Желание

Елена Усачева, 2010

Маша и Макс в сетях интриг – вампиры хотят, чтобы девушка стала одной из них. Охотники за нежитью мечтают привлечь ее на свою сторону. А еще неизвестно откуда появился колдун, получивший над Машей странную власть и у которого на нее свои планы. В водовороте страстей и желаний молодым людям грозит много опасностей, но в борьбе за свою любовь они готовы пойти на что угодно.

Глава IV

Разговор с самим собой

Мы обошли дом вокруг и остановились над окном в мастерскую. Его починили. Стекольщики должны Максу делать скидку — раз в месяц они непременно приходят сюда, чтобы менять окна, которые с такой же периодичностью бьют и ломают. Интересно, в Германии он тоже поддерживал стекольную промышленность?

Я подхватила сползающую куртку. Хорошо было бы вот так стоять и не шевелиться. Морозный воздух пробирается за воротник, лезет в широкие рукава, вплетается в волосы. Я медленно замерзала, и одновременно ко мне возвращалась сонливость.

— Маша!

Макс коснулся моей руки, вызвав взрыв неприятных ощущений. Зачем меня трогают? Чего он от меня хочет? Мне сейчас так хорошо…

— Вспоминай, Маша. Ты вылезла в окно. Что было дальше?

Я нехотя разлепила веки. Какой белый снег вокруг. Замерзшая корочка коробится, легкий ветерок несет по насту невесомую порошу. Если наступить, не провалишься. Но шевелиться было лень. Страшно лень.

— Я пошла за угол.

И там увидела Антона. Он сидел под кустом. Если бы не компьютер, я бы его не заметила.

Макс скользнул к углу дома, поманил:

— Иди сюда.

Я встала рядом, прислонилась к стене и чуть не повалилась в снег — от стены шел слабый разряд электрического тока. В глазах у меня потемнело. Показалось, что сейчас ночь и я слышу хриплое дыхание Пашки. А за углом тишина. Страшная тишина. Под ногами пискнула Белка…

— Вспомнила? — Макс смотрел на меня, словно считывал с моего лица все, что я представила.

— Что со мной такое? — схватилась я за его рукав, чтобы не упасть.

— Память места. Яркие события сохраняются там, где происходили.

— Не замечала раньше. — Я отошла подальше от угла. — Ты чувствуешь то же самое?

— Чтобы чувствовать, надо обладать этой способностью. Я лишь знаю, что так должно быть.

— И теперь все, кто подойдет к углу дома… — От того, что меня постоянно то клонило в сон, то выдергивало из него, начинала болеть голова.

— Все, кто может это почувствовать. — Макс оглянулся. — Например, кошки.

— И мышки… — пробормотала я.

Если следовать его теории, то в том месте, где сидел Антон… Я медленно подошла к кусту.

— Осторожней! — напомнил Макс. — Тебе может не понравиться…

Я протянула руку вперед и ощутила, как энергия иголочками касается моих пальцев.

— И что это значит? — Идти дальше не хотелось. У меня и так все хорошо с памятью. Тот вечер я не забуду никогда.

Макс остановился около куста. Задумчиво посмотрел на его голые ветки.

— Пойдем, я уложу тебя спать. Мне надо кое-что проверить.

— Подожди!

Я обошла куст, двинулась мимо подъезда. Про Антона я все хорошо помнила, а вот что было дальше, не знаю. На детской площадке я покрутилась, прикидывая, где кто находился в злополучный вечер пятницы тринадцатого. Там в стороне, около гаражей, взрывали петарды, а здесь… Я прошагала по дорожке и остановилась около клена. Дерево с недоверием покосилось на меня.

— Я быстро, — зачем-то прошептала я, осторожно касаясь шершавого ствола ладонью.

…Сначала я услышала тяжелое дыхание и вдруг прямо перед собой увидела Грегора. Лицо его было искажено гримасой, верхняя губа приподнялась, обнажив белоснежные клыки. А еще мне было ясно, что возле клена проходит граница аркана. Хотелось крикнуть, чтобы Грегор не шевелился. Но тут раздался громкий голос Бориса:

— Внимание!

