Рожденный Светом

Сергей Фрумкин, 2003

Настоящий солдат, вынужденный проливать кровь ради удовлетворения амбиций тех, кого он даже не знает, сержант вооруженных сил Ростера не видит для себя иного пути и мечтает лишь об удачном продолжении военной карьеры. Но жизнь иногда преподносит сюрпризы, а мир зачастую оказывается совсем не таким, каким кажется…

Глава 2

Планета Рангул относилась к мирам типа «ЛЭН-4». То есть: населенная людьми, отслеживающая экологический баланс (отвечающая международным нормам для сред комфортного обитания человека), нейтральная и поддерживающая нейтралитет, без политических претензий и собственного правительства, и не обладающая голосом в Совете Конфедерации… Самый заурядный, распространенный, не обещающий чудес тип.

Но посещение даже такой мирной планеты для семерых десантников могло сравниться с парадом объединенной группы войск — событие, к которому готовишься неделями, а вспоминаешь затем годами — из семи человек, сошедших в космопорте Рангула из челнока с эмблемой «Эдвайрса Готта», двое никогда не видели праздной круговерти гражданского мира, а пятеро видели, но так давно, что успели подзабыть, происходило ли это на самом деле.

Люди вокруг были безоружными, включая служащих космопорта, таможенников и полицейских. Последние носили легкие скафандры с прозрачными шлемами и пользовались дубинками-шокерами. Разумеется, прибывшим тоже пришлось оставить свои излучатели на складе ракетоносца, а боевые латы сменить на парадные мундиры с белым верхом и синим низом — форма одежды, так редко используемая бойцами Ростера, что им самим она показалась вычурной и чрезмерно щеголеватой. Как вскоре выяснилось, окружающие не уделили сверкающим эмблемам на рукавах десантников должного внимания — сюда прибывали корабли самой разной государственной принадлежности — едва ли какая-та форма одежды могла быть воспринята рангульцами, как диковинка.

В целях экологической безопасности, транспорт Рангула не делился на воздушный и наземный — машинам разрешалось двигаться в однонаправленном потоке исключительно внутри прозрачных полимерных труб, обеспечиваемых системой очистки циркулирующего воздуха и проходящих на различной высоте над городскими кварталами. Трубы-тоннели соединялись: с этажами жилых гигантов-небоскребов с помощью опоясывающих здания серпантинов; между собой — полосами для разгона и торможения, местами для разворотов и парковочными блоками; с землей — с помощью тоже прозрачных, но вертикальных лифтовых шахт.

Земная же твердь отводилась только для пешеходов. Загроможденная небоскребами, салонами, дворцами и памятниками, она расчерчивалась пешеходными тротуарами и бегущими дорожками, а большей своей площадью утопала в зелени лиственных деревьев, ухоженных цветников и лужаек для прогулок и отдыха…

Очутившись в порту, десантники сели в первый попавшийся общественный транспорт и сошли с него в произвольный момент времени — когда панорама под трубой тоннеля показалась им наиболее привлекательной.

Лифт спустил мужчин на оживленный проспект деловой части большого города.

— Прогуляемся? — то ли спросил, то ли предложил 888.

947 пожал плечами:

— У нас трое суток.

Подавив в себе первые растерянность и скованность, они взялись бродить по паркам, наслаждаясь царящим там умиротворением и спокойствием; по салонам, восхищаясь выставленными для обозрения и продажи новинками технического прогресса, бытовыми приборами и домашней утварью; по галереям дворца естествознания, поражаясь разнообразием демонстрируемых там животных, растительных и гибридных форм жизни, собранных из разных точек галактики.

Сначала их очень нервировала разношерстая толпа — люди сновали во все стороны с отрешенными глазами и целеустремленными физиономиями. Одежда разных покроев, разных цветов, дорогая и дешевая мелькала перед глазами привыкших к однообразной строгой армейской форме десантников, вызывая у ребят чувство головокружения и потери ориентации. Руки солдат то и дело тянулись отдать честь — отработанный до автоматизма рефлекс срабатывал на знакомые цвета и строгие линии в костюмах служащих или полицейских. Постепенно они все же учились вести себя, как окружающие — ни на кого не обращать внимания, думать о своем, смотреть сквозь толпу. Тем более, что группа из семи одинаково одетых мужчин сама вызывала уважение пешеходов — большинство из них предпочитало посторониться и уступить дорогу — механически и не выходя из погружения в собственные мысли.

