Оружейная Машина

Уоррен Эллис, 2013

После перестрелки, в которой гибнет его напарник, детектив Джон Тэллоу случайно находит квартиру, доверху забитую оружием. Когда за дело берутся криминалисты, оказывается, что каждый пистолет или автомат связан с нераскрытым убийством, и многим из них уже немало лет. Теперь у Тэллоу на руках сотни преступлений, и он сталкивается с настоящим заговором, в котором замешаны многие могущественные люди Нью-Йорка, а также с охотником, самым страшным серийным убийцей в истории США, чьи цели и мотивы гораздо страшнее любой борьбы за власть.

Девять

Все труднее и труднее становилось найти таксофон на Манхэттене, а охотнику оказывалось все труднее и труднее их увидеть.

Он все еще не решался прибегнуть к мобильнику. Если бы его приперли к стенке, пришлось бы ответить, что он еще не слишком хорошо знаком с техническими нюансами. Что легче: подслушать разговор по мобильнику или в срочном порядке подключиться к одному из множества таксофонов? То-то и оно.

Впрочем, случались дни, когда это его не очень волновало. Охотник не замечал, но его мнение об этих днях менялось, подобно ветру. Временами, когда он слышал лишь гул машин и шарканье синтетических подошв по тротуару, ему хотелось остаться наедине с болезнью и так дальше и жить на Острове Манхэттен, принадлежавшем племени ленапе…

На ладони то исчезала, то появлялась мелочь для звонка по телефону. Вот лежат монетки, а вот они превратились в морские ракушки. Охотник сжал зубы, надавил на вышедшее из-под контроля восприятие, и монетки остались монетками — во всяком случае, на время, которое потребовалось, чтобы запихать их в щель таксофона. Охотник призвал из закоулков памяти номер первого человека и набрал его. Телефон издал звук, который, похоже, значил, что номер не обслуживается. Тогда он заглянул в другой уголок памяти и извлек оттуда номер второго человека.

Охотник слушал гудки, потом что-то щелкнуло, и женский голос сообщил, что его звонок переадресовывается. Наверное, голос звучал в записи. Сегодня двадцать первый век казался дальше, чем обычно. Снова пошли гудки, уже другого тона.

На четвертом второй человек ответил:

— Эндрю Мейчен.

— Ты узнаешь мой голос?

Повисла ледяная пауза. Затем человек с трудом сглотнул и проговорил:

— Да, я узнаю твой голос. Как ты… в смысле, чем могу помочь?

Охотник улыбнулся. Как же они его боятся… До сих пор.

— Мистер Мейчен, я хранил свои личные вещи в здании на Перл-стрит.

Тут охотник назвал номер дома и номер квартиры.

— Но мои вещи попали в руки полиции. Я наблюдал за тем, как они выносили их из здания. Эти вещи — мои. И в какой-то мере ваши. Это мои рабочие инструменты. Вы понимаете, что я имею в виду?

Дыхание Мейчена все ускорялось. Теперь ему не хватало воздуха, чтобы вытолкнуть предложение целиком:

— Это здание. Я его покупаю. Моя компания покупает. Полицейские там кого-то убили. Вчера. Какой-то фрик-затворник взбеленился, когда хозяин раздал жильцам требования о выселении. Что ты там держал?

— Подумайте сами. Что я мог там держать? Я только что сказал вам что.

— О нет. О нет. Ты не мог… как…

— И теперь вы говорите мне, что это все ваша вина. Что вы купили здание, где я хранил свои вещи. Что вы тем самым способствовали их захвату.

— Я не знал! Откуда мне было знать? Ты и говорить-то нам не должен был! Черт, да ты не должен был сами пистолеты хранить…

— У вас нет никаких прав на них. Они принадлежали мне. Они — священны. Они совершили великие дела. Их нельзя просто взять и выкинуть, как наскучившие игрушки после Рождества.

Охотник улыбался, говоря это: у него сложилось стойкое впечатление, что в течение последних недель он вообще не помнил о существовании Рождества.

— Хорошо… но что я должен сделать?

— Разберитесь с этим, — тихо сказал охотник. — Вы же сами понимаете, мистер Мейчен. Если остальные двое решат, что вы стоите на их пути к успеху… вы же понимаете, что меня попросят сделать.

И охотник повесил трубку. Он направился было к переходу, но заметил камеру над входом в банк у дальнего перекрестка. Поэтому он повернул налево в переулок и затерялся в воображаемом лесу.