Оружейная Машина

Уоррен Эллис, 2013

После перестрелки, в которой гибнет его напарник, детектив Джон Тэллоу случайно находит квартиру, доверху забитую оружием. Когда за дело берутся криминалисты, оказывается, что каждый пистолет или автомат связан с нераскрытым убийством, и многим из них уже немало лет. Теперь у Тэллоу на руках сотни преступлений, и он сталкивается с настоящим заговором, в котором замешаны многие могущественные люди Нью-Йорка, а также с охотником, самым страшным серийным убийцей в истории США, чьи цели и мотивы гораздо страшнее любой борьбы за власть.

Одиннадцать

Тэллоу понимал, что лейтенант вполне может позвонить ему в конце дня. И надо показать, что основные пункты программы выполнены. Например, он сумел добиться того, что место преступления никто не снесет прямо завтра. И было бы ради чего сносить — ради какого-то блескучего замка полуволшебника-полушарлатана…

На повестке оставался еще один пункт. Но ради этого было необходимо опять покидать территорию родного участка. Требовалось ехать в Полис-Плаза, дом один.

Именно там, вопреки здравому смыслу, до сих пор пребывала Экспертно-криминалистическая служба. Причем юрисдикция ее распространялась на весь Манхэттен. Часть ответственности делегировали, конечно, выездным командам криминалистов — именно такая работала сегодня на Перл-стрит. Но сердце экспертизы билось здесь — в ПП, 1. Они были вечно завалены работой, людей там не хватало, и, как считал Тэллоу (еще в те времена, когда он снисходил до того, чтобы выразить свое мнение вслух), эти эксперты сами нуждались в присмотре. Как кому-то могло прийти в голову, что проблемы ЭКС и связанной с уликами логистики рассосутся с созданием отдельной службы для работающих на местах команд? Это только добавляло лишних звеньев в цепочку, не говоря уже о том, что в полевые криминалисты шли в основном люди без надлежащей подготовки и к тому же смертельно обиженные на весь мир.

А вот у ЭКС таких проблем не было — они представляли собой беспримесных психов безо всяких личных заморочек. В полиции до сих пор рассказывали, как один из начальников службы как бы нечаянно открыл огонь по своим сотрудникам во время доклада, а еще из уст в уста передавали байку про легендарного эксперта, который рассказывал всем желающим, как избавиться от трупа и не наследить, за бутылку «Смирнофф» и/или секс с женой интересующегося лица. Сотрудников ЭКС ненавидели, и они отвечали тем же. Причем ненависть их была изобретательной и совершенно бесстыдной. Несколько лет назад они попросту «потеряли» улики с места убийства четырех офицеров полиции и посмеялись в лицо тем, кто попытался призвать их к ответу. Да, конечно, политики подняли шум, кого-то разоблачили, кто-то публично принес извинения, но в сухом остатке ни одного криминалиста не уволили. Кто там работал до инцидента, тот и остался работать.

Тэллоу нервничал — именно ему эксперты были обязаны чудовищной кучей вещдоков по серии нераскрытых убийств. Что его ждет? Он прямо увидел их злые маленькие глазки, в которых бегущей строкой читалось: а если разобрать тебя на органы? И продать на черном рынке? Хватит, чтобы искупить твою вину?

Тут он поймал себя на мысли, что стоит рядом с автомобилем и выдергивает и снова засовывает в кобуру свой «Глок». Не распускаться! И Тэллоу сел обратно в машину. А потом снова вылез и снова сел — на этот раз на водительское сиденье. Да что с ним такое!..

Полис-Плаза, 1, соседствовала с Перл-стрит, которая начиналась на территории Первого участка, тянулась дальше, обвивалась вокруг ПП, 1 и направлялась к Бруклинскому мосту и оконечности острова. Бурое, облицованное суровым брутальным кирпичом здание до сих пор выглядело так, словно какие-то оккупационные войска сгрузили его с вертолета и воткнули посреди площади, чтобы разместить комендатуру. Окружающие штаб-квартиру ограды, блокпосты, пандусы и прочие решетки отнюдь не рассеивали иллюзию: вот база пришельцев в синем, наших далеких затерянных братьев из космоса, что высадились на варварском острове, окопались по периметру и из-за неприступных стен несут неразумным туземцам блага цивилизации.

