1Q84. Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре. Книга 3. Октябрь–декабрь

Харуки Мураками, 2010

Главная литературная сенсация нового века, «магнум-опус прославленного мастера» и «обязательное чтение для любого, кто хочет разобраться в японской культуре наших дней», по выражению критиков. Действие книги происходит не столько в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, сколько в тысяча невестьсот восемьдесят четвертом, в мире, где некоторые видят на небе две луны, где ключом к вечной любви служит Симфониетта Яначека, где полицейских после всколыхнувшей всю страну перестрелки с сектантами перевооружили автоматическими пистолетами взамен револьверов, где LittlePeople – Маленький Народец – выходят изо рта мертвой козы и плетут Воздушный Кокон.

Глава 7

УСИКАВА

На полпути к вам

От решения выведать побольше о старухе в Адзабу пришлось отказаться. Уж слишком неприступными оказались стены, которыми та окружена: куда ни сунься, только лоб расшибешь. Усикава честно пытался разузнать, что творится в ее приюте, но околачиваться вблизи здания становилось все опаснее: камеры внешнего наблюдения постоянно включены, а такую фигуру, как Усикава, не запомнить невозможно. Раз попадешь в поле зрения — век не отмажешься. Вот почему Усикава решил отступиться от «Плакучей виллы» и подумать об альтернативных источниках информации.

Впрочем, стоило признать: все «источники», которыми он мог бы располагать, сводились к досье об Аомамэ. В прошлый раз Усикава доверил всю бумажную работу знакомому детективному агентству, а сам бегал по городу и собирал о чертовой массажистке все, что мог. «Дело» на Аомамэ выглядело чистым: под каким углом ни изучай — абсолютно ничего подозрительного. В спортклубе как инструктора ее действительно уважали. В раннем детстве она воспитывалась в секте «очевидцев», но, повзрослев, оборвала отношения как с сектой, так и с семьей. С отличием окончила вуз, служила в компании энергетических напитков, играла центральным нападающим в команде по софтболу. Бывшие коллеги вспоминали ее и как отличную спортсменку, и как ценного работника: выкладывается как вол, соображает быстрее всех. Доверять ей можно. Разве что молчалива и не слишком общительна.

Несколько лет назад, впрочем, Аомамэ уволилась из компании, ушла из софтбола и устроилась инструктором спортклуба в Хироо. Ее доход увеличился примерно на треть. Не замужем, живет одна. Судя по всему, на сегодняшний день любовника не имеет. Ничего подозрительного или неясного в ее «деле» не фигурирует.

Усикава поморщился и с глубоким вздохом бросил папку на стол. Что-то я упустил, подумал он. Какую-то важную деталь, которой нельзя не заметить.

Он достал из ящика телефонный справочник, полистал, нашел нужный номер, набрал. По этому номеру Усикава звонил всякий раз, когда информацию требовалось добыть нелегально. Человек на том конце линии вращался в мирах потемнее, чем мир Усикавы. За деньги он добывал практически любые сведения. Понятно, что стоимость данных зависела от степени их секретности.

На сей раз Усикава решил копать в двух направлениях. Во-первых, нужны личные данные родителей Аомамэ — до сих пор еще активных деятелей секты. Можно не сомневаться: эта секта собирает и хранит сведения о каждом из своих членов по всей стране. Паства у них в Японии огромная, между штаб-квартирой и регионами наверняка происходит мощный обмен информацией. Без централизованной системы обработки данных вся их система просто встанет. Головная контора «Очевидцев» расположена в пригороде Одавары^[13]. Огромную частную территорию занимает великолепное здание из стекла и бетона — с типографией религиозных брошюр, конференц-залом и гостиницей для верующих, которые прибывают сюда со всех концов страны. Вся информация о жизни секты обрабатывается и хранится именно там.

