Рожденный Светом

Сергей Фрумкин (2003)

Настоящий солдат, вынужденный проливать кровь ради удовлетворения амбиций тех, кого он даже не знает, сержант вооруженных сил Ростера не видит для себя иного пути и мечтает лишь об удачном продолжении военной карьеры. Но жизнь иногда преподносит сюрпризы, а мир зачастую оказывается совсем не таким, каким кажется…

Глава 3

947 увидел, что его ноги взлетают выше головы, затем на какое-то мгновение почувствовал состояние невесомости, а после тяжело рухнул на пружинящий пол ринга. 535 тут же надавил коленом на его грудную клетку — еще бы мгновение несобранности, и поединок был бы проигран — опытный боец намеревался применить болевой захват. Опомнившись, сержант успел повернуться на бок, сбросил колено противника, ударил того в спину и вскочил на ноги.

Вновь они оказались друг против друга. Удар ногой — блок, удар рукой — блок. Серия взаимных ударов, прыжки, уходы. Разошлись, выжидая и подгадывая момент для броска…

Если бы только ему удалось победить на внутреннем чемпионате! Победа прибавила бы несколько баллов для поступления в школу младшего офицерского состава, а, что еще важнее — продлила бы срок отпуска на одну-две декады — дополнительное время на подготовку к тестированию.

К сожалению, судьба издевалась над сержантом — по результатам жеребьевки он уже на отборочном туре встретился с чемпионом прошлого сезона. Конечно, победа над 535 означала бы беспрепятственный путь к самому финалу, но как тут победишь, если твой противник — спортсмен, круглый год не выбирающийся из тренажерного зала? У него здоровый, отлаженный организм — никаких боевых операций, никакого переутомления, недоедания, ранений, нервных стрессов… Тренировки регулярные, спаринг-партнеры — мастера боевых искусств…

«С такими мыслями ты не продержишься!» — остановил себя 947. — «Чего раскис раньше времени?! Задача-то упрощается — один бой и — пан или пропал!»

Удар — блок, удар — блок, удар — блок. Сержант понимал, что превосходит свои лучшие результаты, но не поддавался иллюзиям — отставание по очкам постоянно увеличивалось. Прыжок, серия ударов ногами — увлекся и едва ушел от нового захвата…

В самый разгар поединка, среди зрителей и судей появилось новое лицо — лейтенант летного состава в облагораживающем строгого покроя черном мундире и фуражке с золоченой кокардой. Этот человек протиснулся к самым ограждениям.

— Сержант, — не задумываясь, что может помешать бою, громко выкрикнул подошедший. — Вам приказано немедленно явиться к капитану корабля!

— Сейчас, сэр! — 947 попытался переварить услышанное, не отвлекаясь при этом и от поединка. Капитан корабля? Ему — к капитану?! Совершенно невозможно. Но слово «корабля» могло и послышаться…

Лишившись сосредоточенности, сержант тут же получил несколько ударов кулаками — один по челюсти, два по корпусу.

— Сэр, — задыхаясь, увертываясь от новых ударов, бросил 947. — Позвольте… закончить… поединок…

На лице лейтенанта выступили красные пятна.

— Ты, что, солдат, одурел?!! — во все горло заорал офицер. — Немедленно к полковнику!!!

От неожиданного крика все замерли: и дерущиеся, и рефери, и поддерживающие выступающих свистом и активной жестикуляцией болельщики. 535 повел плечом, как бы говоря: «сам видишь, надо идти».

— Переодеться-то мне можно? — уже перепрыгивая через ограждения, спросил 947.

— Не можно, а нужно. Одна минута!

Полковник находился на капитанском мостике — часть корабля, на которой до этого не бывал ни один солдат-пехотинец. «Мостик» представлял собой платформу с креслами и узкой приборной панелью, расположенную в центре сферического помещения, на стены которого выводился круговой обзор космического пространства, передаваемый с многочисленных камер на носу, в хвосте, сверху и снизу ракетоносца — так, что находящийся на мостике человек чувствовал себя выброшенным наружу, единственным живым существом на многие световые годы — как, должно быть, чувствовал себя сам корабль, если бы к стальному великану были применимы человеческие ощущения.

Старший офицер корабля сидел в высоком жестком капитанском кресле, при приглушенном освещении, совершенно один и в глубокой задумчивости, делающей его и без того благородное, обрамленное седыми волосами, волевое лицо, лучащимся чистотой и мудростью. Годы безукоризненной службы этого человека привели к тому, что Аль Рида уважали и любили все — даже те, кто никогда его не видел, и знал о своем командире лишь в скользь и понаслышке. И причиной тому была не только приятная, располагающая к себе внешность…

947 почувствовал робость — лейтенант провел его прямо на капитанский мостик и оставил перед креслом с погруженным в себя полковником. Еще по пути сюда, сержант перебрал в голове все возможные и невозможные комбинации — причин, по которой именитый капитан корабля пожелал лицезреть простого, ничем не выдающегося безымянного десантника, не было, да и просто не могло существовать…

— Присаживайтесь! — тихо сказал полковник.

