Стая бешеных

Фридрих Незнанский

Преуспевающая, удачливая бизнес-леди вдруг оказалась брошенной на самое дно общества. Складывается впечатление, что вокруг нее сложился заговор, сгустились тучи зла, и источник их никогда не будет найден… Но защищать ее берется адвокат Юрий Петрович Гордеев, на помощь которому в этом крайне запутанном деле приходит известный уже читателям «важняк» из Генеральной прокуратуры Александр Борисович Турецкий.

Глава 12

СЕКСУАЛЬНОЕ ДОМОГАТЕЛЬСТВО

Вставать в такую рань Ирина все никак не могла привыкнуть. Не открывая глаз, нажимала на кнопку будильника и, сказав самой себе — еще пять минуточек, — засыпала на полчаса. Когда спохватывалась, оказывалось, что еле успеет принять душ и слегка накраситься. Запланированные с вечера (и уже очень давно) благонамеренные желания сделать зарядку, красиво и полезно позавтракать, почитать утреннюю газету и сделать наконец настоящую неспешную укладку, перекладывались в очередной раз на завтрашнее утро.

Как-то попался ей на глаза такой хитрый будильник, который с закрытыми глазами не остановишь. Какие-то там кнопочки, защелки надо было набрать, чтобы противный писк прекратился. Ирина его моментально купила, с вечера завела, ожидая результата. А утром, когда хитрый будильник зазвонил, по привычке попыталась нажать, во сне вспомнила, что нажать просто не получится, надо будет открывать глаза, тут же приняла кардинальное решение — вслепую открыла будильник и выдернула батарейку, кляня себя на чем свет стоит и обещая себе в который уже раз — вот завтра обязательно…

Но завтра она так и не смогла найти изъятую батарейку. А купить новую все было недосуг. Поэтому Ирина по-прежнему уютно общалась со старым податливым будильником.

В этот раз, из-за погоды, что ли, она проснулась не через полчаса, а через сорок минут. Это значило, что из утренних дел надо было вычеркнуть душ или боевую раскраску.

Ирина безжалостно вычеркнула раскраску, решив, что может набросать грим на лицо и по дороге.

Но торопиться надо было быстрее, чем обычно. Еще, как назло, вода нужной температуры все не хотела течь, а полотенце оказалось не свежим, пришлось бежать за чистым, а потом снова лезть в душ.

Когда вылетала из квартиры, времени оставалось в обрез, и Ирина уже решала, стоит ли ей нарушать правила уличного движения, чтобы вовремя добраться до работы, или не рисковать. Но не рисковать она не могла — обстановочка на фирме складывалась в последнее время для Ирины как-то неблагоприятно. Начальник мог придраться к любой мелочи.

Она нажала на кнопки обоих лифтов, одновременно выдергивая из сумки губную помаду и зеркальце. В темноте кабинки ей придется проделать ювелирную операцию по приданию губам веселого, слегка сексуального, но больше делового контура.

Что-то она могла начать и сейчас, но двери лифта распахнулись, и Ирина не успела начать свое художественное творчество.

Еще мелькнула мысль — слишком в кабинке темно, — но совсем мимолетно, и она шагнула… в пустоту.

Как она успела ухватиться руками за металлический косяк, она и сама не поняла. Тяжесть тела уже была перенесена внутрь, туда, где должна была стоять кабина лифта. Но кабины не было.

Ирина какую-то секунду балансировала над пропастью, по инерции устремляясь вперед, а руками, вцепившимися в косяк, таща себя назад. Патрончик губной помады выскользнул из руки и довольно долго летел по черной шахте. Когда ударился внизу, Ирина отшатнулась. Даже испугаться не успела. Только чертыхнулась досадливо и помчалась на лестницу.

И только здесь, когда уже была на третьем этаже, ноги вдруг запоздало задрожали мелкой дрожью, а к горлу подступил комок страха, и Ирине стало так себя безмерно жаль, что она чуть не заплакала.

«Ну, сволочи, ну, вы дождетесь! — мысленно выругалась она. — Я на вас в суд подам! За что вам только деньги платят?!»

Судиться с РЭУ, конечно, Ирина не стала бы, но нервы халтурщикам решила попортить основательно — шутка ли, она чуть не свалилась с восьмого этажа. Это же — Ирине снова стало жутко, — смерть верная.