И Грегор шагнул вперед.

— Уходим! — От дома уже бежал Олег. — Сейчас сюда…

— Поздно! — Ирина с катаной в руке нависла над лежащим Грегором, но ничего делать не стала. — Перестраиваемся. Мы его остановим.

Она сорвала что-то с клена и стала разбрасывать вокруг себя, губы ее быстро двигались.

— Встали!

Воздух дрогнул, схлопнулась темнота. Из нее вынырнул Эдгар. Ирина провела катаной перед собой, выпрямилась. Глаза старого вампира полыхнули ненавистью, он презрительно скривился и пошел вперед. Мне показалось, я слышу, как хрустит ломаемый аркан. Ирина успела только ахнуть — и безвольной куклой скатилась на землю из сильных рук.

— Убирайтесь! — прошипел воздух.

Напоследок Эдгар пнул тело Ирины и шагнул в ночь.

«Грегор! — хотелось крикнуть мне. — Забери с собой Грегора, он еще жив!» Но вампира не было. И только издалека слышался знакомый голос: «Грегор… Грегор… Грегор…»

Что было дальше, я помнила плохо. Почувствовала только, как меня взяли в охапку и куда-то повели. Потом стало хорошо от того, что никуда больше не надо было идти. Я вытянула ноги, и сознание благодарно отключилось…

Первое, что меня смутило во время пробуждения, — абсолютный, даже какой-то непроглядный мрак.

«Темновато, — уточнило мое сознание, которое сейчас существовало как бы отдельно от меня. — Я не помню, чтобы ты зашторивала окно».

Да, окна я всегда держала раскрытыми и даже в сильный мороз распахивала форточку. И только из-за болезни… Но мои шторы не такие плотные, чтобы сквозь них ничего не было видно.

«Мы не дома», — услужливо подсунула очередную версию рациональная часть меня.

На секунду я забыла, как дышать, потому что и тело сообщило мне, что лежу я не на своей постели. Запах своего постельного белья я узнаю из тысячи. У меня никогда не было такой мягкой наволочки и пододеяльника, мои хлопчатобумажные гораздо грубее.

«С организмом все в порядке, все системы работают нормально», — сообщило сознание, совершив спешную инспекцию.

После глубокого сна еще оставалась вялая истома, но в целом ничего не болело.

Тогда я решила чуть приоткрыть глаза.

Тьма действительно была кромешной. Я зажмурилась, перебирая в памяти события последних часов. Болезнь, ссора, Макс, разговор… Неужели это случилось?

Снова заставила работать свои рецепторы.

«Все в порядке!» — с занудством отличника повторило сознание.

А чего я испугалась? Сама же хотела…

Я попыталась встать с кровати. Пощупала от себя с правой стороны, поискала с левой — кровать оказалась бескрайней. Наконец удалось опустить ноги на пол.

«Одежды нет», — подсказало сознание, пока я удивлялась, почему сквозь носки я так хорошо чувствую, что лежит на полу.

В панике я загребла одеяло и потянула его на плечи.

— Когда ты раздевалась, я закрыл глаза, — раздался спокойный голос, и мое сознание зайцем скакнуло в сторону.

— Сейчас ты тоже сидишь с закрытыми глазами? — поинтересовалась я, наматывая одеяло вокруг себя.

— Да, я тоже немного вздремнул. — В темноте послышалось, как где-то поблизости подвинули стул. — Иногда полезно посидеть без движения.

— Ты же этого не любишь. — Ничего не видеть было неудобно.

— Никто не может двигаться без остановки. Человечество давно отказалось от идеи создать вечный двигатель. Детали быстро изнашиваются. Доброе утро, дорогая!

«Утро? Врет, был день!» — Сознание быстро вернулось обратно, оно у меня неплохо ориентируется. Действительно, когда я засыпала, был день.

— Утро вечера или утро чего-то другого? — неловко пошутила я.

