В некотором царстве… Сборник рассказов

Феликс Бабочкин, 2021

Вся жизнь – сказка. У одних она веселая, у других не очень, а порой даже печальная, но у всех она неповторимая. Жизнь рисует такие сказочные узоры, что ни один художник специально не изобразит. Об этих "узорах", поворотах судьбы, мой сборник веселых, иронических, детективных рассказов, взятых из жизненного опыта профессионального журналиста.

Третий глаз

Дворник Пустоблюдов сладко храпел на столе возле блюда с куриными объедками и сахарницы с окурками. Феликс напивался вусмерть редко, как он считал, только по выходным. Они начинались у него вечером в четверг и заканчивались вечером же в понедельник. Иногда, отдых случался и средь рабочих будней, когда начальник ТСЖ Себастьян Веточкин, вынырнув из бесконечных церковных праздников, выдавал зарплату."Ты кто такой? — каждый раз изумлялся Веточкин, видя перед собой круглую как бильярдный шар, лоснящуюся физиономию Пустоблюдова. — Топай в свой барак, тут милостыню не подают". А потом, протерев глаза, всё же кивал сокрушенно головой и отрывал от сердца замусоленные купюры.

Вообще-то, причина сразу не узнавать Пустоблюдова у Веточкина была. Феликс давно не обихаживал вверенный ему по срочному договору участок жилтоварищества"Шоколад". За него вкалывали окрестные дворники — восточные гастарбайтеры. Они никогда в жизни не встречали дворника-славянина, а потому считали Феликса сотрудником ФСБ, поставленным"на район", чтобы следить за ними. Предположения иностранных метломётов укрепились после того, как Пустоблюдов поймал одного из них в своем дворе на краже детской коляски и здорово отдубасил. Коляска была так себе, без одного колеса, но Феликс держал в ней пустые бутылки, которые умудрялся где-то сдавать.

Он бил"моджахеда"по голове стоптанным ботинком и приговаривал:"Будешь, террорист, знать, как воровать у железного Феликса"…

Когда гастер рассказал о"страшных побоях"своим соплеменникам, самый умный из них вдруг вспомнил, что давным-давно у русских был баши, который всем подряд отрубал головы острым мечом. Звали его Железным Феликсом и сидел он в КГБ на Лубянке. О КГБ знали и слышали все гастарбайтеры, а потому сомнения в принадлежности Пустоблюдова к спецслужбам у них отпали навсегда.

Узнав об этом, Феликс не стал облагать иностранцев поборами, как это сделал бы на его месте любой умный человек, а просто велел им ежедневно, по очереди, утром, днем и вечером, мести его двор.

Иногда, протерев похмельные глаза, гастеров наблюдал и Веточкин. Сначала он вопил какому-нибудь худосочному, как метла киргизу:"Кто такой! Топай в свой барак, здесь милостыню не подают!"Но со временем успокоился, махнул рукой:"Все вы, черти, на одно рыло". К тому же двор всегда был выметен и вычищен, как к Пасхе, чему жильцы были очень довольны, а потому, гонять"чертей"в минуты просветления сознания, не было необходимости. И свои черти управдому покоя не давали. Себастьяна несколько раз увозили на скорой в соседнюю дурку, но он быстро возвращался. Его просто оттуда выгоняли, потому что Веточкин спаивал персонал.

Сегодня, в среду, у Феликса был серьезный повод устроить себе полет в нирвану. Утром он провел в своем подвале экстренное совещание с восточными нукерами.

Приняв за шкафом полстакана настойки на коре дуба собственного производства, занюхав рукавом, он вышел к собравшейся дворницкой публике. Гастеры курили гашиш, и дышать было совершенно нечем. Чихала даже крыса Манька, посаженная кем-то еще до Пустоблюдова, в беличье колесо.

— Ша, моджахеды, выключай трубы… — сказал Феликс и тоже зачихал. Вернулся за шкаф, принял еще полстакана настойки. Полегчало.

— Гаси трубы, — повторил он, — а то налогом за нарушение экологии обложу.

Это сразу подействовало.

Когда-то Феликс работал Росгидромете. Брал в лаборатории на ВДНХ пробы воздуха, измерял температуру, давление. Но однажды начальство вдруг заметило, что спиртовые градусники бьются и пропадают с неимоверной частотой. И однажды Пустоблюдова застукали за преступлением. Он выливал из очередного градусника красную спиртовую жидкость прямо в рот. На этом его карьера в Росгидромете закончилась. Устроился помощником машиниста электрички Москва — Савелово. Не потому что с детства мечтал о"паровозиках", а потому что ему нравилось глядеть, как бегут к электричке опаздывающие пассажиры. Умора, когда перед их носами закрываются двери. Он хохотал почти до конечной станции, чем приводил в изумление старшего машиниста. Но однажды и это веселье закончилось. Двери состава, которые он закрывал на станциях, защемили тещу какого-то важного чиновника. Да так, что её протащило по персону несколько десятков метров. На вопрос следователя линейного ОВД — на кой черт он закрыл двери поезда, когда в него влезала старуха, Пустоблюдов ответил:"А чего она на электричках ездит, когда ей положено с таким зятем на Мерседесе рассекать! А раз не ездит, значит, он её не ценит, тогда и черт с ней". Эти слова, видимо, возымели действие на следователя. И Феликсу удалось избежать ответственности. К тому, как выяснилось, у старшего машиниста, принимавшего накануне корвалол, в крови нашли следы фенобарбитала, приравненного медициной к наркотикам, и всё свалили а него — мол, не уследил за неопытным помощником. Тем не менее, беседа со следователем не прошла бесследно для Пустоблюдова. Он вдруг понял, что наблюдать смешное отчаяние человека можно не только из окон электропоезда и устроился охранником в следственный изолятор. Его и в молодости, манила тюремная сфера. Феликс любил прохаживаться вдоль высокого забора Лефортовского"казенного дома"и представлять, как за колючкой изнывают в тесных, сырых клетках узники. От этого его, в общем-то, пустая жизнь казалось более яркой, насыщенной и интересной. В изоляторе его душа расцвела. Чужое горе было рядом, кроме того, он получил возможность дозировать его. За деньги передавал зэкам водку, сотовый телефон позвонить на волю или посмотреть порнуху. На всё у него был свой тариф. На этом, собственно, и погорел. Он так опустил цены — считал, лучше меньше, да больше, что другие охранники настучали на него за демпинг"хозяину". Тот долго разбираться не стал, сказал, что в"чужую тюрьму со своим уставом не ходят"и уволил Пустоблюдова с волчьим билетом. Тогда Феликс понял, что в этом мире можно полагаться только на себя и устроился дворником в ТСЖ"Шоколад". После очередного скандала, его выгнала из дома жена, отсудив однокомнатную квартиру, и он поселился в дворницкой.

— Так вот, проходимцы, — говорил на собрании, будто вколачивал гвозди в доску, Феликс. — Решил я из вас сделать приличных людей и приобщить к серьезному делу.