Как добралась до работы, загадка. Все было в тумане. Нарушала она правила или ехала примерно — Ирина не помнила. Но, когда вбегала в контору, на часах было пять минут девятого.

Эти пять минут могли ей дорого стоить, но Ирина даже не подумала об этом, даже не подлизнулась к стукачке-ресепшионистке. Она все никак не могла отойти от ужаса.

Сначала забежала к Машке Ободовской и, вызвав в коридор, извиняясь и виновато улыбаясь, попросила губную помаду. Они пользовались одним цветом и одной маркой. Пока она тщательно выводила нужный контур, Маша молчала, осознавая ответственность момента. Но когда Ирина отодвинулась от зеркала, чтобы оценить проделанную работу, подруга спросила:

— Что с тобой?

— Потом расскажу, — отмахнулась Ирина, у которой настроение от накрашенных губ чуть-чуть улучшилось, и помчалась в свой отдел.

Там сразу же бросилась к телефону и набрала номер РЭУ.

— Вы что там все, с ума сошли?! — закричала она, как только трубку подняли. — Я чуть не упала! Вы под суд захотели?! Так я вам это живо устрою!

Когда ей высказали свое недоумение, она напустилась еще сильнее, пригрозив вообще заказать бандитам разобраться с долбаным РЭУ раз и навсегда.

— Да что случилось-то?

— А то, что лифт не работает!

— Какой дом? Какой подъезд?

Ирина назвала.

— Только что оттуда мастер вернулся, — доложили ей, — все в порядке. Не волнуйтесь.

— Да?! Не волнуйтесь?! А если бы я свалилась?! Восьмой этаж — вы соображаете?

— Гражданочка, правила пользования лифтами читаете? Там написано черным по белому — не открывайте дверь, пока не убедитесь, что кабина перед вами.

— Да дверь сама открывается!

— Значит, не входите, пока не убедитесь.

Да, Ирина читала эти правила. Но никогда не думала, что их знание пригодится именно ей.

Она с досадой бросила трубку и увидела, что рядом собрались сослуживцы, с интересом прислушивающиеся к ее разговору.

— Представляете? Дверь открывается, а лифта нет!

— С ума сойти!

— Я чуть костями не загремела.

— С ума сойти!

— А они говорят — надо было смотреть.

— Сойти с ума!

Зазвонил телефон, и Ирина, не обратив внимания, что это внутренний звонок, сдернула трубку и крикнула:

— Ну что еще?!

— Ирина Алексеевна, — пропищал голос секретарши начальника, — зайдите к Владимиру Дмитриевичу.

Ирина чуть было не сказала — к какому Владимиру Дмитриевичу? Но вовремя вспомнила, что это как раз ее начальник.

— Иду, — коротко бросила в трубку и помчалась в туалет.

Здесь она прильнула к зеркалу и тщательно стерла с губ помаду.

— Заходи, заходи, — начальник весело манил ее рукой. — Присаживайся.

Ирина присела в глубокое кожаное кресло и вынула блокнот — вся внимание и старание.

— Пять минут, — сказал начальник. — Сегодня это уже восьмой раз. Если сложить все вместе, получается — сорок минут. За это время в цивилизованных странах заключаются миллиардные контракты. И сколько мы по твоей милости потеряли?

— Чертову прорву денег, — виновато улыбнулась Ирина. Вообще контракты их контора заключала нечасто, длилось это месяцами и, конечно, ни о каких миллиардах речь не шла. А последний контракт с сибиряками как раз и был полной заслугой Ирины.

«Ну пусть поначальствует, — думала Ирина, — такая у него работа. Лишь бы не приставал».

— Ну что мне с тобой делать?

— Простить, — весело подсказала Ирина, — тем более что по моей милости наша фирма еще ни копейки не потеряла. А, как бы это помягче выразиться, наоборот, поимела неплохой контракт.

— Кстати, о контракте, там сейчас наши юристы просматривают — какие-то ошибки нашли.

— Какие ошибки? — насторожилась Ирина.

— Я пока не в курсе, — ушел от ответа начальник, но Ирина поняла — просто блефует. Никаких ошибок в контракте нет. Его готовили как раз юристы фирмы, да так тщательно, что чуть не сорвали все сроки.

