Лента Мёбиуса

Франк Тилье, 2008

В своем первом деле молодой полицейский Вик Маршаль встречается с самой темной стороной профессии следователя. Он погружается в темный мир, сталкивается с настоящими монстрами. Декоратора Стефана Кисмета всегда преследовали видения, смутно предвещающие будущие события, но на сей раз его видения выстраиваются с ужасающей логикой: ему снится мертвая девочка, у него откуда-то взялось оружие, его разыскивает полиция. Пути Стефана и Виктора пересекаются. Но один из них еще ничего не видел, другой не ведает, что уже знает все…

2

Четверг, 3 мая, 6:32

Стиснув зубы, Вик Маршаль нажал кнопку мобильника и отсоединился. В темноте маленькой спальни он ощупью нашарил рубашку, черные джинсы, ремень «Леви Страус», кожаную кобуру, висевшую на ручке гребного тренажера, и открыл дверь в гостиную. Волна мягкого света залила линолеум. Булонь-Бийанкур^[1] просыпался под утренним солнышком.

— Звонил Мортье, — сказал он, услышав, что кровать скрипнула.

— Ну и?..

— Хочешь знать, что сказал напоследок этот придурок?

Голос его стал строже и суше:

— «Давай шевелись, V8, дел невпроворот. Но сначала я бы тебе посоветовал как следует позавтракать».

— V8?

Вик в полутьме натягивал джинсы.

— А я тебе не говорил?

— Ты вчера поздно вернулся…

— Это их последняя хохма, они меня так прозвали. V8 — восьмицилиндровый двигатель, где куча клапанов^[2].

Селина зажгла ночник, села на постели и откинула набок длинные черные волосы. Вик смотрел на нее с нежностью. Он любил это чисто женское движение, неуловимый поворот головы, который делал ее такой желанной. Она потянулась, как кошка, подняв руки ладонями к потолку.

— Все путем?

Вик перешагнул через пока не вскрытую коробку с детской коляской, обогнул мраморный шахматный столик и присел на постель рядом с Селиной.

— Несмотря на мерзкую тесноту?

— Несмотря на мерзкую тесноту.

— Нынче знаменательный день. Они подключают меня к делу. Настоящее кровавое преступление в Сент-Уан. Похоже, что…

Перехватив тревожный взгляд жены, он предпочел сменить тему:

— Ты не знаешь, где мои кроссовки?

— Кроссовки?

— Они все носят кроссовки, вся бригада. И постоянно меня подкалывают, все не могут решить, какое у меня будет прозвище: V8 или Малдер.

— Тебе незачем под них подстраиваться в одежде, милый.

— Я просто хочу прижиться в бригаде, только и всего.

Он наклонился и ласково погладил Селину по животу:

— Сегодня ночью я почувствовал, как она шевелится. Ты прижалась ко мне, и эта разбойница пару раз лягнула меня в спину.

— Вик… У меня срок всего четыре месяца, ты ничего не мог почувствовать. Говоришь, разбойница?

— Только девчонки начинают так рано лупить папочку. Еще не родилась, а уже прямо тигрица.

— Это будет мальчик.

Кончиком указательного пальца Вик обвел контур ее грудей.

— Но ведь есть же результаты УЗИ, — шепнул он. — Этого достаточно…

— Нет! Надо подождать! Да и все равно ничего там не видно!

— Мне, наверное, будет тебя ни за что не убедить, даже такую полусонную.

Она приподнялась и принялась теребить волосы у него на груди. Он смотрел на ее тонкие, длинные руки. Ему нравилось за ними наблюдать и угадывать по их движениям все ее тайные намерения.

— Знаешь, я передумала насчет имени, — прошептала она.

— Ну-ка, ну-ка.

— Как думаешь, может быть, назвать его Тао, как моего деда?

— Тао? Это ты сегодня ночью придумала?

— Ага, странный сон приснился. Тао по-вьетнамски значит «созидание».

Он крепко прижал ее к груди:

— Хм… Симпатичное имя, Тао, такое мягкое, кругленькое, нежное… Его можно будет переделать в Тео или в Матео. Но все это напрасные хлопоты, потому что будет девочка.

Селина расплылась в улыбке, которая как-то слишком быстро потускнела. Словно защищаясь, она натянула на себя простыню. От матери-вьетнамки она унаследовала маленький рост, холодноватый блеск длинных черных волос, лукавые глаза и мягкий овал лица.

— Мне страшно, Вик.

— Ну пожалуйста, перестань психовать. И уж тем более не с утра.

— Да, но все это так… Крошечная квартирка, а снаружи людская толкотня. Как в огромном курятнике.

— А ты что-то имеешь против кур?

Она тихо ответила:

— У меня нехорошее предчувствие, и оно касается ребенка.

Он нежно взял в руки ее маленькие кулачки:

— Предчувствие… Опять…

— Что бы ты ни говорил, а мне все равно так кажется.

Селине все время хотелось, чтобы ее успокаивали. Она с самого начала переживала свою беременность как испытание, как крест, который надо нести. «Ребенок не шевелится, ребенок не дышит, он, наверное, родится неполноценным». Тогда Вик принялся тихонько, нараспев ее уговаривать:

— О’кей, значит, надо сделать еще одно исследование. В четыре месяца бывает, что на УЗИ косточки носа не просматриваются. Маленький укол в живот, чтобы набрать чуть-чуть околоплодной жидкости и удостовериться, что у плода нет врожденных заболеваний. Они же не станут протыкать ему голову или дырявить желудок. В наше время почти все мамочки через это проходят. Договорились?

— Всегда есть крохотная вероятность, что что-то пойдет не так.

— Но она ничтожна!

— Ты отвезешь меня в понедельник?

Вик чуть отстранился:

— Посмотрим, малышка, если смогу. Я ведь всего три недели на службе. Представь себе, что будет, если не явлюсь!

— Значит, не отвезешь. Ладно, понятно. Твои кроссовки в стенном шкафчике в ванной.

И Селина погасила ночник.

Вик хотел было снова начать разговор, но вместо этого вышел ссутулившись. Лучше будет оставить все как есть. Он закончил одеваться, поднял жалюзи и выглянул в окно. С высоты четвертого этажа была видна Сена, телебашня Первого канала и целая армада безликих домов. Странное полотно, сотканное из стали и бетона. Вик надел кобуру и сунул полицейское удостоверение во внутренний карман куртки. В ванной он снова достал из кобуры свой «зиг-зауэр»^[3], несколько раз нажал на курок и скорчил зверскую гримасу, а потом, не удержавшись, завел руку с пистолетом далеко назад и, стиснув зубы, беззвучно заорал.

Потом погасил свет и снова вошел в спальню:

— До вечера, малышка.

Он наклонился, чтобы поцеловать жену, но она отвернулась. От ее кожи исходил аромат южного солнца.

Вик вышел, ощутив тревожный укол в сердце. Селина останется до вечера в этой тесной конуре и весь день будет размышлять в одиночестве. А потом пролетят пять месяцев, и настанет пора рожать, и на свет появится новая жизнь.

Майор Мортье настоятельно советовал ему плотно позавтракать. Но Вик не последовал лукавому совету: не хватало еще, чтобы его вырвало на месте преступления.

Примечания

1

Булонь-Бийанкур — один из самых густонаселенных западных пригородов Парижа. (Здесь и далее примеч. изд.)

2

Здесь игра слов: по-французски piston может означать и клапан, и блатной, взятый на работу по блату. Коллеги будут дразнить новичка блатником, потому и придумали такое прозвище.

3

«Зиг-зауэр» — тип пистолета на вооружении французской полиции.