Но пришельцы пробыли здесь слишком долго, и вот некоторые захватчики из брутального звездолета стали перенимать туземные обычаи. Всякий раз, заходя в здание ПП, 1, Тэллоу кожей чувствовал, что местные его обнюхали и безошибочно учуяли: тьфу, мелкая сошка из Первого; что он взвешен и найден легким: смотрят на него и думают: «Нет, этого парня по телевизору не покажут, не ведет он громких дел, о которых в ток-шоу трындят…» Да уж, для таких вещей Тэллоу точно не подходит…

Он отыскал лифт и опустился в подземелья замка своих дальних сородичей.

Двери лифта открылись, и за ними обнаружился крупных размеров мужчина. Он потрясал пластиковым пакетом с перепачканной кровью телефонной трубкой и орал:

— Смотри, чо я в нем нашел!

— Извините, — вздохнул Тэллоу, — но я даже не знаю, что вам на это сказать.

Крупных размеров мужчина горестно поник головой:

— Простите, я вас принял за другого человека.

— Это я уже понял. Мне нужен ваш начальник.

— А я думал, что вы — это она и есть.

Тэллоу решил поддержать светский разговор:

— Значит, вы нашли это внутри чьего-то… э-э-э?..

— Тела! Возраст — семьдесят восемь лет, кожа да кости! Как оно туда влезло только, ума не приложу! Там же места нет, сердце должно было сместиться!

Тут крупных размеров мужчина снова посмотрел на трубку. И его осенило:

— Нет, от этого он бы еще быстрее умер.

— Послушайте, мне нужен ваш начальник.

— Она за кофе пошла. В какой-то момент.

— И сколько вы простояли перед лифтом?

— Не судите, и не судимы будете.

— Но мне и вправду нужно встретиться с вашим начальником.

— Да зачем? — И собеседник покачал перед носом пакетом с телефонной трубкой. — Что может быть важнее этого?!

— Ну ладно. Зайдем с другой стороны. Вы не знаете, кто занимается складом оружия с Перл-стрит?

— А. Вот оно что. — Тэллоу был абсолютно уверен: он сказал про Перл-стрит, а не про то, что в свободное от работы время сексуально домогается до котят. Но криминалист смотрел на него так, что Тэллоу понял: не отмыться. — Значит, ты и есть тот парень.

— Да. Я и есть тот парень. Да.

— Я бы, мужик, на твоем месте переехал в гостиницу. И никому не сказал в какую. И это, броню б купил.

— Значит, мне сейчас броник мог бы пригодиться, да?

— Да не броник, а прям целый рыцарский доспех. И щит. Живой, из телохранителей. Потому что ты, мужик, попал к Скарли в черный список, и пребывать тебе в том списке, пока не станешь окаменелостью, а солнце не остынет. Вот.

— О боже. Ладно. А что за Скарли и как мне ее найти?

И он двинулся вперед по грязному коридору мимо деревянных дверей в кабинеты, больше походившие на норы. С каждой вертикальной поверхности облезала латексная краска мерзкого зеленого оттенка, каким красят стены только в государственных учреждениях. Наверное, чтобы обитателей переморить. Тэллоу шел на голоса: кто-то на кого-то орал в самом дальнем кабинете. Дверь была открыта.

Скарли оказалась худенькой, как птичка, женщиной где-то двадцати пяти лет от роду. Она стояла и оглушительно вопила на какого-то мужчину лет на пять ее старше. Тот выглядел не ахти: болезненный, несчастный, и к тому же ухо наполовину оторвано.

— Естественно, мне плевать, что у тебя кровь течет! — орала Скарли. — Я же, мать его, аутист!

И она заверещала дальше, явно не замечая, что расчесывает предплечье под рукавом футболки, которая на ней болталась, как на вешалке. На руке красовалась повязка из пластика, которую небрежно закрепили скотчем.

— Вот что я тебе скажу, Скарли! — мужчина с окровавленным ухом взмахнул руками. — У меня в квартире хранится письмо! И там сказано, что ежели я помру на рабочем месте, то это ты сделала! Причем специально!

На нем был перекрашенный в черный цвет лабораторный халат, и выглядел он в нем точь-в-точь как перепачканная нефтью больная птица, пытающаяся взлететь.

