Я всё придумала

Фаина Судкович

«Это стихи с ясным голосом, от тишины до отчаяния, порывистые, с чуть повышенной температурой…. Читатель подружится с ними, не так много в наши тревожные дни появляется книжек, лишенных самолюбования, требовательных, интимных. Здесь естьто, что люблю я – поэзия человека обыкновенного… хоть это и самооговор – не бывает обыкновенных людей среди тех, кто пишет стихи».Вероника Долина

Жизнь происходит

Вдруг

Вдруг захотелось остаться одной.

Слушать, как ветер за тонкой стеной

Бьёт в колокольчик.

Взглядом распутывать нити дождя,

Пусть разлетаются, чуть погодя,

На многоточья…

Дождь — не помеха. Под старым зонтом

Можно бродить, вспоминая о том,

Что не случится.

Топать по лужам, вернее, порхать,

Булку купить и блаженно вдыхать

Запах корицы…

Можно смотреть на просвет в облаках,

Чтобы дождаться, когда впопыхах

Выглянет солнце.

Можно под ворохом пасмурных дней

Спрятать надежду и помнить о ней,

Если взгрустнётся…

Можно идти, не считая шагов,

Дальше — от дома, друзей и врагов,

Прошлое — в клочья!

Вдруг раствориться в завесе дождя

И разлететься, чуть-чуть погодя,

На многоточья…

Так бывает

Так бывает, твой мир вдруг свивается в кокон,

очень маленький, тесный, шершавый внутри.

Ни открытых дверей, ни распахнутых окон.

Ни Лазурного моря. Ни садов Тюильри.

Ты пытаешься втиснуться в новую кожу,

и принять, что другого уже не дано, —

только мир-понарошку, на кокон похожий,

только мизерный домик, слепое окно…

Там внутри, в темноте, все становится тише,

даже шорохи сердца и дробь позвонков.

И кричи — не кричи, всё равно не услышат.

То ли стены — глухие, то ли голос — таков.

Так бывает, что в теле, как в маленькой печке,

прогорают дрова. И подкинуть — невмочь.

И бессмыслен мирок, заключённый в аптечке.

И бессмысленным утром кончается ночь.

Ты твердишь: Не бывает, чтоб так беспросветно!

Обживаешь свой кокон, меняешь прикид.

Даже в зеркало смотришь и еле заметно

улыбаешься сердцем, в котором болит.

Да, болит. Но когда-нибудь надо решиться,

Распрямиться, чтоб стало совсем невтерпёж.

И расколется кокон на камни — крупицы…

Ничего. Были б камни. Ты их соберёшь.

А когда всё это кончится…

А когда всё это кончится,

Будет просто тёплый день.

И, забытый в одиночестве,

Мир с короной набекрень.

Мир притихший, но недремлющий,

Не герой и не боец.

Как он хлеба ждал и зрелища!

И дождался наконец.

Ах, свобода невозможная,

Словно крылья вместо рук!

Пустоту спрошу: А можно я…?

Пустота заплачет вдруг.

Нелюбимая, постылая,

Как лекарство от беды,

Серафима шестикрылая

В замке Синей Бороды.

Ей бы сгинуть в тихом омуте,

Там, где черти и тоска,

А она кружит по комнате,

Крутит пальцем у виска.

Никого не буду спрашивать,

Просто выйду за порог.

Надо мной по праву старшего

Пролетит усталый Бог…

2020

Про Пустоту

Я заполняю пустоту.

Что ни отдам — всего ей мало.

Она хватает на лету

всё то, что я назанимала

у беззаботных кутежей

и у забот своих настырных,

у записных тузов козырных

и домоседок-ворожей.

Я заполняю пустоту.

Чего опять ей не хватает?

То на ночь ей роман прочту,

то расскажу ей пару баек,

то нарисую ей квадрат,

закрашу чёрным, как Малевич.

Хотя на что такая мелочь

той, что чернее во сто крат…

Я разгоняю пустоту.

Чтоб ей, проклятой, пусто было!

Ты, мать, напала не на ту!

Исподтишка напала, с тыла!

Сказать по правде, кто ты есть?

Дыра от бублика, не боле!

Сама ты сгинешь поневоле,

всего-то надо — бублик съесть.

Вот так кричала я во тьму,

а тьма светлей не становилась,

лишь чередой, по одному,

сдавались страхи мне на милость.

Я всех и каждого сочту.

И отпущу на все четыре.

Мне есть, что делать в этом мире.

…Я заполняю пустоту.

Сотворение мира

И как будто — всё складно,

И как будто — всё важно.

День прошел — ну и ладно.

Жизнь проходит — не страшно.

