Стая бешеных

Фридрих Незнанский

Преуспевающая, удачливая бизнес-леди вдруг оказалась брошенной на самое дно общества. Складывается впечатление, что вокруг нее сложился заговор, сгустились тучи зла, и источник их никогда не будет найден… Но защищать ее берется адвокат Юрий Петрович Гордеев, на помощь которому в этом крайне запутанном деле приходит известный уже читателям «важняк» из Генеральной прокуратуры Александр Борисович Турецкий.

Глава 10

БАБУЛЯ-ПУТЕШЕСТВЕННИЦА

Нет, это уже было невыносимо. Опять занято. Придется ехать к черту на куличики. Хотя бы только для того, чтобы от сердца отлегло.

На телефонной станции сказали, что с номером все в порядке, абонент платит исправно.

После вчерашней размолвки с Руфатом настроение было на нуле. И вообще, сработали все плохие приметы. Тапочки так и не нашлись, колготки порвались прямо на ноге, в лифте опять темень. Надо бы в РЭУ скандал устроить…

И движок что-то вдруг заартачился, завелся только раза с десятого. Надо в сервис заскочить на обратном пути…

И автомобильные пробки были длиннее обычного, и погода испортилась, и на работе все какие-то опущенные. Говорят, начальство не в духе.

Взвесив все «за» и «против», Ирина решила, что если она отлучится на часок-другой, то ее исчезновения никто и не заметит.

Однако только одна дорога до бабушкиного дома заняла не меньше часа. Ирина так давно в последний раз была в этом районе, что едва не заблудилась в россыпи панельных девятиэтажек, прежде чем нашла нужную.

Парадная дверь оказалась заперта. Ирина набрала номер квартиры. Домофон загудел, но бабушка так и не отозвалась. Вот так… Пропереться через весь город, чтобы поцеловать замок. Плохой день, тяжелый.

И все же для очистки совести Ирина решила подняться к квартире. Чтобы войти в подъезд, пришлось еще минут двадцать прождать жильца, обладавшего заветным ключиком.

В лифте как-то непривычно горел свет, а на лестничной площадке шестого этажа едко пахло то ли краской, то ли лаком, аж глаза заслезились. Ирина приблизилась к бабушкиной двери, вдавила кругляшок электрического звонка, прислушалась… Ей показалось, что за дверью кто-то или что-то зашевелилось. Она позвонила еще раз. Дверь не открывали. Впрочем, и звонка не было слышно.

— Девушка, вы сюда? — вдруг раздалось за ее спиной.

Ирина испуганно обернулась. Это был парень в настолько запачканной спецовке, что ее истинный цвет не смогла бы установить ни одна экспертиза. Парень приветливо улыбался, прижимая к груди картонный короб.

— Да… Кажется, сюда…

— Зачем же так сильно на звонок давить? — укорил ее парень. — Нежней надо, нежней.

И со всей силы ударил ногой в дверь, отчего та с грохотом распахнулась.

— Прошу!

Ирина заглянула в квартиру и обмерла. Не иначе как бабуля затеяла ремонт на старости лет. Нет, не может быть… С чего это вдруг? И на какие шиши? Да какой ремонт! Стены белые, потолки навесные, пол паркетный…

— Гарик, принимай товар! — гаркнул парень, и через мгновение откуда-то из глубины квартиры вышел высокий седой мужчина в такой же замызганной спецовке.

— Акциз на бутылке проверил? — седовласый недоверчиво заглянул в короб.

— Обижаешь. Продегустировал.

— Да ну!

— Буду я с этими ларечниками церемониться.

Ирина все еще стояла за дверью. Точь-в-точь — бедная родственница.

— Простите… А Зинаида Петровна… Она где?

— Зинаида Петровна? — седовласый оторвал взгляд от короба. — Какая Зинаида Петровна?

— Гузик Зинаида Петровна. Моя бабушка.

Мужчины переглянулись.

— Двоюродная, — на всякий случай уточнила Ирина.

— Ты знаешь, где Зинаида Петровна? — спросил седовласый парня.

