Хозяин Стоунгрейв-Холл

Хелен Диксон, 2013

Виктория Льюис возвращается в родные вересковые пустоши Йоркшира после обучения в пансионе. На пустынной дороге ее сбивает с ног бесцеремонная всадница. Надменная аристократка Клара готова сломать хлыст о несчастную девушку, но на помощь Виктории приходит решительный незнакомец. Клара, стремящаяся заполучить лорда Рокфорда в мужья, с трудом подавляя ярость, замечает искру, вспыхнувшую между молодыми людьми. Очарованная гордым всадником, Виктория узнает, что вместе с больной матерью ей придется переселиться в мрачный Стоунгрейв-Холл на попечение хозяина – лорда Лоуренса Рокфорда. Вынужденная противостоять угрюмому гордецу, Виктория на каждом шагу бросает хозяину вызов. Гнев лорда может сравниться только с желанием поцеловать несносную, но очаровательную гостью…

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

The Master of Stonegrave Hall Copyright © 2013 by Helen Dickson

«Хозяин Стоунгрейв-Холл» © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Глава 1

1820 год, конец весны

Дилижанс остановился во дворе постоялого двора Молтона, городка ярмарок, расположенного в Северном Райдинге^[1] графства Йоркшир, примерно на полпути между Йорком и Скарборо^[2], что составляло около двадцати миль. Первой из него вышла Виктория и стала высматривать, нет ли поблизости форейтора^[3], который помог бы с багажом. Ей хотелось войти в постоялый двор перекусить, но впереди ждала еще одна поездка, и не терпелось отравиться в путь до наступления темноты.

На Виктории было платье цвета корицы и шляпка в тон. Свежий ветерок играл мягкими завитками волос, спускавшимися до плеч, и оборками платья. Ее лицо раскраснелось. Ладная и элегантная, она привлекала взгляды мужчин, многие из которых оборачивались, проходя мимо, и без стеснения восторгались ее красотой.

Постоялый двор заполонили коммерсанты, путешественники, многие сидели, ожидая прибытия дилижансов. Виктория радовалась, что сегодня не суббота, когда устраивались базары, на которые приезжали большей частью целые семьи и фермеры из близлежащих местностей, заполоняя и город, и соседние дороги. Ей удалось обратить на себя внимание юного форейтора, извлекавшего багаж из задней части дилижанса.

— Простите, — обратилась она к форейтору, когда тот опустил на землю ее дорожные сундуки, — мне к вечеру надо добраться до Эшкомба. В ту сторону что-нибудь едет?

— Только не сегодня, мисс, — ответил он, качая головой. — Вам придется ждать до завтра, правда, если вы, — добавил он, оглядываясь через плечо на то место, где под старыми запыленными часами стояла доверху нагруженная телега, запряженная одной лошадью, — не против воспользоваться вон тем средством передвижения. Том Смит три раза в неделю держит путь в том направлении. Через полчаса он поедет в Кранбек. Он может подвезти вас.

— Я была бы весьма признательна. Вы не проследите за тем, чтобы мои сундуки перенесли туда? — Виктория передала форейтору монетку и чуть не подпрыгнула, когда раздался металлический гудок рожка, возвестивший о прибытии очередного дилижанса.

Парень широко улыбнулся и спрятал монетку в карман.

— С радостью, мисс. Но сначала я переговорю со старым Томом.

Виктория уже собралась последовать за ним, как прибывший дилижанс резко остановился. Дверца неожиданно распахнулась. Она не успела отскочить, и дверца стукнула ее по спине. Сильный удар застиг врасплох, лишь каким-то чудом девушка сумела удержаться на ногах. Из дилижанса вышел стройный светловолосый молодой человек с худым лицом, загоревшим в теплых краях, в элегантных габардиновых бриджах и фраке в сопровождении женщины. Он был явно взволнован. Оглянулся и сердито уставился на Викторию:

— Господи, барышня! О чем вы только думаете, стоя на пути дилижанса!

— Я… я понимаю, но моей вины тут нет, — возразила она, дрожащими руками поправляя шляпку.

— Конечно, вовсе нет, — подтвердила юная леди в серебристо-сером наряде, поспешившая на помощь Виктории. Ее прелестное лицо выражало тревогу. — Вам больно? Вы позволите мне помочь вам?

— Спасибо, я не пострадала. Этот джентльмен…

— Это мой муж.

— Да, он совершенно прав. Мне не следовало стоять так близко к дилижансу. Но вы же видите, какая здесь толчея. Я сама только что приехала в Молтон.

— Ладно, вы, похоже, не пострадали, — заключил молодой человек, нахлобучивая цилиндр на голову. Он был немного встревожен, пристально взглянул на Викторию, явно не желая задерживаться. — С вами все в порядке?

Несмотря на острую боль в руке, которую Виктория, видно, ушибла, когда ее задел дилижанс, она ответила утвердительно.

— Значит, все обошлось. — Он бросил последний быстрый взгляд на нее, затем обратился к жене: — Идем, Диана. Нам нельзя опаздывать. Я вижу, экипаж Бартлета уже здесь.

— Да, я тоже вижу его. Ты иди, я догоню тебя.

Он с безразличным видом удалился, даже не обернувшись.

— Простите. Вам точно не больно? — спросила женщина по имени Диана, явно огорченная неучтивостью мужа. — Мы вернулись из-за границы, и моему мужу не терпится скорее вернуться домой. Он… он…

— Прошу вас, не волнуйтесь, — успокоила Виктория. — Правда, со мной все в порядке, просто я немного запыхалась.