— Сегодня утро завтрашнего дня, — уточнил Макс и чиркнул спичкой. Слабый огонек осветил его лицо. — Ты спала семнадцать часов.

«Ничего себе!» — присвистнуло сознание, предлагая мне от удивления откинуться на спину, но я только сильнее сжала одеяло у себя на груди.

— И не одна ты. — На третьей свечке спичка погасла. — Извини, электричества нет. Отрубили за неуплату.

Его профиль был мягко освещен. Светлая линия носа, подбородка, черные провалы глаз — Макс стоял против света.

— Из тебя разведчик хороший получится — говоришь непонятно. — Я наконец смогла оглядеться. Даже с закрытыми глазами Макс вряд ли бы стал разбрасывать мои вещи, где-то они должны лежать аккуратной стопкой.

— Я был в Москве, у твоих друзей. Хотел кое-что проверить. — Любимый не стал меня мучить долгими паузами. — Антону ввели сильнодействующий антибиотик со снотворным, после которого он проспал до утра.

— Ты был в Москве? — Про одежду я тут же забыла. — С ума сошел! Они тебя видели?

— Не видели. — Макс лениво наблюдал за моими метаниями. — Но чувствовали.

— Хочешь, чтобы они тебя убили? Зачем ты туда ходил? — Я вскочила, снова упала на кровать, притянув к себе одеяло. — Ты меня бросаешь?

— Никто тебя не бросает. — Макс перестал улыбаться.

— Одежду передай, — потребовала я. Злость булькала и клокотала внутри. Я стараюсь, ограждаю его от Смотрителей, а он сам бежит к ним в логово…

— Зачем? — Макс не шевельнулся. — Антон еще какое-то время будет спать, ты можешь отдохнуть.

— Ну и пускай спит. Я тут при чем?

— На Антоне замыкался тот аркан, что ты расстроила. Ритуал был нарушен и теперь требует завершения. Это как двумя руками развести шнур, а ток пропустить через себя. Один конец шнура Антон, другой — ты. Его зацепило серьезно. Удивительно, как он держится. И еще. Они знают, что ты завязана на Антоне. Знали, кстати, с самого начала. Поэтому Олег и интересовался твоим здоровьем.

— Он и твоим здоровьем интересовался, — буркнула я.

— Надо разорвать вашу связь, иначе Антон утянет тебя за собой в могилу.

— В Москву я не поеду! — Теперь главное — не поддаться магии его взгляда. Конечно, его гипноз на меня не действует, но уговорить меня можно.

— Только Смотрители смогут снять с тебя эту зависимость.

— Нет! — Я спрятала нос в одеяло.

— Маша, пойми, они специально удерживают Антона в таком состоянии. Чтобы вылечиться, тебе придется к ним прийти.

— Я не хочу к ним.

— С ними можно договориться!

— Макс, ты с ума сошел? С кем ты собрался договариваться? Смотрители злятся, что в прошлый раз у них все сорвалось. Хочешь, чтобы я второй раз тебя к ним привела?

— У нас нет выбора — они убьют тебя. Даже если им придется пожертвовать Антоном.

— Не делай из них монстров! Они обыкновенные люди.

— Маша, тебе пора привыкнуть, что вокруг тебя с обыкновенными людьми какое-то время будет напряженка.

— Не драматизируй, пожалуйста! Я могу позвонить Олегу и все ему объяснить.

— Да, действительно, Олег единственный ни о чем не подозревающий человек… — Макс взмахнул рукой, как бы отсекая от себя мои слова. И снова склонился ко мне. — Думаешь, он не знает, что происходит? Считаешь, Олег не принимает в этом участия?

— Он ничего не знает. — Мои губы сжались в упрямую линию. — Иначе бы не пытался меня предупредить об опасности. Иначе бы не позвонил!

— Предупредить об опасности и участвовать в задуманном Смотрителями деле — не взаимоисключающие вещи. Он позвонил, чтобы убедиться, что ты больна, и предложил тебе приехать в Москву.