— Нет, а ты?

— И я нет. Я вообще понятия не имею, кто она такая.

— И я, — кивнул парень.

— Она — моя двоюродная бабушка.

— Учтем на будущее.

— А это какой дом? Третий?

— Третий.

— Корпус два?

— Корпус два…

— Ничего не понимаю, — Ирина внимательно посмотрела на рабочих. — Где Зинаида Петровна?

— В ванной спряталась.

Ирина ворвалась в квартиру и прямиком в ванную. Но там Зинаиды Петровны не было.

— Ну и шуточки у вас! — разозлилась Ирина. — Кто вы такие?

— А вы кто? — встал в позу седовласый.

— Внучка этой самой… Зинаиды Петровны, — напомнил ему парень. — А мы рабочие. Ремонт тут делаем. Верней, доделываем, совсем немного осталось. А Зинаиды Петровны здесь нет. Во всяком случае, мы с ней не знакомы. Вот так. Теперь все понятно?

— А кому же вы делаете ремонт?

— Кому-то делаем…

— Кому? — Ирина уже находилась на грани взрыва.

— Вообще-то, мы хозяина квартиры в глаза не видели, — парень поставил короб на пол и начал вынимать из него всякие вкусности. — Или хозяйку.

— Да, — подтвердил седовласый. — А по всем вопросам вам лучше к начальству нашему обратиться.

— И где же ваше начальство?

— А кто же его знает?.. Оно само появляется, когда захочет.

— А телефон? У вас есть телефон?

— Не работает, мы как раз проводку меняем.

— Да номер! Номер телефонный!

— Ах, номер… Где-то был… Где-то у меня записан… — и седовласый ушел в комнату, откуда обнадеживающе провозглашал: — Щас, щас, поищем… Одну минутку!..

— Хотите водки? — спросил парень.

— Не хочу.

— Хорошая водка.

— Я за рулем.

Ирина подошла к кухонному окну. Нет, дом и квартиру она не перепутала. Тот же вид, что и лет десять назад, когда она была у бабушки в последний раз. Та же детская площадочка, только вместо новеньких качелей, песочниц и «грибков» — ржавые металлические руины. Та же обнесенная белым забором школа. И хоккейная коробка на месте.

Ирину вдруг охватила паника. Происходило что-то такое, чего она, со своим математическим складом ума, никак не могла себе объяснить. Это как на американских горках. Боишься нахлынувшей на тебя неизвестности. Что за тем поворотом — резкий обрыв или мертвая петля? Ясно лишь одно — ничего приятного за этим поворотом нет…

Затрезвонил мобильный.

— Пастухова, вы где?

Голос секретарши начальника.

— У зубного, — тут же нашлась Ирина.

— Вас Владимир Дмитриевич требует. Срочно. По поводу вчерашнего.

— У меня форс-мажор, вся челюсть перекорежена, — Ирина привнесла в свою речь оттенок шепелявости. — Придумайте что-нибудь.

— Ну-у-у… Не зна-аю…

— Прикройте, прошу вас…

— А сколько вам еще надо?

— Часа два.

— Хорошо, попробую, — смилостивилась секретарша. — А вы как только, так сразу дуйте сюда.

— С меня причитается.

Вот так всегда, наваливается одно за другим.

Окно украсилось узкими продольными полосочками — пошел дождь. Сильный. Ливень.

— У зубного? — улыбнулся парень. — Надо же, всехняя брехня, а срабатывает.

Седовласый наконец откопал бумажку с номером. Ирина сразу же по нему позвонила. Длинные гудки.

— Что с вами? — Парень заметил, что лицо девушки вдруг сделалось серым, а глаза заволоклись слезами. — Может, водки все же выпьете?

Но Ирина, не сказав больше ни слова, быстро вышла из квартиры.

— Кто такая?.. — Задумчиво посмотрел ей вслед седовласый.

— Сказано же тебе, внучка Зинаиды Петровны! — Парень уже соорудил из табуретов что-то вроде стола, уставил его яствами и уютно устроился на полу. — Наливай, Гарик, чего стоишь?