Женщина с тревогой взглянула в сторону удалявшегося мужа.

— Вам лучше не задерживаться. Ваш муж уже ушел далеко, — улыбнувшись, сказала Виктория.

— Если вы уверены, но все-таки не могу ли я чем-то помочь вам?

Виктория заметила в ее глазах доброту и тревогу и покачала головой:

— Вы очень добры, но я цела и невредима.

— Ну, раз вы в этом уверены.

— Полностью. Спасибо за участие.

Виктория наблюдала, как Диана побежала за мужем через двор. Несмотря на то что успокоила женщину, она все еще не пришла в себя, рука сильно разболелась. Виктория зашагала к телеге, державшей путь к прибрежному городку Кранбеку.

— Буду рад вашей компании, — приветствовал ее возница Том Смит, опуская мешок в телегу. — Имейте в виду, у меня не хватит времени отвезти вас до самого Эшкомба. К вечеру я должен быть у сестры в Кранбеке, что далеко от пустоши. Ночью на прибрежной дороге попадаются разные злодеи. Утром на обратном пути я могу привезти ваши сундуки.

— Вы совершенно правы, мистер Смит. Я согласна. Только отчаянный смельчак решится пересекать пустошь с наступлением темноты. Можете высадить меня в конце дороги в Эшкомб. Я сама легко доберусь до деревни.

— Тогда договорились, — согласился Том Смит и без лишних слов помог Виктории забраться в телегу.

Пока они ехали вверх по склону, пахотная земля, важная часть пейзажа йоркширской низины, плавно переходила в пустошь. Путь пролегал через озаренный солнечными лучами лес, вдоль поросших травой крутых склонов, телега спускалась в долины, пока не достигла узкой дороги, уходившей влево к небольшой деревушке Эшкомб.

— Мисс, это место вас устроит? — спросил Том Викторию, спрыгнувшую с телеги.

Она поправила шляпу и улыбнулась ему:

— Вполне. Спасибо, что подбросили меня. Мистер Смит, вы ведь привезете мой багаж в коттедж на обратном пути?

— Конечно. Я позабочусь об этом. Я довез бы вас до места, но мне уже пора ехать в другую сторону.

— Ничего страшного. Я с удовольствием прогуляюсь. Том дотронулся до кепки и поехал дальше.

— Берегите себя.

Когда он скрылся из вида, Виктория некоторое время постояла на месте, наблюдая за простиравшимся перед ней пейзажем. Она оказалась во власти очаровательной бескрайней тихой пустоши, холмов, переплетавшихся долин, участков зеленой и бурой земли. Глубоко вдыхала свежий воздух с ароматом моря, шумевшего за пустошью. От запахов уходящей весны и первых лепестков кружилась голова. Скоро появится вереск, а в июле эти холмы покроются яркими розовыми и пурпурными цветами.

В двух милях отсюда среди холмов приютилась деревушка Эшкомб, тихое место среди темневшей пустоши, быстрых рек, неровных рядов коттеджей с красными крышами и дымящимися трубами. Виктория почувствовала волнение, которое охватывало ее всякий раз, когда возвращалась домой, и глубоко вздохнула, предвкушая радостную встречу. Чем больше она смотрела, тем больше ей хотелось дать волю радостным чувствам и побежать. Невозможно скрыть любовь к этой дикой открытой местности. Ее радость была искренней. Подул свежий бриз, Виктория пошла вперед, наслаждаясь каждым мгновением.

Эшкомб стал ее домом, хотя она здесь не была очень долго. Жизнь в школе-интернате Йорка и общественные мероприятия местного значения, которые Виктория посещала вместе с подругой Амелией и миссис Фенвик, ее матерью, не давали скучать, однако Эшкомб и мать оказались дороже всего и манили домой, точно яркий маяк на далеком холме. Здесь Виктория снова вернется к неторопливому ритму сельской жизни.

Ее внимание привлекло неожиданно сверкнувшее алое пятно. Она застыла на месте и уставилась на него. Какая-то женщина скакала на коне вдоль ручейка, бегущего по долине. За ней гнался мужчина на гнедой лошади. Видно, тот изо всех сил пытался нагнать ее. Оба неслись по пустоши с сознанием того, что Бог дал их семье право обладать этими землями. Они скакали по склонам с властным и надменным видом.

Виктории не терпелось увидеть мать, тревожась о ее здоровье. С сумкой в руке она шла по дороге, радостно улыбаясь овцам, щипавшим короткую траву на обочине. Вдоль дороги тянулась узкая канава. Когда Виктория приблизилась к сужавшемуся и резко сворачивавшему в сторону участку, ее мысли прервала всадница в алой экипировке, несшаяся прямо на нее. Но слишком поздно, лошадь оказалась почти рядом, и Виктория, издав крик, бросилась в канаву головой вперед.

Предыдущим днем шел дождь, ил и трава на дне пропитались влагой. «О боже, — с ужасом подумала девушка, затаив дыхание, оцепеневшая и потрясенная. Она знала, что не ушиблась, хотя еще раз ударилась больной рукой, но чувствовала, как злость берет верх над ней. По правде говоря, Виктория пришла в бешенство.