— Сэр? — 947 подумал, что ослышался — сидеть в присутствии старшего офицера!

Капитан открыл глаза и посмотрел на десантника. Теперь 947 понял, почему в частях говорили, что Аль Рид не допускает ошибок — глаза старшего офицера сказали сержанту о недюжинном уме и уже преклонном возрасте их обладателя.

— Присаживайтесь, 947! — спокойно повторил полковник.

Не понимая, что происходит, сержант присел на соседнее кресло — перед какими-то сенсорными панелями, сразу приобретшими яркость, подвижность и цветовую насыщенность.

— Не дотрагивайтесь до них, и они вас не тронут, — мягко улыбнулся полковник, заметив, как вздрогнул от «оцепившей» его аппаратуры 947.

— Сэр?

— Не догадываетесь, зачем вы здесь? — скорее понимающе, чем спрашивая, сказал Аль Рид.

— Никак нет, сэр!

— Говорите тише, прошу вас, сержант. И не надо этого… «сэр» — у нас с вами неформальная обстановка. Я хочу поговорить не как полковник со своим сержантом, а как человек с человеком, — капитан сделал паузу, поедая десантника вопрошающим взглядом. — Ладно, не буду больше испытывать ваше терпение — причина, по которой я вас вызвал — вот это предписание.

Полковник протянул сержанту полимерный листок. Еще не прочитав ни единого слова, 947 обратил внимание на необычное для армейской почты число гербов и защитных знаков.

— Здесь сказано, — полковник посмотрел на солдата так внимательно, словно по реакции на свои слова собирался прийти к очень важному для себя заключению. — Что вы, 947 — победитель Общегалактической Лотереи Крови…

— Что?!.. — от неожиданности сержант даже позабыл прибавить «сэр», хотя твердо решил, что лучше ему отклонить предложенную «неформальность», не рисковать и не выходить за рамки уставных отношений.

— Хотите сказать, что не сдавали кровь на анализ? — нахмурился офицер.

— Сдавал, сэр, — покрываясь потом, 947 начал вспоминать события на Рангуле. — Но прошло две недели, сэр, я уже думал…

— Почему лотерея? Сомневались в благородстве происхождения? Ожидали от жизни большего?

— Никак нет, сэр. Я хотел…

— Не нужно оправдываться, юноша. Вы же не проиграли, а победили! Следовательно — не зря сомневались. Ваше место среди именитых. И очень скоро я смогу пожать вашу руку, как равный жмет руку равному.

947 посмотрел затравленно, не понимая, шутит полковник или говорит серьезно, но склоняясь к мысли, что, конечно же, шутит. Возможно, на корабль просочились слухи об инциденте с молодым Эльтаром, возможно, весь этот разговор — проверка, за которой последует весьма суровое наказание. Солдат ведь не должен стараться перескочить через голову своих командиров. Офицерское звание и, тем более, имя нужно заслужить потом и кровью, а не возжелать на тарелочке с голубой каемочкой…

— Вы ведь мечтали о военной карьере? — полковник делал ударение на слове «военной». — Подавали прошение о приеме в школу младшего офицерского состава..? Нет? Впрочем, никто ведь не осудит, если решите и вовсе оставить службу — это теперь ваше право, да и личное дело…

— Сэр! — очнулся 947, протягивая информационный листок обратно. — Поверьте: здесь какая-то ошибка…

— Ошибки нету, сержант. А документ оставьте себе — он предназначался для вас и вам передан. В нем, в частности, предписывается прибыть к Кольцу Литиса по заданным координатам, где уже будет ожидать корабль, способный доставить вас непосредственно к месту получения выигрыша.

В голове 947-го все окончательно перепуталось. Меньше всего он хотел бы лететь бог знает куда, к какому-то там «кольцу», за невесть каким призом… Но… приказ есть приказ!

— Слушаюсь, сэр! — сержант поднялся на ноги. — Прикажете отбыть немедленно?

Полковник изумленно поднял брови.

— Вы хотите лететь туда сами? — он широко улыбнулся наивности десантника. — У нас на базе нет катеров, способных преодолеть подобное расстояние!

Прежде, чем 947 успел признаться, что не понимает, что ему тогда делать, Аль Рид, объяснил:

— Мы отправимся туда вместе.