— Ну, если будут ошибки, мы контракт перезаключим. Это условие там тоже есть, — козырнула Ирина. — А по поводу опозданий — у меня сегодня уважительная причина. Я чуть не упала в шахту лифта.

— Как это?! — опешил начальник.

— А вот так — дверь открылась, а лифта нет.

— С ума сойти!

— Да-да…

— Ну и фантазия у тебя, — сказал начальник. — Прошлый раз тебя задержал гаишник. Позапрошлый — отключили воду. Понимаешь, Пастухова, это никого не волнует. На работу надо приходить вовремя.

— Это чудно — к восьми! Когда никого нигде еще нет! Мы до десяти сидим, бумажки перекладываем, потому что нигде телефоны не отвечают. Зато вы можете со мной по полчаса выяснять, почему я опоздала…

— В Штатах начинают работу в семь.

— Там все так начинают. А у нас только мы. Может быть, нам работать по американскому времени. Это сколько, восемь часов, кажется, разницы. Вот как раз с четырех и начнем…

Переговорить Ирина могла кого угодно. А туповатого начальника, бывшего комсомольского босса, который с трудом одолел Устав ВЛКСМ, почерпнув оттуда только знания об орденах комсомола, — раз плюнуть.

— Все сказала?

— Все. Могу идти? Теряю драгоценное рабочее время. — Ирина приподнялась.

— Я тебя пока не отпускал, — сказал начальник.

«Ну, начинается, — чуть не скривилась Ирина. — В следующий раз придется не только губы стирать, но и морду сажей мазать».

— Ты садись, садись, — уже мягче предложил начальник. — Спорить я с тобой не собираюсь. В самом деле — ты мне симпатична. Но начальство! — он поднял палец вверх, как делал это, наверное, и при коммуняках, когда пугал кого-нибудь и хотел, чтобы это звучало весомее. — Словом, есть мнение, что ты не справляешься со своей работой.

«Оп-па! — внутренне ахнула Ирина. — Так далеко зашло?»

— Да-да, — почувствовал ее испуг начальник. — Я пытался тебя защищать, но там, — снова палец вверх, — считают, что к тебе надо хорошенько приглядеться.

— Трех лет не хватило?

— Ну чего ты все ерепенишься? — Начальник прошел к стенному шкафу и открыл его.

«Начинается! — вздохнула Ирина. — Как же надоел!»

— Вот что у тебя за характер такой? — по-отечески начал он. — Ты ж понимаешь, не глупая, что в нашей стране большое значение имеют личные отношения. Огро-омное значение имеют. Там улыбнулся, там поздоровался, там спросил про детей, про жену, про здоровье, нет, не подхалимски, а по-человечески, с заботой о ближнем…

«Вот так они посты и занимали, — подумала Ирина. — Там подмажешь, тут подлижешь…»

— Давай лучше выпьем и подумаем, как тебе на месте удержаться.

Он разлил коньяк по бокалам и поднял свой, словно собирался произнести тост. Но не произнес, только потянулся чокаться. Ирина скрепила свое сердце железными скобами. Да что, действительно, она совсем дура? Ну выпьет она с этим ублюдком, ну полюбезничает — не разломится. А работу терять жаль, не только потому, что денежная, но просто нравится.

— За вас, Владимир Дмитриевич, — выдавила лучезарную улыбку Ирина и чокнулась с начальником.

Тот выпил как-то слишком поспешно. Резко поставил бокал. Загадочно, как ему казалось, а на самом деле — фатовски улыбнулся и сказал:

— Так что решай.

Ирина ожидала всего — долгих подходов, намеков, даже сальностей, но чтоб вот так, в лоб, так цинично…

— Что, простите, Владимир Дмитриевич?

— Останешься ты со мной на «вы» или на «ты», — выдавил-таки из себя сальность начальник.

— Вы про брудершафт? — косила под дурочку Ирина. — С удовольствием…

— Хе-хе… Нам и брудершафт не понадобится.

И начальник решительно шагнул к Ирине.

Она не успела встать и оказалась в дурацком положении — она нависал над ней, сжимая своими медвежьими руками ее голову и все норовил влепить слюнявый поцелуй, а Ирина даже не могла гордо встать и уйти. Она только ниже и ниже опускалась в кресле, пытаясь выскользнуть из мужицких объятий.

— Владимир Дмитриевич, что вы делаете? — натужно выговаривала она, ускользая от мокрых губ. — Зачем вы это делаете?