Подняв сумку и выбравшись из канавы, она с открытым ртом уставилась на женщину. Шляпка повисла, волосы спутались, платье перепачкалось. Женщина уже остановила лошадь и надменно взирала на нее, затем заговорила пронзительным высокомерным голосом:

— Почему вы не смотрите, куда идете? — Затем с ноткой озабоченности спросила: — С вами все в порядке?

Виктория Льюис, продукт восемнадцатилетнего продуманного воспитания, пятилетнего обучения в школе-интернате мисс Карвер для юных девушек Йорка, до сих пор выпускавшей очаровательных, обладавших чувством собственного достоинства леди, подняла голову, с открытой враждебностью разглядывая незнакомку. Тон этой женщины, снисходительный, властный и в то же время чуть презрительный, довел ее до ярости.

— Ваша лошадь чуть не задавила меня. — Виктория кипела от злости. — Разумеется, со мной не все в порядке. Это вам следовало смотреть, куда скачете. Я ведь могла погибнуть.

Смелость девушки и резкий ответ разгневали наездницу, а испуг от того, что девушка могла пострадать, точно ветром сдуло.

— Как вы смеете так разговаривать со мной! — Эти слова прозвучали оглушительно, будто их произнесла настоящая мегера.

— Еще как смею. И буду говорить с вами именно так. Только посмотрите на свою бедную лошадь. — Виктория показала на неспокойного взмыленного скакуна. — Теперь взгляните на меня, — и указала на свое перепачканное платье.

— Вы сами виноваты. Если бы не шли посреди дороги, не свалились бы в канаву.

Виктория смотрела на красивое надменное лицо наездницы, в серые горящие глаза. На голове женщины была высокая алая шляпа, украшенная перьями в тон бархатному костюму с белыми рюшами у шеи. Узкая талия и прилегавший лиф подчеркивали роскошное тело, густые светлые волосы удерживала сетка. Очевидно, наездница принадлежит к аристократическому роду, однако после стычки с мужчиной у постоялого двора и этого случая Виктория не собиралась отступать ни перед чьими угрозами.

— Я? Если бы вы до смерти не загнали лошадь, я бы не упала! — не удержавшись, ответила она. — Вас вообще не следует пускать на дорогу. Вы всегда скачете, точно помешанная?

Лицо женщины превратилось в негодующую маску, она не верила своим ушам.

— Как вы сказали? Что вы себе позволяете, маленькая наглая распутница! Лучше следите за своим языком. Клянусь, вы поплатитесь за эту дерзость. — Точно стрела, рука женщины с хлыстом взмыла вверх. Она закричала негодующе: — Как вы смеете говорить мне такое! Мне!

В это мгновение показался другой всадник. Он заметил, как девушка, стоявшая на дороге, схватила Клару за руку и вырвала у нее хлыст, затем быстрым движением сломала его и отправила в канаву.

— Вот так. Там ему и место. Кто вам дал право поднимать руку на меня! У вас такая привычка — скакать повсюду и избивать людей?

— Что здесь происходит? — раздался низкий хриплый голос. — Клара? Что все это значит? Мне это напоминает маленький бунт.

Его отвлекла лошадь. Недовольная тем, что ее остановили на полном скаку, она собиралась двинуться дальше. Прежде чем ее удалось усмирить, она развернулась и стала приближаться к Виктории. Девушка, всегда боявшаяся лошадей, настороженно следила за животным и пятилась назад.

Внимание Клары отвлекло появление спутника. Она повернулась к нему, на ее лице вспыхнул румянец, оно подобрело, глаза загорелись. «Вот это да, — подумала она, — похоже, джентльмен зажег огонь внутри ее». Нежные чувства женщины к мужчине стали более чем очевидными.

— Эта… эта девушка шла посреди дороги, а когда появилась я, она потеряла равновесие и свалилась в канаву, — путано объясняла Клара уже более дружелюбно. Она была явно не в силах оторвать глаз от своего спутника.

— Неужели вы и ваше животное должны занимать всю дорогу, а простым смертным остается лишь прижиматься к обочине? — вспылила Виктория, чувствуя, что пора напомнить женщине о своем присутствии.

Клара взглянула на нее, но обратилась к мужчине:

— Еще ни разу меня так не оскорбляли! Когда я спросила, все ли с ней в порядке, эта девчонка назвала меня идиоткой и помешанной. Только представь себе! Какая наглость!

— Вы такая и есть, — вспылила Виктория. — Я не жалею о том, как назвала вас. Меня могли затоптать насмерть или покалечить.

— Я не знаю, кто вы. Девочка, следите за своим поведением, если хотите, чтобы для вас все обернулось хорошо. Кто вы такая? Ну? — сурово спросила Клара излишне громким голосом, несмотря на то что кругом стола тишина. — Где живете?

— В Эшкомбе. — Виктория гордо подняла голову и посмотрела прямо в сощуренные глаза Клары. — К тому же вам не стоит орать, я не глухая.

Сверля джентльмена неспокойным взглядом, свойственным молодым людям, Виктория потеряла дар речи, ибо мужчина был явно рассержен. Неописуемое благоговение, очарование завладело ей, пока она разглядывала его. На уроках Виктория изучала животных, чтобы мгновенно опознать самца-лидера. Не оставалось сомнений, этот всадник принадлежал именно к такому типу.

