Убить ворона

Фридрих Незнанский

Город в Сибири. Стадион, полный зрителей. Их взгляды устремлены ввысь, откуда прямо на них падает огромный грузовой самолет… Сотни жертв, экипаж сгорает заживо. Есть только один человек, способный отыскать причину масштабной катастрофы, – Александр Турецкий. Старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры распутывает очередной захватывающий клубок преступлений в романе Ф.Незнанского «Убить ворона».

Глава одиннадцатая

Атака

«Почему так близко от города строят аэродромы? — думал Сабашов, входя в подъезд. Ладно там, в Западной Европе, у них места мало, но у нас-то в России „степь да степь кругом“. Отъезжай в любую сторону и разравнивай площадку под аэродром. Так нет, сначала экономим на дорогах, а потом самолеты падают в центре города и столько людей гибнет».

Звонок квартиры не работал, и Сабашову пришлось стучать. На стук тоже никто не откликнулся. Сабашов уже собирался звонить в следующую квартиру, но услышал за дверью без звонка падение нескольких предметов и напрягся. Отборный многоэтажный мат успокоил Сабашова. И голос показался ему знакомым. Замокдолго не поддавался, поэтому в квартире опять крепко выражались. Когда дверь наконец открылась, Сабашов вдруг увидел своего соседа по лестничной клетке, слесаря Мишу. Поскольку дом Сабашова находился в другом конце города, появление Миши на пороге этой квартиры его крайне удивило.

— О, Дмитрич! — в свою очередь опешил Миша. — А тебя что, твоя баба тоже поперла?

Сабашов прикинул, стоит ли говорить с пьяным свидетелем.

— Заходи, — посторонился Миша. — У меня есть, — и он красноречиво щелкнул пальцем по горлу.

Сабашов вошел в обшарпанную прихожую, которая напоминала городской туалет в аварийном состоянии.

— Садись, — засуетился он на кухне. — Этим бабам, сколько ни давай, все будет мало. Твоя-то тоже из тебя веревки вьет.

Миша налил в стаканы спирт из алюминиевой канистры и стал искать, чем бы закусить.

— Ты, говорит, пьешь! — продолжал Миша. — Дура! Разбавляешь? — взглянул он на Сабашова.

Сабашов сделал отрицательный жест рукой, но Миша это понял по-своему.

— Правильно. Я тоже не разбавляю. Еды нет. Я говорю, ты пацанов пожалей, дура. Им же отец нужен. Конечно, я выпиваю, у меня работа тяжелая. Но деньги приношу. Вон людям полгода задерживают. Ну давай, помянем погибших.

— Я не могу.

— Не понял?

— Я на работе.

— Все работают. Но ты вот живой, а нашего Петьки нету.

— Я же не виноват…

— А я тебя не виню. Но ты будь человеком. Помяни друга.

— Да на работе я!

— Я тебе сейчас башку проломлю — и вся работа! — Миша схватил с пола пустую бутылку и замахнулся.

Сабашов взял стакан, выпил спирт и стал хватать ртом воздух.

— Вот так! — смягчился Миша. — Помянуть надо. Потому что никогда не знаешь…

Миша шумно выдохнул воздух, залпом выпил свой спирт и зажмурился.

— Эх, Петька! Мы же с ним за одной партой сидели. Вместе летать мечтали. И он полетел, а я комиссию не прошел.

Миша открыл глаза и уставился на стакан Сабашова.

— Все. Я ментам вообще не наливаю. Тут просто случай такой…

«Я же на работе!» — попытался собраться с мыслями Сабашов.

— Мне пацанов жалко! Что она им может дать? — засопел и стал клевать носом Миша.

— Слушай, Миша, а ты не видел, как упал самолет? — заплетающимся языком спросил Сабашов.

Миша повернулся на голос:

— Сабашов, ты меня уважешь?..

— Ты видел, как упал самолет?

— Мы… Не помню… Петька… Мы же за одной партой, — Миша заплакал.

Сабашов похлопал его по плечу и с трудом пошел «на взлет». Он вышел на площадку, прикрыл дверь и нажал кнопку звонка соседней квартиры.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Это я, — с трудом сказал Сабашов.

Дверь открылась, и Сабашова оглядела с ног до головы женщина в махровом халате.

— Вам кого? — спросила она.

— Вас, — улыбнулся Сабашов.

Женщина, почувствовав перегар, устало поморщилась:

— Вы ошиблись. Самогон у Зоей, это в соседнем подъезде.

— Я бы хотел поговорить с вами, — Сабашов пошатнулся, но вовремя ухватился за косяк.

— Да иди ты, — и женщина резко захлопнула дверь.

«Надо бы сюда зайти потом, после, — подумал Сабашов, — но сейчас я должен прийти в себя».

Он вышел на улицу и опустился на лавочку около подъезда. «Две минуты — и вперед», — дал он себе установку.

…Ему снилось, что они летят в безоблачном небе, в котором ничего не предвещало тревоги. Турецкий снял шлемофон и пристально всматривался сквозь лобовое стекло. Сабашов покосился на радиста — Мишу — и спросил:

— Какой у нас самолет?

— «Су-37», — ответил Миша и укоризненно покачал головой.

Турецкий надел шлемофон и откинулся назад.

— Они появились. Приготовиться к атаке, — скомандовал Турецкий.

Сабашов плюнул на гашетку и бережно протер ее манжетой летной куртки.

— Атакуем сверху, — уточнил Турецкий, и «Су-37» резко пошел вверх.

Сабашов прильнул к окуляру и поймал в прицельную сетку вражеский бомбардировщик.

— Давай, Сабашов, я в тебя верю, — улыбнулся ему Турецкий.

И Сабашов хотел было оправдать доверие Турецкого. Но тут его толкнули в плечо, и он проснулся. Открыв глаза, он увидел перед собой Александра Борисовича.

— Как дела? — иронично спросил Турецкий.

— Вот на минутку присел здесь — проанализировать и подвести итоги… Могу доложить о предварительных результатах, — он суетливо полез за блокнотиком.

— Потом, — остановил его Турецкий. — Продолжайте выявление очевидцев и допрос свидетелей.

Турецкий скрылся за углом дома. «Как это я заснул? — сокрушался про себя Сабашов. — Интересно, заметил он что-нибудь или нет? Да, наверное, нет, я ведь только глаза прикрыл».