Тэллоу постучал по дверному косяку и заглянул внутрь офиса, который с порога казался смрадным логовом безумного скряги, обожающего запах протухших оберток от гамбургера.

Скарли крутанулась в его сторону и злобно спросила:

— А тебе что надо?

— А это, Скарли, полиция, — строго сказал ее собеседник и прижал к уху грязное полотенце. От тряпки разило химикатами аж до самого коридора, и Тэллоу внутренне поежился: это какой же коктейль токсинов сейчас излился в кровеносную систему бедняги… — И приехали они, Скарли, за тобой. Допрыгалась ты.

— Естественно, это полиция, придурок! Мы тут все полиция! Мы работаем в полицейской лаборатории!

— Детектив Джон Тэллоу, Первый участок.

— Ах вот ты кто, — рявкнула Скарли. — У меня на тебя от злости член стоит! Ненавижу!

Собеседник ее тоже включился в беседу:

— Ты! Это ты во всем виноват!

И он отнял полотенце от уха, развернулся в профиль и сурово покивал:

— Это ты, ты сделал!

Тэллоу поник и со вздохом спросил:

— И каким же образом?

— А я тебе скажу! Все из-за того, что мне пришлось сделать пробный выстрел из чертова пистолета, который извлекли из незнамо какого археологического раскопа, его Уилкс Бут, небось, счел слишком ржавым и древним, чтобы в Линкольна стрелять! Так вот барабан заклинило, боек вылетел и на хрен мне пол-уха снес! А пистолет кто нашел? Ты! Господи ты Боже мой, о чем ты только думал?!

Тэллоу просто стоял и смотрел. Ничего не говорил. Просто смотрел, пока человек не затих и не смешался. Тэллоу кожей чувствовал взгляд женщины, но не сводил глаз с человека с окровавленным ухом. А потом тихо и спокойно ответил:

— Даже не знаю. Наверное, потому что стоял оглохший от выстрелов. А по лицу у меня мозги напарника стекали. Мне очень жаль, что в тот момент я не нашел времени, чтобы подумать о тебе. А сейчас, по идее, я не должен быть на службе, потому что моему напарнику голову отстрелили, а я убил человека, который это сделал. Тебе также, наверное, следует знать, что я понимал: этот человек уже мертв, когда тщательно прицелился и сделал контрольный ему в голову. Но мне приказали взять это дело. И расследовать его без напарника. Сегодня у меня выдался нелегкий денек, и я до смерти задолбался угрожать людям и играть с ними в гляделки, чтобы они вели себя как приличествует нормальным представителям человеческого рода, желающим оказать помощь правоохранительным органам. Так что вот что я хочу тебе сказать: я сейчас выйду из себя — хотя сдерживаюсь изо всех сил. Но неделька выдалась нелегкой, так что, если что, в отчете скажут: посттравматический синдром, острая форма. У офицера полиции не выдержали нервы. Поэтому я серьезно говорю: хватит этой своей криминалистической пургой меня заметать. Я так понимаю, что лейтенант уже кое-что сделала для вас в связи со сложившейся ситуацией. Так что очень сочувствую по поводу уха, но если кто-то захочет усложнить мою и без того непростую жизнь…

Тут Тэллоу сделал глубокий вдох — и улыбнулся:

— Ну ладно. Я не хочу начинать знакомство с вами, ребята, со ссоры. Тебя Скарли зовут? — повернулся он к женщине.

— Скарлатта, — ответила она.

— Добрый вечер. Я Джон. А тебя зовут?..

— Бэт ^[5].

Тэллоу смерил его ледяным взглядом, и тот быстро добавил:

— Слушай, я серьезно. Это все родители. Восьмидесятые, все такое. Что с ними теперь поделаешь?

— Можно отправиться в прошлое и поубивать их, пока не размножились, — с готовностью предложила Скарли.

— Она на самом деле никакая не аутистка, — заметил Бэт. — Просто она считает, что если всем будет говорить, что она аутистка, к ней лезть не станут. И… это… наши соболезнования. По поводу напарника.

— Угу, — кивнула Скарли. — Хреново получилось.

