Холодная весна самоизоляции. Социально-психологический роман. Практикум антистрессового поведения

Фрой Зигмундович, 2020

Книга об экзистенциальной природе человека. Придуманные герои этого романа переживают известные актуальные события, связанные с распространением в мире эпидемии. Некоторый художественный вымысел и гротескность повествования позволяет лучше почувствовать главных героев – супружескую пару, которая оказалась заложником разворачивающейся драматической ситуации. Гиперболизация некоторых событий позволяет передать эмоциональное напряжение главных героев. Художественный нон-фикш. Много авторских иллюстраций и фото. Книга содержит психологические рекомендации.

Глава 2. День поражения

Весь день небо было хмурым. Дождь сочетался с промозглым ветром и налётами снега. Не характерная для апреля погода ещё больше вгоняла в тоску. Где-то там за окном вдалеке гремела поливальная машина, помогая дождю делать свою работу. Кириллу казалось, что силы природы объединились в борьбе с заразой — ветер и дождь омывали грешную столичную землю, смывали в сточные канавы все нечистоты этого большого города.

Кирилл старался придерживаться установленного графика — это единственный путь для сохранения сил. Он вставал ранним утром, пока спали родные, делал небольшую гимнастику, иногда халтурно, словно из-под палки. Но перебарывал себя, заставлял, поскольку понимал значение физических упражнений. Затем он готовил нехитрый завтрак, но обязательно полезный, богатый клетчаткой и витаминами. Наливал из кофемашины большую чашку крепко заваренного кофе со взбитым молоком на специальном капучинаторе и, расслабившись в кресле, с первыми лучами солнца жадно читал ленту новостей в сети. Кофемашина предательски шумела, её шум мог разбудить жену и ребёнка, поэтому Кирилл старался плотно закрыть двери и без лишней надобности не греметь тарелками.

Когда-то раньше Кирилл предпочитал чай или какао, но его супруга давно и безвозвратно привила ему любовь к зерновому кофе — настоящему итальянскому с прекрасным ароматом и вкусом. Иногда он открывал коробку с зёрнами, брал одно из них, наиболее крупное, подставлял к носу и наслаждался симфонией запахов. Ассоциации уносили его в какие-то далёкие страны. Несмотря на то, что кофе был итальянский, Кирилл представлял Бразилию или Аргентину, эти очень далёкие от него народы. Возможно, потому что когда-то он с забвением зачитывался романами Коэльо, где главные герои сохраняли мужество и спокойствие в самых невероятных и отчаянных ситуациях, полных мистицизма и опасности. Воспоминания о романах завораживали Кирилла, отвлекали от реальности и переносили куда-то в прошлое, где он беззаботно мог наслаждаться гением бразильского писателя.

— Юля, ты читала Коэльо, Фаулза?

— Да, когда-то читала Коэльо. Но это было очень давно. Ещё читала Гарсиа Маркеса с его магическим реализмом. Это увлекательное путешествие в мир фантазий и человеческих судеб.

— Маркеса не читал, но читал Фаулза. Помню его «Мантиссу». Это невероятное произведение. Я несколько дней усваивал его содержание. Знаешь, как бывает, смысл не сразу открывается, а волнами, такие смысловые афтершоки? Накатывает, сотрясает твоё сознание с новой силой после прочтения уже.

— Да, согласна, что-то подобное испытывала. Может, это ещё связано с нашим состоянием души?

— Писатели или художники говорят, что им для творчества нужно вдохновение. Но это же самое вдохновение нужно и читателям, и зрителям. Иначе не получится глубокого осмысления произведения или картины. Будет поверхностно.

— Ты интересно заметил, я об этом не думала. Мне казалось, что потребитель всегда пассивен.

— Пассивен только обделённый талантом потребитель. А талантливый потребитель, читатель, созерцатель всегда активен и усваивает работу целиком без остатка.

— Давай, наконец, посмотрим новости, может, что-то важное скажут.

Кирилл включил телевизор, хотя делал это безо всякого удовольствия. Особенно его раздражали электронные звонки на телефон с расспросами о том, какой канал он смотрит.

В новостях Кирилл всё больше и больше узнавал негативного, в социальных сетях поднимали свои головы экстремисты, садисты и просто агрессивно настроенные люди. Агрессии точно стало намного больше, чем раньше, из-за этого он переживал. Кирилл прочитал странную новость, которая его поразила: одна известная певица снялась в скандальной киноленте, организованной на деньги американских спонсоров. И хотя Кирилл сам лично не смотрел такие фильмы, но чутьё подсказывало — то, что снимают американцы про нашу страну, является плохо состряпанной фальшивкой.

Читая содержание киноленты и споры в сети, Кирилл понял, что и раньше нападкам подвергалась история его страны, судьбы людей. На костях устроили свои пляски производители дешёвого массового кино. И здесь Кирилл снова вспомнил о том, что согревало его душу последние недели, — важное событие, которое должно было произойти и которого он ждал, казалось ему, отсрочилось во времени.

