Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок»

Фэнни Флэгг, 1987

Если приблизить этот томик к уху, то наверняка можно услышать чей-то смех, плач, разговоры, шум поезда, шорох листвы, звяканье вилок и ложек. Прислушайтесь к звукам, пробивающимся через обложку, и вы узнаете историю одного маленького американского городка, в котором, как и везде в мире, переплелись любовь и боль, страхи и надежды, дружба и ненависть. История эта будет рассказана с такой искренностью, что запомнится на долгие годы, и роман Фэнни Флэгг станет одной из самых любимых книг – как стал он для очень многих во всем мире. Иджи всегда была сорванцом с обостренным чувством справедливости. Такой она и осталась, когда выросла и вместе с любимой подругой открыла кафе «Полустанок», в котором привечает всех, бедных и зажиточных, черных и белых, веселых и печальных. Истории,что происходят с Иджи и ее близкими, иногда до боли реалистичны, а порой они совершенно невероятны, но всегда затягивают, заставляя переживать так, будто все это происходит в реальной жизни. Ибо великий роман Фэнни Флэгг и есть сама жизнь. «Жареные зеленые помидоры» – настоящая классика, один из лучших американских романов XX века. Исключительно добрая, тонкая книга, пропитанная любовью к людям, юмором и легкой грустью. Несомненный шедевр. Озон Фэнни Флэгг – из тех немногих писателей, чьи мудрые и поэтичные книги оставляют долгое и изумительно приятное послевкусие. Обаятельная, смешная и щемяще-проникновенная проза Фэнни Флэгг – универсальное средство от хандры. С наслаждением вживаясь в уютный мир ее романов, сводя короткое знакомство с живыми и узнаваемыми персонажами, мы получаем отличный шанс на время забыть о тревогах и трудностях, окружающих нас в реальной жизни. Psychology «Жареные зеленые помидоры» заслуженно вошли в список главных женских книг XX века. Коммерсант Этот роман можно читать и просто для отдыха, и ради серьезных философских раздумий. Или для того, чтобы вспомнить: на закат можно смотреть хоть каждый вечер, причем бесплатно, и он всегда разный. Литературная газета

Приют для престарелых «Розовая терраса»

Старое шоссе Монтгомери, Бирмингем, штат Алабама

2 февраля 1986 г.

Когда Эвелин вошла в комнату, подруга встретила ее словами:

— Ой, Эвелин, как жаль, что вы не приехали на десять минут раньше. Упустили такую возможность познакомиться с моей соседкой миссис Хартман. Смотрите, что она мне принесла.

Она показала Эвелин небольшой цветок «тещин язык» в керамическом белом горшочке, сделанном в форме кокер-спаниеля.

— А миссис Отис она подарила чудную лилию. Я страшно хочу, чтобы вы познакомились, она бы вам понравилась. Это ее дочка поливает мои герани. Я ей все-все про вас рассказала.

— Да, жалко, что мы не встретились, — сказала Эвелин и протянула миссис Тредгуд розовый кекс, купленный утром в пекарне Уэйтис.

Миссис Тредгуд рассыпалась в благодарностях и, устроившись поудобней, принялась есть кекс и любоваться своим цветком.

— Я так люблю кокер-спаниелей, а вы? Никто на свете не радуется сильнее кокер-спаниеля, когда встречает знакомого. Помню, у мальчонки Руфи и Иджи был спаниель, и каждый раз, когда я заходила, он так крутился около меня и вилял хвостом, будто мы несколько лет не виделись. Даже если я только за угол отошла и вернулась. А кошки совсем другое дело. Делают вид, будто вы их ничуть не интересуете. Вот и некоторые люди так же… стараются держаться особняком и не позволяют себя любить. Иджи была как раз такой.

— Правда? — Эвелин откусила кусочек кекса.

— Да, милочка. Она даже в школе всех удивляла. На занятия почти не ходила, а уж если появлялась, то в этом отвратительном старом комбинезоне, который еще Бадди носил. В основном пропадала в лесу вместе с Джулианом и его дружками, охотилась, ловила рыбу. Но знаете, все ее просто обожали. И мальчишки, и девчонки, и белые, и цветные, все мечтали дружить с ней. Иджи улыбалась своей неотразимой улыбкой и, стоило ей захотеть, могла рассмешить кого угодно! Я уже говорила, что она была такой же обаятельной, как Бадди.

Но в Иджи было что-то от дикого зверька. Она никого не подпускала слишком близко. Едва заподозрив, что к ней питают какие-то чувства, она тут же убегала в лес. Разбивала сердца налево и направо. Сипси говорила, что Иджи выросла такой дикаркой, потому что ее мама ела дичь во время беременности.

Но когда появилась Руфь… Вряд ли вам доводилось видеть, чтобы человек так круто менялся. Руфь приехала из Валдосты, штат Джорджия, чтобы помочь устраивать летние пикники в маминой церкви. Ей было года двадцать два, не больше. Светлые золотисто-каштановые волосы, карие глаза с длинными ресницами. Она говорила так мягко и приветливо, что некоторые влюблялись в нее с первого взгляда, просто невозможно было удержаться. Очень уж милая была девушка, и чем ближе с ней знакомились, тем прекрасней она казалась.