Высокий и худощавый, с широкими плечами, распиравшими швы хорошо скроенной куртки оливкового цвета. Бриджи табачного цвета плотно облегали сильные ноги, обхватившие бока коня. Коричневого цвета сапоги начищены до блеска. Он был без головного убора. Смуглая кожа, брови, которые больше привыкли хмуриться. Четко очерченный рот таил в себе нечто жестокое, квадратный подбородок казался решительным и высокомерным. Это лицо говорило, что его обладатель ни во что не ставит глупцов, в фиолетово-голубых, точно аметист, неотразимых глазах, настороженных и насмешливых, прыгали серебристые искорки, точно предупреждая об опасности. Будто мужчина считал весь мир забавным местом, при условии, что тот не вторгается в его жизнь. Лицо выдавало решительный характер. Неукротимая гордость, ум и грубая сила запечатлелись в каждой черточке. В том, как он держал голову и беспечно сидел на коне, чувствовалась дерзость. Даже его тень на земле казалась материальной. Виктория заподозрила, что он улыбается не очень часто. Напряженный непреклонный взгляд неподвижно застыл на ней. Она поежилась от страха и благоговения. Забыла о приличиях и смотрела на него непозволительно долго, думая, что перед ней сложный, резкий, тонко чувствующий человек с переменчивым характером, большинство граней которого скрыты от постороннего взора. Виктория почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Казалось, мужчине каким-то образом удалось прочитать ее мысли. Он не был классическим красавцем, однако с прядью непослушных черных как смоль волос напоминал пирата, разбойника с большой дороги, даже самого черта.

«Да», — подумала Виктория, чувствуя, как внутри все переворачивается. Она угадала в нем нечто суровое, что наверняка могло бы привести в трепет самых опытных женщин. Он взволновал ее, разбудил чувства. Она пыталась отделаться от этой мысли.

— Вижу, вы попали в переделку. Слава богу, целы, — оценил мужчина. — Вы не ушиблись?

— Нет, но взгляните на мою одежду, — ответила Виктория, расстроенная тем, что предстанет перед матерью в таком виде, а хотелось вернуться домой в безупречной одежде. — Она безнадежно испорчена.

Лоуренс Рокфорд взглянул на нее с интересом и нахмурил лоб. Хладнокровный ответ девушки удивил его. На ней была шубка до колен в тон платью. Выражение лица, одновременно настороженное, вызывающее и самоуверенное, заинтриговало его и показалось знакомым, хотя он никак не мог вспомнить, где видел его.

Когда Виктория подняла голову, его взгляд остановился на ее изящной шее и кружевной косынке. Он неожиданно почувствовал вожделение, о чем Виктория не догадывалась. Темно-каштановые волосы массой завитков ниспадали на ее плечи, являя великолепное зрелище. Когда Виктория упала в канаву они спутались, высвободившись от заколок. Золотистые пряди, освещенные солнцем, мерцали среди беззаботных локонов. У него появилось нелепое желание спешиться и потрогать пышную шелковистую гриву и красивые щеки, тронутые румянцем. У девушки были идеальные черты лица, из-за густой каймы черных как смоль ресниц теплым янтарным цветом светились глаза. Нежные розовые губы соблазняли. Можно представить, как они смеются, но сейчас уголки опустились, глаза горели ярко, как и у высокомерной Клары.

Лоуренс скользнул взглядом по испачканному платью, задержался на выпуклости груди, вздымавшейся под шубкой. Виктория, изящная, словно сотканная из негодования, сердито взирала на него. От обиды на ее щеках появились два красных пятна. Не многовато ли унижений за один день?

— Как жаль. Но я уверен, грязь можно отстирать, — сказал Лоуренс, будто отмахиваясь от Виктории, а сам подумал: вряд ли мужчина смог бы оторвать глаз от столь очаровательного существа, и взглянул на спутницу. — Клара, тебе, наверное, чертовски хотелось обогнать меня, потому и понесло кратчайшим путем. По-моему, это мошенничество.

— Я уже жалею об этом, — раздраженно ответила Клара. — Иначе бы, к своему несчастью, не наткнулась на эту девушку.

Виктория смотрела на нее, пылая праведным гневом, джентльмен не сдвинулся с места, насмешливо приподнял бровь, будто находя эту ситуацию забавной. Но, боже мой, этой женщине хватило наглости огрызаться и взвалить всю вину на девушку! Виктория расправила плечи, подняла голову, ясно давая понять, что не собирается переходить к обороне.

— Я вам не девушка, — выпалила она. — Неужели вам не достанет порядочности хотя бы извиниться?

— Ни за что. — Холодные глаза Клары сверлили Викторию. — Даже не подумаю. Мне не за что извиняться.

— Будет вам, барышни. Насколько я понимаю, вы обе ни в чем не виноваты. Конечно же это просто несчастный случай. — Лоуренс смотрел на Викторию с неодобрением. — Но и вспыльчивы же вы, барышня. Если не сумеете обуздать свой нрав, беды не миновать.

— К тому же она очень груба, — добавила Клара.

Эти слова не только не заставили Викторию молчать, но и вызвали новый прилив гнева.

— Я бы не стала называть это грубостью, скорее заслуженным возмездием. Мне неприятны люди, замахивающиеся на меня хлыстом. — Виктория посмотрела джентльмену прямо в глаза. — Сэр, вам следовало бы внимательнее следить за своей женой.

Клара повернулась к Лоуренсу и чуть насмешливо приподняла изящную бровь.