— К серьезному делу, — повторил сидевший ближе всех к Пустоблюдову узбек Жосур, словно впервые в жизни слышал эту фразу.

— Не попугайничай, — погрозил ему пальцем Феликс.

— Не попугайничай, — повторил узбек.

— Тьфу! — сплюнул Пустоблюдов. — Слушайте сюда, моджахеды. Отныне вы не просто"джамшуты", а члены благотворительной организации"Третий глаз". Со своим резервным финансовым фондом.

— Фондом, — повторил узбек.

— В морду дам!

— Ладно.

— Не ладно, а молчи. Кто-нибудь из вас, чурки, понял что я сказал?

Узбеку Феликс показал кулак и тот промолчал.

— Понял, — подал голос из второго ряда киргиз Абляс.

— И чего ты понял?

— Фонда"Глаз".

— Третий, — поправил Феликс.

Энергетический центр Пустоблюдова в виде"третьего глаза"на лбу, так ярко вспыхнул у него во сне, что он даже зажмурился от света. Вот оно! — понял Феликс, еще не до конца осознавая, что именно"оно". А под утро прозрел окончательно. Третий глаз — это же иное восприятие действительности, преобразующее пространство. Он даже вроде бы нащупал у себя на лбу этот выпуклый, словно куриное яйцо глаз, и сначала пришел в ужас: не белочка ли его посетила? Но нет, белочка приходит по-другому, успокоил себя Феликс. Сначала царапает душу острыми коготками, выгрызает мозг, наполняя его тяжелым, вязким туманом, а потом приводит следом за собой какого-нибудь черта с аршинными рогами. А здесь прямая противоположность — легкость и просветление.

— Я вижу, вы ничего не поняли, моджахеды. Раз есть фонд, значит, в нем должны быть средства. Словом, делайте взносы и чем больше, тем лучше.

Феликс достал из-под стола коробку от ботинок, купленных на распродаже с сэконд хенде. Снял крышку.

— Ну, давай, подходи.

Никто не двинулся с места.

— Фонда хорошо, только не понятно для чего, — сказал за всех самый многословный киргиз Абляс.

— А-а, — поморщился Пустоблюдов. — Действительно, самое главное сказать забыл. Ха-ха. Минуточку.

Феликс опять спрятался за шкафом, принял очередные сто пятьдесят граммов настойки коры дуба.

— Короче. Вы будете безвозмездно обихаживать окрестных стариков и старушек. Повторяю, безвозмездно.

— Оби…что?

— Помогать им будете. Ну, там, гвоздь в квартире приколотить, балкон почистить, обои поклеить, в магазин сходить.

— Для этого есть социальный работник, — возразил киргиз Абляс.

— А ты не перебивай, когда старший говорит. В морду дам. Соцработники, конечно, имеются, но они приходят к пенсионерам по определенным дням и часам и, в основном, ходят старикам за продуктами. Наши функции будут значительно шире. Обещаю, будете выполнять все мои указания, станете в масле оливковом первого отжима купаться и французское Мерло по сто евро пить.

Это произвело впечатление. Дворники закатили глаза, зацокали языками.

— Но смотрите у меня, — продолжил уже сурово Феликс. — Кто хоть гвоздь у стариков стянет, сразу в унитаз по частям спущу. Понятно?

"Понятно", — нестройно ответили дворники, ни черта толком, разумеется, не поняв.

Феликс содрал с гастеров по 500 рублей, еще раз пригрозил кулаком и на этом закрыл собрание.

В тот же вечер узбеку Жосуру было велено расклеить по окрестным домам у подъездов объявление, составленное Пустоблюдовым. Оно гласило:"Граждане пенсионеры! Благотворительное добровольное общество"Третий глаз"готово прийти к вам на помощь в любое время суток. Мы безвозмездно выполним все ваши пожелания. Просьба обращаться в ТСЖ"Шоколад"к руководителю БДО"Третий глаз"Пустоблюдову Феликсу Николаевичу". P.S. Мы видим, слышим и понимаем все ваши проблемы".

К дверям дворницкой он лично приколотил табличку:"БДО"Третий глаз".

И потянулись старики и старушки к Феликсу со своими просьбами и проблемами. В основном, конечно, жаловались на бедность и просили денег. Но денег не было и Пустоблюдова, кроме тех, что он собрал с"соратников", а потому в средствах вежливо отказывал, но принимал заказы на уборку, готовку и т.д. И гастарбайтеры честно выполняли свои обязанности.

Однажды с пьяных глаз в каморку Феликса, расписывающего заказы пенсионеров, валился начальник ТСЖ Себастьян Веточкин. Роняя похмельные слюни, закричал:

— Что за спектакль, ты чего такое затеял?! Я тебя спрашиваю! На каком таком основании!

— Проспался? Открыл я у себя третий глаз, Себа. И узрел я им пространство и время в новом измерении. И понял я, что жизнь наша без добра и света бессмысленна.

— Что? Какого добра? Где добро, много нахапал?

— И на твою долю хватит. Будет тебе, Себа, слава и почет.

Себастьян славу любил, половину своей жизни он добивался её, чертовки, на подмостках столичного театра. Но так с ней и не встретился по причине непотребного алкоголизма. Конечно, все актеры горькие пьяницы, это такая же аксиома, что лучшее похмелье — 100 граммов с утра. Придерживаясь этой истины, Веточкин порой был пьян уже на дневной репетиции. Обычно это сходило ему с рук, так как он хорошо владел речью и обладал отменной памятью, то есть текста не забывал. Но однажды, исполняя роль Мартынова, застрелившего классика русской литературы на дуэли, сам после выстрела свалился как подкошенный. Получилась немая сцена, после завершения которой артист, исполнявший роль Лермонтова, в сердцах сплюнул и на весь зал сказал:"Больше с этим козлом я на одной поляне….не сяду". Зал грохнул, спектакль был, естественно, сорван. Может и это бы прокатило, однако в бельэтаже сидела супруга одного партийного"шишкана"со Старой площади. Говорят, после этой сцены, она упала в обморок, ну а Веточкина выгнали без выходного пособия.

— Будет слава, Себа, будет, — вновь пообещал уверенно Феликс. — А пока на, восстанови нарушенную пространственно-временную связь с вселенной.

Пустоблюдов протянул Веточкину бутылку водки. Сам он почти не притрагивался к спиртному со дня исторического собрания в дворницкой.

Веточкин тупо посмотрел на бутылку, закинул на затылок тонкий, сальный чуб.

— Будете у меня по струнке бегать, — погрозил он пальцем Пустоблюдову, взял водку и скорым шагом направился к двери. Взявшись за ручку, обернулся:

–"Она с пути разумного сошла и сделалась развратницей", — произнес он монолог Отелло. Сплюнул и вышел.

