Брак с незнакомцем

Хелен Диксон, 2009

Корабль Тобиаса Сирла – не место для юной леди, особенно такой упрямой и вспыльчивой, как Ровена Голдинг. Тобиас преследует пиратов, но Ровене необходимо найти свою похищенную сестру. Она проникает на судно, одевшись юнгой, но, когда обман раскрывается, Тобиас соглашается помочь ей и назначает цену – одна ночь любви. Презирая его за надменность и низменные желания, Ровена, помимо воли, поддается его чарам. Да и сам Тобиас на самом деле неравнодушен к юной красавице, однако они оба, каждый по своей причине, скрывают свои чувства. Их любовь, постепенно расцветая, дает удивительные плоды.

Глава 2

— Что же нам делать? — тихо спросила Ровена.

— Это все Джек Мейсон, — пробормотал Мэтью. — Ведь я был на берегу. В доме у торговца мы договаривались о цене обратного груза.

— А Джейк Мейсон оставался на «Дельфине»?

Мэтью кивнул.

— Погода была дурная. Ветер сбил нас с курса, и поэтому мы не смогли забрать груз, что ожидал нас в Кингстоне. Я не слишком об этом беспокоился — товара на Антигуа всегда хватало, было из чего выбрать, но, когда мы сошли на берег, оказалось, что на острове собралось небывалое количество покупателей. По предложению одного знакомого негоцианта, который дал мне рекомендательное письмо, я намеревался отправиться на Барбадос и загрузить трюмы ромом и сахаром, но Мейсону не терпелось побыстрее вернуться домой. Пожар на «Ночном ястребе» начался внезапно, и, пока мы не отчалили из Кингстона с грузом, предназначенным для него, мне и в голову не пришло, что за всем этим стоит Мейсон. Под прикрытием темноты, не замеченный местными властями, он поджег судно, зная, что там спят люди.

— Почему ты вообще отправился тогда в Вест-Индию? Ты ведь только что вернулся с Гибралтара на «Ровене Джейн».

— Деньги могут много раз перейти из рук в руки во время путешествия в Вест-Индию. Я счел, что будет лучше, если переговоры буду вести я лично. Я не вполне доверял Мейсону и хотел избавиться от него еще до отплытия, но времени оставалось мало, и мне не удалось подыскать другого капитана.

— А как вышло, что в тебя стреляли? Где это случилось?

— В таверне на пристани. — Отец опустил голову.

— Участь, постигшая команду Сирла, ужасна, и Джек Мейсон должен понести за это суровое наказание. Вряд ли можно осуждать мистера Сирла за то, что он требует справедливости и компенсации для тех, кого искалечил пожар, но я не могу смириться с тем, какие средства он использовал, чтобы отомстить — если речь шла о мести.

Глубоко встревоженная неожиданным поворотом, который приняли события, Ровена пошла к двери.

— Нужно узнать, что там с мистером Уэланом. Ты прав, отец. Удачный брак для меня — это единственный выход из нашего нынешнего положения. Я избавлю нас от Тобиаса Сирла, даже если это будет последняя вещь, что я сделаю в жизни.

К несчастью, мистер Уэлан так и не появился. Согласно сведениям Джейн, которая наблюдала за всем в окно, на подходе к дому он был остановлен несносным мистером Сирлом, и после того, как они поговорили, мистер Уэлан развернулся и ушел.

Ровена скакала вдоль гавани Фалмута. Как только она достигла возвышенности, ее собаки, двое ее самых верных друзей, которых она сама вырастила из крошечных щенков, вырвались вперед. Юные и резвые создания, они были счастливы, что их выпустили из псарни. Гладкие черные спины блестели на солнце, псы словно стелились по земле, то скрываясь за камнями, то показываясь вновь.

Ветер растрепал волосы Ровены, сорвал с них ленту. Отъехав от города, она спешилась и отпустила лошадь побродить по лугу и пощипать короткую траву, а сама присела на плоский камень. Один из псов устроился рядом с ней. Воздух был свеж и кружил голову, в нем смешивался сладкий аромат цветущего дрока и крепкий соленый запах моря.

Ровена взглянула на просторную гавань Фалмута за пристанью. Главная остановка на западе страны, куда корабли заходили перед отправкой в далекие края — на Средиземное море, в Вест-Индию и Северную Америку, — чтобы запастись водой и провизией. Фалмут, с его бойкой торговлей и с каждым годом увеличивающимся товарооборотом, был процветающим, многолюдным портовым городом; здесь жили богатые негоцианты и повсюду кипела жизнь.