— Доброе утро! — отозвалось в коридоре. Кирилл обернулся и увидел супругу, которая потягивалась спросонья, и бегущего навстречу отцу малыша. Его кудри ещё больше накрутились во сне, и Кирилл, предвещая утреннее расчёсывание, поморщился. Когда малыш кричал и плакал от попыток расчесать его, Кирилл сам испытывал дискомфорт и страдания, словно это его подвергали мукам инквизиции. В такие моменты он вспоминал «Молот ведьм», где описывались жестокие наказания в Средние века, и ему становилось легче, поскольку он понимал, что человек может выдержать куда более невыносимые страдания, чем «поглаживание» гребешком по голове.

— Как спалось? — спросил Кирилл.

— Очень даже неплохо, — ответила Юля. Последнее время она совсем приуныла. Заточение и ограниченные походы в магазин её совсем одолели. Да и как сохранить самообладание в такой ситуации, если все развлечения, даже прогулка в парке, под запретом. Это было мучительно больно осознавать. Юлия даже в этой ситуации стала завидовать гастарбайтерам, которые свободно перемещались по столице, с них не требовали паспорта и электронные пропуска. Тем временем она как безработная домохозяйка, за которую не могли поручиться работодатели, могла рассчитывать лишь на быстрый визит в магазин и аптеку, что разрешалось действующими предписаниями. Она видела, как Кирилл пытается разнообразить её жизнь, но старалась не выступать без причин, ведь понимала, что ему трудно в эти дни, как и всем людям, которые были в смятении и непонимании. Кирилл особенно остро реагировал на просьбы жены, ведь её работа по дому возросла. Пустые слова и обещания не были репертуаром Кирилла в выражении любви, безмолвно делами и заботой он доказывал свою преданность и заботу.

Прогулка с ребёнком была огромным испытанием для Кирилла, он переживал за супругу и сына, часто отговаривал, но, понимая необходимость свежего воздуха для детского организма, быстро уступал в споре жене. Он занимал свой пост с военным биноклем и контролировал «горизонт событий». В случае появления наряда полиции он немедленно должен дать условный сигнал. Всё это ему напоминало военно-исторические фильмы, где советские партизаны и разведчики в тылу врага вели опасную игру. Подвергая себя огромной опасности, они совершали колоссальный подвиг. Удивительно, раздумывал Кирилл, но почему это демократы всегда ругают его народ, третируют и обвиняют в раболепии и подчинении. Советский народ — один из немногих в Европе, кто сражался за свою свободу и принял вызов фашистов. Все европейские народы, за исключением некоторых пассионариев, отказались от свободы, выбрав жизнь при фашистской оккупации. «Да, а что это уже за жизнь?» — вздрогнул Кирилл. Это не жизнь, это существование. Поэтому наш народ — самый свободный в этом мире, по крайней мере, в годы войны он не словами, а делом доказал это. Показал пример другим народам, как нужно бороться за свою свободу с извергами и палачами. Приближался День Победы…

Кирилл постоянно вспоминал интервью известного тележурналиста, который оказался госпитализированным в одну из местных больниц с подозрением на заболевание лёгких. Кириллу особенно запомнилось описание холодных стен больницы и бездушных дезинфекторов, которые зачем-то, по словам журналиста, разбудили всех в пять утра, как в карцере, выпроводили в коридор и стали поливать хлоркой. Журналист рассказывал про дедушку с катетером в общей палате, который особенно мучительно переживал эту ситуацию. Зачем это нужно было делать в пять утра, журналист не понимал, как и Кирилл не понимал всей этой медицинской логики. Ему приходилось встречаться с разными врачами. Одни были заботливыми и обходительными, верно исполняли взятую клятву. Но были и те, кто не стеснялся брать с несчастных больных деньги, шантажировать, пугать их. Да, к сожалению, врачи — часть общества, и если общество тяжело больно, то и врачи тоже. Кирилл рассуждал не про вирус, он рассуждал про моральные пороки современного общества.

После игры с ребёнком и влажной уборки Кирилл снова взглянул в ленту интернета, где значился перенос, не то временная отмена празднования 9 Мая. Для Кирилла, как и для большинства разумных людей, это был священный праздник. Хотя Кириллу, откровенно говоря, не совсем нравилась эта религиозная процессия с фотографиями покойных ветеранов, она ему напоминала древние языческие культы. Тем не менее он давно приготовил фотографии своих дедов и водрузил их на холсты, которые использовал для рисования. Отмену Дня Победы Кирилл воспринял с большой горечью. «Какой-то невероятный символизм происходит!» — размышлял он. Если мы не празднуем победу, что же тогда мы будем праздновать? Неужели поражение?

Фотография фронтовика и боевого офицера, деда Кирилла, наклеенная на лист картона, — стояла мрачно в углу, погружаясь в тень самоизоляции. Какое-то чувство стыда накрыло Кирилла, ему было неприятно от того, что он не мог изменить ситуацию, и совестно перед дедами, которые в своё время не испугались и не отсиживались в карантине при эпидемии фашизма, а он трусливо сидит.

Солнце быстро опускалось за горизонт, и очередной мрачный день подходил к завершению.