Однако Феликс"мавра"не обманул. Все получилось, как он и планировал. Через месяц слава о"Третьем глазе"распространилась по всему району, а вскоре к нему пожаловал журналист из местной газеты."Как вам пришла в голову мысль начать безвозмездно помогать старикам? — допытывался юный корреспондент. — Вы же сами наверняка небогаты"."В вашем вопросе два ключевых слова, — ответил Феликс.–"Безвозмездно"и"небогатый". Мир, юноша, держится на трех китах: добре, справедливости и любви. Добро — на первом месте. Делаешь добро другим и оно…""Возвращается, — продолжил за Феликса журналист, — садится тебе на шею и свешивает ноги". Пустоблюдов поморщился, хотя был полностью согласен с корреспондентом."Фу, как не хорошо. Впрочем, премного наслышан о цинизме журналистов. Без этого качества работать в сей сфере нельзя. Да, я небогат, более того, беден, работаю простым дворником"."И вы не собираетесь добиваться от властей финансовой поддержки?""Нет и еще раз нет. Деньги — грязь, только чистыми руками можно творить добро. Кстати, хотел бы отметить, что реализация программы безвозмездной помощи пенсионерам в моих руках, а вот идея принадлежит начальнику ТСЖ Себастьяну Веточкину".

Через день в дворницкую с газетой в руках прибежал Себастьян. В его почти трезвых глазах пылали одновременно и гнев, и радость, что могло совмещаться только у актера.

— Что это?! — потряс он перед носом Пустоблюдова промасленной страницей."Третий глаз — протягивает старикам руку помощи". Чушь какая-то. Как глаз может протягивать руку или ногу?

— Не цепляйся к словам, Себа. Журналисты давно разучились писать. Главное — содержание. Это слава, Себа, которой тебе так в жизни не хватало.

— Меня посадят вместе с тобой.

— Будем играть в одном тюремном театре.

— Не смешно.

— На первом этаже квартира пустует, я ее арендую под офис"Третьего глаза". Не возражаешь? Согласись, не солидно такой знаменитой теперь благотворительной организации сидеть в дворницкой.

— На какие шиши ты ее арендуешь? — выкатил желтые глаза Веточкин. — Или ты все же берешь с пенсионеров деньги?

— Ни гроша, Себа. И нукеры мои честны, я проверял. А деньги скоро будут.

— Откуда? С неба упадут?

— Почти.

И опять Пустоблюдов угадал. Через неделю после заметки в районной многотиражке, к Феликсу пожаловали телевизионщики из столичного канала. Пустоблюдов собрал всех своих"соратников"и дал длинное, пространное интервью, в конце которого заметил, что из дворницкого подвала, конечно, хорошо управлять благотворительной деятельностью"Третьего глаза", но лучше бы перебраться куда повыше. А на следующий день после телерепортажа, в дворницкую вместе с Веточкиным пришел сам глава управы господин Афанасий Никитин. Объединяла его с русским путешественником не только фамилия, но и то, что он вечно где-то пропадал. Носил главуправ рыжую бороду и имел вечно испуганные глаза, будто ему постоянно показывали амазонскую жабу.

— Ай, ай, — всплеснул он первым делом руками, увидев захламленную дворницкую. — Как же так! Разве можно совмещать благотворительность, божье можно сказать дело с такой грязью.

— Не хорошо, — поддакнул Веточкин, облаченный впервые за долгие годы в белую рубаху и причесанный с пробором.

— Очень нехорошо, — согласился Феликс, вынимая кипятильник из консервной банки. — На неделе мэр собирался заглянуть, а тут такое. Постараюсь как-нибудь привести в божеский вид помещение.

— Мэр?! — Никитин снова всплеснул руками. — Ай, ай. А откуда это известно?

— Телевизионщики с канала звонили, сказали, что не исключен такой визит. Будут опять снимать.

— Ай, ай. Это же скверно, это же катастрофа!

— Именно, — подтвердил Пустоблюдов. — Катастрофа. Я собирался арендовать на первом этаже квартиру, да хозяева много просят, — пожаловался он как бы мимоходом.

Веточкин кивнул:

— Много, нам не по карману.

— Что вы! О квартире даже не з-заикайтесь. Возле управы освободилось помещение. Там одно время армянские сапожники сидели, халтурщики, моей племяннице туфли итальянские испортили…да. Туда немедленно перебирайтесь, я распоряжусь. Ремонт завтра же начнем. Ай, ай. Кстати, а"Третий глаз"официально зарегистрирован?

— Зачем? — пожал плечами Пустоблюдов. — Мы организация добровольная, денег не берем, значит, и налоги платить не нужно, нам финансовая отчетность ни к чему.

— Это не хорошо. Ай, ай.

— Не хорошо, — сказал Веточкин.

— Это скверно, — продолжил Афанасий, качая головой. — Так теперь нельзя. Так теперь не делают. Раз есть организация, она должна быть зарегистрирована. А раз так, должна быть и финансовая отчетность. Приедет мер, что скажет?

— Но у нас нет финансов, — вздохнул Феликс.

— Нет, — подтвердил Себастьян.

— Это плохо, это очень плохо. Ай, ай.

— Куда уж хуже, — ввернул домоуправ. — Вот у нас в ТСЖ отчетность в полном порядке.

Никитин удивленно посмотрел на Веточкина, словно впервые его видел, махнул рукой.

— А-а, не до вашего ТСЖ теперь. Вот что. Вас, гражданин, то есть, господин Пустоблюдов, задним числом срочно оформим индивидуальным предпринимателем, а ваш"Третий глаз", как благотворительную организацию.

— С фондом, — уточнил Феликс.

— Ну да, с фондом.

— Раз фонд, значит, в нём должны быть средства.

— Будут! — крикнул глава управы так, что по углам заскреблись мыши. — Будут, черт возьми! Но и вы уж…

Что"вы уж", тезка великого путешественника уточнять не стал, выкатился из дворницкой, зацепившись рыжей бородой за гвоздь в косяке.

На следующий день Пустоблюдов уже сидел в светлом, чистом помещении, где когда-то не очень честно, по словам Никитина, трудились армянские сапожники. Ночью рабочие втащили в бывшую мастерскую широкий бюрократический стол с зеленой обивкой, поставили на него изящную лампу и ноутбук, в угол задвинули сейф.

Феликс курил папиросу, взгромоздив ноги на стол, пепел стряхивал в кулак. В открывшуюся дверь просунулась блондинистая головка молодой секретарши Зои, которая утром нарисовалась непонятно откуда вместе со столом и сейфом. Она укоризненно потрясла своими милыми кудряшками:

— Ай,ай, как нехорошо, Феликс Николаевич, руководителю такой солидной организации стряхивать пепел в ручку. Как же можно. И вообще вам следует перейти с папирос на айкос.

— На что, простите?

— На электронные сигареты. Теперь такие все солидные бизнесмены курят.

— Я не бизнесмен, я благотворительная организация.

Зоя как-то странно хохотнула.

— В полдень бухгалтер придет.

— Кто?

— Ну бухгалтер, отчетность составлять.

— Как, уже?