— Жена, — тихо пробормотала она. Выражение ее лица смягчилось, когда она нежно взглянула на мужчину. — Хорошая мысль.

— Вы ошибаетесь, — растягивая слова, устало произнес джентльмен, избегая смотреть Кларе в глаза. — Она не моя жена. — «И никогда ею не будет».

«Даже нечего стараться», — подумала Виктория, заметив, как сердито сверкнули от огорчения глаза женщины. Она догадалась, что джентльмен рассеян и не собирается затевать разговор о браке, в отличие от своей спутницы. Виктория осознала собственную ошибку и при других обстоятельствах мучительно переживала бы подобный промах, однако сейчас ей было все равно. Когда лошадь женщины захотела дотянуться до нее, она отскочила.

Позабавленная ее пугливостью, Клара рассмеялась, чуть приподняв красивые брови:

— Не пугайтесь. Она не кусается.

— Мне приходится полагаться лишь на ваше слово, — с негодованием ответила Виктория. — Если лошадь такая же, как и хозяйка, у меня есть все основания опасаться. Извините, мне пора идти.

— Вы точно не ушиблись? — спросил джентльмен, томно глядя на нее, одарив плутоватой улыбкой, отчего глаза женщины гневно сверкнули.

Вспомнив, что сегодня мужчина вторично задает этот вопрос, Виктория не отвела взгляд. Сверкавшие голубые глаза разглядывали ее с огромным интересом, будто она достойна пристального и глубокого изучения. В то же время его глаза излучали неподдельный восторг. С каждым мгновением казалось, будто Виктория съеживается все больше.

— Со мной все в порядке, — ответила она и тут же отвела взгляд.

— Вы в Эшкомб?

— Да, но это вас не касается.

— Как раз наоборот, касается, — вкрадчиво ответил Лоуренс.

— Каким образом?

— Вы находитесь на моей земле.

После этого заявления наступила оглушительная тишина.

— Понимаю, — ответила Виктория тихим сдавленным голосом, догадавшись, с кем разговаривает, и поняла, что угодила в ловушку. Тем не менее постаралась не показать это. — Вы — лорд Рокфорд!

До этого Лоуренс был удивлен, сейчас же немного растерялся.

— Вы слышали обо мне?

— Кто же в этих краях не слышал о вас?

Опасаясь потерять самообладание, Виктория кивнула и пошла дальше.

Клара провожала ее взглядом, затем в отчаянии набросилась на Лоуренса, видя, как тот теплым взглядом провожает удалявшуюся девушку. Обидевшись на то, что он смотрит на нее совсем не так, Клара дала волю гневу, злобно сверкнув глазами.

— Почему ты ничего не сделал? Поверить не могу, эта девчонка сломала мой хлыст. Я не знаю, кто она, но клянусь, она поплатится за это. Неотесанная наглая девица. Ее следует поставить на место. — Она не сводила глаз с удалявшейся девушки с прямой спиной и высоко поднятой от негодования головой, шляпка которой прыгала на спине.

— За что? За сломанный хлыст или уязвленную гордость? Будь разумной, Клара. Ты ведь собиралась ударить ее. Она лишь защищалась.

Клара посмотрела на него в упор, лицо исказил гнев. Она пыталась скрыть боль, вызванную его явным интересом к Виктории.

— Как ты смеешь занимать сторону этой девчонки и выступать против меня! Она всего лишь выскочка.

— Не говори глупостей. Успокойся. Держи эмоции в узде. Ты и так загнала ее в канаву. Меня удивляет то, как ты на это отреагировала. В обычных условиях ты бы даже не снизошла до того, чтобы заговорить с такой девушкой, тем более признать ее существование, пытаясь нанести удар.

— В любом другом случае я бы осадила ее за такую дерзость, но не могла же я проехать мимо, когда она упала в канаву.

— Если бы ты ударила ее хлыстом, могли бы возникнуть большие неприятности. Поехали. Я провожу тебя до Грейнджа.

Разозленная и обиженная его безразличием, Клара решительно потянула поводья, развернула лошадь и ускакала, смахнув предательскую слезу, катившуюся по щеке.

Диана, ее сестра, вышла замуж за Натана, младшего брата Лоуренса, а Кларе хотелось любой ценой заполучить в мужья Лоуренса Рокфорда, только что вернувшегося из зарубежных странствий. Но тот относился к ней чуть вежливее, чем к слугам. Клара смотрела на него с нескрываемой тоской всякий раз, когда он наведывался к брату в Грейндж. Вопреки циничному поведению, в нем чувствовался самец, привлекательный, как грех, и столь же озорной. При этой мысли ее сердце билось быстрее. Каждый, кто заглядывал в эти циничные голубые глаза, догадывался, что в превосходном Лоуренсе затаился отнюдь не робкий наивный дух. Скакал ли он верхом, танцевал ли на балу, он выглядел в кругу спутников пантерой среди безобидных котят.

Вдруг Лоуренс вспомнил, что забыл спросить имя юной леди. Нет сомнений, она одна из девушек, живущих в деревне. Он пожал плечами и продолжил путь.

Как только лорд Рокфорд и его спутница скрылись из виду, Виктория замедлила шаг. Нервы натянулись, гнев не знал границ. Постепенно шок и возмущение тем, что с ней говорили свысока и чуть не ударили хлыстом, проходили. Виктория чувствовала стыд оттого, что только что вела себя неподобающим образом в присутствии лорда Рокфорда из Стоунгрейв-Холл.