Лишь бы были послушны

Руки-ноги и мысли.

Лишь бы не было душно

Без надежды и смысла.

И как будто — есть время,

И как будто — есть силы,

Чтоб с разбега — и в стремя,

Чтобы сразу — и в жилу.

Надо веры — поверю.

Надо правды — не скрою.

Надо воздуха — двери

Нараспашку открою!

Ход времён не нарушу,

Пусть идут вереницей…

Я мечтаю, послушай,

Я хочу повториться

В этом бурном потоке

Ежедневных пророчеств,

Пусть хоть словом — и только,

Пусть хоть множеством точек,

Безымянной планетой

Где-то в космосе дальнем

Или отблеском света,

Отраженным в реальном…

Про меньшее из зол

Одето в краденый камзол

чужой удачи,

блефует меньшее из зол

и карты прячет.

А в них то правда без прикрас,

то небылицы,

то ложь во благо — про запас,

авось сгодится.

Узлы гордиевы в узор

судьбы вплетая,

жирует меньшее из зол

и расцветает,

и гнёт своё, чтоб на излом —

душа и тело.

Оно хоть меньшее, но зло.

Такое дело.

Мы сами выбрали его,

себе переча.

Пугливо наше естество

и узкоплече.

Нам что ни день, то жить пора

добрей и чище,

а мы упрямо от добра

добра не ищем.

И только меньшее из зол

искать не надо,

оно натасканной борзой

крадется рядом

и гнёт своё, чтоб на излом —

душа и тело.

Оно хоть меньшее, но зло.

Такое дело.

За что ж нам так не повезло

ходить по краю,

где с двух сторон добро и зло

в войну играют?

Нам жизнь для подвига мала.

Но ждёт героя

тот мир, где вдруг не хватит зла

для нас с тобою.

Наедине с войной

Поселилась во мне война.

Потеснила меня во мне.

Я — одна, и война — одна.

Мы с войною — наедине.

Так живём мы который день

в вечных спорах — кто друг, кто враг.

Я — кремень, и война — кремень,

но и порознь нам никак.

Так, глядишь, проживём и век,

Я — с войною, война — со мной.

Для того ли я — человек,

Чтобы век коротать с войной?

Только где же мой светлый мир?

Только где же мой мирный свет?

Мне с войною и свет не мил,

да и мира в помине нет.

Не укрыться, не убежать

в тихий край и в чужие сны.

Даже в бешенстве не разжать

мёртвой хватки своей войны.

Страшен мир, где война вокруг.

Для меня же страшней вдвойне

цепь из намертво сжатых рук,

заключивших войну во мне.

Поселилась во мне война…

Дракон

Для этого дракона

У смерти выходной.

Он здравствует на зло нам,

Он нашей жив войной.

В его зловонной туше,

Растущей на дрожжах,

Безумствуют кликуши,

И нелюди визжат.

Блистают манекены

На выставке голов,

Драконьих антигенов

Планете подколов.

Смертельный бич над паствой

Украдкой занеси,

Разъединяй и властвуй,

А там уж — гой еси…

Не знаю, что ответить

Идущим нам вослед…

Мужайтесь, наши дети!

Драконов вечных нет.

Но подрастает снова

Средь нашей детворы

Дракончик трёхголовый,

Милашка. До поры…

Что случилось…

Он пишет ей: «Что случилось?»

Она отвечает: «Война.

Под утро война мне снилась.

Я видела из окна —

над нами летели ракеты,

попали в соседний дом.

Я сразу подумала: где ты?

Не там ли, не в доме ли том?

Во сне под окнами танки

рoвняли с землёй детский сад,

и, вывернутый наизнанку,

но всё же не пойман, не взят,

прыгал над танками мячик,

как будто играл в войну…

И тут я решила: значит,

не сбыться такому сну.

Уж слишком на правду похож он

и шпарит один рефрен

про бомбой убитых прохожих,

про дом, что жильцами брошен,

над ним пересвист сирен…

А я всё думала: где ты?

Просила Бога во сне,

чтоб ты не приснился мне в этой,

похожей на правду войне.

Да, жизнь у смерти — в немилости,

но той и другой — грош цена…»

Он пишет:

— Да что случилось-то?!

Она отвечает:

— Война.

Войнa

«Горит и кружится планета.

Над нашей Родиною дым…»

Б. Окуджава

Нет, фильмы про войну

Я больше не смотрю.

И про героев не люблю я сказки.

Сама на той войне

Я факелом горю,

Сама себе — солдат в железной каске.

Сама себе герой,

С судьбой наперевес

Бегу навстречу будущим воронкам.