Тэллоу прислонился к косяку и быстро, пока время позволяло, оглядел офис. К верстаку были приставлены офисные стулья. Лежали два ноутбука, один в защитном чехле, другой с помятым в двух местах полированным алюминиевым корпусом. По стенам высились чуть ли не до потолка полки. Вокруг висели надувные колонки — и тянулись от них провода, исчезая в стопках папок, скоплениях банок со странными порошками, коробках и прочих вместилищах с какими-то алхимическими — а скорее всего, нелегальными — веществами, которые Тэллоу предпочел не рассматривать слишком пристально. А то вдруг чего-нибудь бы да узнал. А оно нелегальное. В редких промежутках между стеллажами стены покрывал слой распечаток и вырезок, от них в глазах рябило, но эти двое явно прекрасно ориентировались в черно-белом хаосе. Кругом валялись обертки и коробки от еды навынос, картонные стаканчики из-под кофе, а на рабочем столе высилась куча таблеточных блистеров. В дальнем углу комнаты Тэллоу углядел старое черное пластмассовое ведро с побывавшей во многих схватках пейнтбольной экипировкой. Приклад одного из ружей был густо перемазан красным, и оставалось лишь гадать, кровь то или краска.

— Вы — не те эксперты, которым изначально поручили это дело, — решил Тэллоу.

— Нет, — сказала, как сплюнула, Скарли. — Его нам спихнули. А что, нормально, кого на этой работе интересует порядок, лучше полный бардак с уликами устроить… А мы с Бэтом, похоже, мало дерьма хлебали в этом году, вот нам и плеснули с верхом. Короче, вот сижу я теперь над делом, за которое меня как пить дать уволят, вместе с напарником, у которого редкий магический талант: возьмет он в руку пистолет, а тот ему — фигак, и в морду пульнет.

— Ну что ж, — кивнул Тэллоу. — Тогда скажите мне, как я могу облегчить ваши жизни.

— Что, серьезно?

— Куда уж серьезнее. Я в курсе, что моя начальница что-то такое сделала… ну, в общем, я ж говорил уже…

Бэт хихикнул:

— Ага. Твоя начальница какую-то докладную на нашу начальницу немножко потеряла.

— Но ваша начальница все равно вас решила вздрючить?

Бэт многозначительно посмотрел на Скарли:

— Угу. Решила.

Тэллоу показал на руку Скарли:

— Татуировку делала в рабочее время? Вместо того чтобы заниматься вещдоками с Перл-стрит?

Бэт скривился:

— Это все ее жена. Ничего и слушать не хотела, мобильник выключила и все такое.

— Знаешь, — мрачно заметила Скарли, — ежели б я знала, что брак — это сплошной геморрой, я бы на демонстрации за права геев не ходила. Забирайте себе эту хрень, господа гетеросексуалы.

Тэллоу почувствовал, как на плечи тяжело, как ветки в вековом лесу, легла усталость.

— Ребята, а может, продолжим разговор за чашечкой кофе?

Они отвели Тэллоу в маленькую переговорную всего в нескольких коридорах от офиса — для лабиринта недалеко. И заставили кофемашину со скрежетом выдать бумажный стаканчик, полный черного как деготь напитка. Тэллоу ссыпался в похожее на ложку потрепанное пластиковое кресло и попытался собраться с силами. Эксперты уселись напротив. Скарли бросила на стол папку с фотографиями и подтолкнула к детективу стаканчик, а Бэт в последний раз промокнул ухо полотенцем и тоже швырнул вонючую тряпку на стол.

— Итак. Вот если серьезно. Что у нас есть на данный момент?

Тэллоу задал вопрос, но, по правде говоря, не слишком хотел услышать ответ. Он попытался сомкнуть пальцы вокруг живительного кофе, однако их пришлось отдернуть, да так резко, что запястье продернуло болью. У них что, кофемашина прямо из адского озера воду засасывает?

— Криминалисты перевозят пистолеты маленькими партиями, — сказал Бэт. — Мы заставляем их столько фото делать, что одна уже поинтересовалась, не для порнухи ли ее тренируют.

И он раскрыл папку Скарли и помахал фотографиями пистолетов из квартиры 3А.

— И вот их сюда привозят, мы их загружаем в базу, смотрим, где они находились в квартире, и сравниваем с фотографиями, которые сделала предыдущая команда криминалистов. Потом наугад выбираем ствол, проводим баллистическую экспертизу и смотрим, есть ли оружие в базе по предыдущим делам. Ну это если хреновы штуки в руках не взрываются.

— А ведь это не самый старый был, — заметила Скарли.