А та женщина, кем бы она ни была, выказала невоспитанность и высокомерие. Видно, выходка наездницы и реакция самой Виктории говорили о том, что годы, проведенные в школе-интернате, где твердили о необходимости всегда вести себя с достоинством, грациозно и утонченно, ее ничему не научили. Она по-прежнему оставалась дочерью учителя деревенской школы, и люди вроде Клары всегда напомнят об этом. Виктория надеялась, что больше не увидится с той парочкой. Такие люди жили в недосягаемом для нее мире и поэтому навсегда исчезнут из ее жизни.

Виктория добралась до деревни. В огромном пространстве, покрытом вереском, паслись овцы, деревенские жители занимались своими делами. В дальнем конце зеленого луга находился постоялый двор «Погонщик скота» и кузница мистера Прайса. На следующем доме красовалась вывеска мастерской по ремонту колес, далее булочная мистера Уоллера, затем мясная лавка, после нее деревенский магазин, в котором продавалось все, что могло понадобиться в сельской жизни.

Взгляд Виктории застыл на здании в стороне от деревни, в конце мощеной дорожки напротив церкви. К горлу подкатился ком. Это была школа, где учительствовал ее отец. После его смерти они с матерью перебрались в коттедж за церковью. Дойдя до него, она открыла ворота, подошла по короткой тропинке к двери и заметила, что цветник зарос и требует немедленного ухода. Виктория потянула за ручку и обнаружила, что дверь заперта. Она приблизилась к окну и заглянула внутрь. Матери не было видно, огонь в камине не горел. К тому же Виктория не увидела знакомого стола и кресел у камина. Она нахмурилась и отступила от окна. Может быть, миссис Ноулс, жившая по ту сторону дороги, знает, где разыскать мать.

Миссис Ноулс, невысокая занятая, домовитая вдова, жившая вместе с сыном Недом, всегда с добротой относилась к ней и матери. Сын занимался лошадьми хозяина в Холле. Увидев Викторию на пороге дома, миссис Ноулс от удивления раскрыла рот, обрадовавшись, и пригласила ее войти в дом.

— Вы только взгляните. Ты стала настоящей красавицей. Мать будет горда тобой.

В коттедже было тепло, среди запаха выпечки чувствовался аромат пчелиного воска. К деревянному полу были прикреплены ковры, к камину придвинуты два удобных кресла, под окном на столе с раздвижными ножками лежала стопка аккуратно сложенного белья, стоял медный кувшин с весенними цветами.

— Наверное, тебе не терпится узнать, где мама.

Миссис Ноулс предложила ей сесть у камина и выпить чашку чаю. Виктория отказалась.

— Да, миссис Ноулс. Я хотела преподнести ей сюрприз. Я… я знаю, в последнее время ей нездоровится. Я очень переживала за нее. Потому и приехала, не могла больше оставаться в школе, зная, что она больна.

— Да. Разумеется, ты права. Ей стало совсем плохо после того, как ты вернулась в школу. Я советовала ей написать, чтобы ты вернулась и поухаживала за ней, но она и слышать не захотела об этом.

Виктории стало стыдно. Мать начала кашлять больше года назад. В действительности ее уже пару лет донимал кашель, который она называла щекочущим, но отказывалась выяснить его причину. Прошлым летом кашель редко прекращался, и мать уступила просьбам дочери позволить врачу осмотреть себя. Тот подтвердил, что у нее чахотка. Смирившись с тем, что жить ей осталось недолго, мать настояла, чтобы дочь вернулась в школу и училась до тех пор, пока болезнь совсем не одолеет.

— Я была нужна матери. Мне следовало остаться здесь.

— Когда ты уезжала, я обещала тебе присмотреть за ней. Имей в виду, я делала все, что могла. Но ей нужен уход, который я не могла обеспечить.

Страх завладел Викторией. Она посмотрела на миссис Ноулс и заметила тревогу в ее глазах. Значит, положение серьезное. Казалось, кровь стынет в жилах.

— Она очень больна, да?

— Да, девочка. Это правда.

— Где же она? Куда ушла?

— Сюда пришел хозяин и забрал ее в Холл.

— Хозяин? — Виктория уставилась на нее. — Лорд Рокфорд? Как странно? Но… я не понимаю. С какой стати?

— Лорд Рокфорд узнал, что матери очень плохо, и решил, что в Холле за ней будут лучше ухаживать. Наверное, это как-то связано с тем, что она служила горничной у его матери.

— Но это было давно, еще до того, как она вышла замуж за моего отца.

— Виктория, как бы там ни было, думаю, хозяин чувствовал себя в долгу перед ней, когда вернулся из Лондона. Он сделал так, чтобы ее перевезли в Холл со всеми удобствами.

— А коттедж? Когда я заглянула в окно, он показался пустым.

— Его готовят для следующего жильца.

— Следующего жильца? — Лицо Виктории побледнело. — Вы хотите сказать, лорд Рокфорд выставил нас из дома?

— Ну, не совсем так.

— Тогда где наши вещи, мебель?

— Все упаковали и отвезли в Холл.

— Но он не имел права. Это наше жилище.

— Тебе по карману оставить его за собой? — тихо спросила миссис Ноулс.

— Разумеется. Отец хорошо позаботился о нас. Как же иначе мать смогла бы отправить меня в школу?