Протяжно за спиной

Скулит трусливый бес

И отстаёт, с проклятьями вдогонку.

Но маленький свой страх

Храню я от войны —

Мне на войне чужого страха хватит.

И потому бесстрашно

Сплю и вижу сны

Под вой сирен и грохот взрывов, мать их!

Смотрю войне в глаза,

И ненависти хор —

Свинцом в груди по раненому следу!

Но нет во мне войны,

Войне наперекор

Я буду жить и праздновать Победу!

…Просеиваю жизнь, как золотой песок,

Сквозь сито смерти — мелкое и злое,

А дружбу и любовь я прячу в уголок.

На всякий случай.

Чтоб прикрыть собою…

2006

Мой безымянный Бог

Для Бога моего нет имени земного.

Из тысячи имён не выберешь одно,

наверно, оттого, что имя — только слово.

А слово, как в плену, в себе заключено.

И, может, потому мой Бог немногословен,

что сказанное — ложь, а истины — просты.

Так видится ему с небесных колоколен,

а Богу, очевидно, виднее с высоты.

Для Бога моего нет божеского дома, —

ютится в небесах мой одинокий Бог.

Но, может, оттого светло и невесомо

Он царствует в душе того, кто одинок.

Он судеб не вершит. И жертвы приносящих

жалеет, — никакой не оплатить ценой

бессмертие души, рождение для счастья

и место на Земле под солнцем и луной…

Для Бога моего нет праведных и грешных,

есть воля и судьба на призрачных весах.

А райские сады и ада мрак кромешный

придуманы людьми, чтоб верить в чудеса.

Но каждому из нас отмерено по силам

и веры, и любви, и горя, и дорог,

и солнца, и земли, и звёзд на небе синем,

где любит нас мой добрый и… безымянный Бог.

Я просто слушала её

Веронике Долиной

Я просто слушала её.

Я просто падала без страха

Туда, где время — настаёт,

Где всё случается — инако.

Там дни от старости бегут,

Следы хозяев заметая,

Там отчего-то жизнь простая

Пуста без маленьких причуд.

Я просто слушала её.

И так отважно проживала

Чужое горе, как своё,

Чужое счастье — как попало…

Коротких пауз тишина

Казалась мне дефектом слуха,

И послевкусием от звука

Дрожала глупая струна.

Я просто слушала её.

И время словно растворялось

В сосуде, полном до краёв,

Где Быль и Боль, где Жизнь и Жалость,

Где неразменным пятаком

К нам возвращаются утраты,

И песни, спетые когда-то,

Грустят о будущем тайком.

Я просто слушала её…

Ты опоздал на вечный бой

Ты опоздал на вечный бой,

Трубач давно сыграл отбой,

Давно затихли звуки канонады.

Кого настиг несчастный рок,

А кто в живых остаться смог,

Всё позади — и раны, и награды.

Ты опоздал. Ты был смешон,

Ты лез упрямо на рожон,

Чтоб совершить свой подвиг небывалый.

Ты рвался в бой всему назло,

Но время подвигов прошло,

И вoт тепeрь ты проcтo странный малый.

Что за мечта — сгореть дотла,

Шагнув за край добра и зла,

Мир пoделив на правых и неправых!

Добро и зло сплелись давно

В одно судьбы веретено,

Им дела нет до подвигов и славы.

А может, стать таким, как все,

Не жить на минной полосе?

На всех не хватит черно-белой краски.

Ты опоздал на вечный бой,

Трубач со старенькой трубой

Лабает рок и сочиняет сказки…

Туман — туманище

Туман — туманище,

найди пристанище

Безветренным осенним дням,

Бездомной радости, мерцающей

На рубеже, где блажь и срам.

Туман — туманище,

Прикинься рубищем,

Хотя бы клочьями на мне

Прикрой от гневной и бунтующей

Отпетой осени в окне.

Туман — туманище,

открой карманище,

Где пропадают ни за грош,

Где в пелене твоей дурманящей,

Что сон, что явь — не разберёшь,

Где над просветом облетающим

Чужие вороны кружат

И на тебя грешат,

Туман — туманище,

И на тебя грешат…

Либретто

Отважным бекаром взлечу по ладам,

распутаю нить партитуры.

По-царски полтона на бедность подам

аккордам судьбы и сумбура.

Добавлю длиннот и созвучий иных,

гармонию скуки нарушу

балладой о жизни, где шансы равны

предать или выплеснуть душу.

…Так значит, либретто? А мне-то порой

казалось, не выйдет сюжета

из разноголосья крикливых хоров

и фальши случайных дуэтов.

