Пусть простить меня невозможно + бонус

Ульяна Соболева, 2020

Боль от потери любви – это такое же болезненное ощущение, будто человека не стало совсем, но его не стало только для тебя. И самое страшное – понимать, что в этом моя вина, и он никогда не простит… и я себя не прощу за то, что его для меня больше нет. В оформлении обложки использована фотография arkusha (Andrey Arkusha) и nikkolia (Mikalai Bachkou) с сайта Depositphotos. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Пробуждая ночь, улетают прочь

Капли с крыш

Грустью веет сон, жду тебя я в нем

Где ты спишь…

Кто укутал тебя? Кто целовал?

Кто дыхание твое жадно вдыхал?

Вырываясь от боли, безжалостно гибну

Вновь от страсти

Я хочу, чтоб ты знал —

Все отдам за тебя

Ради счастья…

Отдам, отдам, за тебя все!

Отдам, отдам

Отдам, отдам, за тебя все!

Отдам, отдам

Я к тебе прильну, я с ума сойду, счастья нет

Не это я — губ твоих коснусь

Напоследок, пусть, только знай

Никто не любил так, как я

Кто укутал тебя? Кто целовал?

Кто дыхание твое жадно вдыхал?

Вырываясь от боли, безжалостно гибну

от страсти

Я хочу, чтоб ты знал —

Все отдам за тебя

Мое счастье…

Отдам, отдам, за тебя все!

Отдам, отдам

Светлана Лобода

— Почему здесь завал с папками? Аля? Кажется, я вчера просила вас занести их мне в кабинет!

— Да-да, конечно!

Моя секретарша схватила папки, но я отобрала их у нее.

— Давайте вначале вы принесете мне кофе, а это я сама унесу. Вчера надо было все сложить, а не сейчас с утра в мыле бегать!

Я подняла всю стопку, придерживая ее подбородком, и понесла к своему кабинету, сумочка сползла с плеча и норовила свалиться мне в ноги. Через пару шагов именно так и произошло, я споткнулась, и все папки рассыпались, едва я толкнула дверь ногой.

Этот новенький выскочил как черт из табакерки, рухнул на колени папки собирать, все листы складывать.

— Доброе утро, Оксана Владимировна, а я как раз к вам шел новую программу установить. Вчера всю ночь работал над ней.

Он подавал мне бумаги с чертежами, а я складывала их по папкам.

— А что со старой не так?

— Она тормозит, с этим плагином будет намного лучше.

— Ну вам виднее, я для этого вас и наняла.

Он поднял все папки и отнес мне на стол. Водрузил на столешницу и расплылся в улыбке.

— Можно я займусь вашим ноутом?

— Да, конечно.

Отошла к окну и набрала Ваню.

— Малыш, привет. Как там Руся и Ник?

— Нормуль. Играются кубиками.

— У Руси температуры нет? Потрогай лобик?

— Бабушка уже двести раз трогала. Все хорошо, мам.

— Вы покушали?

— Нееее, нам Руслан пиццу заказал.

— Ясно. Передай Руслану, что я его за это прибью.

— Я все слышу, ты на громкой связи!

Усмехнулась и выглянула в окно. Как же пахнет весной, и в воздухе витает запах счастья, любви и… желания жить. Дышать полной грудью. Несколько лет назад мне казалось, что жить дальше по-прежнему уже не получится… Без него. Когда думала, что его застрелили.

— Колу им не давай — это гадость.

— Мама, мы уже пьем вторую бутылку гадости, — расхохоталась Руся, и что-то на своем языке лепетал Никита.

— Царев! Это что за нарушения режима?

— Один раз можно. Я по ним соскучился. И по тебе… Ты когда приедешь? Я уже не могу… я не нажрался тобой.

Обернулась на новенького и прижала трубку к уху.

— Постараюсь быстрее.

— Оксана Владимировна, подойдите посмотреть… тут код…

— Кто там с тобой? — голос Руслана утратил игривые нотки. — Ты не одна?

— Это парень, айтишник. Он занимается программой на моем компьютере.

— Скажи ему, если будет пялиться на тебя, я вырву ему глаза.

— Руслан!

— Я не шучу!

Я знала, что не шутит. Сумасшедший ревнивец.

— Я знаю. Наберу тебя в перерыв, хорошо?

— Хорошо. Про глаза не забудь.

Усмехнулась и выключила звонок, и тут же вздрогнула — айтишник стоял позади меня с чашкой кофе.

— Вам принесли, пока вы говорили.

Забрала чашку и посмотрела на парня. Красивый, очень молодой. Наглый, борзый. Но что-то в нем мне все же не нравилось. Как будто не так что-то. Хотя я изучила его резюме, сама видела рекомендации.