Когда-то сама смеялась над этим вопросом, отдающим пэтэушной тупостью, а вот, оказалось, пригодился.

— Ира, ты это зря, ты подумай хорошенько… — пыхтел и начальник. — Я много могу… Со мной считаются…

— А как ваша жена?

— Она ничего не узнает…

— А дети? А здоровье?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Забота о ближнем.

— Не шути сейчас, — трагическим голосом вымолвил начальник и принялся за прежнее — искать поцелуя.

Наконец Ирина оказалась на коленях, но проскользнуть между ног начальника и уйти не получалось. Тот стоял плотно.

Впрочем, Владимир Дмитриевич ее позу воспринял по-своему. Он ослабил объятья и стал живо расстегивать ширинку.

На секунду Ирина потеряла дар речи.

Уже потом, остыв и обретя обычную ироничность, она пожалела, что не дала начальнику довести дело до конца. Ох, как бы он потом жалел! Ирина не побрезговала бы, она бы в прямом и переносном смысле показала бы ему свои зубки.

Но в тот момент она действовала чисто рефлекторно: изо всех сил оттолкнула начальника и бросилась к двери.

— Вы за это ответите! — закричала она на пороге. — Я вам такое устрою!

«Кажется, я сегодня это уже кому-то говорила, — мелькнуло в голове. — Что ж за день такой «веселый»?!»

Но начальник уже обрел прежнюю вальяжность и покой.

— Иди, — махнул он рукой из кресла. — Но помни, я тебе предлагал помощь.

Ирина хлопнула дверью так, что секретарша выронила на пол флакончик с лаком для ногтей.

«Так, первым делом найти Гордеева, — летела по коридору Ирина, — пусть скажет, что за непорядки в контракте? Вторым делом… А что вторым делом?»

Она так и не придумала страшной мести начальнику, потому что подлетела к комнате юристов.

Гордеев, слава Богу, был на месте.

— Юра, можно тебя на минутку! — позвала она.

Гордеев оторвался от компьютера и приветливо кивнул.

— Я тебя жду в кафе.

— Через минуту!

— Тебе что-нибудь заказать?

— В кафе пьют кофе.

Лучше бы они вообще ничего не заказывали — кофе был, что называется, бочковый.

Но Ирина заставила себя отхлебнуть несколько глотков, выкурить сигарету и только потом перейти к разговору.

— Юра, ты последний контракт смотрел?

— Это твой который?

— Да.

— Как ни странно, да.

— А почему — странно?

— Да я ведь контрактами не занимаюсь, ты же знаешь. Я по судебному ведомству. Вот если вы с кем-то судитесь, я контракты изучаю.

— А чего ж ты смотрел мой?

— Вот и странность — меня попросили. Вы что там, уже собираетесь тяжбу затеять?

— Да нет вроде. Хм… Интересно…

Сердце у Ирины неприятно заныло. Что за возня вокруг ее контракта?

— Так что ты хотела?

— Скажи, там есть какие-то неточности, неполадки, закавыки, крючки? Хоть что-нибудь?

— Как ни странно — идеальный контракт.

— Почему опять странно?

— А чего мне его изучать? Судиться не собираетесь, расторгать, надеюсь, тоже…

— М-да…

— Ну что, я тебя успокоил?

— Не так, чтоб уж очень… Нет, скорее еще больше «загрузил»… Понимаешь, это контракт мой… Я за него… Впрочем, ладно, не буду я тебя «загружать».

Гордеев положил свою руку на Ирину.

— В чем дело? — спросил тихо.

Ирина поняла, что спрашивает он не о контракте, он просто видит — чем-то она ужасно расстроена.

Конечно, Ирина знала, как ей казалось, об адвокатах все — продажная совесть, ярмарка тщеславия, грязный язык, — но единственный, пожалуй, человек во всей их конторе, да и то нештатный работник, которому она могла доверять, был, как ни странно, Юрий Гордеев, адвокат.

— Вот скажи, Юра, если начальник пытается меня… ну, не изнасиловать… Хотя, впрочем, почему не изнасиловать?! Именно изнасиловать, только не физически, а морально, то…

— Сексуальное домогательство? — подсказал обтекаемую формулу Гордеев.

— Да! Вот что я могу с ним сделать?

— Честно?