— Странная какая-то… — Гарик разлил водку по стаканам. — И чего приходила? Может, наводчица?

Ирина сидела в своей машине, уронив голову на руль. Шум дождя приглушал ее рыдания.

Она все поняла. Обо всем догадалась. Конечно, бабушки уже нет. Она умерла, не оставив завещания… И неприватизированная квартира отошла государству… Там теперь будут жить чужие люди…

В сознании Ирины возникали туманные картинки из детства. Она пыталась вспомнить бабушку, воссоздать ее образ. И не могла. Забыла ее лицо…

А слезы все катились, и в груди першило до кашля. Зинаида Петровна мало сделала добра своей двоюродной внучке, ни разу не помогла ей ни советом, ни уж тем более деньгами, даже с Новым годом не поздравляла. Но и зла не делала вовсе, за что в наше время обычно говорится большое спасибо. Она была просто родным человеком. Родным по крови, со всеми вытекающими из этого последствиями… Просто живет где-то рядом человек, и ты знаешь — это твоя родня.

Прежде чем войти в кабинет начальника РЭУ, пришлось отстоять очередь. Очередь была небольшая, но каждый посетитель задерживался в кабинете минут на двадцать, после чего выходил в коридор с перекошенным от злобы лицом и матерясь себе под нос…

За столом сидела немолодая женщина с высокой прической и в кофточке, которая вышла из моды где-то в конце застойных лет. Начальница упоенно перекладывала на столе какие-то бумаги и не обращала на вошедшую никакого внимания.

К тому моменту Ирина уже подуспокоилась, да и слезы все, какие были, выплакала.

— Я по поводу Гузик Зинаиды Петровны.

— Садитесь, — не отрывая взгляда от бумаг, махнула рукой начальница.

Ирина села. И начался маразм в стиле социалистического реализма, от которого молодой современный человек уже давно успел отвыкнуть. А Ирина, безусловно, была молодым современным человеком.

— А вы кем ей будете?

— Внучкой.

— Паспорт, пожалуйста. Хм, а как вы докажете, Пастухова Ирина Алексеевна, что Зинаида Петровна Гузик является вам родственницей?

— Я ничего не хочу доказывать. Я хочу знать, жива она или нет. Если жива, то почему в ее квартире находятся какие-то люди? Если умерла, то где похоронена и почему никому об этом не сообщили?

— Мы посторонним таких справок не даем.

— Но я не посторонняя…

— А мне откуда знать? В вашем паспорте не написано, что вы приходитесь родственницей Гузик.

— А разве там должно быть это написано? Господи, да какая разница, кто я?

Но разница оказалась очень большой. Высокая прическа ни в какую не соглашалась раскрыть секреты своего жилищного королевства. Ни под каким предлогом! Ни за что! Ни за какие деньги! Но главное, по закону она была совершенно права.

— А что же мне делать? — растерялась Ирина.

— Ничем не могу помочь, — лаконично резюмировала все вышесказанное нафталиновая кофта.

— Но вы можете хотя бы сказать, жива она или нет?

— Не задерживайте очередь.

Эту напыщенную начальницу легче было убить, нежели вытянуть из нее хоть одно спасительное слово.

— Сука старая!.. — прошипела Ирина.

— А будете хулиганить, быстренько в отделении окажетесь, — огрызнулась тетка.

Ну конечно же! И как она сразу не сообразила?

— А кстати, где здесь отделение милиции? Или вы такие справки тоже не даете?

Милицейский двухэтажный особнячок оказался совсем рядом, практически за углом. Можно считать — повезло.

Ирине объяснили, что время приема начальника отделения, Земцова Юрия Владимировича, уже закончилось, но он у себя в кабинете, и если попытаться, то вполне может случиться так, что примет…

На каждом из погон Юрия Владимировича блестели по две крупные звездочки. Он сидел за столом в той же расслабленно-напряженной позе, что и царица РЭУ, и хотел уже было сказать вошедшей что-то грубоватое, даже рот для этого открыл… Но призадумался. А его близко посаженные к крючковатому носу глаза, внимательно рассмотрев бледное личико Ирины, начали медленно опускаться, закончив свое движение где-то на коленках.