Повсюду ребят преследовала яркая, красочная и очень убедительная реклама. Ее навязчивость поражала — стоило лишь задуматься о приобретении того или иного увиденного или даже извлеченного из памяти предмета, как перед глазами оживала голографическая панорама, в которой описывались все возможные плюсы и минусы совершения «запланированной» покупки.

На самом деле, ни 947, ни его товарищи не могли ничего запланировать.

Может быть, большим, чем прочие, стал для них соблазн покупки комфортабельного летательного аппарата — этой тематике посвящался самый огромный из попавшихся на пути солдат выставочных центров. Машины очаровали мужчин и блеском полированных боков, и плавностью линий, и «стремительным» «спортивным» дизайном, и уютом и роскошью напичканных всем, чем только возможно, салонов, и свободой, которой, как утверждали люди из рекламы, обещали щедро одарить своих будущих владельцев. Тем более, что оживление и буйство красок мира «прозрачных труб» и в самом деле будило у молодых людей чувство легкой зависти и нереализованного мальчишеского азарта, а 947, с учетом последних семидесяти Ер, скопил сумму, вполне позволяющую ему выбрать и приобрести что-то среднее между «дешевым» и «достойным» личным транспортом.

Только в покупках не было никакого смысла. В армии не поощрялось обрастание имуществом, тем более — таким крупным и специфическим, как воздушные катера Рангула. Для человека, жизнь которого могла оборваться уже завтра или через день-другой, имущество и семья считались ненужной и глупой обузой, только мешающей трезво посмотреть в глаза судьбе и безоглядно повиноваться решению командования и старших по званию. 947 мог купить летательный аппарат, но через три дня машину пришлось бы бросить — едва ли стоило ради этого обнулять с таким трудом пополняемый расчетный счет…

Время пролетело незаметно. Светило Рангула пересекло небесный свод и сменило палитру со светло-желтой на красно-оранжевую. Город преображался — к багряным заревам на стенах небоскребов присоединился калейдоскоп наружного освещения тротуаров.

Внимание мужчин привлекло отдельно стоящее здание — клуб или стриптиз-бар. Судя по рекламе, поход в этот центр развлечений обещал прекрасное завершение эмоционально насыщенному дню — сытный ужин, хорошую музыку, отдых и наслаждение для души и тела на любой вкус и для любой фантазии.

— Армия Ростера? — охранник окинул их недоверчивым взглядом. — Рядовые? У вас деньги-то есть?

— Еры, — ответил 947.

Вооруженный шокером двухметровый богатырь как-то нехотя отступил:

— Пойдет, проходите.

Дальше гостями занялась женщина — молодая, в обтягивающем, подчеркивающим изящность фигуры платье. Парализованные блеском в ее глазах, десантники едва уловили смысл заданного вопроса:

— Вас разместить вместе?

— Конечно, — очнулся 888.

— Есть маленькая проблема, — вежливо улыбнулась официантка. — Сегодня в порт вошло сразу пять космических кораблей — ресторан переполнен. Есть два столика на четверых на втором и четвертом ярусе, столик на двоих на первом и ложа на десять персон на девятом.

— Ну вот! Почему нам не расположиться в ложе? — спросил 888.

Девушка снисходительно исследовала глазами форму сержанта:

— Это будет дорого. Семьсот ливринов за сам стол, плюс стоимость заказа, увеличенная на двадцать процентов…

— А в Ерах? — перебил 947.

— Тридцать Ер.

Ребята посмотрели на сержанта. «Один раз живем» — подумал 947. — «Возможно, это первый и последний раз в моей жизни — почему бы и не попробовать?»

— Нас устраивает.

Официантка присела в реверансе, сразу став как-то приветливее и потеплев взглядом:

— Пройдите в лифт.