И во-вторых, Усикаве необходимы сведения из спортклуба Аомамэ. Вряд ли, конечно, в таком заведении вели строгий учет, что за работу она выполняла, когда и с кем занималась индивидуально. В этом смысле до «очевидцев» профессионалам от фитнеса далеко. Но если вдруг заявиться туда с вопросом: «Извините, нельзя ли посмотреть трудовое досье госпожи Аомамэ?» — на удачу рассчитывать не придется.

Усикава доложил автоответчику свои фамилию и номер телефона. Минут через тридцать ему перезвонили.

— Господин Усикава? — осведомился хрипловатый голос в трубке.

Усикава объяснил, что за информация ему требуется. С человеком этим он никогда не встречался. Все их общение происходило по телефону. Добытая информация приходила срочной почтой с уведомлением. Голос у собеседника звучал надтреснуто, а его хозяин то и дело покашливал — вероятно, проблемы с горлом. Кроме этого голоса, на том конце линии никогда не раздавалось ни звука. Так, будто звонили из помещения с идеальной звукоизоляцией. Лишь голос и дыхание — чем дальше, тем напряженнее. «Неприятный тип, — всякий раз думал Усикава. — Увы, белый свет просто битком набит неприятными типами. И на взгляд со стороны — я, скорее всего, такой же». Нынешнего же собеседника Усикава называл про себя «Нетопырем».

— Значит, вам нужны сведения о женщине по имени Аомамэ?

— Да. Очень редкая фамилия.

— Максимально подробные?

— Все, что найдете. По возможности, хотелось бы получить ее фотографию.

— Со спортклубом, по идее, трудностей быть не должно. Им и в голову не придет, что кому-то понадобится красть у них информацию. А вот с «Очевидцами» будет непросто. Это огромная и богатая организация, которая наверняка умеет себя охранять. Над религиозными сектами работать сложнее всего. Они слишком пекутся о защите частной жизни верующих, а параллельно все время скрываются от налогов.

— И что, ничего не поделать?

— Думаю, способы найдутся. На самом деле, эти двери куда легче открыть, чем пытаться потом затворить за собой. Вдогонку может полететь баллистическая ракета.

— То есть как на войне?

— А это и есть война. С неизвестными последствиями, — проговорил Нетопырь. Таким тоном, словно участие в этой войне его развлекало.

— Так вы беретесь?

— Я попробую. Но результат вам обойдется недешево.

— Хотя бы примерно — о какой сумме речь?

Нетопырь назвал приблизительную цифру, и Усикава, сглотнув слюну, согласился. Для начала хватит и своих сбережений, а появится результат — можно стрясти с заказчика.

— И сколько времени это займет?

— Как понимаю, вы торопитесь?

— Тороплюсь.

— Точно сказать не берусь, но, думаю, от семи до десяти дней.

— Хорошо, — согласился Усикава. Возражать в его ситуации не стоило.

— Соберу материал — позвоню. Как условлено, в течение десяти дней.

— Если, конечно, вдогонку не прилетит ракета?

— Разумеется, — бесстрастно подтвердил Нетопырь.

Повесив трубку, Усикава откинулся в кресле и крепко задумался. Каким «черным ходом» воспользуется Нетопырь — бог весть. Даже спроси его об этом, ни за что не расскажет. Ясно одно: методы у него самые криминальные. Для начала наверняка постарается подкупить кого-нибудь в секте. Причем — нелегально проникнув на частную территорию. И при необходимости не остановится ни перед чем. Не говоря уже о том, на что он способен, когда сидит за своим компьютером.

Организаций и фирм, которые обрабатывают свои данные на компьютерах, сегодня еще немного. Но секта всеяпонского масштаба может позволить себе такую роскошь. Сам Усикава в компьютерах не смыслил почти ничего. Но не мог не понимать, что очень скоро жизнь заставит людей абсолютно всю информацию хранить и обрабатывать на компьютерах. Уже завтра никто не станет просиживать часами в библиотеках, завалив стол подшивками газет и журналов: не та эпоха. А значит, начинаются кровавые, смрадные войны между хранителями информации и теми, кто за ней охотится. Впрочем, не совсем так. Война есть война, и сколько-то крови все равно проливается. Только не пахнет. Такой вот странной будет реальность. А Усикава любил реальность, в которой существуют запахи и боль, пусть даже порой и невыносимые. Вот только усикавы в такой реальности вымирали, как динозавры.