Ровена нашла то место, где обычно стояла на якоре «Ровена Джейн», и вдруг погрустнела, вспомнив, что отец передал судно в руки посредника для продажи. Неподалеку был пришвартован великолепный шлюп, с чистыми, изящными линиями корпуса, легкий и быстрый. Его высокие мачты с аккуратно свернутыми парусами, казалось, упирались в самое небо. На главной гордо реяло знамя, украшенное дерзкой, яркой золотой буквой «S», переплетенной с «Т» на малиновом поле. Судно спокойно и плавно покачивалось на волнах, словно гордая королева. Нос украшала искусно выточенная фигура женщины, а на борту было вырезано название: «Цимбелин».

Она уже знала, что шлюп принадлежит Тобиасу Сирлу. Это был его флагманский корабль, один из многих, ему принадлежавших, и, по слухам, он сотни раз уходил или отбивался от тех, кто пытался его захватить.

Ее глаза обежали долину и остановились на почерневших развалинах замка Трегован, что в некотором отдалении возвышались над деревьями. Десять лет назад пламя охватило часть зала замка, и его владелец, лорд Джулиус Трегован, а также его супруга погибли при пожаре. Трегованы обладали обширными плодородными землями. Наследник лорда Трегована, нанявший управляющего, чтобы тот надзирал за поместьем и крестьянами, оставался для всех загадкой. Некоторые говорили, что он живет в Бристоле и никогда не появлялся в Трегован-Холл, чтобы хотя бы взглянуть на то, что досталось ему от отца.

Погрузившись в свои мысли, она не сразу услышала, как кто-то подъехал, обратив на это внимание, лишь когда собаки ощетинились и низко, утробно зарычали. Ровена повернула голову и посмотрела вверх, прикрывая глаза от солнца. Неподалеку от нее остановился всадник.

— Вы! — проговорила она. Появление мистера Сирла ее немало удивило.

Он одарил ее взглядом насмешливых голубых глаз.

— Да, Ровена. — Сирл соскочил с коня, и под подошвами его сапог скрипнули мелкие камушки. — Приношу свои извинения. Я не хотел вас напугать.

Тобиас обвел глазами окрестности, на мгновение задержавшись на обгоревших каминных трубах Трегован-Холл, и вернулся к Ровене, которая так и не сделала попытки подняться. К его удивлению, на ней были бриджи, камзол и черные сапоги для верховой езды — наряд, подходивший скорее мужчине, чем женщине. Но какая красавица!

В ней ощущались скрытая сила и нежность, и это придавало ей ту почти наивную утонченность и изысканность, которая дается только с рождения и которую сама она вряд ли замечала. Солнце играло в копне ее густых, блестящих темно-каштановых волос, не стянутых лентой. Мало кому из женщин судьба подарила такую чарующую привлекательность. У нее были ясные и спокойные глаза — точь-в-точь как воды тропических морей, волнами набегавшие на белый песок… и они имели точно такой же оттенок — смесь бирюзы, сапфира и изум руда. Никогда нельзя было наверняка сказать, какого они цвета, ибо он зависел от освещения, а еще больше от ее настроения. Господь дал Ровене Голдинг все, чтобы обеспечить ей счастливое будущее.

Но боже, как она может быть такой бесшабашной и опрометчивой?

— Вы совсем лишены здравого смысла? — запальчиво спросил он и сел напротив. Подойти ближе он не решился: один из псов не сводил с него настороженных глаз и угрожающе скалил зубы — этого человека он не знал. — Неужели вы не понимаете, насколько опасно кататься здесь одной? Здесь полно бродяг и цыган, они не остановятся ни перед чем, чтобы заполучить несколько пенни, завалявшихся у вас в кармане. О чем только думает ваш отец? Как он вам это позволяет?

Ровена надменно посмотрела на Тобиаса, словно бы спрашивая, как это его касается. Совершенно никак, говорил ее взгляд.

— У меня в карманах нет ни единого пенни, а что до моего отца, то его сейчас беспокоят гораздо более серьезные дела, чем то, где я гуляю. Кроме того, я редко делаю то, что мне внушают другие, — как вы, должно быть, уже заметили. Что вы сказали мистеру Уэлану, кстати? Он даже не зашел в дом, чтобы поговорить с отцом. Джейн видела, как вы побеседовали, а потом вместе ушли.

— Я сказал ему, что вы уже помолвлены.

— Но это возмутительная ложь! И вы не имели никакого права! — с негодованием воскликнула она.

— Уверен, вы не могли предпочесть брак со стариком браку со мной.

