Таинственный сад

Фрэнсис Элиза Ходжсон Бёрнетт

В книгах замечательной писательницы Фрэнсис Бернетт есть и мягкий юмор, и занимательный сюжет, и мудрость всепобеждающего добра. Ее повесть “Таинственный сад” вошла в число лучших книг для детей. Эту книгу любят не только дети, но и взрослые. Снятый в 1993 году на студии «Warner Bros.» фильм «Таинственный сад» признан одним из лучших детских фильмов 90-х годов ХХ века. Огромным успехом пользовался и мюзикл, поставленный на многих сценах мира. По мотивам повести снят также мультфильм.

Глава III. ДОРОГА ЧЕРЕЗ ВЕРЕСКОВУЮ ПУСТОШЬ

Мэри спала очень долго, а когда она проснулась, миссис Мэдлок купила на какой-то станции корзинку с едой, в которой были жареные цыплята и холодная говядина, хлеб с маслом и горячий чай. Дождь был еще сильней, а на станциях все были одеты в блестящие непромокаемые плащи. Проводник зажег в вагоне лампы, а миссис Мэдлок наслаждалась горячим чаем, курятиной и говядиной. Она хорошенько подкрепилась и уснула, а Мэри сидела и рассматривала ее и ее шляпу, которая грустно съехала на ухо, пока опять не уснула, втиснувшись в уголок, под монотонный шум дождя. Когда она опять проснулась, было уже совершенно темно. Поезд стоял на станции, а миссис Мэдлок трясла ее за плечо.

— Ну, вы и разоспались! — воскликнула она. — Пора открывать глаза! Мы уже на станции Твейт, а впереди еще — длинный путь.

Это была маленькая станция, и на ней никто, кроме них, не сошел с поезда. Станционный смотритель по-свойски заговорил с миссис Мэдлок, выговаривая слова как-то странно и протяжно; позже Мэри поняла, что так говорят все местные жители: — Я гляжу, вы уже воротились. И привезли с собой эту девчушку?

— Ага, это она, — так же по-йоркширски протяжно ответила миссис Мэдлок и движением головы указала на Мэри. — Как поживает ваша жена?

— Спасибо, неплохо. Ваша повозка стоит с другой стороны станции.

Экипаж стоял на дороге перед маленькой станцией. Мэри заметила, что повозка выглядит очень прилично, и слуга, который помог им забраться в нее, одет тоже очень прилично. Его длинный резиновый плащ с капюшоном, закрывающим цилиндр, блестел в струях дождя, который заливал все вокруг, не исключая и толстого станционного смотрителя.

Когда слуга закрыл дверь кареты и сел рядом с кучером, девочка села в уютном углу, но почувствовала, что спать ей совершенно не хочется. Она сидела, глядя в окно, желая что-нибудь увидеть на дороге, ведущей в это странное место, о котором ей рассказала миссис Мэдлок. Мэри была не из робкого десятка и не ощущала страха, но чувствовала: в доме, где больше ста комнат, и многие из них заперты, в доме, стоящем на краю вересковой пустоши, с ней может приключиться неизвестно что.

— А что такое «вересковая пустошь»? — вдруг спросила девочка у миссис Мэдлок.

— Смотрите в окно, и минут через десять сами увидите, — ответила та. — Пока мы доберемся до поместья, нам надо проехать пять миль по вересковой пустоши. Много вы не разглядите, потому что ночь темная, но что-нибудь, может, и увидите.

Мэри больше не задавала вопросов, но ждала в своем темном углу, вглядываясь в окно. Фонари кареты освещали небольшое пространство впереди, и Мэри различала контуры предметов, мимо которых они проезжали. Когда они выехали со станции и проезжали крошечную деревушку, она увидела побеленные домики и свет в трактире. Они миновали церковь и дом священника, и освещенную витрину маленького магазинчика с игрушками, сладостями и различными предметами, выставленными на продажу. Потом они выехали на тракт, и девочка увидела живые изгороди и деревья. Потом долго не было видно ничего интересного — или просто заскучавшей Мэри показалось, что это было долго.