Впрочем, окончательно унывать Усикава не собирался. Он отлично знал, что старушка Природа одарила его особым чутьем. Звериным нюхом, который помогает ему ориентироваться в пространстве. До способности кожей ощущать людские болячки и предугадывать любое изменение ветерка. Работа, на которую не способен ни один компьютер. Для нее не придумаешь алгоритм, ее не встроишь в систему. Да, получить доступ к защищенному компьютеру и стащить из него информацию — грязная работа взломщика. И все же только человек из плоти и крови сможет решить, какие данные в столь безбрежном океане информации стоят внимания, а какие нет.

Может, я и правда превращаюсь в жалкое ископаемое? — размышлял Усикава. Да что там «может»? Никакого сомнения. Однако я вам не пустое место. У меня есть редчайшие качества: врожденный нюх и бульдожья хватка. Которые неплохо кормили меня столько лет. И пока я могу на них положиться, каким бы странным ни становился мир вокруг, с голоду не помру.

Ничего, госпожа Аомамэ, я от вас не отстану. Вы у нас особа бесстрашная, ловкая, осторожная. Но погодите. Я уже на полпути к вам. Слышите, как я приближаюсь? Нет, не слышите. Ведь я подползаю незаметно, как черепаха, чтоб вы не заметили. И с каждым шагом — все ближе.

Кое-что, впрочем, подталкивало Усикаву в спину: Время. Искать Аомамэ — все равно что бежать со Временем наперегонки. Найти ее, выяснить, кто за ней стоит, и передать ее на блюдечке проклятым сектантам необходимо как можно скорее. Сроки сжаты донельзя. На четвертый месяц поисков предоставлять этим головорезам информацию будет уже слишком поздно. До сих пор они считали Усикаву человеком полезным. Грамотный, расторопный, в законах соображает, держит рот на замке. Может действовать в одиночку, независимо от Системы. И все-таки он всегда был у них на побегушках, поскольку отрабатывал свои деньги. Не друг, не родственник, не брат по вере. И как только сам факт существования Усикавы станет для секты опасен, его сотрут в порошок. И глазом не моргнут.

В ожидании звонка от Нетопыря Усикава сходил в библиотеку и проверил все, что мог, об «очевидцах» — от истории возникновения секты до их нынешнего положения. Что-то выписывал, что-то копировал. Раскапывать крупицы истины в библиотечных архивах ему совсем не претило. С детства ничто так не развлекало его, как подтверждение догадки.

После библиотеки он отправился на станцию Дзиюгаока, добрался до жилья Аомамэ и убедился, что там больше никто не живет. На почтовом ящике все еще висела визитка с ее фамилией, но квартира, похоже, была необитаема. Усикава сходил в риелторскую контору, заведовавшую этой многоэтажкой. Сказал, что, по слухам, в доме пустует квартира, и поинтересовался, нельзя ли ее в таком случае снять.

— Пустовать-то пустует, — ответил ему риелтор. — Да заселиться можно не раньше февраля.

Оказалось, договор с прежним жильцом истекает лишь в конце января и деньги за аренду продолжают поступать на счет фирмы каждый месяц.

— Все вещи вынесены, свет-газ-вода отключены. Но поскольку все оплачено, контракт досрочно не прерывается.

— То есть квартира оплачена до конца января?

— Именно, — кивнул риелтор. — Жилец заплатил всю оставшуюся сумму и попросил новых людей в квартиру пока не запускать. Ну, а раз платит исправно, нам и пожаловаться не на что…

— Но разве это не подозрительно? Никто не живет, деньги на ветер выкидываются…

— Конечно, я тоже слегка заволновался. Вызвал хозяина квартиры, и мы вместе проверили, что внутри. Не хватало еще обнаружить там какой-нибудь разложившийся труп, ну вы понимаете… Но нет, ничего подобного! Квартира чистая, прибранная, только пустая — хоть в кегли играй! Даже не знаю, что все это может значить…

Итак, Аомамэ здесь больше не живет, это ясно. Но те, кто за ней стоит, стараются изображать, будто она все еще тут проживает. И ради этого оплатили аренду аж на четыре месяца вперед. Стоит признать, эти люди весьма осторожны. И недостатка в деньгах не испытывают.