— О, я выйду замуж, и непременно — поскольку это поможет нам избавиться от вас, но за вас — никогда, мистер Сирл.

Он прищурился:

— Не беспокойтесь. Прежде чем вы успеете моргнуть глазом, ваш отец подыщет вам другого жениха.

Ровена полыхнула глазами, но сдержалась.

— Вас это не касается.

— Совсем напротив, моя дорогая мисс Голдинг. Все, что делает ваш отец, имеет для меня огромную важность. Я в некотором роде вложил средства в вашу семью. Мне нужно, чтобы долг был выплачен, и если единственное средство для его покрытия — это ваше замужество с каким-нибудь стариком, у которого ноги заплетаются, то так тому и быть.

— Мистер Сирл, я могу быть какой угодно… но уж точно не «вашей дорогой».

Сирл тихонько усмехнулся, и его глаза потеплели — было видно, что он почему-то одобряет ее строптивость.

— Вы самая красивая и очаровательная девушка, которую я видел за много-много лет, Ровена.

— А вы — самый несносный человек из всех, кого я когда-либо встречала!

Она замолчала и прямо и открыто посмотрела ему в лицо. Живое, подвижное, волевое, оно невольно располагало к себе. И в то же время выражение лица Сирла оставалось совершенно невозмутимым, как будто бы его не огорчили сказанные Ровеной обидные слова. Она знала, что он не поддастся, как бы она его ни подстрекала. Его темные, густые, коротко остриженные волосы чуть завивались, не скрывая широкого умного лба. У него была манера пристально смотреть и щурить глаза, которые становились пронзительно-голубыми. Белые зубы красиво выделялись на загорелой коже.

— Что вы здесь делаете? Вы шпионили за мной?

— Мне стало скучно в Фалмуте, и я решил проехаться по окрестностям, полюбоваться видами — вдруг они здесь лучше. — Он иронически улыбнулся и сказал, глядя прямо Ровене в глаза: — И я счастлив доложить вам, что тут они и в самом деле гораздо прелестнее.

— Жаль, что вам нечем больше заняться, кроме как пялиться на женщин.

— О, поверьте, я нашел бы себе огромное количество дел, если бы не вынужден был ждать, пока ваш отец заплатит мне долг. Так что, пока у меня есть свободное время, не могу придумать ничего лучше, кроме как провести его в обществе очень привлекательной юной леди.

— Значит, вы не только человек, который с непонятным упорством пытается разрушить жизнь моего отца, но вдобавок еще и повеса и волочитесь за всеми юбками, что встречаются у вас на пути!

Сирл устроился поудобнее, и вновь ленивая улыбка расползлась по его лицу.

— Не обращайте на меня внимания. Я просто много говорю. Вы должны меня извинить — я слишком долго был в плавании и забыл, как следует себя вести, когда находишься в присутствии леди. Мне понадобится некоторое время, чтобы снова привыкнуть к манерам, присущим цивилизованному джентльмену.

Во взгляде Ровены мелькнуло плохо скрытое раздражение.

— Тогда привыкайте к ним в присутствии какой-либо другой, ни о чем не подозревающей женщины. В Фалмуте полно девиц, готовых слушать вас открыв рот. Уверена, вы непременно отыщете себе подругу по вкусу. Или, возможно, уже отыскали.

Он тихо рассмеялся:

— Джентльмен никогда не должен говорить таких вещей, но… я с огромным удовольствием провожу время с вами, Ровена. Мне бы хотелось узнать вас лучше. Кроме того, нам нужно обсудить, как ваш отец собирается разобраться с долгом.

— Что бы он ни предпринял, это исключительно его дело.

— И ваше. Мне ненавистна мысль о том, что вы вынуждены выйти замуж ради того, чтобы он расплатился со мной. Вы стоите неизмеримо больше, чем любой долг.

— Мистер Сирл, вы совершенно очевидно лишились рассудка, если считаете меня чем-то вроде компенсации за ущерб, который причинил вам мой отец.

— Но ведь так оно в точности и есть. Чтобы выбраться из этой передряги, он продаст вас с потрохами тому, кто предложит наибольшую цену, а вы и «ах» не успеете сказать.

Ровена сжала зубы и сверкнула глазами. Из них будто вылетели искры.

— Попрошу вас не оскорблять моего отца. Мы с ним можем ссориться и кричать друг на друга, как заклятые враги, но, когда дело идет о семейной чести, он может рассчитывать на мою абсолютную преданность. Я встану рядом с ним против всего мира, если потребуется. Так что браните его перед другими, если уж вам так не терпится, но только не передо мной.