Уставленная огромными кожаными диванами со стеклянными стенами комната лифта устремилась вверх, позволяя в движении осмотреть все ярусы ресторана. Резные столики, диваны и кресла, барные стойки, цветы и зелень, красные от еды и напитков лица, музыка и шум разговоров — ничего такого, что могло бы поразить воображение. Единственная необычная деталь — стеклянные трубы, пронизывающие ярусы ресторана подобно лифтовой шахте, в которой поднимались наверх десантники — в этих трубах вверх-вниз медленно перемещались площадки, а на площадках танцевали под музыку полуобнаженные молодые девчонки…

Верхний девятый ярус был самым зеленым, уставленным самой лучшей мебелью, украшался несколькими фонтанами и размещал всего три больших стола, полукругом опоясанных огромными мягкими ложами. В двух из трех лож уже возлежали какие-то богато одетые люди, а на третьей официантки как раз поправляли шитые золотом подушки из зеленого бархата.

Десантников, проходящих мимо уже занятых лож, провожали удивленными и насмешливыми взглядами.

— Что прикажете? — поинтересовалась официантка, когда семеро солдат кое-как разместились на непривычно мягких для них лежаках.

— Пока только меню, — за всех ответил 947.

Над столом возникло голографическое панно с изображением блюд и напитков, а женщина исчезла.

— Ну, что скажете? — 888 оглядел попритихших товарищей.

— Мне здесь не нравится! — честно признался 947. — Как-то не по себе…

— Хочешь уйти? — усмехнулся 888. — Наш бесстрашный сержант струсил на поле битвы с едой?

— Вы видели этих людей? — присоединился совсем молодой рядовой 116. — Как минимум именитые.

— Что значит: «как минимум»? — уточнил 888.

— Мне показалось, — 116 неуверенно понизил голос и огляделся, словно хотел сообщить нечто крамольное или сногсшибательное. — Я видел нимб!

— У страха глаза велики! — «перевел» всем 888.

— Нет, — с мрачным видом подтвердил 947. — Я тоже видел. За соседним столиком. Компания из двенадцати человек. Четыре женщины, восемь мужчин. Из мужчин шестеро — здоровенные лбы — телохранители или что-то в этом роде. Не уверен, но под пиджаками у них что-то топорщилось.

— Оружие? — понял 888. — Невозможно. Здесь это запрещено.

— Для нас — запрещено, — пробормотал 947. — Для них — кто его знает?.. Так вот: шесть бугаев и два именитых. Один — толстый, все время подобострастно улыбается. Другой — молодой, худой и бледный, но над головой — нимб.

— Ну откуда здесь взяться Эльтару? — рассмеялся 888. — Тебе тоже привиделось.

— Не привиделось. Перед ним заискивали, как перед императором…

— А я заметил другое, — вмешался 104. — Здесь все пьют горячительные напитки!

Ребята переглянулись. Устав категорически запрещал, но в увольнении, да и на гражданке…

— Уверен? — прежде, чем обрадоваться, 888 хотел знать наверняка.

— Абсолютно. — 104 заговорчески наклонился над столом. — Я слышал как один…

— Вот меню! — удивляясь их непредусмотрительности, перебил 947. — Зачем гадать — просто смотрите!

Интересующий список обнаружился сразу же. Водка, джин, вино — из старинных рецептов; глюнор, лербет — из современных…

— Я за, а ты как? — сразу повеселев, подмигнул 888.

947 поморщился. Неприятное предчувствие подсказывало, что не стоит терять контроль над ситуацией. Он был против.

— За товарищей! — серьезно предложил 437.

— Согласен, — сразу посуровев, присоединился 888.

— Принимаю, — вздохнул 947.

Остальные уважительно закивали — редкий случай в солдатской жизни, когда появлялась возможность по-настоящему помянуть менее удачливых товарищей.

Водка, фужеры и соки появились так быстро, что ребята даже не успели понять, когда и как голограмма из меню успела материализоваться в виде вполне реальных хрустальных графинов.

Они едва успели налить по первой, когда перед столом появилась официантка.

