Страх

Франк Тилье, 2014

В триллере Франка Тилье «Страх» наши старые знакомые Люси Энебель и Франк Шарко после достопамятных дел («Медовый траур», «Монреальский синдром», «Атомка»), казалось бы, получают передышку: в их маленькой семье прибавление – родились близнецы. Но затишье длится недолго: после бури под корнями упавшего дерева обнаружен бункер, где много месяцев кто-то держал в заключении молодую женщину. И вот новое расследование сталкивает Шарко, а вслед за ним и Люси с цепочкой невероятных событий. В погоню за неведомым преступником вовлечена Камиль, молодая сотрудница жандармерии, недавно она перенесла пересадку сердца, и каждую ночь ей снится один и тот же кошмар, в котором ее зовут на помощь… Впервые на русском!

6

Признаки того, что у Камиль Тибо будет трудное детство, появились уже через три дня после ее появления на свет в родильном доме Жанны Фландрской в Лилле.

Мать с новорожденной девочкой еще находилась в больнице, когда кожа младенца внезапно посинела. Обследование очень быстро выявило фабричный брак. Маленький архитектор, которому было поручено следить за нормальным протеканием беременности, сплоховал и не совсем точно последовал плану. Из-за этой ошибки возникла патология с очаровательным названием: врожденная кардиопатия.

Что это значит? Один из сердечных желудочков Камиль недостаточно развился, следствием чего стало недостаточное насыщение крови кислородом. Венозная «синяя» кровь, не сумев протолкнуться к легким, смешивалась с «красной» артериальной и направлялась в аорту, а потом к мышцам. Для простоты: это все равно что залить солярку в бак машины, работающей на бензине.

После первой недели жизни бригада из семи человек, сплошь дипломированных специалистов, ввела катетер, снабженный баллоном, в крошечную пупочную вену младенца, чтобы разорвать стенки между предсердиями его сердечка и направить часть венозной крови в нужную сторону.

Затем сразу же последовали одна за другой еще три тяжелые хирургические операции, а потом еще две, в шестимесячном возрасте и в четырехлетнем. Блестящие хирурги вскрывали ей грудную клетку и с ловкостью механика, подключающего аккумулятор к автомобилю, присоединяли трубки к сердечному органу, чтобы окончательно отделить «синюю» венозную кровь от «красной» артериальной.

В возрасте, когда другие дети играют в парках, Камиль росла в одиночестве под усиленным присмотром кардиологической бригады детской больницы города Лилля, глядя на движущийся мир из окна палаты в девять квадратных метров.

Но благодаря чудесам медицины ее организм оправился от своих травм и продолжал расти относительно хорошо. Начиная с шести лет маленькая темноволосая девочка с черными, как у бельчонка, глазами смогла ходить в школу, играть вместе с другими и даже заниматься спортом. Конечно, ее одножелудочковое сердце работало в ритме дизельного мотора, но справлялось превосходно и прокачивало свои четыре тысячи литров красной жидкости в день, как и положено любому другому детскому сердцу.

Вечером, засыпая, Камиль любила слушать, как шумит кровь у нее в ушах. Сердце стало ее сокровищем, ее любимой игрушкой, товарищем ее ночей, ее самым драгоценным имуществом. Глядя на большие поперечные шрамы, которые уродовали ей грудь, она представляла его похожим на сжатый кулачок. И обещала себе всю жизнь относиться к нему с величайшей заботой — из страха расстаться с ним. Из страха однажды закрыть глаза и больше никогда их не открыть.

Камиль хотела жить.

Она любила жизнь.

Количество ударов сердца за время жизни — примерно два миллиарда. Количеством перекачанной крови можно наполнить пятьдесят олимпийских бассейнов.

Еще девочкой она прочитала массу специальной литературы. В школе на уроках биологии была способна превосходно объяснить роль крови, кислорода, различных органов человеческого тела. Знала множество цифр по этому вопросу, но говорила об организме и его частях не как о чем-то живом и целом, а как о наборе разных деталей, которые изнашиваются, порой плохо работают, а иногда даже требуют замены, если выходят из строя.