— Сэр?!

— Я лично доставлю вас по месту предписания.

947 потрясенно открыл рот. Задействовать целый ракетоносец для перевозки одного человека…

— Сэр, это же невозможно, — сержант твердо посмотрел в глаза полковнику. — Наши солдаты на Клероне ждут смены. Если у меня есть выбор, я не могу допустить, чтобы из-за одного меня…

— Благородно, но глупо, — то ли одобрительно, то ли давая понять, что другого заявления он и не ожидал, кивнул Аль Рид. — Во-первых: разумеется, у вас НЕТ выбора. Во-вторых: не думаете же вы, что решение об изменении курса боевого корабля принято мною из-за личной симпатии к бойцу, которого я вижу сейчас первый раз в жизни? Нет, 947! Я, как и вы, получил соответствующее распоряжение и намерен его исполнить! И не берите на себя больше ответственности, чем вам захотят ее выделить: если командование считает, что доставка сержанта с личным номером 947 к Кольцу Литиса важнее, чем присутствие моего корабля на орбите Клерона, значит тому есть веские основания — политические, экономические или стратегические — это не касается ни меня ни вас — мы оба будем попросту и беспрекословно исполнять приказы нашего руководства! Понимаете меня, сержант?

Десантник вытянулся — судя по тону старика, фамильярностям с его стороны приходил конец.

— Так точно, сэр!

— Надеюсь, что это так, — закивал полковник. — Маршрут «Эдвайрс Готта» уже изменен. Ориентировочное время прибытия в пункт назначения — через пять стандартных суток. Сейчас и до встречи с посланцами Высших вы можете быть свободны, — старик посмотрел на десантника с прежними интересом и теплотой во взгляде. — Только одна маленькая просьба, сержант: если общество бывшего командира не станет вас тяготить, я бы хотел познакомиться с вами поближе — не каждый ведь день мои солдаты пополняют круги высшего света. Мне бы хотелось узнать, что вы за человек, сержант. Скажу больше — мы можем быть друг другу интересны — я вам не меньше, чем вы мне. Поэтому не обижайтесь, что попрошу провести эти пять суток здесь и со мной, а не в своей роте, с друзьями, с которыми вы наверняка предпочли попрощаться бы как можно любезнее. Это не приказ, 947, привыкайте — теперь это всего лишь просьба.

— Кольцо Литиса, сэр! — доложили на мостик полковнику.

947 огляделся. Он не имел никакого представления, почему это место называли «кольцом» — вокруг кресел на капитанском мостике панорама не изменилась и не выделилась ничем особенным — бесконечно далекие звезды на фоне безжизненной абсолютной черноты. Возможно, слово «кольцо» относилось не к географическим особенностям звездной спирали, а к человеческой деятельности — лайнеры дальнего следования часто двигались не по прямой, а по кольцевому маршруту мимо ядра галактики.

— Что теперь? — чувствуя, что начинает нервничать в преддверии надвигающихся перемен, спросил у Аль Рида сержант.

— Теперь ждем, — отозвался старый полковник.

— Мы не дадим о себе знать?

— Они свяжутся сами. Больше мне, как и вам, ничего не известно.

Они ждали около часа. Гости показались с внезапностью, приведшей пилотскую группу «Эдвайрс Готта» в нешуточное потрясение — ни один навигационный прибор, ни один сверхсовременный радар и ни один зонд ракетоносца так и не заметили громадину, тихо подкравшуюся к военному лайнеру на расстояние чуть более десяти километров — по космическим меркам — буквально вплотную, катастрофически, невероятно близко. Невидимый и неощущаемый, таинственный призрак неожиданно включил наружное освещение, разлившись на черном фоне открытого космического пространства красно-фиолетового цвета каплей, размеры которой по крайней мере в десять раз превосходили размеры самого «Эдвайрс Готта».

— Нам сказали, что это будет «небольшой пограничный корабль», — тщетно пытаясь скрыть, что ошеломлен не меньше своих пилотов, пробормотал побледневший от неожиданности полковник. — Если это — всего лишь «небольшой пограничный», какие же тогда у них «большие и наступательные»…

— Невероятно, сэр… — восхищенно глядя на идеально правильный, совершенно гладкий, титанических размеров корпус корабля Эльтаров, поддержал полковника сержант.

В это время гость выбросил мост — развернул целую систему непрозрачных силовых полей-цилиндров, в итоге превратившуюся в трубу-шлюз, соединивший два космических корабля не хуже полимерного телескопического тоннеля, уже много лет стоящего на вооружении самой армии Ростера.