Ровно через десять дней после обеда в конторе Усикавы на Кодзимати раздался звонок от Нетопыря.

— Господин Усикава? — произнес хрипловатый голос. Как всегда, на фоне гробовой тишины.

— Усикава слушает.

— Можете говорить?

— Могу, — сказал Усикава.

— Защита у «очевидцев» и правда оказалась что надо. Но я был к этому готов. Несмотря ни на что, информацию об Аомамэ удалось добыть благополучно.

— И что, ракеты не летят?

— Пока ничего подобного не наблюдается.

— Ну, слава богу.

— Господин Усикава, — произнес Нетопырь и закашлялся. — Прошу извинить, но вы не могли бы воздержаться от курения?

— Курения? — Усикава ошалело уставился на зажатую в пальцах «Севен старз». Дымок от сигареты плавно утекал к потолку. — Нет, я вообще-то курю, но… ведь мы говорим по телефону. Как же вы догадались?

— Разумеется, запаха я не различаю. Но от звуков вашего дыхания становится трудно дышать. На табак у меня острейшая аллергия.

— Вот как? Этого я не замечал, простите ради бога.

В трубке снова откашлялись.

— Да вы и не могли этого замечать. Ничего страшного.

Погасив сигарету в пепельнице, Усикава хлебнул зеленого чая. Затем встал и распахнул окно.

— Сигарету потушил, окно открыл… Хотя не сказал бы, что на улице намного свежее.

— Извините за беспокойство.

Секунд на десять в трубке повисло молчание. Абсолютное безмолвие в кладбищенской тишине.

— Значит, сведения об очевидцах вы собрали?

— Да. Только предупреждаю: материала очень много. Семья Аомамэ — истые верующие, активно миссионерствуют вот уже много лет, и документов об их деятельности накопилось с избытком. Что вам из них пригодится, что нет — прошу решать самостоятельно.

— Да-да, разумеется, — согласился Усикава. На это он и рассчитывал.

— Со спортклубом все прошло достаточно гладко. Открыл дверь, зашел, отыскал что хотел, вышел, запер за собой. Правда, времени было совсем мало; пришлось, что называется, выдирать информацию с корнем, оттого и такие объемы. Но по обоим каналам данные собраны, и я готов их вам предоставить. Как всегда, по факту оплаты.

Усикава записал в блокнот окончательную сумму сделки. Выше предложенной сметы процентов на двадцать. Кроме как согласиться, ничего другого не оставалось.

— На сей раз пересылать все почтой неудобно. Поэтому завтра в это же время мой ассистент передаст вам документацию лично. Прошу подготовить нужную сумму. Как всегда, расписки в получении этих денег я предоставить вам не смогу.

— Понимаю, — сказал Усикава.

— И последнее, о чем я уже говорил, но повторяю на всякий случай. Вся информация, которую можно было собрать по интересующим вас вопросам, добыта. Если же у вас, господин Усикава, вдруг появятся претензии к содержанию самих материалов, за это я никакой ответственности не несу. Технически было сделано все, что в моих силах. Вы платите мне за усилия, а не за их результат. Также я не смогу вернуть вам деньги, если в этих данных вы не найдете, чего искали. Надеюсь, вы и это хорошо понимаете.

— Понимаю, — повторил Усикава.

— Что касается фото госпожи Аомамэ, — продолжал Нетопырь, — его я достать не смог, как ни пытался. На всех документах ее фотографии срезаны подчистую.

— Ясно… — вздохнул Усикава. — Ничего не поделаешь.

— Не исключено, что у нее уже совершенно другое лицо, — добавили в трубке.

