные пропорции. Раскроете секрет? — перегнулся через стойку нахальный парень лет двадцати пяти, зазывно подергивая бровью.

Конечно, я любезно его отослала, всучив бумажный пакет с эклером. К двум часам дня я зарядилась инициативой и амбициями от притока новых посетителей. Живот предательски заурчал от голода, и я метнулась за тарелкой супа, благо, клиентов на горизонте не было и от тарелки вкуснейшего борща меня отвлекала лишь вибрация телефона. Не переставая есть, я одним пальцем пролистала все уведомления.

Эбигейл прислала около десяти сообщений, шесть из которых были разгневанными смайликами. Она переживала о моем состоянии и грозилась устроить взбучку, если я ей не отвечу «сейчас же!». Были и сообщения от Коннора.

К: Селина, что происходит? Сбежала, ничего не сказав, еще и на сообщения не отвечаешь!

К: Я тебя обидел?

К: Сегодня вечером заберу тебя с работы.

— О-о-о, нет, — вздохнула я, промахнувшись ложкой и заляпав супом столешницу.

Ведь через восемь часов я буду с ног валиться! Наконец я пролистала до последнего сообщения:

Р: Как некрасиво игнорировать. Не говоря уж о вашей невежливости в кофейне.

— Подонок! — буркнула я с набитым ртом.

— О моя добрая душа… Я что‐то не так сделал?

Я резко отбросила ложку, расправила фартук и вытерла грязные губы. Мои глаза чуть не выпали из глазниц, когда встретились с глазами мистера Берча.

— Мистер Берч! Как я рада вас видеть! — Позабыв обо всех приличиях, я обняла старика. При виде его потертого берета и густых бровей стало теплее, я воспринимала его почти как члена семьи.

— А я‐то вас как, душенька… Супчика бы…

— Конечно! Вы, верно, помните, что по вторникам борщ?

— Да уж, не забыть…

Старика тяжело было временами понять, но, кажется, я уже свыклась с его обрывистыми репликами. Налив ему щедрую порцию первого, я положила на десерт его любимый фисташковый эклер и сварила эспрессо. Следовало воспользоваться моментом и расспросить Берча о той злополучной ночи, но только так, чтобы он не догадался о том, что я была неподалеку.

— Вы пообедаете здесь? — спросила я.

— Да я затем и пришел!

— Присаживайтесь, мистер Берч!

Я помогла ему расположиться за столиком, который обычно занимала Дороти. Кстати о Дороти, уже почти три часа, а она еще не заходила. А ведь по ней часы сверять можно!

— Эх, милая моя Селина…

Старик взял в руку ложку, и от моего внимания не ускользнуло, как та дрожала. Глаза мистера Берча блестели от скопившихся слез, и, если старик сейчас расплачется, моих слез тоже не миновать.

— Нет больше моей лавки, Селина. Отобрали мою душу! — Он потянулся за перепачканным носовым платком.

— Как же так, мистер Берч? Я просто оторопела, когда узнала, что вы продали свой магазин! Что вы, не плачьте, мистер Берч, не то я тоже заплачу!

— Продал?! Да ни за какие деньги я бы его не отдал! — возмутился старик. — Отобрали его у меня.

— Отобрали?! Но кто? — Я старалась изобразить удивление.

— Эти… — Он сплюнул с досады. — Бандиты, будь они прокляты! Они давно ко мне подбивались, еще зимой предлагали выкупить лавку. Я их и послал. Они тогда предупредили, что… пожалею.

— Да зачем же им именно ваш магазинчик, мистер Берч?!

— А поди разбери этих… — Старик приступил к обеду, так что я выжидала, пока он прикончит борщ. — Я вот зачем к тебе пришел, Селина. Может ведь и до тебя дойти! До твоего кафе.

— Моего кафе? Бросьте, более невыгодного расположения не найти…

— Есть у меня одна мысль, не старый же я дурак! Хотя старый, но все же не дурак. Эта антикварная лавка — шелуха. Иллюзия. Они неспроста выбрали ближайшее к Бирмингемскому каналу место, помяни мое слово…

От такого предположения по коже поползли мурашки, я взяла себя в руки и участливо поинтересовалась:

— А как же вы теперь? Чем занимаетесь?

— Я, моя дорогая, вышел на пенсию, — грустно ответил Берч. — Ну ничего… Все равно пенсия больше прибыли приносит. Только ведь… душу же забрали, Селина!

— Мистер Берч, неужели они вам угрожали?

Мистер Берч вдруг сел прямо и посмотрел на меня холодным, самоотверженным взглядом.