Вся жизнь прозвучит, как подарок небес,

и крохи бесценного счастья

печальный бемоль и весёлый диез

поделят на равные части.

Из чаши терпенья и чарки вина

я выпью сполна. И, о чудо! —

такой сочиню бесподобный финал,

что мир и не ведал покуда!

Мажор ли? Минор? Да не всё ли равно,

когда уже песенка спета!

Не каждой мелодии счастье дано

дождаться смычка и либретто…

Колыбельная для души

Убаюкаю свою душу,

Тишины её не нарушу.

Усыплю её, улетая,

Спи, мой ангел, спи, золотая.

Там во сне души стану душкой,

Мягкой розовой хохотушкой,

Беспечальной и беззаботной,

Птицей ветреной, перелетной.

Без души взлечу налегке я,

Пустоту на сердце лелея,

Четырём ветрам — свист да шалость,

Всю себя раздам, что осталось.

Вихри зависти, грозы мести,

Сладкозвучные песни лести,

Громы ревности, ливни грусти

Пошумят во мне и отпустят…

Так и ночь пройдёт. Будет утро,

Всё из белого перламутра.

Спи, душа моя, Бог с тобою.

Ты и я — одно, или… двое?

Я никогда не стану ветром

Не хочется ли вам стать маленьким созвездьем?

Ну, если не созвездьем, так маленькой луной.

Свободно и легко кружиться в тёмной бездне

И ощущать себя пылинкою одной.

Не хочется ли вам корабликом бумажным,

Расправив паруса, лететь во весь опор?

И чувствовать себя весёлой и отважной,

Бегущей по волнам — ветрам наперекор.

Не хочется ли вам стать утренним туманом

И таять понемногу от солнечных лучей?

И капелькой росы, прозрачной на багряном,

Почувствовать себя счастливой и ничьей.

Почувствовать себя — не в этом ли всё дело?

И не о том ли я мечтаю всякий раз?

Почувствовать душой, раз невозможно — телом,

Весь необъятный мир, придуманный для нас.

…

…Как жаль, что я никогда не стану ветром,

Ни облаком, ни радугой, ни сном о чём-нибудь.

Но кто мне запретит мечтать об этом,

Чтоб просто стать счастливее чуть-чуть…

Любовью за Любовь

Стреляй в меня, Cолдат!

Мне больно, но не страшно.

Смотри, летит душа

К тебе на огонёк.

Любовью — за любовь

Сойдёмся в рукопашной

В объятиях судьбы,

Hажавшей на курок.

Суди меня, Cудья!

Твой приговор щедрее,

Чем суета сует

Без крыльев за спиной.

Не обожгу души,

И сердца не согрею

Любовью — за любовь,

Покинутую мной.

Казни меня, Палач!

В твоём краю жестоком

Бесчинствует Cудьба.

Ты ей не прекословь.

Смотри, летит душа

В Прекрасное Далёко

И осыпает нас

Любовью — за Любовь.

* * *

Хочется правды —

а получается ложь.

Хочешь дотронуться —

тебя по руке: Не трожь!

Ищешь мужа —

вокруг одни женихи,

Хочется песен —

а пишутся только стихи.

Нет, безусловно,

порой это даже в плюс.

Страсти не вышло,

зато миновал искус.

Больше ли выиграть —

меньше ли проиграть?

Мы бы, конечно, выбрали.

Было бы, что выбирать.

Хочется снов — бессонница.

Хочется денег — грош.

Счастье за мною гонится.

Врёшь! Меня не возьмёшь!

Но хочешь или не хочешь,

несбывшееся болит.

Желаний, может, и меньше,

но каждое — монолит.

Хочется мира, да вот ведь —

у стен собирается рать.

Хочется жить ещё долго —

а уже пора умирать.

Жизнь происходит

Жизнь происходит как-то сама.

Дети растут и ветшают дома.

Солнце садится за желтым холмом.

Видимо, там его дом.

Я побегу, я нa cвeт полечу

И приземлюсь, где сама захочу.

Может быть там же, за желтым холмом

Будет отныне мой дом.

Жизнь происходит как-то не так.

Добрые люди гоняют собак,

Добрые люди не любят детей.

Так и живут — без затей.

Я побегу, я нa cвeт полечу,

И приземлюсь, где сама захочу.

В царстве любви, где за желтым холмом

Будет отныне мой дом.

Жизнь происходит, и я вместе с ней.

Утро — туманней, а мысли — ясней.

Солнце встает из счастливой страны.

Только с другой стороны.

Я побегу, я нa cвeт полечу,

И наконец-то найду, что хочу.

Там, на закате, за желтым холмом

Солнце вернется в мой дом.