— Возможно, — отозвался Усикава.

Нетопырь еще немного покашлял.

— До связи, — проговорил он наконец, и связь оборвалась.

Положив трубку, Усикава глубоко вздохнул, закурил очередную сигарету — и медленно выдохнул струю дыма в телефонный аппарат.

На следующий день, опять после обеда, контору Усикавы посетила девица. Совсем юная, на вид не дашь и двадцати. Короткое белое платье, плотно облегающее бедра, такие же белые и элегантные туфли на шпильках, жемчужные серьги. Миниатюрно сложена, чуть выше полутора метров, — но с неожиданно крупными ушами, копною длинных прямых волос и пристальными, глубоко посаженными глазами. Этакая феечка-практикантка. Она разглядывала Усикаву как нечто диковинное, что встречала только однажды и запомнила на всю жизнь. Улыбалась ему светло и приветливо, показывая меж маленьких губ аккуратный ряд белых зубов. Может, конечно, и обычная производственная улыбка. И все же найдется очень мало людей, способных так долго разглядывать Усикаву без содрогания.

— Вся информация, которую вы запрашивали, для вас приготовлена, — защебетала она, раскрыла туго набитую холщовую сумку, тут же опустошила ее, вытащив два толстенных конверта для крупноформатных документов. И, обхватив их обеими руками, — так юные мико^[14] в древних храмах перетаскивали каменные прессы для литографий, — выгрузила перед Усикавой на стол.

Усикава полез в ящик стола, достал заготовленный конверт и передал ей. Она вскрыла конверт, вынула огромную пачку десяток^[15] и тут же, не садясь, начала пересчитывать. Быстро, отточенными движениями: тонкие пальчики так и мелькали. Досчитав, убрала деньги в конверт, спрятала в сумку. И вновь одарила Усикаву лучезарной улыбкой. «Всю жизнь бы на вас любовалась», — будто говорили ее глаза.

«Что общего у этого небесного создания с Нетопырем?» — невольно гадал Усикава. Хотя, казалось бы, ему-то какое дело? Информацию доставляет, деньги получает. Скорее всего, ничего больше от нее и не требуется.

Когда фея покинула кабинет, Усикава долго просидел в ступоре, глядя на закрытую дверь. В воздухе по-прежнему ощущалось ее присутствие. А взамен этого ощущения — Усикава готов был поклясться — она забрала с собой частичку его души. Не ведомая доселе пустота заполнила его изнутри. Что со мной? — поражался он. Что все это значит?

Минут через десять он пришел в себя и вскрыл перемотанные скотчем конверты. В каждом обнаружилось по увесистой пачке перемешанных как попало документов — ксерокопий, распечаток, оригиналов. Все, что не понять, каким чудом удалось собрать в настолько сжатые сроки. Теперь, казалось бы, можно и поработать. Но при виде такой огромной кипы бумаг Усикава лишь бессильно вздохнул: да разве все это можно когда-нибудь изучить до конца? А может, я просто заплатил бешеные деньги за груду нелепой макулатуры? Бессилие это было таким глубоким, что сколько ни погружайся, сколько ни вглядывайся, дна не увидать никогда; глаза различают лишь призрачный сумрак, похожий на преддверие смерти. Виной ли тому ощущение, которое эта девчонка от себя оставила? Или проблема в том, что она с собой забрала?

Наконец Усикаве удалось взять себя в руки. До самого вечера он разгребал бумаги, разбивал их по темам и выписывал в блокнот все, что казалось важным. Лишь уйдя в работу с головой, он сумел наконец избавиться от проклятой беспомощности. Постепенно в конторе стемнело, и, зажигая настольную лампу, он уже был уверен, что заплатил свои деньги не зря.