— Конечно. Афанасий Михайлович все указания дал. Да, и еще — к совещанию чай подавать или кофе?

Пустоблюдов снял ноги со стола, выкинул бычок в форточку.

— К какому совещанию?

— Ну вы меня прямо удивляете, — игриво сверкнула глазами Зоя, ставя на стол хрустальную пепельницу. О его край она уперлась своим соблазнительным бедром, обтянутым светло-синими джинсами.

— Ваши заместители будут ровно в одиннадцать.

— Стоп, стоп. Какие заместители? Я никого не назначал.

— Да что вы так переживаете? Заместители будут выполнять за вас всю работу, вам и делать ничего не придется. Не назначали, так назначите. У меня уже и приказы на них готовы.

— На кого?

— На заместителей, конечно. На Дерюгина, Квасцова и этого, как его, все запомнить не могу…на Нафталина.

— Какого еще Нафталина?

— Мотя Нафталин, он еще в свое время фонд содействия больным домашним животным возглавлял, потом в Израиль уехал. Там, то ли тоже что-то возглавлял, то ли сидел, не важно. В общем, опытный человек. Да, сейчас штатное расписание принесу, его срочно нужно утвердить и отправить по инстанции.

Пустоблюдов собирался открыть рот, чтобы спросить — какое такое штатное расписание, все его 10 гастарбайтеров официально числятся дворниками в управляющей компании"Бытовик". Но Зоя скрылась за дверью, а уже через секунду в одной руке несла Пустоблюдову стакан чая с лимоном, в другой штатное расписание в красной папке.

"Да уж, — подумал Феликс, постучав пальцев по клетке с крысой Манькой, стоявшей на столе, — кажется, бюрократический маховик раскрутился на полную катушку и его уже не остановить". Это и радовало и пугало одновременно. Изначально и был расчет на"муниципальную помощь", но не до такой же степени. Главное, теперь не попасть в шестеренки этого самого маховика.

Штатное расписание благотворительной организации с фондом"Третий глаз"состояло почти из сотни человек. Пришлось подписать, а куда деваться?

Заместители заявились ровно в одиннадцать. Дерюгин и Квасцов были похожи на не проспавшихся грузчиков из соседнего магазина, а от Нафталина действительно пахло нафталином и если бы у него были пейсы, его невозможно было бы отличить от раввина какой-нибудь захолустной синагоги. Был Мотя сух, невелик рустом, имел желтое, вытянутое лицо и длинный нос, которым можно было открывать бутылки вместо штопора. Те двое сели скромно у входа, а Мотя развалился на гостевом кресле, зашвырнув в угол черную широкополую шляпу и взгромоздив на совещательный стол лакированные башмаки.

— Значит так, шеф, — произнес он, закурив длинную коричневую сигарету, — предлагаю вложить часть средств в акции израильской"Teva Pharmaceutical Industries"или"Яша Блюминг и сыновья", они теперь в цене, другую часть в"Газпром", ну а на остальные открыть дочернюю фирму на Сейшельских островах.

Пустоблюдов чуть не подавился крепким Зоиным чаем.

— Блюминг…

— Да, признаюсь, это контора моего дяди Авшалома, надо с соратниками быть честным. Так ведь?

Двое мятых голубков у входа закивали.

— Этот, — Мотя указал Дерюгина, — будет твоим замом по техническим и транспортным вопросам — знает, где и за счет кого лучше технику и транспортный парк приобрести. Квасцов займется связями с общественностью. Ты не смотри, что он такой стертый. Бывший журналюга центральной газеты, они все такие. Но опытный, гад. Что ни скажет, то в десятку. Ну-ка изреки что-нибудь, Цицерон.

Квасцов заерзал на стуле, потом громким хорошо поставленным голосом произнес:

— Да будет только единая Россия, ибо всякое разделенное государство запустеет! Долой псевдолибералов и демократов, они доведут страну до краха!

— Молодец, так их! — похвалил бывшего газетчика Мотя Нафталин. — Садись, пятерка. Понял, шеф? А-а, то-то. Команда что надо. Сейчас счетовод подгребет. Ну а я, разумеется, буду твоим первым замом по общим вопросам.

Около двенадцати появился"счетовод". Им оказалась весьма привлекательная, миленькая девушка в белом парике и вызывающе красном приталенном костюме. Правда, если приглядеться, можно было заметить на ее лице следы сибирских трескучих морозов и колючих ветров. Опытный глаз Феликса сразу определил, что девица явно мотала срок.

— Катерина Стрункина, — щелкнул пальцами Нафталин. Он взглянул на девушку, откинув голову назад, но не повернув при этом шею. — Прошу любить и жаловать. Катенька, мы тут посовещались и решили, что лаве нужно быстренько разбросать по трем направлениям, через однодневные фирмы, разумеется.

— Разумеется, Мотенька, — послала она ему воздушный поцелуй, села рядом с Феликсом, забросив одну ножку в ажурных синих чулках, на другую, продемонстрировав при этом кружевное нижнее белье.

Пустоблюдов мысленно облизался.

— Денег еще в фонде нет, — выдавил он из себя.

— Как нет? — округлила сиреневые, не успевшие выцвести на зоне глаза Катерина. — У нас все оперативно. Утром уже поступил первый транш в виде кредита от сахалинского банка"Гелиос", его погасит столичная мэрия. Небольшая порция пока — всего 250.

— Чего 250? — осторожно спросил Феликс.

— Миллионов рублей, конечно, — рассмеялась Катерина. — А вы думали долларов? Ха-ха. Ну, вы, мальчики, даете. Надо поумерить аппетиты. В нашей ведомости аж 100 человек, им всем зарплату надо платить, ну и старушкам со стариками помогать понемногу. А вы как думали! Нет, друзья, сразу стянуть все деньги и разбежаться, это ботва сырая. Придется еще и слегка потрудиться. Так что по трем направлениям пока уйдут только 210, я все подсчитала.

— Умница ты наша, — похвалил бухгалтершу Мотя. — А второй транш когда?

— Недели через 3, не раньше с Уральского банка"Малахит". Не беспокойтесь, в мэрии все поступления уже расписали до конца года.

— Года, — повторил эхом Феликс.

— Разумеется, года, больше вряд ли протянем.

— А потом?

— Хрен с котом, — заржала Катерина и тут же закашлялась тяжелым, таежным кашлем. Только через несколько минут смогла говорить, но изменившимся голосом. — Короче, как только над нами закапает, сразу разбегаемся.

— Куда?

— По разным направлениям. Тебе, шеф, какая страна больше нравится?

— Тасмания, — сказал Пустоблюдов, еще в школе мечтавший побывать на этом далеком австралийском острове.

— Вот у едешь в свою Тасманию. Мотя тебе любую ксиву за час нарисует. Сделаешь, Мотя ему Тасманию?

— Без проблем. — Нафталин прищелкнул пальцами, почесал одну ногу на столе о другую.