— Игорь, давайте договоримся, если мне понадобится секретарша, я позову Алю. А вы займитесь вашей непосредственной работой.

— Конечно… я просто хотел…

— Вы должны хотеть только одного — делать свою работу как надо. Идите. Я потом посмотрю ваш плагин. Сейчас мне нужно сделать несколько глотков.

Я хотела поставить чашку на стол, но меня толкнули, и кофе разлилось мне на руку. Кипяток. Игорь тут же схватил меня за локоть.

— Простите, я случайно. Дайте посмотрю. Вы обожглись.

Схватил за руку и поднес к своему лицу. Я тут же выдернула ее.

— Игорь, идите к себе. Я справлюсь. Давайте. Займитесь работой.

Он вышел, а я принялась вытирать пятно от кофе с рукава мокрыми салфетками, подняла голову и увидела, как Аля и Софья Андреевна смотрят на меня, едва я подняла голову, они тут же разбрелись по своим местам.

Тряхнула головой и посмотрела на сотовый. Пришла смска от Руси с какими-то смайликами. Отправила ей в ответ рожицу и села за стол. Как же не хотелось работать. Хотелось к ним. Домой. Смотреть, как ОН ест свой завтрак, как пьет кофе, как выходит с детьми на улицу. Я тоже им не нажралась, как он сказал. Так грубо и так правильно.

***

Я уже собиралась домой, взяла сумочку, несколько эскизов на листах ватмана, но, когда спустилась на второй этаж, вспомнила, что забыла на столе права. Поднялась быстро по лестнице, чтобы не ждать лифт, и замерла, услышав женские голоса. Один — Али, а второй — Софьи Андреевны.

— Видели, как она с новеньким бумажки собирала?

— Видела и что? У нее папок гора целая была.

Голос Софьи Андреевны звучал тише, чем голос Али.

— Ага. Ей мужа, который в сыновья годится, мало, решила внучка себе заграбастать. Коленками перед ним сверкала. Что они в ней находят?

— Глупости, Аля! У Оксаны Владимировны прекрасные отношения с мужем.

— Ну да, ну да. Одного не пойму, как у них стоит на таких вот старух. Вы видели ее муженька. Лет на десять младше… красавец. Я перед ним и так, и так. Даже туалет случайно перепутала, колготки в мужском поправляла, чтоб он увидел и… ну там бы прям и отдалась… а он на старушку свою смотрит. Может, она привораживает их? Что они в ней находят? И новенький этот. Красавчик. Я ему свой номер телефона дала, а он ей кофе в кабинет таскает.

— Тебе Игорь понравился? Что за ревности?

— Понравишься тут. У меня столько денег нет, чтоб к себе под юбку его заманить.

Я резко открыла стеклянную дверь, и моя секретарша тут же смертельно побледнела.

— Принеси мне мои права со стола.

Аля тут же быстро закивала и побежала ко мне в кабинет. Когда она их принесла и протянула мне, я спрятала права, поблагодарила ее и тихо добавила:

— Ты уволена.

— Оксана.. Владимировна…

— Пошла отсюда! Вон!

Развернулась на каблуках, медленно выдыхая, и пошла к лифту, нажала на кнопку вызова.

— Вы уже домой? — стоит рядом, переминается с ноги на ногу с зонтиком в руках. — Там дождь, а вы без зонта.

Он меня раздражал. Нет ничего отвратительней чьей-то назойливости. Особенно мужской, особенно, когда мужчина совершенно не нравится, особенно, когда любишь до дрожи другого и мечтаешь быстрее оказаться под ним, чтобы орать его имя и царапать ему спину.

— Вы задержались.

— Да, так получилось, работал над проектом.

Улыбается и зонтик свой в руках вертит. Вышли из лифта, прошли через холл и едва оказались на улице, он открыл зонт у меня над головой.

— Я проведу вас к машине.

— У нее личное такси…

Вздрогнула и резко обернулась. Сердце зашлось от радости, от удивления, и дух захватило от адской смеси возбуждения и восхищения.

Он сидел на моте. Все еще такой же молодой, в кожаной куртке с зубочисткой в зубах с влажными волосами. Низ живота тут же скрутило требовательным и жестоким спазмом похоти. Голой, грязной. Я представила, как отдаюсь ему прямо на этом мотоцикле, и стало нечем дышать. И взгляд исподлобья злой, бешеный. С возрастом стал страшнее, как у волка матерого.

— Иди, мальчик, домой и зонтик свой прихвати, чтоб я не засунул его тебе в задницу.