Начал Усикава с материалов из фитнес-клуба. Четыре года назад Аомамэ устроилась туда на работу — тренером по растяжке и инструктором боевых искусств. Сама составляла программы занятий, сама набирала и вела параллельно несколько групп. Чуть ли не каждый документ говорил о том, что преподавала она отменно и слыла настоящим кумиром у членов клуба. Помимо групповых занятий давала и частные уроки на дому. Брала за это недешево, но для клиентов, которые не могут являться в клуб по расписанию или просто любят более приватную обстановку, такая система удобнее, так что недостатка в «частниках» у нее не было.

Из копии расписания тренировок стало ясно, когда, где и как Аомамэ занималась с частными клиентами. Для одних назначала время и место в стенах клуба, к другим выезжала на дом. Были среди этих клиентов и светские знаменитости, и политики. Самой пожилой оказалась Сидзуэ Огата, хозяйка «Плакучей виллы».

Знакомство с нею Аомамэ поддерживала вплоть до своего исчезновения, а завязала его вскоре после начала работы в клубе — как раз когда двухэтажный дом при усадьбе переоборудовали в приют «Консультации для женщин — жертв бытового насилия». Может, простое совпадение, а может, и нет. В любом случае, документы говорили о том, что вскоре эта парочка сблизилась еще теснее.

Более того: создавалось впечатление, будто между Аомамэ и хозяйкой установилось нечто вроде родства. Усикава чуял это нутром. Поначалу женщины общались как инструктор клуба с частной клиенткой. Но в какой-то момент их отношения изменились. Отслеживая расписание день за днем, Усикава пытался вычислить, когда именно эти двое начали общаться как близкие люди, невзирая на разницу в возрасте и положении. Скорее всего, когда обеим открылась некая истина и они устроили тайный сговор, который каким-то образом привел к убийству Лидера в номере гостиницы «Окура». Так подсказывало Усикаве его чутье.

Но каким образом? И что это за сговор?

На это чутья Усикавы уже не хватало.

Определенно, что-то здесь связано с бытовым насилием. Старуха явно неравнодушна к этой теме. Согласно документам, Сидзуэ Огата познакомилась с Аомамэ, когда записалась в группу самозащиты. Но обычные семидесятилетние старухи не ходят на курсы самозащиты. Так, может, их связала не столько необходимость защищаться самим, сколько желание защитить кого-то еще?

Или над самой Аомамэ надругались в детстве? А Лидер оказался бытовым насильником — и две женщины, узнав об этом, приговорили его к казни? Впрочем, это всего лишь предположения. Которые, насколько известно Усикаве, серьезно расходятся с образом Лидера. Конечно, чужая душа — потемки, тем более такая бездонная, как у Лидера. Все-таки он был гуру огромной секты. Мудрая, образованная личность, настоящая загадка для своего окружения. И даже если допустить, что при этом он насиловал малолеток, — стоит ли ради этого рисковать собой и своей репутацией, планируя настолько скандальное убийство?

А убили его хладнокровно, и никаким «состоянием аффекта» здесь не пахло. Продуманное убийство с осознанными мотивами, на организацию которого потрачены огромные время, силы и деньги.

Но доказательств этому не было. Сплошные умозрительные выводы — то, что отсекала «бритва Оккама». И предложить «Авангарду», увы, пока нечего. Усикава просто понимал, что случилось — по запаху и на ощупь. Все косвенные факторы говорили об одном. Под предлогом мести насильнику старуха подговорила Аомамэ убить Лидера, а потом спрятала ее в безопасном месте. Чему полностью, хотя и косвенно, соответствовали все документы, собранные Нетопырем.

Куда больше времени и сил Усикава потратил на изучение материалов об «Очевидцах». Этих бумаг оказалось куда больше, чем он думал, хотя по-настоящему полезными он нашел лишь несколько документов. В основном перед его глазами мелькали отчеты о вкладе семейства Аомамэ в деятельность секты. Эти люди по-настоящему истово, до самоотречения распространяли учение «Очевидцев». Родители ее теперь жили в городке Итикава префектуры Тиба. Переселились туда тридцать пять лет назад, после чего дважды переезжали, но только в пределах Итикавы. Отец, Такаюки Аомамэ (58 лет), работает в машиностроительной компании. Мать, Кэйко Аомамэ (56 лет), — домохозяйка. Их сын, Кэйити Аомамэ (34 года), окончил среднюю школу в Итикаве, устроился на работу в небольшую токийскую типографию, но через три года уволился и полностью посвятил себя «очевидцам». Поначалу печатал религиозные брошюры в штаб-квартире секты в Одаваре, ныне занимает там же руководящую должность. Пять лет назад женился на сектантке, которая родила ему двоих детей. Живет с семьей в Одаваре, снимает квартиру.