Тобиас закрыл рот. Очевидно, он сильно задел ее чувства, потому что теперь у нее был разгоряченный вид и она не могла остановиться и закончить этот разговор.

— Вы не знаете его, — продолжала она. — Представления не имеете, что это за человек. Когда он был моложе, то обладал железной выдержкой, упорством и целеустремленностью, какую мечтает выработать в себе любой, кто выбрал своей участью и долей море, и не важно, насколько велико его дело и как сильно он хочет в нем преуспеть. Так вот, мой отец имел эти качества от рождения, потому что в его жилах течет корнуолльская кровь, кровь людей, не знающих страха и сомнений, тех, кто будет сражаться за свой кусок земли до тех пор, пока его на нем не похоронят. Но с тех пор, как он вернулся домой калекой, что-то внутри его словно бы съежилось и умерло.

Я видела, как его покидает дух борьбы — сила, страсть… словом, то, что все эти годы толкало его вперед. А с этим иссякли и наши средства к существованию. Наш дом рушится, словно карточный домик, мистер Сирл, но я не допущу, чтобы наша семья лишилась своего угла, чтобы мы вынуждены были выживать, как последние нищие. Не важно, в чем вы его обвиняете. Я уважаю своего отца и не обману его, связав свою жизнь с таким, как вы.

Пару минут Тобиас серьезно обдумывал ее слова, затем встал и надел шляпу. И посмотрел на нее сверху вниз — как обычно, чуть насмешливо, но прямо.

— Нет, не думаю, что вы его обманете. И это была очень пылкая речь, смею вам заявить.

— Моего отца сильно задели ваши обвинения. Если вы искренне верите, что он стоит за всем, что случилось с вашим судном… что ж, я не могу сказать ничего, что изменит ваше мнение. Разве что одно — вы не знаете истинную сущность Джека Мейсона. С каждым новым днем, с каждым рассветом это новое бремя, что легло на плечи отца — и на мои тоже, — становится все тяжелее. И все из-за вас. Вы вынесли приговор достойному, честному человеку, не дав ему даже оправдаться.

— То же самое сделал и он, когда обвинил меня в том, что я выстрелил ему в спину.

— А вы утверждаете, что это было не так?

— Именно это я и утверждаю.

Ровена смотрела на него, ожидая продолжения, объяснения, но он предпочел промолчать. Вместо ответа, он снова уставился на нее — на непослушные спутавшиеся локоны, падающие ей на плечи, теперь уже дымчатые сине-зеленые глаза с густыми черными ресницами, светящиеся, казалось, своим собственным светом, как будто в глубине их были спрятаны изумруды огромной ценности, нос, изящный и слегка вздернутый, точеные скулы с едва заметным румянцем, губы — не капризно надутые, как у большинства молодых девиц, но нежные, выразительные, с красиво изогнутой линией рта.

Она будто выставляла себя напоказ и бравировала этим — возмутительно! — и Тобиас был уверен, что ни один мужчина не мог пройти мимо нее, чтобы тут же не воспылать к ней страстью. Он вздохнул и отвернулся, чтобы она не увидела выражения его лица. Эта женщина овладела его сознанием. Должно быть, он сошел с ума. Что он вообще делает среди этих разбросанных по пустоши валунов, когда у него полно работы?

Тобиас немного постоял… и все же принял решение, в правильности которого отнюдь не был уверен. Затем он ловко взобрался в седло и поскакал обратно, в направлении Фалмута.

Мэтью Голдинг получил предложение отдать Ровену в жены лорду Треговану — ему пришло письмо, запечатанное красным сургучом, короткое и очень деловое. Письмо принес мистер Дэниэл Хатавей, представитель и управляющий лорда Трегована в Фалмуте, человек, с которым Мэтью был давно и хорошо знаком. В послании говорилось, что, если Мэтью согласится на предложение, лорд Трегован придет к нему с визитом в условленное время, когда все будет улажено и невеста даст положительный ответ, и что он не намерен скупиться.

Ровена отнеслась к письму с недоверием.

— Что? И это все? — удивленно пробормотала она. — Лорд Трегован, должно быть, крайне самоуверенная личность, если он позволяет себе писать в подобном тоне. Но каков он на самом деле? Сколько ему лет? Как он выглядит? Что он за человек?

Мэтью настолько разволновался, что тоже едва верил в свалившуюся на него удачу.