— Господа солдаты, — почему-то шепотом обратилась к ним женщина. — За соседним столиком — господин Род Лан Меттори — Эльтар. Он желает пригласить одного из вас в свою компанию.

— Кого? — поперхнулся соком 104.

— Зачем? — так и не принимавший до этого момента всерьез слова друзей, нахмурился 888.

— У господина есть к вам вопросы, — так же шепотом объяснила официантка.

— Скажите господину, — за всех отрезал почему-то рассердившийся 947. — Мы ценим оказанную нам честь, но не можем принять его приглашения!

Официантка удалилась с такой гримасой на лице, словно увидела невероятных идиотов.

— Где ты научился таким манерам? — уважительно поинтересовался 104.

— Забыли! — приказал 947. Он поднял бокал, встал и собрался с мыслями: — Пусть горечь этого напитка сольется с горечью утраты, разливающейся сейчас в наших сердцах и душах, и пусть эйфория и опьянение последуют за его горьким привкусом, как вечная райская жизнь последует за смертным одром наших товарищей!

— Отлично! — тихо одобрил тост 888.

Выпили стоя, залпом и с минуту стояли, склонив головы и заставляя себя почувствовать как можно больше горького привкуса на рецепторах обжигаемого алкоголем языка.

— Опять, — показал глазами 609 — теперь к ним приближались трое — официантка со странной формы кувшином, здоровенный детина в строгом костюме и полуголая танцовщица.

Официантка натянуто улыбнулась:

— Вам подарок от господина. Он надеется все же завоевать ваше расположение, и все еще ждет любого желающего к себе за стол для товарищеской дискуссии.

Официантка поставила на стол кувшин — судя по тому, как аккуратно она это сделала — наполненный весьма недешевой жидкостью. Детина же подсадил прямо на стол танцовщицу, которая тут же взялась совершать эротические телодвижения.

— Что это значит?! — все семеро солдат подорвались одновременно, не сговариваясь придя к выводу, что их так нагло развеянное скорбное настроение — плевок душам вспоминаемых сейчас павших героев.

947 снял со стола девушку, 888 вернул официантке кувшин.

— Ничего этого нам не надо! — едва сдерживая негодование, объяснил 947, глядя прямо в ничего не выражающие глаза телохранителя. — Мы не вмешиваемся в дела соседних столиков, и хотим, чтобы и нас оставили в покое! Надеюсь, это понятно?!

Тройка удалилась. И почти сразу же уединение десантников нарушила вся компания «венценосного» соседа — шесть здоровяков, четыре женщины, толстяк и бледный молодой человек с резкими чертами лица и бегающими маленькими глазами. И над головой последнего действительно едва заметно мерцал голубоватый энергетический обруч-нимб.

— Вы ведь опознали мой статус, господа, не так ли?! — недовольно спросил юноша, взирая на них с надменностью штабного генерала. — Надеюсь, знаете, что отказываться от даров Эльтара, значит нанести высокородному глубокое личное оскорбление?!

— Прервать траурный тост солдата еще большая непристойность! — осмелился объяснить 947.

Молодой Эльтар удивленно повел бровью:

— Вот как? И кто бы мог подумать…

Он кивнул одному из своих телохранителей.

947 автоматически отклонился, осознавая, что здоровенный кулачище детины прошел под самым-самым его подбородком. Не задумываясь о последствиях, сержант выполнил отработанную до мастерства «короткую» защиту — в два раза превышающий 947-го размерами, бугай с грохотом рухнул на стол, проламывая его и утягивая за собой на пол посуду и своего товарища, за рукав которого успел ухватиться в момент падения…

Семь оставшихся в живых после «знакомства» с пауком десантников не даром были остатками «ударной группы» — сорвавшись, как по команде, солдаты свалили и обездвижили телохранителей Рода Лана быстрее, чем те извлекли из-под своих пиджаков пистолеты с парализующими пулями. Но сам «венценосный» не остался в стороне от драки — неожиданно для десантников, худенький болезненный юноша раскинул руки и швырнул в ребят волну энергии, которая посбивала их с ног, словно невесомых песчинок. Не пострадал только 947 — на свою удачу он оказался в эту секунду чуть позади Эльтара и не попал под удар его воли. Воспользовавшись временным преимуществом сержант сделал рывок вперед и вцепился в кадык «венценосного», не сомневаясь, что попав в захват, тот признает себя побежденным.