— Эльтары — действительно высшая раса, — расстроенный увиденным, горестно и одновременно восторженно признал полковник. — Мы думаем, что представляем из себя что-то в этой вселенной — наша война, наша вера, наша сила… А для этих людей, мы — ничто. Мы отстали от них на пару-другую тысячелетий. Боюсь, 947, что при возникновении конфликта, один такой корабль сомнет весь флот конфедерации Нибуса…

— Мне собираться? — понял 947.

— Да, сержант. У вас будут ко мне еще вопросы?

— Сэр! Мне не дает покоя мысль: зачем столько шума. Раньше я думал, что награждение победителей лотереи могут произвести где угодно — в любом обитаемом людьми цивилизованном мире.

— Не ломайте себе голову, 947, — посоветовал, отмахиваясь, полковник. — Не все и не всегда подвластно нашему мозгу! Все равно ведь скоро все узнаете из первых рук.

— А у вас даже нету предположений?

Полковник пожал плечами:

— Возможно, все зависит от того, насколько знатными были твои родители… Но вам нечего бояться, сержант. Вы не раз смотрели в глаза смерти, так посмотрите же теперь в глаза и успеху. А, если все окажется не так хорошо, как вам бы хотелось, рассуждайте о своей судьбе так: раз высшее командование выделило для вашей доставки целый ракетный корабль, вполне очевидно, что вы оказываете сейчас конфедерации неоценимую услугу, в суть которой еще не вникли, но какой никогда не смогли бы оказать, даже получив грезившееся вам раньше звание младшего офицера. Ради такого и умереть не страшно, — капитан улыбнулся и протянул сержанту руку. — Рад, что служил рядом с вами, сержант! Желаю удачи!

Если корабль-капля и имел военное назначение, то внутри него ничто не говорило об армейском аскетизме, функциональности или надежности. Как-то так фантазия 947-го рисовала ему палубы экскурсионных лайнеров экстра-класса — дорого, изящно, красиво, престижно, шикарно, удобно и хрупко.

Все коридоры были широкими, ярко освещались, украшались статуями из различных драгоценных материалов, аквариумами, фонтанами или цветниками. Холеные, щеголевато одетые, подчеркнуто вежливые члены экипажа больше напоминали вышколенных лакеев. К сержанту же относились так, словно он был, как минимум, император, и, как минимум, — более одной звездной системы.

— Вот ваши апартаменты, господин, — сказал провожатый, продемонстрировав 947-му «дворцовые покои» в которых могла разместиться хорошая люксовая гостиница иного планетарного мира, после чего начал перечислять: — На время перелета Вам предоставлен неограниченный кредит, поэтому любое ваше пожелание будет удовлетворено в самые кратчайшие сроки и в строгом соответствии с тем, как, когда и в какой форме вы этого захотите. Вы можете выбрать любое блюдо или напиток из миллиона предложенных на ваш выбор или пожелать что-то особенное, что мы постараемся эмитировать, основываясь на вашем подсознательном ощущении вкуса и запаха. Вы можете попросить оказать вам любую медицинскую или профилактическую услугу, известную вам или описанную в «глобальной медицинской справочной библиотеке». Вы можете пожелать общение или консультацию со специалистом в любой области знаний — мы откроем для вас канал связи и оплатим абоненту время, затраченное на дискуссию. Вы можете выбрать существо или несколько существ противоположного или вашего же пола для интимного общения и любовных услуг из предложенного нами каталога или подробно описать свои сокровенные мечты так, чтобы мы смогли изготовить для вас именно того, кого бы вы ждали. Вы…

— Секунду! — ужасаясь последней перспективе и устав слушать, перебил сержант, у которого от избытка увиденного и услышанного итак уже сильно кружилась голова и навязывалось все более нервирующее ощущение потери рассудка. — Вы «изготовите» для меня неживую куклу или речь идет об «изготовлении» живого человека?!

— Живую, господин, — вежливо поклонился провожатый. — Наверное, вам больше понравится слово «вырастим»?

— Я не знаю, что мне понравится! — подавлено честно пробормотал сержант. На самом деле, ему бы «понравилось» оказаться сейчас на своей привычной койке в казарме и вернуть все на свои места — риск, геройство, повседневный труд и заурядные, но нормальные человеческие мечты!

— Конечно, господин! У вас будет время и выбрать, и обдумать! — тут же заискивающе поддержал его лакей.

— Сколько? — устало поинтересовался 947.

— Чего сколько, господин?

— Сколько у меня будет времени? Куда летит этот корабль? Как долго я буду здесь находиться?

— Господин! Корабль следует к Колокону — там вам вручат ваш выигрыш. Оттуда вы сможете отбыть в любую точку во Вселенной, где осядете и начнете свою новую жизнь, согласно вашему новому статусу и состоянию…