— Лорд Трегован? Полагаю, он вернулся из дальних краев. Нечасто лорды делают предложение девицам из таких семей, как наша. Подумай об этом, Ровена. Ты можешь стать хозяйкой Трегован-Холл — леди Трегован. — Он чуть не подпрыгивал в своем кресле; его глаза блестели от возбуждения и удовольствия — наконец-то и ему улыбнулось счастье. — Какой величественный титул! Энни сказала, что в Трегован-Холл сейчас куда оживленнее, чем раньше, и что даже наняли каменщиков отстроить ту часть здания, которую повредил пожар. — Он с надеждой взглянул на дочь: — Что скажешь, Ровена? Согласишься ли ты принять это предложение?

Ровена отогнала прочь меланхоличные мысли и попыталась размышлять здраво. Ей отчаянно хотелось найти решение, которое удовлетворило бы всех, но увы… Так как же ей поступить? Она будто достигла некоего перекрестка, но верная дорога от него шла только одна. Именно к ней ее и толкала судьба. Она была готова связать свою жизнь с мужчиной, которого никогда не встречала. Все лучше, чем попасть в искусно расставленную ловушку и поддаться уговорам мистера Сирла. Этот мужчина ее нисколько не привлекал. Нет, нисколько.

Ровена выпрямила спину. В ее глазах горел огонь решимости.

— Да, отец. Я выйду замуж за лорда Трегована, и чем скорее, тем лучше.

В то время как красивый темноволосый мужчина нырнул с борта «Цимбелина» в глубокие воды фалмутской гавани, Ровена стояла на оживленной набережной. Она провожала свою сестру Джейн, которая собиралась отправиться в путешествие на остров Сент-Мэрис, самый большой из островов Силли, в гости к их тетушке Саре.

Джейн должна была отсутствовать лишь месяц, но Ровена уже невыносимо скучала по ней. Сестру сопровождала миссис Гарстон, жившая неподалеку от них. Она и сама была родом с островов Силли; там же обитала и ее семья, испокон веку занимавшаяся рыболовством.

Ничто не могло рассеять уныние Ровены.

— Целый месяц! А перед этим опасное плавание! Мне остается только молиться, чтобы твой корабль не наткнулся на этих ужасных пиратов, которые так нас донимают.

— Тебе не следует волноваться. Капитан знает путь в совершенстве, корабль множество раз совершал этот рейс, и я уверена, что «Буревестник» хорошо вооружен. И не смей выходить замуж за лорда Трегована, пока я не приеду, и устраивать свадебное пиршество без меня! Хотя ты не обязана выходить замуж. Не позволяй отцу заставлять тебя!

— Я и не позволю. Но предложение лорда Трегована действительно очень великодушно — и это единственный способ избавиться от противного мистера Сирла и его противного долга. — Ровена нашла в себе силы ободряюще улыбнуться сестре. — А теперь тебе лучше подняться на борт, Джейн, или корабль уйдет без тебя.

Ровена и Джейн разжали объятия. Джейн развернулась и стала подниматься по трапу, а Ровена стояла и смотрела, как любимая сестра уходит от нее все дальше, на корабль, который увезет ее совсем уж далеко.

Он появился неожиданно, возник, как призрак из пустоты. Серый в яблоках жеребец встряхнул изящной, благородной головой и, сдерживаемый мощной рукой, встал на дыбы, перегородив ей дорогу. Был второй день после отъезда Джейн, и Ровена решила прокатиться — чтобы развеяться, а также отчасти и из любопытства. Ей хотелось по крайней мере издалека взглянуть на Трегован-Холл.

Ее кобыла резко остановилась и, попятившись назад, тоже встала на дыбы. На мгновение Ровена остолбенела, но, будучи прекрасной наездницей, поводьев из рук не выпустила. Она не могла выговорить ни слова — так ошеломило ее очередное внезапное появление мистера Тобиаса Сирла. И словно в первый раз, Ровена поразилась тому, насколько он красив.

На нем был костюм прекрасного покроя и работы, который сидел на нем безукоризненно. Сорочка была снежно-белой, а широкий плащ развевался за спиной, словно крылья. Он сверкнул белозубой улыбкой, казавшейся еще ослепительнее на фоне загорелого лица, и Ровена пришла в себя.

Тобиас восхитился тем, как она справилась с лошадью — молодой быстроногой кобылой с гладкими блестящими боками, грациозной, но с взрывным нравом… В целом между ней и ее хозяйкой немало общего, мельком подумалось ему. Лицо Ровены пылало от негодования. Уголок его рта чуть приподнялся в одобрительной улыбке. Тобиас наслаждался зрелищем.

— О, это вы! Я должна была это предвидеть, — раздраженно выпалила Ровена, глядя в смеющиеся голубые глаза.