«Официальная» биография их дочери, Масами Аомамэ, обрывается в одиннадцать лет, когда девочка уходит из секты. А люди, которые отрекаются от веры, «очевидцев» не интересуют. Для сектантов Масами Аомамэ умерла в одиннадцать. После этого никаких записей о ней не велось, и никто не знает, жива ли она вообще.

«Придется поговорить с ее родителями или братом, — решил Усикава. — Может, что-нибудь выведаю хотя бы у них?» Но, окинув взглядом груду документов перед собой, тут же усомнился в том, что этих людей будет легко расколоть. Члены семьи Аомамэ (насколько показалось Усикаве) — узколобые аскеты, которые свято верят: чем сильней они будут ограничивать себя в этом мире, тем скорее приблизятся к Царству Небесному. Для них отрекшийся от веры, — каким бы близким он ни был, — ступил на путь греха и позора. И сегодня наверняка никто уже не считает Аомамэ ни дочерью, ни сестрой.

Так, может, саму Аомамэ истязали в детстве?

Кто знает. Если да — вряд ли ее родители считали это насилием. Усикава слышал, что «очевидцы» держат детей в черном теле и часто их наказывают. Если подобное случалось с Аомамэ, может, детская травма и привела ее к нынешнему убийству? Конечно, такое не исключается. И все-таки это очень смелое предположение. Спланировать убийство человека непросто. Опасно для жизни — и крайне вредно для психики. Если поймают, можешь оказаться на виселице^[16]. И чтобы смириться с таким финалом заранее, нужна очень веская мотивация.

Листая бумаги, Усикава присматривался к детству Масами Аомамэ. Едва научившись ходить, она сопровождала мать в нескончаемых миссионерских походах. Вместе они стучали в чужие двери, вручали брошюры, рассказывали о надвигающемся Конце Времен и призывали принять их веру. Ибо только Секта поможет пережить Апокалипсис, после которого «очевидцы» непременно попадут в Рай. Подобные визитеры не раз заявлялись и к Усикаве. Как правило, женщины средних лет в шляпках или с зонтиками от солнца. Нередко в очках, через которые глядели на собеседника взглядом ученой рыбы. Иногда они приводили с собой детей. Усикава невольно представил лицо маленькой Аомамэ перед дверью своей квартиры.

В детский сад она не ходила. В школе проучилась до пятого класса, а затем покинула секту по неизвестной причине, которая «очевидцами» не зафиксирована. Отдавшийся дьяволу да с ним и останется. На заблудших некогда отвлекаться, ведь мы рассказываем людям о рае — и о том, как туда попасть. Богу богово, дьяволу дьяволово. Пусть каждый занимается своей работой.

И тут вдруг его пронзило. Словно кто-то постучался в голову, как в фанерную дверь, позвал: «Господин Усикава! Господин Усикава…» Он закрыл глаза и прислушался. Голос слабый, однако настойчивый. Что-то я пропустил, понял Усикава. Чертовы документы содержат то, чего я до сих пор не заметил. А голос велит, чтобы я это откопал…

Он еще раз перелистал бумаги — с начала и до конца. Не столько вчитываясь, сколько пытаясь представить информацию в виде сцен и картинок. Вот трехлетняя Аомамэ сопровождает мать в миссионерском походе. Как обычно, их грубо гонят с порога. Вот Аомамэ поступает в школу. А миссионерские походы продолжаются. Каждые выходные. На друзей нет времени. Да что там время — подружиться с кем-либо просто невозможно. В школе ее постоянно дразнят и поднимают на смех. Об этом Усикава знал из книг о жизни сектантов. И вот в одиннадцать лет Аомамэ отрекается от веры. Решение это наверняка далось ей нелегко, ведь ей привили веру с рождения. Вместе с верой девочка росла. Вера вошла в ее плоть и кровь. Веру не сбросишь, как сбрасывают одежду, чтобы облачиться во что-нибудь другое. Стоит ли говорить о космическом одиночестве, на которое она обрекла себя в родном доме. В таком доме. Ведь для ее родителей отречься от веры — все равно что отречься от семьи.