Холодное щупальце коснулось моего сердца. Значит ли это, что Антон проснулся?

— Они должны тебя отпустить. Каждый вправе сам выбирать свою судьбу.

— Кто бы говорил… — выдохнула я.

— Маша, неужели ты хочешь стать такой, как они?

— Поэтому я и не хочу туда ехать! И вообще — давай забудем обо всем, а?

— Маша, ты не понимаешь. Это игра. Как шахматы. Смотрители просто передвигают шахматные фигурки. Но сейчас они должны тебя отпустить. Поехали в Москву! Не пытайся все сделать сама. Ты не игрок.

— Не надо думать за меня. — Я сдавила голову руками. Эту поездку легко представить — сначала мы всех перебьем, а потом будем тосковать о потерях. — Дай мне одежду.

— Не уходи.

— Я выспалась и хочу одеться. — Рассердилась бы, но делать это в голом виде с одеялом на плечах не очень удобно. — А еще я хочу домой.

Макс быстро глянул на меня и отвернулся к свечам.

— Зачем? — услышала я его приглушенный голос.

Затем! Хочется! Есть у меня такая привычка — просыпаться дома в своей постели. И раз уж мне не удалось сегодня там поспать, мне бы хоть позавтракать…

— Есть хочу!

— Шоколад подойдет? — Макс не двинулся с места. — Я могу принести чай.

— Мне надо переодеться!

— Тебе лучше еще немного подождать. — Макс осторожно водил рукой над пламенем свечи. Голубой стебелек не колыхался. — Твои родители считают, что ты спишь в своей комнате, и, чтобы не потревожить твой сон, даже не заглядывают к тебе. Если ты сейчас поднимешься к себе, придется все менять.

— По-честному, значит? — Я подобрала под себя одеяло.

— Честнее не бывает. — Не глядя, Макс поднял вверх руку — пальцы у него были сложены крестиком.

— Обманывать нехорошо.

— Быть обманутой нехорошо. — Макс встал. — Одевайся, а я пока принесу чай.

Мгновение, и в комнате уже никого не было. Пламя свечей даже не шелохнулось. Я потянулась к своей одежде и стала быстро одеваться. Как всегда в спешке, путалась, роняла вещи на пол, надевала наизнанку. Черт, чего я так нервничаю? А все дурацкие Смотрители! Зачем они опять свалились на мою голову?

Минут через пять Макс появился в дверях. Чайник в его руке сипел запоздалыми пузыриками кипения.

— Какие новости?

— Твои родители просыпаются. — Макс выставил передо мной чашку, сыпанул в нее чай из коробочки, залил кипятком. Принюхался. — Гадость, пахнет опилками. В следующий раз угощу тебя настоящим чаем.

Я придвинула к себе чашку. Вообще-то это был лучший чай из всего, что есть в магазине. Уж на что, а на хорошие продукты мама никогда не скупилась. И запах от чашки шел совершенно не опилочный. Как будто я не знаю, как пахнут опилки! Еще неизвестно, чем будет пахнуть его чай. Валежником? Прошлогодними листьями?

— Что будем делать? — Я обхватила руками кружку с нарисованными рыбками. Она такой же путешественник, как и я, — однажды уже побывала здесь. В прошлый раз ее тоже принес Макс.

— Скоро проснется Антон, и ты снова почувствуешь себя плохо. И так будет до тех пор, пока ты с ними не встретишься.

— Я? — Рыбки скрылись под ладонью — я держалась за чашку, как за спасательный круг.

— Каждый поступок имеет свои последствия. — На стол легла плитка шоколадки в шуршащей фольге. — Иногда специально что-то делают, чтобы добиться определенных результатов…

— Бросаются под поезд, чтобы умереть? — Настроение у меня сегодня с утреца — Маркелова обзавидуется. Мрачнее не придумаешь.