В двенадцать лет во время контрольных визитов к врачам она видела пациентов на диализе, окруженных чудовищными машинами, которые, заменяя неисправные почки, выкачивали грязную кровь и вливали им в жилы чистую. Все эти серые, усталые, отчаявшиеся лица глубоко трогали ее и наложили свой отпечаток, потому что смерть оказалась совсем рядом, она витала над больными, готовая их поглотить. Но также потому, что они показали ей: человеческое тело всего лишь машина, совокупность насосов, фильтров, очистителей. Как же функционирует этот невероятный механизм? Является ли смерть следствием производственного брака? Когда и как она случится? Можно ли ее увидеть, предвидеть?

Франция: шестьдесят тысяч сердечных приступов в год. Ежедневно от инфаркта умирают четырнадцать человек.

Камиль взрослела. Чувственная сторона ее молодой жизни стала катастрофой. Шрамы увеличивались, вытягивались на груди, как следы от ударов бича, беспрестанно напоминая ей о непрочности человеческого механизма. Камиль стыдилась своего истерзанного тела, своей почти несуществующей груди, мощных бедер, широких плеч. Она была выше всех на целую голову и напоминала могучие с виду деревья с крохотными корнями. Оболочка казалась крепкой, вот только внутри все было из хрусталя.

Камиль стала недоверчивой, научилась при новых встречах читать взгляды, расшифровывать движения глаз, сокращения зрачков. Глаза выдавали чувства. Впервые оказавшись обнаженной перед мужчиной, она покраснела от стыда, прочитав в мужском взгляде отвращение: было впечатление, что парень смотрит на кучу колючей проволоки. Именно тогда, в шестнадцать лет, она в первый раз исполосовала себе живот бритвой. Не для того, чтобы умереть, а всего лишь сделать себе больно, наказать свое проклятое тело.

Наказать саму себя.

С тех пор калечить себя стало для нее почти привычкой. Потребностью. И разрядкой.

В университете у нее почти не было подруг и даже парни ее остерегались: любую машину можно сломать, если знаешь, куда ударить. А Камиль, все больше замыкавшаяся в себе, это знала. Она выросла одна, без братьев и сестер: пережив с ней настоящий ад, родители уволили маленького архитектора, поскольку не были готовы снова отведать «радости» размножения.

Избегать парней, чтобы обрести мужчин. В конечном счете именно с ними она чувствовала себя лучше всего, если только оставить в стороне секс. Потому что сама была на них похожа. Внешне, характером, своими привычками домоседа. В возрасте, когда девушки красятся, надевают платья и выходят с подружками, Камиль искала убежище в книгах, в занятиях биологией, в упражнениях для развития мускулатуры и боевых искусствах, в интенсивной ходьбе по лесу в брезентовых штанах или в тренировочном костюме. Она избегала курильщиков, никогда не пила спиртного, ела только здоровую пищу — чтобы предохранить драгоценный орган, сдержать свое детское обещание, о котором никогда не забывала. Чтобы не умереть от какой-нибудь гадости.

Вес сердца кита — 600 килограммов. Вес сердца мыши — 0,09 грамма. Вес сердца женщины — 300 граммов.

Поскольку природа наградила ее телосложением воительницы, солидной защитной оболочкой для маленького больного миокарда, следовало идти до конца. После бритвенных лезвий она научилась причинять себе боль другим способом, без усилий. Ей надо было только прочувствовать, как стучит, колотится ее сердце, как мускулы становятся обжигающе горячими, как краснеет кожа, приобретая яркий, весьма заметный красный цвет, свидетельство того, что все идет хорошо.

Солярка становилась бензином.

Красный — цвет крови, синий — цвет униформы. Вполне различные, вполне заметные. Хватило рекламы и неудачи в занятиях биологией, чтобы ее будущее круто развернулось на сто восемьдесят градусов: был объявлен набор в национальную жандармерию. И вот в двадцать два года она сдала вступительные экзамены, чтобы стать унтер-офицером. Ей требовался контакт с чем-то настоящим, своя территория, чтобы чувствовать, как работает сердце, и слышать глухой ток крови, насыщенной кислородом после усилия.

