Восемьдесят сигарет

Кирилл Агапов

Что творится в голове преступника? Что им движет: ненависть, злость, борьба за выживание или страх?Кирилл Агапов выступает в роли тонкого психолога для своего героя, тщательно препарируя мотивы и драматичные обстоятельства жизни, стараясь ответить на вопрос: «Как мы к этому пришли?». Многие сцены прописаны настолько детально и реалистично, что становится откровенно не по себе. Но именно это чувство заставляет вас ждать развязки с чудовищным нетерпением. Развязки, предугадать которою невозможно. Книга содержит нецензурную брань.

© Кирилл Агапов, 2019

ISBN 978-5-0050-6351-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На свете найдётся немало людей, для которых мёртвый враг испускает благовоние и которые в мести находят мускус и янтарь.

Томас Браун

Токаря вырвало кровью.

Он разлепил веки и беспомощно посмотрел по сторонам.

Нина сидела за столом. Перед ней стояла бутылка коньяка «Бисквит», почти полная. В руках девушка держала бутерброд с колбасой. Глядя на зашторенное окно, она неторопливо откусывала от бутерброда небольшими кусочками и запивала коньяком.

— Ни… Нина, — позвал её Токарь. В горле что-то заклокотало, он закашлялся. Изо рта вырвался сгусток тёмной крови.

Нина встрепенулась.

— Ой, милый, ты очнулся! — она быстро запихала в себя остатки бутерброда, — Наканефто, — радостно сказала с набитым ртом. — Ну и беспорядок вы тут устроили, ужаф. Ты только глянь. Ох уж мне эти брутальные альфа-самцы. А убираться, конечно, всегда нам приходится, вашим женщинам.

— Нинок, мне, походу, врач нужен, — Токарь оттянул ворот футболки и посмотрел на свои раны. «Херово, очень херово», — подумал он, глядя на две небольшие дырочки в животе, из которых толчками вытекала кровь.

Он попробовал встать, приподнялся на руках и, застонав, свалился обратно: боль, совершенно невыносимая, пронзила его живот, словно кишки накручивали на раскалённый докрасна стальной вертел.

Нина взволнованно посмотрела на него.

— Боже, я надеюсь, ты не подумал, что я сержусь на тебя за этот бардак, нет?

Забыв о боли, Токарь изумлённо вытаращился на девушку, в надежде, что ему послышалось.

— Что?

— Я говорю, что не сержусь на тебя за то, что вы тут устроили, не думай, будто я какая-то там белоручка, я всё уберу, а ты отдыхай. Впрочем, — она погрустнела, — кому это теперь нужно?

— Какая уборка, Нина? Ты рехнулась?! Чё ты несёшь?.. кхе-кхе… мне к доктору надо, ты не видишь, что ли? Тут, кажись, всё очень плохо.

Нина глотнула коньяк из бутылки, поморщилась и встала из-за стола.

— Вот откуда? Откуда, спрашивается, у Марины может быть дорогой коньяк? Водка там, самогон или простенькое винишко — это я понимаю, но бутылка «Бисквита», — она хохотнула с весёлым изумлением, — это просто чудо, я…

— Ты спятила, что ли?! — собрав последние силы, крикнул Токарь. Его вновь засасывало в чёрную бездну беспамятства. Он встряхнул головой, сплюнул сгусток бордовой пенящейся крови и обессилено откинулся головой на печку.

Нина умолкла. Она смотрела на Токаря глазами обиженного ребёнка, на которого накричали ни за что ни про что суровые родители.

— У тебя крышка поехала? — слабо сказал Токарь. — Я, блять, кровью истекаю. У меня в животе две пули. Я могу кишки свои пальцем потрогать. Что с тобой, твою мать?!

— Я просто подумала, что тебя это тоже обрадует, поднимет настроение, — она поджала губы, стараясь не разреветься от обиды, — ну и ладно, — плюхнулась на диван, щёлкнула пультом от телевизора и, нахмурившись, принялась беспрерывно листать каналы.

Токарь не верил своим глазам.

— Ты чё делаешь? Ты… ты собираешься смотреть телик?

В ответ Нина фыркнула:

— Я с тобой не разговариваю.

«Она не играет, — в полном изумлении понял Токарь, — она действительно не в себе!»

Страх комом застрял в его горле.