— А мне что пока делать? — осторожно поинтересовался Пустоблюдов.

— Ты король, — почтительно сказал Мотя и даже козырнул. — Такое варево заварить не каждый сможет. Почет тебе наш и уважение. Так что сиди в кресле, кушай кофе со сливками и коньяком и езди на совещания.

— Пока"мерина"новой модели нет, — подал голос заместитель по техническим и транспортным вопросам. — Только 17-го года выпуска, но скоро свежак подгонят. Не зыркай на меня так страшно, Катенька."Мерин"перейдет фонду внепланово от организации ветеранов-инвалидов, транзитом через общество охраны природы Карельского полуострова.

— Хитро.

— А то! — самодовольно хмыкнул Дерюгин. — Так что сегодня домой, шеф, уж извините, поедите на старье.

Пустоблюдов внутренне поморщился."Домой"…Был бы у него этот дом, кроме дворницкой. Ну, раз пошла такая пьянка, нужно срочно решить жилищный вопрос.

— Сегодня не надо меня никуда отвозить, я сам…Да тут вот что…С женой накануне разошелся, оставил ей квартиру и все барахло, до последней нитки.

— Вот это по-нашему! — воскликнул Мотя. — А не много ей будет, шеф?

— В самый раз. Так вот мне неплохо было бы на первое время…

— Все понял, шеф, — перебил его Дерюгин. — За час решим проблему. Трехкомнатная квартира на Котельнической набережной для начала устроит?

— Я…

— Все понял, — повторил Дерюгин. — Будет там и одежда, и продукты питания в холодильнике. Можно сразу с прислугой.

— Нет, не надо прислуги! — почему-то испугался Феликс. Все происходящее ему напоминало наркотический сон. Неужели все так живут, ну те, что приближенные к вершине?

— Ему Зоя секретарша, наверное, понравилась, — ввернул журналист. — Я бы тоже не отказался.

— А я?! — возмутилась Катерина Стрункина. — Я разве не понравилась вам, шеф?

— Понравилась, конечно, только…

— Правильно! — воскликнул Нафталин. — Спать с бухгалтером, все равно, что с денежным мешком. Никакого удовольствия.

— Сам ты мешок, Мотя! — обиделась Катерина и запустила в него стаканом со стола Феликса.

Стакан, отскочил, видно, от крепкого лба Нафталина и полетел прямиком в окно. Раздался звон разбившегося стекла. Феликс вскочил с кресла, в кабинет ворвалась испуганная Зоя:

— Что, что здесь происходит?!

— Ничего, — успокоил секретаршу Нафталин. — На счастье.

Под вечер в фонд заглянул глава управы Афанасий Никитин.

— Ну как устроились? — спросил он, лукаво глядя на Феликса.

За него ответила Зоя:

— Тесновато для такого великого дела.

— Да, дело великое, — задумчиво произнес главуправ. — Завтра в 10.00 совещание в префектуре округа по вопросу улучшения помощи пожилым москвичам. Подготовьте пару тезисов, Феликс Николаевич.

— Зачем?

— Так положено, привыкайте. В четверг коллегия в мэрии, вы должны быть и на ней.

И понеслось. Жизнь Пустоблюдова переменилась, слово по мановению волшебной палочки. Он попал совершенно в другой мир, неведомый, пугающий, но удивительно полнокровный, сочный и яркий. Феликс оделся в лучшем московском магазине, заместитель по транспорту действительно"вскоре"подогнал новенький Мерседес. На совещаниях и коллегиях, благодаря неожиданному таланту ораторства, который в нем открылся, Пустоблюдова встречали уже как своего. Помощников он больше не видел. Зоя сказала, что они руководят процессом где-то в другом месте.

В конце месяца Катерина Стрункина выдала ему две банковские карточки. Одну"Мир", другую золотую от известного немецкого банка.

— Сюда, — пояснила бухгалтерша, показывая"Мир", — будет зачисляться ваша официальная, скромная зарплата руководителя благотворительной организации"Третий глаз" — 37.800. А сюда…словом, настоящая зарплата. В России"немцем"лучше не пользоваться. Откройте счет в каком-нибудь банке-середнячке и через него перебрасывайте с"немца"на"Мир"сколько вам нужно на текущие расходы. Понятно?

— Не совсем, но понятно, — ответил Феликс. — А сколько на"немце"?

— Странный вопрос, — наморщила нос Катерина. — Это не мое дело, мне нужно знать только то, что положено знать. Кстати, Нафталин просил вам передать, что скоро"Третий глаз"переберется из сапожной мастерской в Сити, на 225 этаж башни"Федерация".

— Почему на 225?

— Спросите у Дерюгина.

— Я их обоих давно не видел.

— Так они на Сейшелах, — вскинула удивленно Стрункина. — Разве они вам не сказали? Странно. Открывают там филиал"Третьего глаза".

Теперь удивился даже проходимец Пустоблюдов:

— Фонд помощи московским старикам на Сейшелах? Я думал это просто разговоры.

— А почему бы и нет? Какая разница, хоть в Антарктиде. Да, докладываю, транш из Сибири получен, ждем теперь из Красноярска.

— Это, как его…а пенсионерам-то мы помогаем?

— Еще как! В ваш адрес поступают сотни благодарственных писем не только в мэрию, но и в федеральное правительство.

Об этом Феликс, конечно, знал. Ему не раз в мэрии жали руку за"высочайший вклад в дело благотворительности". А одна полная дама на коротких ножках так внезапно и горячо начала его"за это"целовать, что Феликс чуть не задохнулся из-за сдавленного ее цепкими пальцами горла."Спасибо вам, дружок. Загляните ко мне вечером на пирожок". Пустоблюдов еле от нее отделался.

И все же что-то Феликса настораживало. Он был рад перемене в жизни, но слишком уж эта перемена была гротесковой, неестественной. Сердце подсказывало, что этот цирк может в любой момент закончиться, тем более что почти каждый день по телевизору показывали коррупционеров всех калибров, задержанных органами.

Однако ветер благополучия и удовольствий вскружил ему голову и о своих страхах он забыл.

В один из дней к нему в кабинет ворвался управдом Себастьян Веточкин. Лицо его было красным, пахло от него как всегда сивухой и псиной, но он был трезв.

— Еле прорвался к тебе через твоих бугаев-охранников. — Веточкин вытер пот рукавом с морщинистого лба. — Поднялся до небес, своих друзей не хочешь видеть.

— Когда это мы были с тобой друзьями, Себа, и чего тебе нужно, чего приперся?

— Фу как ты…Местечко себе тепленького прошу возле твоего корыта, вон как"Третий глаз"светит и гремит.

— Ну а ты-то тут при чем?

— Как при чем? Это же я тебе помог подняться, моя идея! Ты сам об этом газетчикам говорил.

— Не верь газетам, Себа и иди с миром.

— Как так?

— Забыл, как нужно ходить, а не ползать спьяну на четвереньках? Встань и иди, пришел ведь как-то. Или ты только перед моим кабинетом на ноги поднялся? Ха-ха. Проваливай и чтоб я тебя больше здесь не видел.