В этом ремесле ей нравилось все: строгость, дисциплина, картезианский дух. В любом случае она не представляла себе, как стареет в лаборатории, сидя на стуле перед микроскопом. К тому же стать жандармом значило для нее сблизиться не только с жизнью, но и со смертью, исследовать человеческое тело, но иначе. Преступления, вскрытия — смерть в расследованиях была постоянной величиной.

Она знала, что это ремесло вполне соответствует ее стремлениям. После года учебы в школе Шатолена она стала одной из первых по успеваемости, несмотря на слабость в спорте, — в конце концов, она была всего лишь женщиной среди крепких парней. Камиль получила возможность самой выбирать место службы и решила вернуться туда, где все началось: в Лилль. А в отделении жандармерии Вильнев-д’Аска как раз появились новые вакансии техников-криминалистов. Идеальный выбор: ее будут посылать на место преступления, и она попытается понять причину смерти других. Тех, кто перешел в иной мир, в то время как она осталась жива.

Время пролетело так быстро… После пяти лет соприкосновения с мерзостью, кровавыми преступлениями, самоубийствами — безысходность, алкоголь, адюльтеры составляли основу почти девяноста процентов дел — она обновила свой контракт, уже на другой, более долгий срок. Потому что ее ценили в команде судебной полиции и время от времени позволяли шире участвовать в расследованиях, присутствовать при обысках или вскрытиях. Судмедэксперт позволял ей рассматривать вблизи раненые грудные клетки, ощупывать сердца, даже брать их в руку. Некоторые были большими, как окорока, другие лопнувшими, попадались мускулистые, светлые, темные, всегда разные. Порой судмедэксперт обнаруживал аномалии, не выявленные при жизни жертвы.

Камиль слушала, училась, размышляла. Она видела кровь в животах вскрытых трупов, эту липкую жидкость, которая после смерти просачивалась сквозь стенки артерий из-за силы тяжести. Она искала «синюю» кровь, ту, что испохабила ее детство, ее жизнь, но в конце концов выяснила, что такой просто не существует: это всего лишь иллюзия, возникающая, когда свет проникает сквозь кожу и вены. Настоящий цвет крови обнаруживался лишь под бестеневой хирургической лампой: темно-красный, почти черный. Бедная кислородом, истощенная, усталая, похожая на ее собственную менструальную кровь. Сердца, движимые одним лишь природным электричеством, зачаровывали ее сложностью, способностью сокращаться, качать кровь. Если останавливалось сердце, останавливалось все.

Человеческий механизм раскрывал перед ней на стальном столе всю свою сложность.

Сердце кашалота: девять ударов в минуту. Сердце колибри: двести ударов в минуту.

Камиль должна была первой догадаться, что побывавшие в починке детали рано или поздно опять сломаются, не сегодня, так завтра. Первые признаки-предвестники появились у нее в тридцать лет: пальпитация, учащенное сердцебиение, аритмия. Она стала быстрее уставать, ее утомляло малейшее усилие, а когда просыпалась по утрам, болела грудь…

Вот так молодая тридцатилетняя женщина и оказалась снова там, где провела детство, — на койке кардиологической клиники, напротив больничного корпуса Роже Саленгро. Печальный поворот судьбы. Лилльский региональный больничный центр широко распахнул перед ней свои двери.

И кошмар начался вновь.

Ее сердце, которое она так старалась сделать крепким, мускулистым, воссоздать заново, билось слишком медленно, а порой так слабо, что его не удавалось расслышать.

Перекачав пятьдесят миллионов литров крови, это сокровище, о котором она так заботилась, так берегла, питала, как и оно питало ее с самого рождения, собиралось окончательно ее покинуть.

И то, чего Камиль больше всего боялась, наконец произошло: в первый раз она умерла 29 июля 2011 года, в 5 часов 10 минут утра.