— Закаляются, чтобы не заболеть, — поправили меня. — Мы с тобой познакомились, и твой друг Павел Колосов разглядел, что рядом с ним находится не просто девушка, умеющая владеть саблей, а умная, красивая и очаровательная особа. От обиды, что не заметил этого раньше, что не он первооткрыватель тайны, Колосов до сих пор ходит вокруг твоего дома. Про Дракона и Валерию можно и не говорить.

— Это ты к чему? — Мне некстати вспомнился портрет на полях Леркиной тетради.

Держать чашку было горячо, ставить боязно — поставлю, и все, растворюсь в окружающей темноте. Эта чашка стала моей связующей нитью с действительностью. Отпущу, и реальность вокруг посыплется как карточный домик. Свет свечи отражался от фольги, в которой лежала шоколадка, слепил глаза.

Макс молчал долго, что было странно. Обычно он мгновенно принимал решение.

— Тебе могут помочь только Смотрители. Они связь установили, они ее и снимут. — Он уговаривал меня как маленького ребенка, по многу раз повторяя одно и то же.

Я потупилась. Холодные пальцы коснулись моего подбородка, и я скользнула лицом в прохладу ладони. Температура опять медленно ползла вверх, и в его объятиях мне было уютно — руки Макса удерживали меня на границе болезни и здоровья.

— Не жалей! — Я отстранилась, помотала головой. Липкий жар окутывал тело, плавил голову, жар растекся по рукам и ногам, делая их неподъемными.

Я все больше и больше оседала, готовая уже свалиться со стула. Чашка выскользнула из пальцев, брызнула горячим чаем, недовольно крякнула, разбиваясь. И мне тут же стало легче.

— Моя чашка! — с сожалением я посмотрела на еще покачивающиеся половинки.

— Что с тобой? — Макс притянул меня к себе, заглянул в глаза. Услышала, как ногой он отодвинул осколки подальше под стол.

— Голова закружилась. Уже прошло.

Он посадил меня на колени, прижал к себе.

— Не бойся, все будет хорошо.

— Ехать не надо! Если гора не идет к Магомету…

— Твой Магомет около горы уже вытоптал всю траву. — Макс сразу догадался, что я собираюсь просить помощи у Олега. — Не думаю, что он сюда придет с пустыми руками. Стать вампиром не так сложно, наши ряды легковосполнимы, а вот Смотрители — вид, занесенный в Красную книгу.

— Зубров тоже почти уничтожили, но потом они быстро размножились в неволе.

— Тогда я запру тебя в мастерской, и ты начнешь размножаться почкованием, — грозно пообещал Макс.

— Я просто буду чаще носить твое кольцо, — честно пообещала я, пытаясь вспомнить, где его оставила. — И никакие беды ко мне не подберутся.

— Дай слово, что не позовешь Олега в город.

Я и не заметила, как недовольно насупилась, опустила голову, посмотрела на любимого исподлобья.

— Дай слово!

— Разговаривать с Олегом здесь будет гораздо проще, чем в Москве.

— В Москве нам нужен только Антон. Вы встретитесь, и он разрушит вашу связь.

— Что ты видел в Москве?

— Ничего особенного. Заглянул к Антону. Он почти все время спит. Я видел, как Борис вводил ему какое-то лекарство. А еще я почувствовал, что где-то рядом вампир.

— Катрин?

— Может быть. Я не разобрал.

— Как они могли ее так быстро поймать?

— Если у них появился хотя бы один ее волос или капля крови, то достать ее уже проще простого.

— Они ее не убили?

— Я не знаю, что они там делают. Но, может быть, я почувствовал не Катрин. Кого? Эдгара нет, остальные разбежались кто куда…

— Кому же там еще быть? Маринка?

— Маринка здесь, в городе, — прошелестел его голос. — Именно поэтому не надо, чтобы Смотрители приезжали. Ее легче всего найти. Девочка очень уязвима.

— Она злится на меня за Дэниэла?

— Нет. — Макс коснулся губами моего лба, словно хотел убедиться, что температура пошла на убыль, а значит, Антона снова принялись лечить. — Я рассказал ей, что было на самом деле с моей матерью. Она меня поняла. Но объяснить, что между взрослыми существуют свои отношения, я не смог. Боюсь, тебе самой придется с ней поговорить.