— Напрасно, Феликс Николаевич. Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе.

— Это ты своей благоверной расскажи, после того как она тебя в очередной раз огреет утюгом.

— Эх, Пустя…был Пустей, им и остался. Ты об этом пожалеешь. Это ведь я тебя пристроил в дворницкую, когда ни одна собака брать тебя на работу не хотела.

Феликс поморщился. Пустей его давно никто не называл. Но именно так его окрестил Веточкин, когда впервые увидел его паспорт.

— Ты оказался лучшим из всех встреченных мною псов, Себа, — ответил глава благотворительного фонда. — А теперь лизни мою заднюю лапу, если хочешь, и проваливай.

— Этого я тебе не прощу. Никогда.

— Эй, Зоя! — позвал Феликс.

Когда секретарша заглянула, велел ей позвать охранников из Управы.

— Не надо, — поднялся Веточкин. — Я в провожатых не нуждаюсь. Что ж, Феликс Николаевич, желаю вам всего самого — самого…И скоро вы получите то, что заслужили.

— Проваливай!

В пятницу с Сейшельских островов позвонил Дерюгин. Сказал, что филиал почти открыт, но нужны дополнительные средства. Трубку у него перехватил журналист Квасцов, который тоже оказался на островах. Пьяным голосом он кричал, что благотворительность"Третьего глаза" — это величайшее достижение человечества, тоже заявил, что не хватает денег, хрюкнул и отключился, видимо, опал.

Вскоре после этого странного звонка вошла Зоя, сказала, что переезд в новый офис фонда в Сити состоится через неделю. Уже приглашены журналисты федеральных каналов и изданий. А на 30-е число Пустоблюдову забронировано место в бизнес классе самолета Москва — Виктория.

— Виктория? — не понял Феликс.

— Ну да, это столица Сейшельских островов. Руководитель компании должен присутствовать на открытии филиала. Так что скоро будете в Индийском океане.

Однако Зоя не угадала.

Под вечер, в приемный час руководителя фонда"Третий глаз", приползла сухонькая старушка в белом, театральном парике. Она вообще была похожа на погасшую звезду подмостков, которая всячески пытается светить. Яркий, девичий макияж, тяжелые, позолоченные серьги в виде стрел Зевса, серебряные массивные перстни на тонких пальцах. Пахло от нее тиной, корвалолом и советскими духами, название которых Феликс никак не мог вспомнить.

Она села напротив, постучала пальцами по столу, видно, собираясь с мыслями. Потом достала из ридикюля, с каким, наверное, когда-то ходила в театр, пачку тонких сигарет, попросила огонька. Пустоблюдов собирался сказать, что в общественных местах курить запрещено, но почему-то не посмел. Чиркнул зажигалкой, пододвинул к экзальтированной старушке пепельницу.

— Ну-с, — не выдержал он. — Я вас внимательно слушаю. У вас просьба, жалоба?

— Жаловаться, молодой человек, давно не ходят лично, — ответила она высокомерно, пуская в потолок синие кольца. — Для этого изобретен интернет. Написал в нужную инстанцию и дело в шляпе. Если и не снимут с должности обидчика, так крови ему подпортят изрядно. Политический режим в стране другой, а бюрократическая машина та же.

Феликс поморщился — только еще не хватало выслушивать от старой карги политпросвет.

— Так что же вам угодно, госпожа э…?

— Качалова Мария Ильинична, двоюродная племянница того самого великого Василия Ивановича. Настоящая его фамилия Шверубович. Говорят, что это Суворин придумал ему сценический псевдоним — Качалов, но это не так. Моя семья жила в Санкт-Петербурге и когда Вася приехал из Вильно покорять столицу, мой прадед отдал ему свою нахнаме, это по-немецки — фамилия. И с тех пор…

— Очень интересно, госпожа Качалова, но не желаете ли перейти к делу? — как можно учтивее перебил старушку Пустоблюдов. Ему нужно было ехать смотреть апартаменты на Кутузовском, которые заочно подобрал ему заместитель Дерюгин.

— Простите, молодой человек, для пожилых людей воспоминания — их воздух. Так вот. Мой муж Карл Иванович серьезно болен.

— Сочувствую.

— Спасибо. И я очень больна.

— Мария Ильинична, здесь не поликлиника.

Это едкое замечание старуха оставила без внимания.

— Супруг болеет уже много лет, — продолжила она, — почти не встает с постели. Я ухаживаю за ним из последних сил.

— А-а, — догадался Феликс, — вы хотите, чтобы"Третий глаз"помог вам в ухаживании за вашим супругом. Что ж, для того и существует наша организация.

— Нет, — резко возразила посетительница. — Я хочу, чтобы вы избавили меня от него раз и навсегда.

— Что, простите?

— Что же тут непонятного! Я хочу, чтобы вы его убили.

Феликс заморгал глазами, потом начал медленно подниматься.

— Вы с ума сошли, госпожа, как вас…

— Сядьте, — не попросила, приказала Качалова голосом, каким видно ее великий родственник говорил в образе Бориса Годунова в"Смерти Иоанна Грозного".

Такого жесткого, железного голоса Феликс еще никогда не слышал, а потому ноги его подкосились и он опустился в кресло. Заглянула встревоженная Зоя, но ее взмахом руки выпроводила старушка.

— Да, вы не ослышались. Карлу 90 лет, он сам мечтает об эвтаназии, но она в нашей стране, как вам известно, запрещена. Я моложе его на 10 лет и еще хочу пожить, а с ним я не протяну и нескольких месяцев.

— Вы понимаете о чем просите? — наконец привел в порядок мысли и чувства Пустоблюдов, — это же…

— Пустяковое дело. Я же знаю, в вашем коллективе полно диких азиатов. Им что человека жизни лишить, что малярийного комара прихлопнуть.

— Уходите или я вызову полицию. Зоя!

— Мы с Карлом скопили шкатулочку золотых и бриллиантовых украшений, на пару миллионов, думаю, долларов потянет. Выполните мою просьбу и она будет вашей. А мне уже более, кроме воздуха и свободы ничего не надобно.

В кабинет вошла секретарша, но Феликс ей так ничего и не сказал, сидел с полуоткрытым ртом.

— Вы что-то хотели, Феликс Николаевич? — спросила Зоя, как-то странно поглядывая на старушку. Пустоблюдову даже показалось, что в ее глазах промелькнула веселинка.

— Я? Ах да. Нет, ничего, у меня тут серьезный разговор, просьба никого ко мне не впускать.

Когда секретарша вышла, Феликс перегнулся через стол.

— Каким же образом мы должны…хм, избавить вас от мужа?

— Ну, это вам виднее. Насколько знаю, в свое время вы служили охранником в Следственном изоляторе, так что опыт, как обходиться с людьми, у вас имеется.