Род Лан захрипел, задыхаясь, но в его глазах не возникло и тени страха — только разрастающаяся, наливающая белки кровью, ярость. 947 увидел только, как едва заметный до этого момента нимб над головой противника наливается светом и раскаляется обжигающим жаром…

— Стой! — умоляюще запищал вдруг толстый вельможа из компании «венценосного», хватая своего кумира за рукав дорогого камзола. — Ты не можешь с ним драться! Если дойдет до Ланкоруса, тебя опять отстранят!..

— Ты прав! — Род Лан отбросил 947-го. Он сделал это то ли рукой, то ли силой своего взгляда, но так, словно солдат вообще не обладал массой, а его смертельный захват оказался не крепче объятий грудного младенца. — Пусть 7003 застрелит этого недоумка!

Один из телохранителей вельможи потянулся под пиджак за оружием. Солдаты 947-го и люди Рода Лана в это время поднимались на ноги, а со всех сторон по полу яруса бежали вооруженные шокерами охранники заведения и полицейские в скафандрах и прозрачных шлемах.

— Нельзя! — поспешил пропищать толстяк. — Закон Рангула гарантирует безопасность и безымянным!

7003 чуть замешкался, заметив сомнения на лице «венценосного». Набежавшая же служба безопасности не сразу определилась, кого хватать, но затем, конечно же, остановила выбор на простых рядовых солдатах Ростера.

— Не нужно шума! — продолжил скулить толстяк, обращаясь к Роду Лану.

— Да, — пробормотал «венценосный». — Ланкорус, Ланкорус… — он повелительным тоном обратился к работникам клуба: — Отпустите всех и пошли вон! Мы так развлекаемся… Видите: жертв нет, увечий тоже. Я не в претензии…

Постепенно порядок восстанавливался. Солдаты заправляли форму, телохранители массировали вывихнутые десантниками руки, работники клуба принесли новый стол и убрали битую посуду.

— Ты до меня дотронулся! — окатив растерянного сержанта ледяной колкостью своего взгляда, напомнил 947-му Род Лан. — И я не могу тебя убить, чтобы не уронить собственного достоинства. Что будем делать?

— В каком смысле? — не понял 947.

— Моя честь запачкана, безымянный. Твои предложения?

— Мои? — удивился сержант. — У меня нет предложений.

— Зря. Это в твоих интересах… — «венценосный» на мгновение задумался.

— Ладно, — сказал он после паузы. — Отложим до лучших времен и попробуем вернуть мне хорошее настроение…

Наглый юноша бесцеремонно подсел за стол к только начинающим занимать свои места десантникам и махнул официантке, выражая жестом недоумение ее нерадивостью. Солдаты в молчаливом ошеломлении наблюдали, как стол заполняется все новыми и новыми яствами…

В итоге, они сидели вместе: семь десантников, представитель высшей цивилизации и его толстый «советник». Телохранители стояли на некотором расстоянии, женщины танцевали. Понимая, в какой щекотливой ситуации они оказались, солдаты хранили молчание и для приличия немного угощались из чрезмерного разнообразия заваливших стол яств и напитков. Род Лан погрузился в себя и сидел, царственно выпрямив спину, высоко задрав подбородок, и то ли что-то слушал из невидимых источников информации, то ли над чем-то размышлял. И лишь добродушный толстяк позабыл о сути инцидента, пил, ел, веселился и подмигивал танцующим вокруг стола стриптизершам…

В какой-то момент Род Лан очнулся.

— Вы же участвовали в лотерее? — неожиданно спросил «венценосный».

— В какой лотерее? — чтобы не оскорблять ранимого вельможу молчанием, отозвался меньше всего расположенный общаться и сильно расстроенный испорченным вечером 947.