Она раньше никогда не уезжала так далеко от дома и сначала немного стеснялась. Это понятно, росла одна, ни братьев, ни сестер.

Родители ее были уже в преклонном возрасте, когда она родилась. Отец, священник в Джорджии, видно, растил ее в строгости.

Но как только ее увидали городские парни… Даже те, кто за всю жизнь ни разу в церковь носа не показывал, повадились туда ходить каждое воскресенье. Думаю, она не понимала своей красоты. Ко всем была добра, а Иджи просто очаровала. Иджи тогда исполнилось пятнадцать. Или шестнадцать, не помню точно.

Первую неделю, пока Руфь жила у нас, Иджи висела на дереве иранской мелии и таращилась на нее всякий раз, когда та входила в дом или выходила. Потом начала выдрючиваться, болталась вниз головой на ветке, кидала в сад футбольный мяч или являлась домой с огромной связкой рыбы через плечо — и точно в тот момент, когда Руфь должна была пройти по улице, возвращаясь из церкви.

Джулиан как-то ехидно заметил, что она вовсе не ловит рыбу, а покупает ее на берегу у негритянских мальчишек. Он допустил большую ошибку, сказав это в присутствии Руфи, и расплатился за это парой хороших туфель, которые Иджи той же ночью набила коровьим навозом.

Потом в один прекрасный день мама сказала Руфи: «Пожалуйста, сходи и попробуй заставить мою младшую сесть за стол и поужинать как человек».

Иджи в это время сидела на дереве и читала журнал «Настоящий детектив». Руфь вышла во двор и спросила, не может ли она спуститься и поесть за столом. Не повернув к ней головы, Иджи ответила, что подумает. Мы уже сели за стол и заканчивали молитву, когда Иджи вошла в дом и поднялась к себе наверх. Слышим, в ванной зашумела вода, и через пять минут Иджи, которая не часто баловала нас своим обществом, показалась на ступеньках.

Мама глянула на нас и шепнула: «Тихо, дети, у вашей сестры появился предмет обожания, и избави вас бог поднять ее на смех! Ясно?»

Мы обещали не смеяться. И тут Иджи подошла к столу… Лицо она отмыла до блеска, а волосы смазала каким-то старым жиром, который отыскала наверху в ящичке с лекарствами. Мы все старались не подавать виду, но уверяю вас, это было то еще зрелище! Когда Руфь спросила, не положить ли ей еще фасоли, Иджи так покраснела, что уши у нее стали похожи на два спелых помидора… Пэтси Рут первая не выдержала и хихикнула, — это был всего лишь негромкий смешок, — за ней не утерпела и Милдред. А я не говорила вам, что всегда была обезьянкой? Так вот, я тоже прыснула. А Джулиан, который вообще не умел держать себя в руках больше минуты, взял да и опрокинул тарелку с картофельным пюре прямо на колени бедняге Эсси Ру, сидевшей за столом напротив него.

Все это, конечно, было ужасно, но что поделаешь, у нас часто такое случалось. Мама сказала: «Можете выйти из-за стола, дети». И мы помчались в маленькую гостиную и стали хохотать как ненормальные, попадали на пол и чуть не померли со смеху. Пэтси Рут даже описалась. Но смешнее всего было то, что Иджи настолько ошалела от Руфи, что так и не поняла, над чем мы смеялись. Проходя мимо нас, она заглянула в комнату и строго сказала:

— Очень мило вы себя ведете, у нас вообще-то гость, как-никак.

После чего мы, разумеется, начали корчиться от нового приступа смеха.

Иджи довольно быстро превратилась в ручного зверька. Руфь, наверно, чувствовала себя одинокой в то лето, а Иджи умела ее рассмешить. Нет, не то слово, она просто из кожи лезла, чтобы как-нибудь развлечь гостью. Мама говорила, что в то время она могла заставить Иджи сделать все, что угодно, — достаточно было, чтобы ее просьбу передала Руфь. Мама говорила, что Иджи со скалы спрыгнет, если об этом попросит Руфь. Так оно и было! Впервые со смерти Бадди Иджи появилась в церкви.

Она ходила за Руфью как хвостик. И чувство это было взаимным. Они были просто созданы друг для друга, могли сидеть рядышком на крыльце и хихикать всю ночь напролет. Даже Сипси над ней подшучивала. Стоило Иджи оказаться рядом, как Сипси будто про себя бормотала: «Бедняжку Иджи укусил любовный клопик».

Замечательно прошло лето. Руфь, которую дома, наверное, заставляли ходить по струнке, совершенно не умела веселиться. Но вскоре она уже подпевала вместе со всеми, стоило Эсси Ру усесться за пианино.

Мы все были счастливы, но однажды мама сказала мне, что с ужасом думает о том дне, когда закончится лето и нашей гостье придется возвращаться домой.