Миссис Ноулс, молча, отвернулась и стала помешивать что-то в горшке, стоявшем на каминной полке для подогревания пищи. Как Бетти сумела отправить дочь в школу, это ее дело, однако миссис Ноулс с самого начала догадалась, что здесь кроется еще что-то.

— Ладно, коттеджем займешься потом, когда поговоришь с матерью. В первую очередь следует позаботиться о ней.

Виктория молчала, раздумывая над тем, что услышала от миссис Ноулс, не веря в случившееся. Она думала о лорде Рокфорде. Черты его лица хорошо запечатлелись в ее памяти. Она не сомневалась, что этот мужчина сыграет какую-то роль в ее жизни, займет важное место.

— Вы правы. Я должна увидеть мать. — Виктория преодолевала боль, теснившую грудь. Не хотелось думать о своем доме. Мать все объяснит. Однако Виктории претила мысль снова встретиться с лордом Рокфордом.

— Скоро стемнеет, а к Холлу добираться через пустошь долго. Ты же не собираешься туда в такую пору. Кто знает, что может случиться с девочкой, которая идет туда одна.

— Придется, миссис Ноулс. Если пойти прямо сейчас, я успею сразу после наступления темноты.

— Нет, девочка. И слышать об этом не хочу. Нед чем-то занимается позади дома. Я позову его, он отвезет тебя на своей двуколке.

— Спасибо. Я вам очень признательна, миссис Ноулс. Приятно слышать, что вы ухаживали за моей матерью. Не знаю, как отблагодарить вас.

— Перестань. Разве друзья не должны помогать друг другу в трудные времена. Схожу за Недом. Чем раньше ты поедешь, тем лучше.

Нед охотно отвез ее в Холл. Виктория знала его всю жизнь. Этот парень не любил пустопорожних разговоров. Ее это устраивало, ибо во время поездки до Холла она могла предаться своим мыслям. Она еще ни разу не бывала там, а хозяина увидела лишь сегодня. В детстве Виктория играла на пустоши, часто стояла у закрытых ворот и смотрела на дом, даже не догадываясь, что однажды войдет в него, да еще при таких обстоятельствах.

Старого лорда Рокфорда все уважали. Его младший сын Натан любил веселье, предпочитал лошадей и деревенские развлечения, тогда как старший сын Лоуренс слыл угрюмым самонадеянным человеком.

Ходили слухи, будто после романтического разрыва Лоуренс покинул Англию и отправился за границу в поисках новых деловых связей. Судя по всему, он здорово преуспел в этом. Поговаривали, Лоуренс приобрел обширные участки земли в Америке, владел флотилией, складами в Америке и Лондоне, забитыми шелками, восточными пряностями, канадскими мехами, станками, которые он продавал ткацким фабрикам Ланкашира^[4]. «Рокфорд энтерпрайзиз», его компания, располагалась в Лондоне. Нажив несметные богатства, Лоуренс стал самым влиятельным человеком на севере Англии.

Когда Виктория была маленькой, мать потчевала ее рассказами о времени, когда она служила горничной у его матери, часто говорила о больших празднествах, которые там устраивались во времена прежнего хозяина. Виктория слушала с широко раскрытыми, полными удивления глазами и переживала все в своих мечтах. Она не знала, чего ожидать, когда окажется там. Как поведет себя лорд Рокфорд, увидев ее.

Небо темнело, пока они углублялись в пустошь. Показалась задняя часть Холла, окруженного высокими стенами. Огромное темное и мрачное здание расположилось среди просторных парков, лужаек и выглядело грозно, возвышаясь на три этажа, в небо устремлялись готические башенки.

Проехав через высокие кованого железа ворота, Нед направил лошадь к длинной прямой подъездной дорожке, покрытой гравием, однако нигде не было заметно никаких признаков жизни. Волнение Виктории возросло тысячекратно при виде столь огромного сооружения. Она почувствовала себя ниже ростом и незначительной. Дверь открыла экономка, миссис Хью. Виктория представилась, и миссис Хью впустила ее. Едва успела Виктория войти, как ее тут же окутало тепло от ярко пылавшего огня в глубине каменного камина.

Миссис Хью грустно покачала головой. Как только хозяин узнал о болезни Бетти, он тут же поднял на ноги домочадцев и сделал все, чтобы ее перевезли в Холл.

— Хозяин не жалел ни сил, ни средств, чтобы обеспечить вашей матери уход. Он просто воплощение доброты.

— Я в этом не сомневаюсь и благодарна ему.

— Мисс Льюис, ваша мама очень больна. По правде говоря, она не в силах подняться с постели, — рассказывала экономка тихим безрадостным голосом. — Мне очень жаль.

— Пожалуйста, отведите меня к ней.

— Конечно. Идемте со мной.

Виктория последовала за экономкой по широкой дубовой лестнице и оказалась в длинной галерее. Здесь все выглядело величественно и внушительно. На стенах висели картины в позолоченных рамах, в нишах стояли грациозные статуи, под ногами стелился мягкий персидский ковер. Виктория не привыкла к подобному великолепию, к тому же думала только о матери, поэтому больше ни на что не обращала внимания.

Ее провели на половину прислуги. Преодолев несколько поворотов, они вошли в комнату матери, небольшую, но удобную с великолепным видом на пустошь. На туалетном столике у окна стояли две вазы — одна с цветами, другая с фруктами.