Наконец лошади побежали медленней, словно взбираясь на холм, и казалось, что за окном больше нет ни живых изгородей, ни деревьев. Собственно, Мэри ничего не могла рассмотреть в полной темноте по обе стороны дороги. Девочка наклонилась вперед и прижалась лицом к окну, а карета вдруг подпрыгнула.

— Ага! Ну, вот сейчас-то мы точно въехали на вересковую пустошь, — сообщила миссис Мэдлок.

Фонари бросали бледный свет на неровную, плохую дорогу, которая, казалось, кое-где заросла кустами и какими-то очень низкими, стелющимися растениями, которые кончались где-то далеко на горизонте. Поднялся ветер, он издавал низкие, дикие и протяжные звуки.

— Это что — море, что ли? — спросила Мэри.

— Нет, это не море, — ответила миссис Мэдлок. — Это не поля и не горы, это просто бесконечные мили дикой земли, пастбища, где не растет ничего, кроме вереска, и где нет ничего живого, кроме диких пони и овец.

— Если бы здесь была вода, это было бы море, — сказала Мэри. — Шумит, совсем как море.

— Это ветер воет в зарослях. Как на меня, это дикое и пустынное место, хотя многим здесь нравится, особенно когда зацветает вереск.

Они ехали все дальше и дальше сквозь темноту, и, хотя дождь прекратился, сильный ветер за окном кареты свистел и издавал странные звуки. Дорога то поднималась, то опускалась, а несколько раз карета проезжала по маленьким мостикам, под которыми с шумом бежали ручьи. Мэри казалось, будто поездка никогда не закончится и что эти бескрайние черные просторы — это какой-то темный океан, через который они едут по узенькой полоске суши.

— «Мне здесь не нравится, — подумала Мэри. — Не нравится мне здесь», — и девочка стиснула свои и без того тонкие губы.

Лошади взбирались на холм, когда Мэри первой заметила вдали огонек. Миссис Мэдлок тоже увидела его и глубоко, облегченно вздохнула.

— Как же я рада этому огонечку! — воскликнула она. — Это — окно в доме привратника. Ну что ж, скоро мы выпьем по доброй чашке горячего чая.

Это было не так скоро, как она сказала, потому что карета, въехав через ворота, еще мили две ехала по аллее парка, где старые деревья, почти соприкасаясь верхушками, образовали что-то вроде длинного, темного свода.

Они выехали из-под этого свода на освещенное место и остановились перед невероятно длинным, низким и асимметричным каменным домом. Сначала Мэри показалось, что в доме совершенно темно, но когда она выбралась из кареты, то увидела бледный огонек в одном из окон первого этажа.

Огромная, тяжелая парадная дверь из массивных, украшенных резьбой дубовых досок, была сбита железными гвоздями и держалась на больших железных полосах. Она открывалась в гигантский холл, который был так слабо освещен, что Мэри не хотелось рассматривать лица висящих на стенах портретов и фигуры в латах. Когда она стояла на каменном полу, то выглядела очень маленькой, затерянной черной фигуркой, и чувствовала себя тоже маленькой и одинокой.

Безукоризненно одетый, худой, старый человек стоял рядом со слугой, который открыл им дверь.

— Вы должны отвести девочку в ее комнату, — сказал он хриплым голосом. — Господин не хочет ее видеть. Утром он уезжает в Лондон.

— Хорошо, мистер Питчер, — ответила миссис Мэдлок. — Поскольку я знаю, чего от меня хотят, я прекрасно справлюсь.

— Все, чего от вас хотят, миссис Мэдлок, — проскрипел Питчер, — это, чтобы господина оставили в покое, и чтобы он не видел того, чего не желает видеть.

И Мэри Леннокс повели по широкой лестнице и длинному коридору и опять вверх по нескольким ступенькам, потом снова через другой коридор, а затем через еще один, пока не открылась дверь и девочка не оказалась в комнате, где в камине горел огонь, а на столе стоял ужин.

Миссис Мэдлок сказала безо всяких церемоний:

— Ну, вот мы и на месте! Вот эта комната, и еще соседняя предназначены для вас — и вы должны быть здесь. Прошу об этом не забывать!

Вот так мисс Мэри приехала в Миссельтвейт и, пожалуй, еще никогда в своей маленькой жизни она не чувствовала себя такой настоящей упрямицей, как сейчас.