— А я отказался самый старый тестировать! Ты посмотри, что со мной чертов «Бульдог» сделал!

— И насколько стар самый старый? — спросил Тэллоу.

— А тебе правда интересно? — Бэт даже вперед наклонился. И глаза у него от изумления выпучились, вот-вот выпадут и в кофе булькнут. Ну и сразу сварятся и взорвутся.

— Я историей увлекаюсь, — скромно сказал Тэллоу, осторожно отодвигая стаканчик с кофе.

— Тогда подожди. Я сейчас тебе кое-что покажу, — и Бэт выскочил в коридор.

— А что за пистолет взорвался? — поинтересовался Тэллоу у Скарли.

— Да он не взорвался, он развалился, как перегнивший сыр. Наш парень использовал пистолеты один раз, а потом вешал в своей уютной комнатке и больше к ним не притрагивался. И они просто ржавели там на стенах или еще где. На некоторых, правда, видны следы краски.

— Но боек-то вылетел?

— Это он так говорит. Я тот ствол после того, как он стрелял, еще не видела. А так… ну, старый «бульдог».44, произведен «Чартер Армз». Дешевка, которая косит под серьезный пистолет. Так неудивительно, что курок развалился и кусок отлетел…

Тэллоу снова приложился к кофе — и удачно, не обжегся. На вкус — сущая грязь с примесью трупного яда и вязкого подсластителя. Пришлось пить это дальше.

— Интересно, откуда я помню эту модель? Что-то такое в голове вертится…

И Тэллоу недовольно сморщился.

— Сын Сэма, — улыбнулась Скарли. Кстати, в первый раз на его памяти. — Сын Сэма носил «бульдог» сорок четвертого калибра.

— А ты откуда помнишь? Или ты фанатка, типа на стволах помешана?

— Я эксперт-криминалист. Мы тут все на стволах помешаны. А про Сына Сэма тут хорошо помнят — дело-то до сих пор не закрыто… О чем каждые полгода нам сурово напоминает какой-нибудь урод. Можно подумать, мы в этом виноваты. Да меня еще на свете не было, когда его арестовали!

— Правда, что ли? А я думал, новый прокурор дело закрыл…

Скарли зло хмыкнула:

— Как же, закрыл… на фига ж ему расставаться с палочкой, которой он так замечательно может потыкать в нью-йоркскую полицию? Короче, ты, я и любой индивид, чей мозг не поражен опухолью, в курсе, что Сын Сэма был убийцей-одиночкой. А вот если ты псих и смотришь на это сквозь пальцы, а еще у тебя образование величиной с шарик для гольфа в той части мозга, которая отвечает за то, чтобы ты не задом наперед трусы по утрам натягивал, — о, тогда, блин, да, тогда тебе прямо очевидно, что все вещдоки указывают на то, что парень не просто так перестрелял совершенно незнакомых ему людей, а с помощью дьяволопоклонников, вместе с которыми он надрачивал на ребенка Розмари или чем там сатанисты развлекались в семидесятые…

В комнату вплыл Бэт, бережно покачивая в руке чистый пластиковый пакет с пистолетом внутри:

— Уверен, ты оценишь.

И широко улыбнулся.

И уложил пакет перед Тэллоу.

— Это что еще такое? — удивился Тэллоу.

— Ну я же говорил! — вспыхнул от восторга Бэт.

— Это, друг мой, пистолет с кремневым замком.

— На самом деле это кремневый пистолет модели 1836 года, фабрики Эйсы Уотерса, стоил тогда, кстати, немало — целых девять долларов. И да, это последний пистолет с кремнево-ударным замком, который поставлялся для американского правительства. Калибр 45, заряжался с дула. Образцом послужил абордажный морской пистолет, который можно было заряжать шрапнелью, гвоздями и прочим подручным материалом.

Тэллоу поднял пакет и повертел в руках:

— Вид у него потрепанный…

Бэт нахмурился:

— Нет, ты не понял меня. На данный момент у нас есть основания предполагать, что из каждого пистолета, что хранился в той квартире, кого-нибудь убили. Так что ты сейчас стоишь и смотришь на пистолет, сделанный около двухсот лет тому назад, который наш парень отреставрировал — понимаешь теперь? — и довел до кондиции, чтобы убить из него нужного человека. Убил и повесил на стенку ржаветь дальше. Он Бог знает где его отыскал, возможно рядом с водой, пистолет был весь ржавый, а он его привел в рабочее состояние. На самом деле я бы поспорил на что угодно, что вот эти вот зарубки и прочая коррозия вокруг дула — не его рук дело.