— Вы ко мне? — тонким высоким голоском, совсем не вяжущимся с его богатырским телосложением, спросил Земцов.

— К вам.

— По какому поводу? Только не говорите, что у вас машину угнали…

Ирина присела на скрипучий стул и подробно объяснила повод своего прихода. Начальник отделения выслушал ее, опустив голову и постукивая карандашом по столу.

— Так-так, понятно, — произнес он, когда Ирина закончила. — А когда вы последний раз виделись с гражданкой Гузик?

— Уж и не помню. Лет десять назад, когда еще моя бабушка была жива.

— Угу. А почему же вы сегодня вдруг?..

— Совсем не вдруг. Понимаете, баба Зина попросила меня при случае купить ей хороший слуховой аппарат, вот я и купила.

— Вы же не виделись десять лет, — в глазах Земцова появились лукавые искорки, мол, что-то тут не сходится.

— Мы по телефону общались.

— Ах, вот как… Ну да… Насколько я понимаю, отношения у вас были…

— Да нормальные были отношения. Верней, не было их вовсе. Как-то не сложились.

— А что так?

— Неприятная это история, — призналась Ирина. — Две дочери. Одна, которая младшенькая, — любимая, другая, постарше, — будто чужая. Одной — все, другой — ничего. Так и росли. Так и не поняли друг друга, не сроднились. И мать каждый раз масло в огонь подливала.

— Странно…

— Ничего странного. Отцы разные. Бытовуха.

— М-да… Бывает…

— А десять лет назад баба Вера, моя родная бабушка, умерла. Она была старше бабы Зины на семь лет.

— Вы уж простите, — смутился Земцов, — что я так подробно расспрашиваю.

— Я все понимаю, — успокоила его Ирина, — поэтому так подробно и рассказываю.

— А когда вы последний раз говорили с бабой Зиной?

— Месяца два назад…

— Два месяца… Хм, даже если предположить, что она… это самое… ну…

— Скончалась, — подсказала Ирина.

— Да, если предположить, что она скончалась, то по крайней мере еще полгода… А еще какие-нибудь родственники у нее есть?

— Нет.

— А общие знакомые хотя бы?

— Не знаю я никого из ее окружения.

— А вы ничего не перепутали? Адрес там, улицу, номер квартиры. Все-таки десять лет…

Ирина безапелляционно покачала головой.

— Разберемся, — заверил ее Юрий Владимирович и потянулся к телефону. — Алло? Это РЭУ? Здравствуйте, Земцов беспокоит. Да, начальник отделения. Я по поводу Гузик Зинаиды Петровны. Да… Да… Пастухова?.. Она как раз сейчас напротив меня сидит. Что? В смысле? Как это? Хорошо… — Он опустил трубку на рычаг и смущенно произнес: — Сейчас перезванивать будет. Хочет убедиться, что я на самом деле тот, за кого себя выдаю. Вот народец!

Высокая прическа в нафталиновой кофточке перезвонила сразу. Ирина пыталась по реакции Земцова определить, какой приговор выносится бабе Зине на другом конце провода, но выражение подполковничьего лица было непрошибаемым. Наконец он повесил трубку и радостно воскликнул:

— Жива ваша баба Зина!

— Господи… — выдохнула Ирина, и слезы опять покатились по ее щекам.

— Только вот… — Земцов протянул ей сложенный вчетверо чистейший носовой платок. — Только вот выписалась она из квартиры. Седьмого июля. То ест без малого месяц назад.

— Как выписалась? — опешила Ирина. — Куда?

— Выясним, — ласково улыбнулся подполковник. — Вы телефончик свой оставьте, я перезвоню.

— А вписался кто?

— Ой… Этого я и не спросил, — рассеянно почесал макушку Земцов. — Вот, кстати, кто должен все знать.