— Да, Ровена. Тобиас Сирл к вашим услугам, — негромко произнес он и слегка наклонил голову, одновременно широким и элегантным жестом сняв шляпу. Это вышло у него весьма галантно, не могла не отметить Ровена.

— Вам обязательно нужно все время досаждать мне? Вам что, без этого скучно?

— Так я досаждаю вам, Ровена? Но я наткнулся на вас случайно. Но теперь, когда мы встретились, почему бы нам не отнестись друг к другу с большим расположением и не завести беседу на приятную для нас обоих тему?

— И что вы предлагаете обсудить? Погоду, может быть, или последние фалмутские сплетни? — съязвила Ровена. — Не думаю, что у нас есть общие интересы, мистер Сирл.

— Самая интересная тема для разговора для меня — это вы, Ровена. Например, то, что вы снова подвергаете свою жизнь риску. Эта тропа не предназначена для того, чтобы мчаться по ней во весь опор на лошади.

Ровена сделала ледяное лицо.

— К вашему сведению, я ездила здесь много раз — так много, что на самом деле могла бы проскакать этой тропой с завязанными глазами. Я ценю свою свободу, мистер Сирл, — свободу поступать так, как мне угодно, — и это желание я полностью удовлетворяю здесь, в одиночку, среди холмов. И потом. Что я делаю…

Сирл вскинул руку.

— Меня не касается, — продолжил он. Они оба одновременно посмотрели в сторону Трего ван-Холл. — Трегован-Холл совсем близко отсюда. — Он в упор уставился на Ровену. — Надеялись хоть краешком глаза увидеть вашего нового соседа, Ровена? Я слышал, он хочет здесь поселиться. Хотя будет ли ему тут интересно, появится ли в этих краях хоть что-то, что могло бы удержать его на месте — нам остается только гадать.

— А вы знакомы с лордом Трегованом?

Ровене не хотелось разговаривать с этим наглецом, но ей было любопытно узнать хоть немного о претенденте на ее руку.

— В сущности, да, я хорошо его знаю. — Его взгляд смягчился. — Откуда этот внезапный интерес к лорду Треговану, Ровена?

Она пожала плечами:

— Думаю, вы скоро все равно все узнаете, так что можно вам сообщить. Я выхожу за лорда Трегована замуж. Он сделал мне предложение, и я… его приняла.

Он долго и пристально смотрел на нее, а затем медленно улыбнулся — как всегда. В его глазах мелькнула скрытая насмешка — кажется, он снова собирался вывести ее из себя.

— Ах… теперь я понимаю. Теперь я в самом деле все понимаю. Стало быть, вы подчинились воле отца, и, приняв предложение лорда Трегована, он все же продал вас — и далеко не за грош. Мое собственное немаленькое состояние не сравнится с богатствами лорда Трегована, значит, мне следует оставить надежду, что я втайне питал — а именно что вы все же поддадитесь и примете мое предложение. То есть наш с вами брак никогда не состоится. Вам нравится, что вас будут называть леди Трегован, Ровена?

Она окинула его бесстрастным взглядом. Желание посмеяться над ним в ответ было невыносимым. Больше всего она ненавидела его самодовольную, надменную ухмылку. Как же ей хотелось стереть ее с его лица!

— Уверена, что лорд Трегован добр и прекрасно воспитан…

— И совсем не такой человек, за которого красивая молодая женщина захотела бы выйти замуж и провести с ним жизнь в старом, продуваемом всеми ветрами доме. Но если вы должны стать его супругой, то пусть ваш союз будет долгим и плодотворным. — Он тихо засмеялся — при напоминании о том, что ей придется вынести для того, чтобы «союз был плодотворным», Ровена густо покраснела. — Женившись на вас, лорд Трегован, возможно, больше не захочет покидать Корнуолл. — После паузы он продолжил: — Несмотря на все наши споры и разногласия, Ровена, однако, не находите ли вы мое общество более приятным, нежели общество совершенного незнакомца?

— Он не всегда будет для меня незнакомцем… и не могли бы вы прекратить делать мне гнусные предложения?

— Я лишь стараюсь убедить вас в том, что обладаю определенными достоинствами.

— Вы понапрасну тратите свое красноречие. У вас крайне высокое самомнение — думать, что вы лучше лорда Трегована… Впрочем, ничего иного я от вас и не ожидала.

— Одну вещь я могу вам обещать наверняка, Ровена: со мной вам никогда не будет скучно.