Пистолет поражал воображение одним своим видом, это точно. Изящный изгиб, элегантная рукоять темного дерева, которую совсем недавно полировали. Металл потерял блеск, кое-где виднелись темные вмятинки, но тем не менее было видно, что металлические части тщательно зачистили. Пистолет не выглядел на свой возраст. С одной стороны просматривалась какая-то эмблема: с годами она подстерлась, но над ней все еще читалось какое-то слово… уж не «ростер» ли? Хотя нет, не «ростер», слово длиннее, однако гравировка утратила глубину…

— Пробный выстрел делать не будете?

— Да ты чего, нет, конечно. Да и смысл? Наш парень наверняка сам смастерил к нему пулю. Так что нужно просто прогнать через компьютер запрос: не находили ли в последние двадцать лет тело с расплющенной в блин мягкой свинцовой пулей и пулевым отверстием, соответствующим калибру 45. В общем, кто знает, может, чего и выясним. А вот дуло я бы вскрыл. И посмотрел, что там внутри.

— Потрясающе.

И Тэллоу почтительно уложил пистолет обратно на стол — теперь оружие внушало ему гораздо больше уважения.

— Благодарю за рассказ. Значит, вы фотографируете квартиру, соотносите снимки с планом комнат, забираете оружие…

— Ага, — отозвался Бэт и подвинул пистолет к себе; он, не отрываясь, смотрел на оружие, и в глазах его читалось обожание. — А еще на некоторых следы краски. Ну ты видел уже. Мы эту краску в лаборатории поглядим, может, чего интересное и узнаем.

— Не узнаем, — сказала Скарли.

— Слушайте, а тут нет случайно какой-нибудь большой свободной комнаты, в которой мы могли бы обосноваться, а? — поинтересовался Тэллоу. — Типа координационного центра, какой при серьезных расследованиях устраивают?

— Не совсем понял, что конкретно имеется в виду, — ответил Бэт, хмурясь, — но… мгм… хм… этажом ниже есть пустующее помещение. Мы только что отправили чертову кучу бочек с вещдоками в Бронкс. Но я не знаю, наверное, нужно сначала разрешение у начальницы спросить…

— Так. Моя начальница только что сделала вашей начальнице преогромное одолжение. А как сделала — так и передумать может. Причем быстро. Мне нужно это помещение.

— Не хочу обидеть тебя, дружище, — медленно проговорила Скарли, — но разве у вас в Эрикссон-плейс нет помещений?

— Конечно, есть. Но дело это мы раскроем не там. А здесь.

Скарли скрестила на груди руки. Отодвинулась от Тэллоу. Тот почувствовал, как Скарли подобралась и насторожилась.

— Это дело не будет раскрыто. Никогда.

— Серьезно?

— Если бы этого парня можно было взять, — ответила Скарли, — его бы уже взяли. Знаешь, что ты сделал, когда велел раздолбать ту чертову стену? Ты оборвал карьеру натурального маньяка, долбанутого на всю голову пса-призрака, психического серийного убийцы, который увешал комнату своими сраными трофеями и надрачивал на них в свободное время. И он туда никогда больше не вернется. И знаешь, что еще? Он начнет убивать снова. Возможно, чаще и быстрее, чтобы срочно набить трофеями еще одну комнату и предаться там сладостной дрочке. Так что дело не будет раскрыто, а народу погибнет куча, и все из-за расследования, а мы его не поймаем, потому что парень туго знает свое дело. Вы, детектив, просто отыскали адрес, по которому в Нью-Йорке проживал Дьявол. А теперь тот взял и переехал. Вот и все.

Ты погляди на это. На эти фотографии. Он ведь не наугад их развешивал. А в определенном порядке! Вот смотри на это — видишь типа как завитушку из пистолетов? Вот здесь он завершил узор. А вот здесь круг не замкнут. Видишь? Тут еще есть куда пистолеты повесить. То есть он еще не закончил. А теперь сюда смотри: видишь, на шестеренки похоже? Типа колесиков с зубчиками? И смотри, они друг с другом как бы сцеплены! Вся эта сраная комната — один большой трофей. Гибрид церкви и механизма. А теперь он начнет все сызнова. Потому что он должен. Это дело его жизни.