— Еще как, моя милая. Их было двое, этих… мерзавцев, прошу прощения. Один даже выстрелил, так пуля пролетела в сантиметре от моего виска! Тогда‐то я и сдался. Подумал: если ж со мной сейчас покончат, кто же будет беречь могилку моей женушки?..

— Какой ужас, мистер Берч! Мне так жаль, что вам пришлось это пережить, да еще и магазин отдать! Вы заходите ко мне, обязательно, я всегда угощу. Но… неужели вы не обращались в полицию?

— Полиция? — Старик хрипло усмехнулся. — Да, они обращались ко мне с вопросом о том, что им поступил вызов… из‐за выстрела. Пришлось солгать: мол, собирал манатки перед продажей, вот и разбил пару стекляшек… Не хочется мне больше иметь дел с этими подонками. А по поводу твоего предложения… Селина, думаешь, я такой старый, что уже и не замечаю ничего вокруг? Я ведь знал, как туго тебе приходится. Как ты держалась, пахала круглыми сутками одна! Конечно, этот маленький рыжий демон тоже здесь крутится, но вся тяжесть лежала и лежит на твоих плечах. Я теперь хорошо получаю, на одного так… выше крыши. Так что и не думай меня, как эту непутевую Дороти, подкармливать. Я буду платить и помогать тебе, дорогая.

Теперь и я не сдержала слез. Я и не знала, что мистер Берч понимал все, что со мной творилось, и как сложно мне держать лавку на плаву. Он часто ругал меня за переработки, но и словом не намекал на глубину своих переживаний обо мне. Да что мне его деньги, даже эти слова поддержки уже грели душу!

Мистер Берч оставил мне чаевые. Он попытался сделать это незаметно, да только уронил банку, наделав много шума. Это были крупные чаевые для того, кто позволял себе десерт раз в неделю. Мне не удалось избежать очередной истории о его покойной жене, но сегодня после нашего разговора я внимательно слушала старика. Мистер Берч ушел, оставив меня с еще большим бардаком в голове. Телефон завибрировал, и я удивилась, что прошло столько времени — была уже половина четвертого.

Р: Мисс Лаванда, неужели вы меня боитесь?

Вот же Дьявол! Самодовольный мерзавец!

С: Слишком много о себе думаете. Какого черта вы мне пишете и откуда у вас мой номер?

Пришли клиенты, я спрятала телефон под клетчатым полотенцем и широко улыбнулась, приветствуя их.

— Добрый день! Говорят, вы раздаете талисманы? — спросила девушка лет двадцати. На ней была черная косуха, широкие джинсы и очки в круглой оправе. Она пришла в компании женщины постарше, та, словно ощущая дискомфорт, все время оглядывалась.

— Верно. Веточку лаванды мы вручаем в подарок к кофе.

— Что бы вы посоветовали? — Девушка кивнула на меню за моей спиной.

— Если любите крепкий кофе — то эспрессо, американо или капучино, если полегче — латте или раф. Любой напиток можно сделать холодным, добавить сироп на выбор, — я протянула список имевшихся сиропов, — или взбитые сливки.

— Мам? — обратилась девушка к женщине.

— Раф с кокосовым сиропом, — ответила та.

— Можно, пожалуйста, раф с кокосовым сиропом и латте с имбирным пряником, — заказала девушка.

— Конечно!

Вручив им по стакану кофе, я достала пару лавандовых веточек.

— Вот, возьмите, пожалуйста, наш талисман.

Мать девушки нерешительно приняла веточку, посмотрела на нее и улыбнулась, взглянув на меня.

— Спасибо вам большое.

— Будем надеяться, ветвь сработает, — громко заявила девушка; ее мать тут же покраснела и шлепнула дочь по плечу. — А что? Дай я сделаю фото для блога.

Дочь быстро подобрала ракурс, несколько раз щелкнула камерой, схватила мать за руку и вышла с ней из кафе. Я еще долго смотрела им вслед, пытаясь переварить произошедшее, но снова ощутила вибрацию.

Р: Вы имели неосторожность указать свой контакт на визитке. Я действовал наугад. Кто, кроме вас, мог узнать во мне Нечисть?

С: Как интеллигентно вы поддерживаете беседу. Удивительно. Так вот, угомонитесь, уже сегодня я сменю номер.

Р: И ваше кафе переедет по другому адресу?

— Ух, я б его! — вслух выругалась я.

С: Идите к черту!

Р: Не забывайте о том вечере, Селина, и постарайтесь быть вежливее.

— Это угроза?! — разговаривала я сама с собой. Он вздумал мне угрожать?! Быть может, мистер Берч был прав? Зачем неуловимой банде нужна антикварная лавка? И устроенный ими аукцион точно был способом отвлечь внимание жителей и привлечь инвесторов. Старик Берч говорил что‐то о канале. Эльбергу была необходима площадь близ канала. Но для чего? Может, не стоит морочить себе голову, раз это не касается моего кафе?