С мота не встал, просто смотрит на Игоря так, что тот тут же словно меньше ростом стал, словно стушевался весь. Зонтик прикрыл и, ничего не ответив, засеменил к остановке. Мой бешеный мальчишка. Ревнивый, сумасшедший, дикий.

Руслан, осмотрев меня с ног до головы, скомандовал.

— Садись.

— Там моя машина…

— Я сказал, садись!

Влезла на мотоцикл и с наслаждением обхватила его торс руками, чувствуя, как замирает сердце и бешено бьется в висках.

Остановился на крутом повороте, где тропинка уходит в лесопосадку, свернул с нее и остановился между густо посаженными деревьями, слез с мота и меня сдернул, к себе развернул за плечи, сдавил их цепкими пальцами.

— Кто это, мать его? Что за смертник?

— Тшшш. Ты чего? Мальчик. Айтишник.

— Лезет к тебе?

А у самого глаза зло сверкают, и желваки на скулах играют. Какой же он красивый, когда такой ревнивый и бешеный. Сразу чувствуешь себя безумно привлекательной, роковой красоткой, от которой мужчины с ума сходят… да и плевать на множественное число. Мой сходит с ума, и это сводит с ума меня саму.

— Нет. Не лезет. Просто помог.

Глажу его колючие скулы, но он тряхнул меня и отстранился.

— Смотрел на тебя, как будто сожрать готов… давно помогает?

— Руслан…

— Давно?

Дышит тяжело и смотрит то мне в глаза, то в вырез блузки.

— Он новенький… — и меня заводит этот взгляд, возбуждает до сумасшествия.

— Хочешь, чтоб он тебя трахнул?

И вдруг резко привлек к себе и набросился на мой рот быстро, лихорадочно расстегивая пуговицы блузки, задирая юбку, сдергивая трусики и вбивая в меня сразу несколько пальцев, заставляет взвыть и, запрокинув голову, закусить губу.

— Неееет…с ума сошел…нееет…не он…ты…

Схватить за волосы и, притянув к себе, посмотреть в сумасшедшие глаза.

— Что я, а? — и толчками сильными быстрыми пальцы вбивает, заставляя впиваться в его плечи, извиваться на них… так глубокооо… аж костяшки чувствую всей промежностью.

— Ты… трахниии. ТЫ, РУСЛАН!

Попятился назад и меня за собой потянул пальцами изнутри, насаженную на них, заставляя вскрикнуть и потянуться следом.

— Как тебя трахнуть?

Не двигает пальцами, только клитор поглаживает большим вкруговую, слегка надавливая, а у меня ноги подкашиваются, и кажется я сейчас умру, если он не продолжит. Сильнее, быстрее так, чтоб искры из глаз посыпались. Не так медленно…

— Говори, как тебя трахнуть… как сучку? Отодрать тебя, чтоб выла? Говори!

Сел на мот и наклонил к себе. Делает толчок и останавливается, вцепившись в мой взгляд своим бешеным, проталкивая глубже сразу три пальца, раздвигая их так, чтоб до боли, чтоб почувствовала себя растянутой.

— Да… трахнуть, — всхлипнула и сама сдавила его запястье, потираясь о ладонь мокрой плотью, — как сучку. — провела языком по пересохшим губам и добавила, — пожалуйста.

— Бл*****дь, Оксанааа.

Перекинул ногу через сидение и прохрипел мне в рот, дергая на себя:

— Достань его и садись сверху. Сама. Трахать буду.

Пальцы начали судорожно теребить его ремень, змейку, и он второй рукой помогает, а другой не отпускает, так и держит насаженную, мокрую, дрожащую, как на крючке. Высвободила член и содрогнулась всем телом от предвкушения, сжала рукой, сходя с ума от толщины, от мощи, от вздувшихся вен, которые почувствую изнутри, когда будет таранить мое тело.

— Твою ж… Садись. Быстрее… Оксана!

Приподнял за талию, заставив перекинуть ногу и оседлать его, и резко насадил сверху, до упора так сильно, что оба закричали, впившись руками друг в друга. Секунда перед началом безумия, и сорвались оба. С животными стонами, кусая друг друга за губы, впиваясь в волосы. Руслан сдавливает мои бедра и обрушивает на себя сверху, хватая голодными губами мою грудь, впиваясь в соски. Зажал мои волосы сзади, потянул, заставляя изогнуться назад, опираясь на руки, приподнимая ягодицы, так, чтоб он мог также приподнявшись толкаться быстрее, сильнее, вдираться в меня на бешеной скорости так, чтоб грудь по сумасшедшему прыгала и волосы падали на глаза, забивались в рот вместе с его пальцами до самого горла.