— И чего же именно вы от меня хотите? — спросила Ровена, постаравшись вложить в голос весь сарказм, отпущенный ей природой. Ее кобыла принялась беспокойно переступать ногами, и она нежно потрепала ее по холке.

Как обычно, Сирл не обратил внимания на колкость и холодный тон. Как заядлый распутник, он обвел взглядом высокие округлости ее груди, стянутой зеленым бархатом, стройную, как колонна, шею и пунцовые губы.

— На этот вопрос можно ответить и без слов, — пробормотал он. — Тем более что на уме у меня отнюдь не долгие беседы.

Ровена ахнула, и ее обдало жаром с головы до ног. Его слова, произнесенные так тихо, подействовали на нее куда сильнее, чем самые громкие крики и ругань отца.

— Как вы смеете?! — свистящим шепотом проговорила она и вскинула голову. Ее глаза потемнели, и в них зарделось опасное пламя. — Вы нахал и бесстыдник, мистер Сирл. Как только у вас хватает наглости говорить то, что не принято в приличном обществе! На этот раз вы перешли все границы!

Мягкий солнечный свет обливал его крепкую фигуру. Сирл улыбнулся.

— Ваши нежные слова так интригуют, Ровена. Но почему вы настолько враждебно против меня настроены? Что такого есть во мне, что возбуждает весь этот гнев, эту неприязнь? Ваш отец должен мне денег, это я признаю, но в остальном… я вовсе не злодей с черным сердцем.

— Вряд ли вы охотно признали бы это, будь это так, — отрезала Ровена.

— Я добропорядочный человек и всегда безупречно честно веду свои дела и так же честен с другими людьми. Я восхищаюсь женщиной, которая знает, чего хочет, и прямо идет к своей цели, невзирая на последствия. И вы необыкновенно привлекательны, Ровена, как внутренне, так и внешне. Нам было бы очень хорошо вместе, мы стали бы прекрасной парой, потому что подходим друг другу, если вам ясно, о чем я говорю.

Улыбаясь, он удерживал своего жеребца так, чтобы тот шел вровень с кобылой Ровены.

Ровена выпрямила спину, вздернула подбородок и остановила свою лошадь, как будто хотела предупредить его чем-то… как будто он собирался наброситься на нее… и с презрением произнесла:

— Я ничего от вас не хочу. Ни в каком виде. И я скорее умру с голода и увижу, как моя семья станет бездомной, чем… буду с вами.

Он низко, горлом, засмеялся, протянул руку и одним легким движением вдруг притянул ее к себе за талию. Их лошади ступали шаг в шаг, словно договорились между собой.

— Я покажу вам, насколько фальшивы все ваши оскорбления, Ровена. Мне сделать это? Хотите ощутить, каково это — когда вас целует настоящий мужчина?

Его странная улыбка и сила его рук сразу же убедили Ровену в том, как глупо она себя повела, раздразнив его.

— Прошу вас меня отпустить, — твердо потребовала она и попыталась освободиться, но ее словно заключили в железное кольцо, и никакого способа вырваться не было.

В следующее мгновение его голова склонилась к ее лицу и его губы нашли свою цель. Мир вокруг Ровены покачнулся. Его рот требовал невозможного, настаивал, безжалостно терзал ее. Она набрала воздуху, чтобы закричать, но он заглушил ее вопль. Ровена завертела головой. Только бы не поддаться этому яду, его поцелую!

Его губы были теплыми, нежными и упорными, и в конце концов она все же смягчилась и перестала бороться. Его язык тут же скользнул внутрь, и она ощутила сладость его рта. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного этому первому в жизни поцелую. Жар и неведомое наслаждение волной прокатились по ее телу, и теперь она уже сама поцеловала его, словно цепляясь за его губы — только бы он не отпускал ее. Его рот был медом и огнем, и этот огонь вдруг пронзил ее, как раскаленная стрела.

Тобиас медленно оторвался от нее, чувствуя на щеке ее теплое дыхание, нашел чувствительное местечко у нее за ухом и пощекотал его языком. Желание, неизвестное ей раньше, овладело Ровеной настолько, что она чуть не свалилась с лошади. Его невозможно было сдержать, словно поток кипящей лавы. Должно быть, она помешалась. Он неторопливо вернулся к ее губам, и ей показалось, что внутри у нее растет огненный шар и она вот-вот сгорит. Даже ее кожа стала горячей на ощупь и как будто засветилась. Рассудок и безумие вступили в схватку. Его поцелуй должен был показаться ей омерзительным, но на самом деле он пробудил в ней совсем другие ощущения. Он осторожно поднял руку и погладил ее грудь, и у Ровены перехватило дыхание, а ее сосок стал твердым и непристойно выделялся через ткань.