— Честно.

— Дать ему по титям-митям…

— И все?

— Ты спрашиваешь о судебном преследовании?

— Да, могу я его засудить?

— Теоретически — да. Есть в нашем законодательстве статья за эти безобразия. Но практически она ни разу не применялась. Если хочешь, можем создать прецедент. Приходи ко мне на Таганку, дом тридцать четыре, в консультацию и — приступим. Как?

— Хочу.

— А я не хочу. Мне тебя жаль.

— Ничего себе!

— Объясняю. У тебя есть доказательства? Процесс над Клинтоном помнишь? Одежда со следами его спермы, запись телефонных разговоров с угрозами, только произведенная не кустарным способом, а оперативными работниками, ими же сделанные пикантные фотографии, показания свидетелей, а лучше всего, так сказать, застукивание начальника на месте преступления.

— Это как?

— Это… Это, извини, в процессе. Да и то если ты будешь связана по рукам и ногам. Впрочем, даже этого может быть недостаточно.

— Понятно.

— Ирина, — снова положил свою руку на пальцы собеседницы Гордеев. — Я готов пойти с тобой до конца, хотя, как ты понимаешь, гонорар мой будет жидковатым. Но ты-то готова?

— Нет.

— Тогда то, что я предложил, и — уходи.

— Спасибо.

— Извини.

Как назло, машина долго не заводилась. Ирина чуть не посадила аккумулятор. А когда, наконец, мотор заработал и можно было ехать, Ирина вдруг вспомнила, что забыла позвонить Руфату. Господи, он же ее сегодня ждал! Еще что-то они там недовыяснили!

Решила было позвонить, но потом подумала, что все — к лучшему. Пора уже ставить все точки над всеми «и». Расстались так расстались.

Но какое-то время тронуться с места не могла. Сидела, перебирая в памяти все хорошее, что было у них с Руфатом, и все плохое, конечно. Получалось, что второго явный перевес. Значит, решила, так тому и быть.

И поэтому поехала сначала не домой, а в кино.

Вот так вдруг взяла и решила — в кино, как когда-то в студенчестве. Сидишь в темном зале, смотришь на чужую жизнь, и своя становится сноснее.

На этот раз не повезло. Показывали какую-то американскую тупость — летит на Землю астероид, а американцы его взрывают. Громко, пестро, натужно, грубо и — пусто.

Домой катила уже по ночной Москве. Глазела по сторонам на затихающую и криминализирующуюся жизнь, тихо наигрывало радио — ничего, жить можно.

Когда шла к своему дому, то вдруг увидела множество милицейских машин у собственного подъезда, несколько «скорых», суету людей в штатском, оцепление и даже собаку, обнюхивающую асфальт.

«Все-таки кто-то провалился в шахту лифта, — мелькнула мысль. — Хотя при чем тут собака?»

— Я тут живу, — сказала она остановившему ее милиционеру.

— Документы, пожалуйста.

Ирина показала прописку, милиционер ее пропустил, и тут она увидела лежащее на газоне тело девушки. Из-под головы вытекла бурая лужа крови. Посиневшие руки вцепились в кусок выдранного из земли дерна.

Ирина эту девушку знала. Она жила на одиннадцатом, кажется, училась. Кое-кто даже говорил, что они с Ириной похожи.

Как же ее звали? Наташа? Точно, вон ее мать. Ужас, что тут случилось?

— Что тут случилось? — спросила она кого-то.

— Застрелили, — ответили Ирине. — Говорят, профессионально.

— Как?! За что?!

— Да кто их знает?

Проходить мимо девушки было страшно. Над трупом склонились медэксперты, бесстыдно задирали одежду. Белый плащ, точно такой, как на Ирине, был измазан в крови и пыли. Ужас, что делает с человеком смерть! Каким уродливым становится тело.

Ирина шагнула ближе, и это было чисто женское любопытство. Дело в том, что свой плащ она купила в Женеве, во французском бутике. Стоил он уйму денег. Неужели и у студентки такой же плащ?

Но вблизи Ирина сразу поняла, что плащ убитой был сделан где-нибудь в Корее или в Турции, а значит, стоил недорого и куплен, скорее всего, был на вещевом рынке.

Это Ирину, как ни странно, успокоило. Она вообще не любила носить вещи, которые сделаны в миллионах экземпляров.