— Орать обеща..ла…ори…Оксана…Ори, так, чтоб я слышал.

И от голоса этого хриплого, слов диких, пошлых выгнулась дугой, закусив его пальцы, замычала, взвыла, содрогаясь в оргазме, сжимая мышцами лона его член с такой силой, что сладкая судорожная боль волнами низ живота сдавливает. Руслан приподнял меня и еще яростней насадил на себя, жестко, рвано сильными шлепками, пока не закричал сам, зарываясь лицом между моих грудей, сжимая мою спину под лопатками, вместе с волосами, наполняя собой. Так и застыли оба, впившись друг в друга, пытаясь отдышаться. У меня во рту прядь моих волос, глаза затуманены, саднит там внизу, и плоть судорожно отголосками сокращается вокруг его члена пока еще такого же твердого. Ослабил хватку и короткими поцелуями поднялся по груди вверх к шее.

— С каждым разом все сильнее хочу тебя… мляяя, это дикость какая-то… от ревности кажется разорвет. Оксана.

Заставил в глаза себе посмотреть.

— Любишь меня еще?

Глупый мой мальчик, не просто люблю…

— Жить не могу без тебя, Руслан…

В ответ прижался губами к моим губам и снова за волосы назад оттянул.

— Найдешь другого, жизни не дам.

— Сумасшедший. Зачем мне другой?

— Не знаю… не прощу. Я не твой бывший муж. Унюхаю измену…

— Хватит, — сама губы его нашла, закрывая рот, сплетая язык с его языком, — хватит, пожалуйста. Ты мне не доверяешь?

— Доверяю… Оксана. Доверяю. Кому еще доверять… если не тебе.

***

Домой ехали молча, я, прижимаясь к его спине, с закрытыми глазами, разомлевшая и счастливая. Боже, он спрашивает — люблю ли я его, а мне каждый день страшно, что разлюбил, что другую встретит, что перестану нравиться, возбуждать и каждый раз с ним, как последний… А он о мужчинах. Я не вижу никого. Все слились в серую массу, да и кто может с ним сравниться. Я таких никогда не встречала. Все проигрывают. Он только говорить начинает, и уже кожа мурашками покрывается и сердце глухо о ребра колотится. И не только у меня. Женщины на него всегда, открыв рот, смотрят. Магнетизм у него животный, яркий, доминирующий. Любую подчинит и на колени поставит. Скрытая опасность в нем есть, и это ощущается на подсознательном уровне. Заводит, соблазняет, совращает.

А он ревнует, глупый. И к кому? К Игорю этому. Ни рыба ни мясо. Смазливый, да, но на этом и все.

Ничего, завтра корпоратив по случаю дня рождения компании, найдет там себе кого-то этот Игорь. Девки из трусов повыпрыгивают, лишь бы его затащить в постель. Только о нем весь офис и шепчется. Кандидаток куча. Как только Руслану об этой вечеринке сказать? Ему это явно не понравится, особенно с ревностью этой. Давно такого не было. Последний раз так с ума сходил, когда Сергей ко мне приезжал несколько лет назад.

Когда домой вернулись, я в душ пошла, а на Руслана тут же дети набросились, Никита на руки залез, а Руся повисла на ноге, как на дереве.

— Папа приехал. Папочкаааа. — завизжала дочь

— Папапапапа, — вторит ей малыш.

— Кто был плохим? Кто не слушался? Выыыыы? Я вас сейчас…

Раздался смех, верезжание, и я выдохнула, счастливо улыбаясь. Как же хорошо, когда он дома. Сразу счастье накатывает, ослепляет, кажется, весь мир окрашивается иными красками, и хочется вдыхать его полной грудью.

Открутила воду и вздрогнула, когда прохладные капли упали на разгоряченную кожу со следами от его поцелуев, намылилась вся, стала под воду и услышала, как приоткрылась дверь, щелкнул замок и через несколько секунд меня обхватили горящие мужские руки.

— Скажи, что я тебе надоел.

— Не скажу…

И, млея от удовольствия, запрокинула голову, облокачиваясь на грудь Руслана.

— Мне уехать срочно надо. Ненадолго. Послезавтра днем буду.

— Куда? — прикрыв глаза и пачкая мылом его сильные руки, обхватившие меня за плечи.

— Насчет поставки нового товара.

— Руслан, у меня завтра…

Развернул к себе и закрыл рот поцелуем.

— Мне надо нажраться тобой на сутки вперед. Дети рисуют… полчаса у нас есть.

— Ненасытный.

— Ужасный озабот… даааа. Иди ко мне.