— А если коснется, Селина? — снова спросила я вслух.

Если же Эльберг позарится на мое детище, я готова восстать против целой банды! Они не получат мое кафе! Только вот есть одна серьезная проблема — помещение мне не принадлежит. Если Эльбергу приспичит заполучить мое место, им ничего не стоит переговорить с арендодателем и предложить удвоенную сумму платежа. С этой проблемой я и буду разбираться. Следовало подстраховаться, подумать о том, как защитить свои права на кафе, не имея ни гроша за душой. Самый верный способ — выкупить помещение. Что ж, можно обратиться к дяде Майклу и узнать у него, как лучше действовать. А может, дядя и вовсе решит лично мне помочь.

— Еще работаете? — послышался тоненький женский голосок.

Дама сворачивала промокший зонт. За своими размышлениями я и не заметила, как начался дождь. Крупные капли покрыли высокие окна кафе.

— Добрый вечер! Конечно. Что будете заказывать?

— Капучино стандартное. Сиропы имеются?

Дамочке этой было не меньше тридцати, но глаза у нее были такими нежными и юными, что выглядела она едва ли на двадцать пять.

Я перечислила все сиропы.

— Ирландский крем, — выбрала она.

— Десерты? Может, попробуете суп дня? Сегодня у нас борщ, — улыбнулась я шире.

— Да нет, спасибо большое, я так, выпить горяченького, на улице так промозгло.

Может быть, хорошо, что Коннор решил заехать? Хотя бы не промокну. Ведь если я простужусь, кофейне крышка! Я вручила даме веточку лаванды вместе с кофе, объяснив суть талисмана.

— Как оригинально! А я как раз задумалась, почему кофейня так называется? — улыбнулась в ответ женщина. — Я вот слышала, что на атмосферу в доме хорошо действуют фиалки, китайские розы — это для отношений, страсти. Молодоженам мне как‐то посоветовали дарить мирт — для укрепления союза.

— Ого! Да, про фиалки я слышала, а вот про мирт — впервые. У меня как раз старший брат вот-вот женится. — Мы с женщиной одновременно хихикнули. — Мне о лавандовых ветвях рассказала бабушка. Она любила именно сухоцветы.

— Что ж, возлагаю на ваш талисман большие надежды! Спасибо!

Расправив зонт, она побежала, перепрыгивая лужи. Да, название оригинальное, но, кажется, ветки лаванды бесполезны. Как я, отъявленный скептик, могла когда‐то поверить в чудодейственность ветви? Вряд ли лавандовая веточка могла привлечь любовь, зато корзина с цветами напоминала мне о бабушке. У каждой семьи наверняка есть свои передающиеся из поколения в поколение поверья, приметы.

Вибрация.

К: Стою сразу за двориком, у склада.

С: Может, зайдешь, выпьешь кофе? Мне еще двадцать минут тут торчать.

К: Ок.

Через пару минут я заметила стремительную крупную фигуру в капюшоне. Коннор вошел, завертев головой, точно пес, стряхивающий мух. Капли разлетелись по недавно вымытому полу.

— Можно ваш фирменный латте? — Он изобразил улыбку.

Только сейчас я заметила круги у него под глазами и то, как ссутулилась спина. Интересно, это контора его добила или тайные отношения с Ким?

— Сироп?

— Фисташковый.

Я принялась готовить. Как только Коннор получил свой стаканчик, я отключила аппараты, закрыла кассу, пересчитала выручку и, как всегда, отложила себе в кошелек деньги. За эту неделю мы с Эбби получили крупную зарплату.

— Лавандовая ветвь — талисман? — рассматривал табличку Коннор. — И что же ты его не используешь? Хватает меня?

Он ухмыльнулся, а я подумала о том, что ему одной меня недостаточно. Что наши отношения ему приелись и он приехал сюда из чувства долга. А затем в памяти возник образ крупных мужественных пальцев, придвигающих ко мне потерянную ветвь, и я тут же вздрогнула.

— Замерзла?

— Д-да. Слушай, нам надо поговорить, только давай в машине, ладно? Я пока тут приберусь.

Коннор напрягся; что‐то подсказывало, что он уже догадывался о теме предстоящего разговора. Он застегнул серую ветровку и в ожидании сел на стул. Как только я закончила с уборкой, мы двинулись к машине. Пришлось намотать на голову шарф, и когда я оглянулась на доки, то готова была поклясться: там, возле кирпичного домика, глаза Дьявола следили за мной.