— В «Общегалактической Лотерее Крови». Слышал о такой?

— Слышал. — 947 пожал плечами, давая понять, что подобные глупости не для серьезных людей.

— Но не участвовал? — подхватил Род Лан.

Не понимая, почему так оживился «венценосный», 947 посмотрел удивленно.

— Пойдем! — Род Лан поднялся и потянул за собой недоумевающего сержанта. — Все оставайтесь здесь! Мы скоро вернемся… — он усадил на прежнее место потянувшегося следом толстяка. — Не беспокойся, я никого не трону! Все уже в порядке… Сиди!

Прошагав по тротуару целый квартал, 947 решил наконец расставить точки над «и».

— Куда мы идем?!

«Венценосный» посмотрел на него внимательным пронизывающим взглядом, словно хотел вытащить на поверхность саму суть неудачливого сержанта.

— Мы уже близко.

— Близко к чему?

— К Дворцу Игрищ.

— Зачем?

— Хочу, чтобы ты поучаствовал в Лотерее Крови.

— Зачем?

— Честно сказать? — Род Лан остановился и посмотрел так, что у 947-го побежали по коже мурашки. — Хочу все же тебя убить.

— Н…не понял? — пробормотал сержант.

— Если тебе повезет, я тебя убью. Не понимаешь? Если тебе повезет, ты станешь именитым. Если ты станешь именитым, я смогу вызвать тебя на поединок чести и проучить за сегодняшнюю выходку.

— А если не стану именитым?

Род Лан пожал плечами:

— Тогда разойдемся так. Ты мне ничего не должен, я тебе.

— Но лотерея стоит денег…

— Я заплачу. Идет?

947 неуверенно кивнул. По правде говоря, ему ничего не грозило — вероятность победить в Лотерее Крови считалась неслыханно малой. Побеждали, по слухам, один из миллиона, а то и из миллиарда.

Принцип «лотереи» был следующим. Безымянные участники платили деньги и сдавали кровь, чтобы определить своих разбросанных по всему космосу генетических предков. Появившиеся на свет в Эмбриональных Центрах под контролем и с подачи «Единой Программы Рождаемости», триллионы жителей галактики ничего не знали о своих родителях, предоставивших в свое время банкам Центров семена и гены — существовала вероятность, что один или оба генетических предка могли оказаться именитыми или даже знатными. В этом-то и заключался выигрыш: обнаруживший благородные корни победитель получал право и возможность изменить свою жизнь и перебраться из самых нижних слоев общества в самые и самые высокие. Более того, он становился именитым: приобретал словесные имя и фамилию… Несбыточная мечта, за которую к тому же приходилось платить немалые деньги.

«Почему бы не удовлетворить прихоть этого знатного бледного безумца», — думал 947. — «Сдам кровь и расстанемся по-хорошему. Позабудем, что когда-то встречались. Жизнь разведет нас в разные стороны — меня — барахтаться в чужом дерьме, его — изнывать от безделья где-нибудь на вершинах человеческого Олимпа…»

Во Дворце Игрищ все сверкало, переливалось, слепило глаза и притягивало искусственно распространяемым мускусом азарта и адреналина к игровым столам и автоматам; к спортивным стендам, площадкам и бассейнам; к тренажерам, имитаторам и испытательным комплексам… Ходили слухи, что в таких местах зарабатывались целые капиталы — 947 и сам мечтал когда-то побывать во Дворце Игрищ в каком-либо из мирных миров… но, конечно, не так и не при таких обстоятельствах.

Зал Лотереи светился самой солидной рекламной вывеской — людям внушалось, что Лотерея Крови — не просто игра, а обязательный серьезный ритуал, совершение которого — гражданский долг каждого сознательного индивида обитаемого космоса. Сержанту улыбнулись две симпатичные брюнетки, его усадили в огромное светящееся кресло, сделали довольно болезненную пункцию и, наконец, вручили пластиковую карточку с заверением, что по истечению десятидневного срока в любом центре распространения Лотереи можно будет ознакомиться со своими результатами, и, вполне вероятно, даже получить долгожданный и вожделенный выигрыш…