Ничего себе подготовилась старуха, — подумал Феликс. — Откуда только мою биографию узнала? На этот вопрос ответила сама Качалова.

— Сын Карла от первого брака, до того как уехал в Израиль, служил в МВД. В его домашнем компьютере осталась база данных на всех жителей страны. Ознакомилась с вашим личным делом, потому к вам и пришла с такой просьбой.

— Вот значит как. — Пустоблюдов потер руки, не зная, что на это еще сказать. А старушка продолжила:

— Так вот, думаю, вам не стоит поручать это дело своим гастарбайтерам, лучше сделайте это сами и не надо будет ни с кем делиться.

— Но я еще ничего вам не ответил!

— И не надо. Вот мой адрес. — Она протянула лист бумаги сложенный вчетверо. — Сегодня ночью меня в квартире не будет, уеду к старой подруге в Подольск, она если что подтвердит мое алиби. Ну а вы…Ключ от входной двери, если всю же решитесь, найдете под ковриком.

— Послушайте…

— Еще раз говорю, дело пустяковое. Карл на ночь принимает снотворное. Тихо и бесшумно накроете его лицо подушкой. И всё.

— А шкатулка?

— Значит, согласны! Шкатулка будет находиться в финском серванте у окна. Но имейте в виду, Феликс Николаевич, открыть ее можно только ключом, который находится у Карла. Он носит его на шнурке, как крестик. Если попытаетесь ее взломать…она просто взорвется. Карл работал со взрывчатыми веществами на кафедре физической химии, он и оснастил ее таким механизмом. Ну а ключик сможете взять только, когда Карл…перестанет дышать.

— Чушь какая-то! Почему вы сами не можете… накрыть его подушкой?

— Бога боюсь, а вы, Феликс Николаевич, организовав свой"Третий глаз", как погляжу, и черта не боитесь. Так что флаг вам в руки.

— На сколько вы говорите ценностей в шкатулке?

— На пару миллионов точно. Но не знаю, сколько теперь стоит кулон с желтым алмазом в платиновом обрамлении. Его подарил моему прадеду сам Василий Иванович Качалов, а ему в свое очередь кулон преподнесли поклонницы во время гастролей в Дании. Не понимаю, уж как его чекисты во время обысков не отобрали. Возможно, вступился Дзержинский, с которым Вася учился в Вильне в одной гимназии. Называется кулон:"Благочестие".

— Благочестие, — повторил Феликс, — а…

— Никакого подвоха с моей стороны, Феликс Николаевич, — перебила Качалова. — Включите свой третий глаз, недаром же вы так назвали свою фирму. Ну, что он вам говорит?

— Не знаю, — честно признался Пустоблюдов.

Старушка затушила очередную выкуренную за время беседы сигарету, поднялась, и больше не произнеся ни слова, вышла из кабинета.

Феликс попросил у Зои водки. У себя в кабинете он ее не держал, боясь войти в штопор. Секретарша же по его просьбе выдавала не больше 50 граммов в день и обязательный бутерброд с сырокопченой колбасой. Теперь колбаса была вареная и Феликса от ее пластилинового вкуса чуть не стошнило.

В тот вечер он не поехал смотреть квартиру. Сидел в съемных апартаментах на Котельнической, глядел в окно на яркие кремлевские звезды и размышлял.

Странная все же старуха — решила избавиться от мужа и вот так запросто пришла к Феликсу с предложением его убить. С другой стороны, в простоте и есть правда. Её понять можно, с паралитиком не жизнь, а одни мучения. Что же это за кулон такой с желтым камнем? Благочестие… Сейчас всё наладилось — большая зарплата, огромные премиальные, замы, филиал открывается на Сейшельских островах, скоро и сам туда поедет. Но это все временное, мыльный пузырь, который рано или поздно лопнет. И что тогда? Тогда можно остаться с носом. Нет, нужно иметь свой, независимый капитал, — думал Феликс, — о котором никто не знает. И с этим капиталом, тихо, незаметно, в один прекрасный день раствориться на краю света, например, в Тасмании. И этот независимый капитал может дать ему…старушка Качалова. Что там подсказывает третий глаз?

Однако теменной энергетический центр Феликса молчал. И около полуночи он решился.

От волнения съел две банки свиной тушенки, закусил сгущенным молоком и копченой скумбрией. Перед выходом выпил стакан виски"Бурбон". Посмотрел на бутылку, сам себя спросил:"И чего тебе не хватает, Пустя, живешь как олигарх Абрамович, так нет ведь, позарился на бабкины бриллианты. Решился на убийство". И сам себе ответил:"Это не убийство. Дед Карл ведь мечтает об эвтаназии, а злое государство не может и не хочет облегчить его страдания. Я стану его спасителем, избавителем от мук, архангелом, который откроет ему врата в царство небесное".

От мысли о"вратах"Феликс поморщился, он давно уже не верил и в бога, ни в черта. И все же в глубине душе мысль ему понравилась."А кто знает, что там наверху? Так что не исключено, я действительно отворю старику дорогу в рай и или в ад, хрен его знает, что он успел натворить за свою долгую жизнь. Недаром алмаз называется"Благочестие". Возможно, помощь ближнему во встрече со Спасителем и есть истинное почитание бога".

"Мудрено, — вздохнул Пустоблюдов, — но что-то в этом есть". На душе стало легко, а сердце забилось в предвкушении чего-то великого.

Было прохладно, моросил противный дождь. Феликс поднял воротник плаща Армани, спустился в подземку на Китай-городе. Такси осмотрительно решил не брать. Через полчаса он был уже на окраине города, а еще через пять минут возле дома, указанного старухой.

Дождь прекратился, светила окаянная Луна. Она выглядывала из-за крыши старой девятиэтажки, отчего это обычное советское строение напоминало зловещий замок из фильма — фэнтези.

Ночь была глубока и очаровательна, от метро до дома он не встретил ни единой души. Однако у подъезда его бросило в жар. Дверь была с кодовым замком, а старуха не дала магнитного ключа! Можно попробовать нажать все клавиши разом, иногда срабатывает. Или, может, ну его всё к черту, раз дорога перекрыта, не стоит ее пытаться продолжить? Это годами проверенный закон.

Уже собираясь отступить, Пустоблюдов повернулся спиной к двери и вдруг замок ее щелкнул. Белкой отскочил за угол, сам удивляясь своей прыти. Из подъезда вышла тетя с маленькой кривоногой собачкой, свернула за противоположный угол. Опять сделал невероятный скачок, перехватил почти закрывшуюся дверь, вошел в пахнущий кошками, кислой капустой и содой подъезд. Лифтом пользоваться не стал. Бочком по стенам, как — будто кто-то его мог увидеть, поднялся на девятый этаж. Там горела слепая лампа, у двери под Љ…стояла картонная коробка из под телевизора. Во рту пересохло, ноги дрожали."Нет, нужно определенно бежать".

Однако рука потянулась к коврику у двери, а под ним действительно находился ключ. Как только Феликс ощутил прохладу металла, страх его внезапно пропал, словно это был не ключ, а оружие.