И когда я смотрю на тебя, Тэллоу, знаешь, что я вижу? Я вижу полицейского, который на девять десятых уже мертв. Вас таких много передо мной туда-сюда бродит. Да тебе срать на работу. И на себя срать. Ты только посмотри на себя. Да тебе собственный костюм не по размеру! И вот ты стоишь и эдак пафосно нам вещаешь, что у тебя выдалась плохая неделя, но… ты же даже не злишься! Ты устал, и это единственное, что ты чувствуешь. Ставлю пять баксов на то, что ты удерживался на плаву только из-за напарника, и десять — на то, что твоя начальница взвалила на тебя это дело, потому что не хотела, чтобы такой хренью занимались два полноценных полицейских. И ты это дело не раскроешь. А мы с Бэтом будем здесь, блин, сопутствующими потерями. Так что ты — ты мертв. А тот парень? Да он, считай, заново родился. Так что вот. Спасибо тебе огромное. Но от тебя нам — одни геморрои. Так что шел бы ты в другое место делать вид, что расследование ведешь, ладно?

В комнате воцарилась ледяная тишина, которую никто не решался нарушить. Бэт пялился в потолок. Тэллоу смотрел на Скарли, а та — на него, не отводя взгляда. Так они пристально, глаза в глаза, стояли друг напротив друга целую минуту.

Потом Тэллоу вытащил телефон и посмотрел, который час.

— Первое, — сказал он. — Я хочу, чтобы все фотографии с места преступления распечатали в масштабе один к одному и разложили в соответствии с тем, как размещалось оружие в квартире. Если у вас получится достать доску — белую, гипсокартонную, любую, короче, а лучше несколько досок, и все это перенести в любое большое пустое помещение внизу — отлично. Я еду на место преступления, а в восемь буду в «Фетч-он-Фултон». Встретимся там. Там я вас накормлю и напою до упаду, а вы со мной поговорите.

— С чего бы это? — растерянно встряхнув головой, удивилась Скарли.

— Похоже, я не совсем ясно выразился, — ответил Тэллоу. — Вы двое — мои новые напарники. И мы раскроем это дело. И знаете почему? Потому что, когда моя начальница сообщала жене моего напарника, что тот погиб, она также сказала, что я пристрелил тварь, которая это сделала. И это мое единственное — пусть и малое — утешение на сегодня. Потому что вокруг нас — сотни людей, которым сообщили, что их близкий человек погиб, но не сообщили, что мы что-то сделали по этому поводу. А потому мы раскроем это дело. Теперь я ясно выражаюсь?

Скарли изучающе прищурилась:

— Ты же сам в это не веришь.

— А какая разница? — пожал плечами Тэллоу и вышел.

Поездка, обещавшая быть короткой, затянулась. Тэллоу пытался продраться через поток машин, стекающий к Бруклинскому мосту.

Радио оставалось на полицейской частоте. Что ж, пусть город составит ему компанию. Пока нервы выдерживают. Мужик в Стьювезант-Хайтс пришел домой, увидел, что у машины все шины порезаны, отправился в винный на углу поинтересоваться, может, кто чего видел, и получил пулю в левый глаз. И никто ничего не видел. В Верхнем Ист-Сайде снова объявился «серийный щупач»: набросился на женщину двадцати пяти лет, повалил на землю и схватил ее за промежность, но потерпевшая сумела нажать на тревожную кнопку, и «щупач» чуть не обосрался от ужаса. Все случилось на перекрестке Лексингтон и Восточной 77-й, но никто ничего не видел. Потом радио буквально взорвалось оживленным диалогом: квартального полицейского из Бронкса только что забрало Управление внутренних дел после того, как поступил сигнал: офицер отхлестал по лицу мальчишку, тыча тому в нос значком. А оживленный диалог поддерживали, кстати, полицейские, которые уверяли, что они там были и ничего, совсем ничего не видели.

