Васуки, Шеша и другие

Феликс Лиевский, 2022

Это повествование состоит из шуточных рассказов, связанных общностью персонажей и сюжета, показанных в парадигме индуистского мифологического мира. Одно из главных свойств древнеиндуистского пантеона божеств, как и прочих сакральных существ, описываемых в необычайных главах Пуран, главного мудрого Эпоса, доставшегося нам от древних – это их многогранность, наполненность как характерными, индивидуальными, так и объединяющими чертами и качествами, которые вполне можно отнести к тому, что называется "общечеловеческим". Многое покажется читателю очень знакомым и узнаваемым. А многое может оказаться неожиданным и не похожим на привычные житейские ситуации… Но на то оно и мифологическое пространство. Автор ещё раз объявляет повествование исключительно шутливым, добрым, и цель его создания – выразить бесконечное восхищение разнообразию мироздания, которое живо, пока в нём есть место чувству юмора.Обложка и иллюстрации – автора.

Эпюра 2. Приглашение на пикник

«А Шеша выйдет?» — вопрос прозвучал с уверенностью, что Шешу отпустят, и задаётся только из глубокого уважения к святой дружеской привязанности Шивы к Нараяне ( иначе о чём вообще можно просить у Бога, который использует в качестве ездового животного этого блохастого и вонючего Гаруду). Нараяна в ответ снисходительно засиял, читая, как открытые Веды, наивно-хитрые мыслишки за чешуйчатым лобиком Васуки: «Куда же ты приглашаешь моего Шешу, милый Васуки?».

От определения «моего» Васуки обалдел и ненадолго лишился дара убеждённой речи. Он-то до этого разговора считал, что Нараяна принадлежит Шеше, (потому что сидит на нём, как он, Васуки, сидит на Махадеве), а не наоборот, ну либо в равной степени взаимозависимости. Но решил не цепляться к словам сейчас, а сосредоточиться на главном. «Мы с Шешей идем на пикник! — многозначительно степенно ответствовал Васуки. — Там будет много разных угощений!»

«Неужели?!» — не прекращая сиять снисходительно, спросил Нараяна. И в ответ получил не только утвердительный кивок бошечечкой, украшенной по важному случаю золотой шапочкой, но вместе с тем Васуки тряханул сеткой, набитой Кайлашскими отборными мышами, взбадривая тем самым притихшую живность.

«Я стесняюсь спросить, дорогой Васуки, но не эти ли мыши предназначены для угощения?».

Васуки выдал мордой эмоцию терпеливой вечности, подражая Махадеву: « Это мышши ребёнка Махадева, Ганеш-шши, мы их не можем проглотить, к нашему великому сожалению. Они — живая музыка. Мы с Шешей будем поглощать мышей из ладду, которые нам приготовила сама Матушка Парвати (кстати, это её идея — отослать меня куда подальше. Они с Махадевом укрылись в главной пещере, тоже для пикника, так мне сказала Матушка Парвати). Так вот, мы будем заглатывать мышей из ладду, слушать живую музыку… — ( что может быть приятнее писка и возни этих белыыхх, тооолстыхх сущностей!) — и обсуждать Гаруду! — Васуки захихикал и проговорил ехидно, как бы про себя, но так, чтобы фраза достигла адресата: «Гаруда, царь неба, царь неба»! Так это только в профиль — орёл, а в фас — дура лупоглазая».

Шеша больше не дремал, выражая полное согласие, наклоняя семь капюшонов над Нараяной и принюхиваясь к сетке, пугая мышей до оглушающего визга. Мыши никогда так близко не видели Шешу, они его вообще никогда не видели, но — слышали о нём. Им было очень страшно.

«Ну что ж, — с нежным вздохом кивнул Нараяна, переводя взгляд на озадаченную Лакшми, — есть повод прогуляться, и мне придётся сейчас вызвать Гаруду. Милый Васуки, как жаль, что у тебя вовсе нет для него добрых слов, а ведь это твой единственный брат!»

«Не брат он, а змей ядовитый!» — хотел было воскликнуть Васуки, но сдержался, ведь Нараяна, наверное, по-своему любит Гаруду. Конечно, не так сильно, как Махадев любит Нанди, но всё-таки…