Мать лежала в постели. Ее лицо сохранило прежнюю красоту, хотя кожа, в силу возраста, поблекла. Длинные седые волосы были заплетены и спускались на плечо. Кожа была столь бледной, что казалась почти прозрачной. Когда-то высокая и изящная, сейчас она совсем исхудала, губы посинели.

Виктория знала: мать всегда старалась изо всех сил, но никогда не любила ее так сильно, как отец, редко брала ее на руки. Она не помнила, чтобы мать приходила поцеловать ее перед сном, за редкими случаями, когда болела в детстве. Когда Виктория пыталась обнять мать, ее нежно отстраняли, говоря: «Не сейчас, Виктория. Мама устала». Отец проявлял к ней больше любви, качал на коленях, читал разные истории, по-медвежьи обнимал, когда она ушибалась. Виктория все время думала, что доставляет матери слишком много неприятностей и поэтому та обрадовалась, когда дочку отправили в школу. Лишенная отца, девочка скрывала боль, замкнулась в себе и какое-то время пребывала в растерянности. Но теперь, видя, насколько больна мать, решила думать только о хорошем, забыть о непрочности своего положения и постоянной тревоге.

Открыв глаза и увидев Викторию, Бетти слабо улыбнулась:

— Вот это да! Это же Виктория! Неужели это ты? Какой чудесный сюрприз. Я думала, ты приедешь только через несколько недель.

Виктория давно не плакала, с тех пор как умер ее любимый отец. Тогда она была совсем маленькой. Теперь слезы рвались наружу, но она изо всех сил пыталась сдержать их. Приблизившись к постели, взяла мать за руку, наклонилась и поцеловала ее в лоб.

— Мама, я не знала, насколько серьезно ты больна. Правда, не знала. Почему мне ничего не сообщили? Я тут же вернулась бы домой, чтобы ухаживать за тобой.

— Мне не хотелось тревожить тебя. Твое время в школе уже подходило к концу, я знала, ты скоро вернешься. Моя дорогая, не делай такое печальное лицо, — говорила мать, видя, что глаза дочери блестят от слез. После неловкой паузы она тонким пальцем смахнула слезу. В нежных глазах не было страха. — Не переживай.

— Но я очень встревожена. Не понимаю, почему ты в Холле.

— Я была горничной у прежней хозяйки. — Мать улыбнулась. — Лорд Рокфорд очень добр ко мне. Узнав, что я больна и осталась одна, распорядился, чтобы меня перевезли сюда, где за мной можно обеспечить необходимый уход.

Викторию мучили угрызения совести и недовольство тем, что ее лишили возможности позаботиться о матери, когда той впервые в жизни понадобилась дочь. Разве дочери не следует ухаживать за матерью? Виктория взяла руку матери и обрадовалась, когда та не отняла ее. Поскольку мать чувствовала себя очень плохо, она решила не говорить о коттедже. Но хотелось все узнать, и только один человек мог ответить на вопросы.

— Мне следовало остаться здесь и ухаживать за тобой, я уговорила бы тебя не отправлять меня в школу.

— Виктория, я уже не раз говорила, что это делается ради тебя, — прошептала мать, закашлялась, закрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, затем продолжила: — Тебе ведь известно, как отец хотел, чтобы ты получила образование.

— А ты хотела, чтобы я стала леди, — заметила Виктория и нежно улыбнулась.

— Но ты ведь стала настоящей леди. Только взгляни на себя, настоящая юная леди. К тому же хорошо училась. Чем бы ты ни решила заняться, тебя ждет прекрасное будущее.

Виктория вспомнила то время, когда ее забрали из сельской школы, директором которой был ее отец, и отправили в интернат в Йорке, чтобы сделать из нее… Кого? «Юную леди», — ответила тогда ее мать.

— Тебе нельзя оставаться здесь. Ты вернешься домой? Ведь я рядом и готова позаботиться о тебе.

— Лорд Рокфорд настаивает на том, чтобы я оставалась в Холле. За мной хорошо ухаживают, любые мои желания исполняются.

— Но… лорд Рокфорд! Я слышала, он страшен.

— Не суди о хозяине слишком строго. Любой человек добр по-своему. Никогда не забывай об этом. А в нем много хорошего. Он подтвердил это своим отношением ко мне.

Виктория почти забыла, что умиравший отец просил мать не беспокоиться, говорил, что хозяин позаботится о ней. До сегодняшнего дня она не вспоминала лорда Рокфорда, ни разу не сталкивалась с ним. Была еще слишком юна, подавлена горем и не догадывалась, что когда-нибудь он будет что-то значить для нее.

— Ты должна поговорить с ним, — заговорила Бетти. — Я знаю, он давно желает встретиться с тобой. Мне хотелось бы, чтобы ты осталась здесь со мной. Именно это предложит лорд Рокфорд.

— Понятно. — В действительности Виктория ничего не понимала и собиралась сделать все возможное, чтобы увезти мать домой, но та заметно слабела, у нее закрывались глаза. Поэтому Виктория ничего не сказала. Сидела рядом с матерью, единственным близким человеком в ее жизни, и твердила, что та заслужила, чтобы Бог встал на ее защиту.

Примечания

1

Так называется одно из трех административных делений графства Йоркшира. (Здесь и далее примеч. пер.)

2

Скарборо — морской порт на востоке Йоркшира.

3

Форейтор — верховой, правящий передними лошадьми.

4

Ланкашир — графство в Великобритании.