— Вот, здесь домашний и мобильный. — Ирина протянула ему свою визитку.

— Менеджер по связям с общественностью… — прочитал начальник отделения. — Ничего себе… Я, правда, не очень себе представляю, что это такое, но на слух солидно.

— И когда мне ждать вашего звонка?

— Давайте прикинем вместе… Я попытаюсь отыскать нового хозяина квартиры, переговорить с ним. А если не удастся, то свяжусь с участковым, он походит по квартирам, поспрашивает, наведет справки. В общем, к вечеру вполне.

— Я вас так отвлекаю от дел… — растрогалась Ирина.

— Будет вам, — подполковник поднялся и, наклонившись через стол, галантно поцеловал Ирине руку. — Милиционер тоже ведь человек.

И только сейчас Ирина вспомнила, что баба Зина когда-то ей говорила о том, что хочет уехать в какую-то деревню, у ее знакомых там дом пустует, что хочет дожить свой век на земле, коровку доить, за огородом ухаживать…

— В деревню? — задумался Земцов. — А почему нет? Я бы, знаете, тоже не отказался…

Из кабинета Ирина выходила с легким сердцем. Как все-таки приятно, когда к тебе относятся с элементарным уважением, когда слушают тебя внимательно и искренне пытаются вникнуть в твои проблемы, пытаются помочь.

А на работе ее уже никто не искал, тревога оказалась ложной. Владимир Дмитриевич укатил в аэропорт провожать Свенссона.

— Как челюсть? — на прощание осведомилась секретарша шефа.

— Как у бультерьера! — отшутилась Ирина.

Руфат так и не позвонил, хоть Ирина и ждала его звонка не меньше, чем звонка подполковника Земцова.

И она не выдержала, сдалась.

— Алло, Руфаша? Это я…

— Малыш, знаешь, мне некогда сейчас, — сухо отозвался Руфат. — Перезвони попозже. А еще лучше завтра. Все, привет.

И бросил трубку. Ничего себе! Это кто еще должен трубки бросать? Наглец…

Всю дорогу до дома Ирина вслух возмущалась поведением бойфренда и пришла к выводу, что, наверное, так даже лучше будет. У него просто кончилось терпение, вот и вся любовь. Проблема разрешилась сама собой. Она не знала, как уйти, так пусть сам уходит, пусть катится куда подальше. Унижаться она не будет… Все кончено… В том случае, конечно, если он в ближайшие дни не извинится.

А подполковник Земцов оказался человеком слова, позвонил в начале двенадцатого, когда Ирина уже дремала.

— Не разбудил? — первым делом осведомился начальник отделения.

— Нет, что вы! Выяснилось что-нибудь?

— Еще как выяснилось. Вы как в воду глядели. Со слов соседей, ваша баба Зина уехала в деревню. Продала квартиру и уехала.

— А куда? В какую деревню?

— Ну-у-у, Ирина Алексеевна, это уже отдельный вопрос. Да и так ли это важно? Главное, что вы теперь переживать не будете.

— Спасибо вам, Юрий Владимирович, — проникновенно сказала Ирина. — Спасибо вам огромное…

— Да будет!.. — хохотнул подполковник. — Нынешнего хозяина квартиры сейчас в Москве нет, а как появится, я его порасспрашиваю. Может, он в курсе.

— Спасибо еще раз.

— Ну и бабуля у вас, бывает же такое…

— Выходит, бывает.

— А квартирку-то потеряли… А, Ирина Алексеевна?

— И черт с ней… Не думала об этом и думать не хочу…

Земцов обещал связаться с ней, как только появится какая-то информация о местонахождении бабули-путешественницы. На том и попрощались.

Ирина сидела на кровати, закусив губу. Было как-то обидно, горько. Да, неприязнь к сестре невольно перекинулась и на двоюродную внучку. Но есть же какой-то предел… Можно же было предупредить… Впрочем, это в стиле бабы Зины. Зачем предупреждать? Кто ей Ирина такая? Никто.