С внезапной силой в ней проснулась скромность. Ровена сумела прогнать состояние блаженства, в которое погрузил ее этот развратник, и, тяжело дыша, оттолкнула его. Она прижала руку к сердцу, которое готово было вырваться из груди, и с ненавистью посмотрела на Сирла. Говорить она не могла. Как не могла и овладеть собой и стереть с лица выражение изумления и успокоить бешеное, неровное биение сердца.

Сирл тихонько усмехнулся и проехал чуть вперед.

— Не стоит так негодовать, Ровена. Вы созданы для поцелуев. И я крайне сомневаюсь, что после этого случая лобзания вашего престарелого жениха доставят вам удовольствие. Примите правду такой, какая она есть.

— Чтоб на вас оспа напала, — прошипела она. — Попробуйте только проделать что-нибудь еще в этом роде, и клянусь, я убью вас. Убирайтесь. Не хочу иметь с вами ничего общего. Как только я выйду замуж за лорда Трегована, то прослежу, чтобы вам полностью выплатили долг. И после этого можете катиться к дьяволу.

Пришпорив лошадь, она ускакала прочь, не оборачиваясь.

Тобиас смотрел ей вслед, и улыбка медленно исчезла с его лица, уступив место озабоченной нахмуренности. Ровена говорила уже привычным ему тоном, но в ее голосе звучала сталь. Его грудь сжалась от смешанного чувства жалости и восхищения ею. Он ни на минуту не усомнился, что Ровена прекрасно знает обо всех недостатках своего отца, но в их прошлую встречу, к ее чести, она защищала его изо всех сил. Она стала опорой и поддержкой семьи, и, если бы не она, они потеряли бы и то немногое, что у них осталось. Большинство людей сочли бы, что для женщины этого более чем достаточно; хрупкие плечи не вынесут такого груза. Но, судя по ее твердости и этому отзвуку стали в голосе, Ровена собиралась выполнить свои обязанности до конца.

Тобиас никак не мог поверить, что в какой-то простой корнуоллской девчонке могло быть столько выдержки, твердости характера и храбрости. Он пытался убедить себя, что это просто вожделение, желание, которое она пробудила в нем тогда, на балу, — обычное чувство для человека, который провел много времени вдали от берега и поэтому считает привлекательной практически любую женщину — что уж говорить о такой красавице. Но нет. Это не объясняло его растущего восхищения — уже почти одержимости, что заставляла его продолжать искать общества Ровены Голдинг.

Новость о том, что на «Буревестник» напали пираты и захватили всех, кто был на борту, достигла Фалмута и вызвала в его жителях ярость и ужас. И тем не менее это событие не было таким уж редкостным или из ряда вон выходящим. Более века корсары не давали мореплавателям покоя, а торговля белыми рабами в Европе разрушила немало семей и погубила множество невинных судеб.

Когда об этом сообщили Ровене, поначалу она даже не поняла, о чем идет речь. Наконец весь кошмар положения дошел до нее, добрался до самого сердца, и все остальное вдруг перестало иметь значение.

Джейн, ее любимую красавицу сестру, похитили. Господи, она не может, не может ее потерять! Солнце угаснет без нежности, любви ко всем окружающим и мудрости Джейн, которые так уравновешивали, успокаивали ее собственный необузданный, горячий нрав. Джейн в руках берберийских пиратов. Они увезут ее на край света, в какое-нибудь дикое королевство, которого даже нет на английских картах, и сделают ее рабыней.

Когда прошло первое потрясение, к Ровене вернулась ее обычная живость, а с ней вместе и гнев. Она вознамерилась найти Джейн, чего бы ей это ни стоило. Когда ошеломленный горем отец спросил ее, что же теперь делать, Ровена ответила коротко и без раздумий:

— Отправиться в погоню, отец. Это единственный выход. Я не успокоюсь, пока она не окажется здесь, дома, живая и невредимая. Тут ее место. — Она взяла отца за руку и крепко ее сжала. — Я найду ее, даже если мне самой придется избороздить все моря отсюда до Северной Африки.

Совсем сломленный, он только кивнул:

— Чего бы это ни стоило. Джейн не должна была покидать Фалмут. Не должна была отправляться в такое опасное путешествие. И непонятно, откуда начинать поиски, пока мы не узнаем, где именно ее захватили.

Ровена осознала, что это правда. Джейн могла быть где угодно. Море необъятно, и в нем неисчислимое множество островов и побережий.