Я поежилась. Вспомнила холодные ненавидящие глаза, бледное напряженное лицо, растрепанные локоны. Я не должна была такое думать, но невольно появилась мысль, что для Маринки лучше было бы умереть, чем стать вампиром. Мне казалось, смерть для нее была бы гуманнее.

— Ты с ней часто встречаешься? — О чем-то я его хотела спросить? Какая-то еще встреча меня волновала, чьи-то глаза…

— Она уже неплохо освоилась, ей не требуются учителя.

— Может, не один ты интересуешься происходящим в Москве? Кстати, а где Лео?

— Лео в своей любимой Франции, в двадцатый раз прогуливается по залам Лувра. Или бродит по музеям Флоренции. Он всегда был неравнодушен к прерафаэлитам^[9]. Последние события сильно пошатнули его внутренний мир. А искусство возвращает ему ощущение гармонии.

— Тогда, может, все же Эдгар? Пришел мстить за Грегора…

— Про Эдгара ничего не скажу. Его нельзя обнаружить, если он сам того не захочет. Но если город сейчас пуст, значит, Эдгар ушел, а вслед за ним потянулись все. Сидит сейчас где-нибудь в Китае или Индии. Там своеобразное отношение к смерти, оно нам очень подходит.

Я невольно вздохнула. Индия им подходит… Вот ведь незадача какая! На мгновение я прикрыла веки и вдруг увидела, что на меня в упор смотрят маленькие красные глазки-бусинки. Крыса пискнула и убежала в темный угол. Тревога толкнулась в горле.

— Белка! — выпрямилась я. — Мне надо покормить крысу, а то она кого-нибудь съест.

— Останься, я принесу твою крысу. — Макс опустил руку мне на плечо, но вместо радости его жест почему-то вызвал недовольство.

— Сама схожу за ней. — Я попыталась встать, но соскользнуть с колен не получилось.

— Не уходи. — Голос Макса был глух. Он не просил, кажется, он… приказывал?

— Родители уже ушли, — наполнялась я раздражением.

— Ты же, как всегда, без ключа, — напомнил Макс.

— А как ты вошел? — Я кивнула на чайник.

— Попросил, чтобы мне открыли. Извини, но я не обладаю способностью отворять запертые двери. Мне легче сломать.

Ладно, дверь коридора откроет сосед. А квартиру? Надо посмотреть в куртке, ключи наверняка там.

— Мама могла задержаться. — Я высвободилась из рук Макса. Не понимаю, почему он меня удерживает. Что за дела? Я хочу уйти. Мне надо умыться, переодеться. Хочется выпить кофе с сыром. А здесь темно, стены давят…

— Она ушла. — Макс остался сидеть на стуле. — Тебе лучше еще немного подождать.

— Кого подождать?

Куртка не находилась. Я ее вообще до мастерской-то донесла? Или в порыве страсти ее с меня сорвали еще на лестнице?

— Около двери висит на крючке, — подсказал Макс. — Но я бы на твоем месте допил чай…

Я выразительно посмотрела на пол. Моих любимых рыбок больше не было. Они разбились, вывернув наружу комок разварившегося чая и коричневую жижу.

— Мне нужна новая чашка. — Куртка была неприятно прохладной.

— Я принесу. — Макс не сдвинулся с места.

— Схожу сама! — Терпеть не могу, когда меня задерживают. И когда ничего не объясняют. Мог бы не сидеть здесь истуканом, а… — Как же ты войдешь в закрытую квартиру?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Прерафаэлиты (англ. Pre-Raphaelitie Brotherhood) — направление в английской поэзии, живописи и критике во второй половине XIX века, образовавшееся в начале 50-х годов с целью борьбы против условностей викторианской эпохи, академических традиций и слепого подражания классическим образцам. Полагали, что живопись закончилась с Рафаэлем, а потому исповедовали возврат к канонам дорафаэлевой эпохи.