Тэллоу выключил радио, и мысли его тут же переключились на пистолет 1836 года. Он увлекался историей, но как-то бессистемно. Обычно никогда не хватало времени, чтобы всерьез проработать какую-нибудь тему, и в результате он, нахватавшись по верхам, перескакивал к следующему предмету. Но вот 1836 год. А вот интересно… Перл-стрит назвали «жемчужной», потому что когда-то ее вымостили размолотыми устричными раковинами, а в них-то жемчуг и зарождается. Интересно, в каком году устричный перламутр улегся в мостовую? Уж не в 1836-м ли? А может, он сейчас едет тем же маршрутом, что и тот человек, что в 1836 году привез этот пистолет на Манхэттен… И да, Тэллоу знал, что некогда Перл-стрит пролегала у самой кромки воды.

В сгущающихся сумерках огни проезжающих машин расплывались тусклым призрачным светом. Нет, это все игра воображения. Нельзя ей поддаваться…

Тэллоу запарковался неподалеку, на противоположной стороне улицы. И вовремя: команда криминалистов как раз вывозила из здания очередную партию стволов из тайника в квартире 3А.

Тэллоу выбрался из машины и встал на тротуаре. Хотелось просто поглядеть на дом. Он совсем не сразу заметил, что стоит и смотрит не один. Сам по себе, но как-то рядом, облокотившись на столб указателя, стоял мужчина. Явно старше Тэллоу. В плотном плаще, из замши или чего-то похожего, с грубыми кожаными заплатками разных цветов. На плече висела кожаная же сумка. Ботинки мягкие, напоминающие мокасины, относительно новые, хоть и разношенные, но уже покрытые уличной грязью. Борода и волосы — ржаво-рыжеватые с проседью. Явно бродяга, но, как ни странно, от него не особо воняло. Да уж, каких только психов на улице не встретишь…

Вот, например, Бобби Тагг был психом — выскочил голый с обрезом на лестничную клетку и ну орать…

Тэллоу сам не заметил, как в руке у него оказалась сигарета. Причем он даже успел ее прикурить. Сделать вторую затяжку. И только потом понял: он же курит! Сигарету! Да что ж такое! Он смерил дымящуюся в руках подлую штуку злющим взглядом. Разве он не выбросил пачку? Он же хотел!

— Это табак? — поинтересовался бродяга.

— У-гу.

— Лишней не найдется?

— Да без проблем, — сказал Тэллоу, нащупал пачку и выдавил из нее сигарету. Детектив успел разглядеть пальцы бродяги — мозолистые. И со множеством тоненьких шрамов. Видимо, это человек руками на жизнь зарабатывал. Наверное, плотником. А потом с ним случилось то, что случилось… Тэллоу давно работал на улицах и знал, что на самом деле нужно не так уж много, чтобы человек перешел некую грань и обнаружил, что жить в парке и собирать еду по помойкам не так уж и плохо…

Бродяга резким, быстрым движением оторвал от сигареты фильтр. Тэллоу приметил, как тот опустил фильтр в карман. И жестом попросил прикурить. Тэллоу поднес зажигалку и заметил странное, то ли разочарованное, то ли презрительное выражение лица бродяги. А потом тот вздохнул и все-таки решился прикурить от предложенного огня.

— Спасибо.

— Не за что.

Бродяга глубоко затянулся, потом выпустил дым изо рта и ноздрей. Провел сложенной лодочкой ладонью, словно собирая дым. Пощекотал его пальцами.

Облизнул губы.

— Не тот что раньше… табак. Слишком много… как это сказать… добавок.

И кончиком языка провел по губам, словно бы собирая с них осадок.

— Мед. Бензол. Аммиак. Неужели не чувствуете? Даже медь.

— Я все равно скоро брошу, — отозвался Тэллоу.

— Ну и хорошо, — сказал бродяга. — Табак следует курить только по особым случаям. А если курить весь день напролет — он обесценивается. И эффект слабеет.

И снова выдохнул, и принялся разгонять дым пальцами, словно помогая серебристым колечкам подняться к небу.

Тэллоу так и подмывало спросить у бродяги, что за особый случай сегодня, раз он курит. Но детектив не решился задать вопрос. На беседу с бездомным психом у него не было сил. Вместо этого он затоптал окурок, пожелал бродяге удачи и направился к зданию.

— Вот об этом я как раз и молюсь, — сказал бродяга Тэллоу в спину. — Об удаче. Хотя бы малой ее толике.

Примечания

5

Летучая мышь (англ.).