Что же тогда случилось с Аомамэ? Что заставило ее решиться на это?

«Муниципальная школа N. Город Итикава, префектура Тиба», — подумал Усикава. И произнес это вслух.

— Вот где что-то случилось. Именно там… — Он сглотнул, задержав дыхание. — Где-то я уже слышал об этой школе.

Но где? С префектурой Тиба Усикаву ничто не связывало. Родился он в городе Урава префектуры Сайтама, затем переехал учиться в Токио — и с тех пор, не считая редких выездов в Канагаву, жил в одном из двадцати трех административных округов столицы. В Тибе практически не бывал. Лишь однажды приезжал на пляж Фуцу искупаться. Откуда же в его памяти осталось название школы в Итикаве?

Вспоминалось с трудом. Потирая ладонью сплюснутую голову, он пытался сосредоточиться. Об этой школе он услышал недавно. Совсем недавно. Префектура Тиба… Город Итикава… начальная школа. И наконец он нащупал то, что искал.

«Тэнго Кавана! — всплыло в голове. — Он тоже родился в Итикаве. И наверняка ходил в местную муниципальную школу».

Усикава снял с полки досье Тэнго Каваны — материал, собранный несколько месяцев назад по заказу «Авангарда». И попробовал отыскать, где же Тэнго учился. Корявый палец отыскал название школы. Так и есть: Масами Аомамэ ходила в ту же муниципальную школу, что и Тэнго Кавана! Более того — они были ровесниками. Учились ли оба в одном классе? Это нужно проверить. Но вероятность того, что они знакомы, резко возрастает.

Усикава достал из пачки сигарету, прикурил. Вот теперь все начинает увязываться. Между разными точками намечаются линии. Что за рисунок выйдет в итоге — пока неясно. Но скоро должен проступить силуэт.

«Ну что, госпожа Аомамэ! Вы слышите мои шаги? Наверно, не слышите. Я двигаюсь тихо. Но приближаюсь шаг за шагом. Я безмозглая черепаха, которая только и знает, что ползти вперед. Но уже очень скоро я увижу спину убежавшего зайца. Ожидайте меня с нетерпением».

Усикава откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и медленно выпустил в потолок струйку дыма.

Примечания

13

Одава́ра — небольшой город в префектуре Канага́ва неподалеку от священной горы Фудзи, население — ок. 200 тыс. чел. Примерно в этом же месте, у подножия Фудзи, располагалась штаб-квартира секты «Аум Синрикё», организовавшая «зариновый теракт» в токийском метро в 1995 г.

14

Мико́ (яп.) — молодые служительницы синтоистских храмов. В современном синтоизме помогают в проведении обрядов и брачных церемоний, исполняют ритуальные танцы, занимаются гаданиями, поддерживают чистоту и порядок в храмах. В массовой культуре обычно изображаются защитницами людей от злых духов, демонов и призраков, мастерицами боевых искусств, владеют холодным оружием, а также магией. Лишь незамужние девушки могут стать мико, однако от них не требуется обета безбрачия. Традиционно мико служат в храмах до замужества, после чего оставляют службу и переключаются на домашнее хозяйство.

15

Имеется в виду ман (букв. десять тысяч, яп.) — крупнейшая денежная купюра современной Японии, на время действия романа — ок. 120 долларов США.

16

Смертная казнь в Японии традиционно осуществляется через повешение. За необходимость ее применения выступает около 80 % современных японцев.