Уверенной рукой он отпер дверь и оказался в почти темной квартире. Луна светила в кухонное окно, находившееся слева от коридора, поэтому очертания квартиры и предметов были довольно сносно видны.

Миновав на цыпочках коридор, он оказался в небольшой комнате. Теперь уже включил крошечный фонарик на автомобильном брелоке. А вот и сервант у окна.

На нижней полке, среди рюмок и небольших бутылочек, он нашел деревянную шкатулку, обитую по краям и по центру металлом. Она имела довольно внушительный вес. Слегка потряс. Внутри что-то загремело. Испуганно вернул шкатулку на место. Натянул на руки резиновые хозяйственные перчатки, двинулся к слегка приоткрытой двери в другую комнату. Подойдя к ней, прислушался. В комнате раздавался не громкий и неравномерный храп.

Дед явно болеет еще и апноэ, подумал Феликс, и почему раньше не помер во сне от остановки дыхания? Теперь вот возись с ним.

Он достал из кармана капроновую бельевую веревку, натянул. Решил удавить деда ей, а не подушкой, как советовала бабка. Подушка — способ не проверенный, а веревка…опыт был, в детстве истребил таким способом нескольких котов, пока сосед, чей хвостатый друг пострадал, не отдубасил его табуреткой. Да так, что две недели пришлось провести в больнице. Соседа, за это посадили, чему Феликс был очень рад, но котов больше не трогал.

"Тряхнем стариной", — прошептал он себе под нос и осторожно вошел в комнату. Посветил. На широком диване лежал, укрытый с головой коричневым одеялом, храпящий человек.

Больше никаких колебаний Феликс не испытывал. Уверенным шагом приблизился к спящему, откинул с головы одеяло и набросил на шею веревку, стянул что было силы.

И тут произошло неожиданное. Голова отделилась от туловища и упала к его ногам, больно ударив по пальцам, куда-то покатилась."Неужто держалась на одной нитке?" — промелькнула мысль. При этом храп не смолкал.

В этот момент в комнате зажегся ослепительный свет. Из комнаты, где он только что был, вошли два спецназовца с автоматами, следом за ними полицейский, державший в руки пистолет. А из-за его плеча выглядывала улыбающаяся…бабка Качалова.

— Что, милок, головка не крепкая у моего деда оказалась? А у тебя и вовсе дырявая, ха-ха! Ты ключик с покойничка сними, да шкатулочку открой, может, чего интересного найдешь.

Пустоблюдов взглянул на диван и увидел на нем манекен, какие выставляют в витринах магазинов, только без головы.

Ржал и мент, только не улыбались спецназовцы. Они двинули Феликсу под ребра автоматом, повалили на пол, застегнули на запястьях наручники.

— Статья 30 Уголовного кодекса Российской Федерации, плюс часть 1 стати 105 — покушение на убийство, — сказал полицейский. — Свидетели!

В комнату вошла заспанная баба в халате с бигуди на жидких, рыжих как у клоуна волосах и…начальник ТСЖ Себастьян Веточкин. За его плечами маячила, поднимаясь из любопытства на цыпочки, секретарша Зоя.

— Себа, — невольно вырвалось у Феликса. — А ты каким боком тут?

— Живу я здесь, на пятом этаже. Госпожа Качалова моя старая подруга. Зоя — ее племянница. А ты, я вижу, опустился ниже плинтуса.

— Кто бы говорил, пьянь болотная. Это провокация! — закричал Феликс. — Старуха сама меня подговорила. Я буду жаловаться прокурору!

— Гражданка Качалова, — обратился к старухе полицейский. — Вы действительно подговорили гражданина Пустоблюдова убить своего мужа? Где он?

Бабка замахала руками:

— Вы же знаете, Карл сейчас спит у Зои. А приходила я к Пустоблюдову, чтобы попросить его починить проводку в коридоре, наша управляющая компания"Колобок"не чешется. Вызывать же Мосэнерго — денег нет. Сейчас за всё дерут. Сказала, что"Третьему глазу"я полностью доверяю, уезжаю на пару дней к подруге, а ключи оставлю под ковриком. А он, видишь, как решил. Ограбить, а Карла убить. Нелюдь.

— Ведьма! — крикнул в пол Феликс. — Я знаю, вы специально все подстроили и организовал это Веточкин, потому что я его на работу не взял. Ничего не докажите, я человека не душил, а кукла не в счет.

— В счет, гражданин Пустоблюдов. Ответственность по 30 статье наступает даже тогда, когда только планируется совершение преступление, разрабатывается план. Вы же задержаны при свидетелях на месте преступления в момент его совершения. В комнате была установлена инфракрасная камера, изображение с которой свидетели наблюдали на мониторе в соседней квартире гражданки…э-э, Зои Курочкиной.

Полицейский вынул из-под подушки на диване, где лежала кукла, диктофон, продолжавший"храпеть", выключил.

— Славно получилось, — сказала бабка. — Вот как работают теперь наши правоохранительные органы, любо дорого посмотреть. А ворам и убивцам место в клетке. Тьфу.

Старуха сплюнула под ноги Феликсу, а Веточкин лыбился во всю ширь своей отвратительной физиономии. Когда Пустоблюдова уводили, он крикнул ему вслед:

— Помни, Пустя — добро оборачивается боком, а зло передом. Лучше никогда не делай ни того, ни другого. Подвел тебя третий глаз, ха-ха!

Феликса Пустоблюдова посадили в СИЗО. А его место в благотворительной организации занял Себастьян Веточкин. В мэрии хотели назначить своего человека, но Веточкин бесцеремонно ввалился в администрацию и, глядя прямо в глаза высокому городскому чиновнику, заявил:

— Вы пригрели на груди преступника. И не просто преступника, а убийцу. А ведь идея создания"Третьего глаза"принадлежит мне.

Веточкин достал газету, показал заметку.

— Я же помог следственным органам вывести на чистую воду коррупционера и циничного уголовника Пустоблюдова. И если вы не хотите, чтобы был вынесен сор из вашей светлой избы, поручите фонд мне, не пожалеете.

Вопрос был решен в течении дня. Секретарше Зое пришлось оформлять авиабилет до Сейшельских островов уже на нового начальника.

А через неделю охранник СИЗО передал Веточкину сотовый телефон.

— Алле, шеф! — кричал в трубку помощник по техническим вопросам Дерюгин. — Вы там держитесь, и не раскисайте, скоро вытащим вас из клетки. Нам другого шефа не надо. Фраер кукольный Веточкин на Сейшелы летит, так тут акулы кругом хищные и океан глубокий. Поняли? Мы своих не бросаем!

— Понял, — ответил Пустоблюдов, — очень даже понял! Мы своих не бросаем!

Феликс напряг все свои психоэнергетические центры. Ну, что там подсказывает чакра, как сложится его дальнейшая судьба?

Однако на этот раз третий глаз молчал.