Мамы вошли в чат. Сборник

Ульяна Киршина, 2022

«Ребенку холодно. Ребенку душно. Ребенок голодает. Ребенок страдает от жажды. Ребенок не улыбается. У ребенка слишком тонкие ноги. Ребенку нужно больше солнечного света. Прикройте ребенка, свет мешает ему спать. Ваша коляска кривая. Не берите ребенка на руки, когда он не плачет. Ребенок плачет! Вы его не докармливаете. Ребенок голодает. А ещё ему холодно…» Со всех сторон слышны голоса тех, кто знает, как стать идеальной мамой. Но только вот где они водятся, идеальные мамы? Я попросила реальных женщин рассказать про свой опыт материнства. «Материнство – не для слабонервных», – сказали они. И, поплакав и посмеявшись, мы составили этот сборник. В него вошли 20 историй о беременности, родах, грудном вскармливании и воспитании, рассказанных настоящими мамами.

Ту-дум

Надежда Ларионова

Я чувствую, как капельки пота собираются между лопаток и сбегают ручейком вниз. Намокшая резинка льняных шорт натирает крестец. В Бангкоке полдень, и я боюсь посмотреть себе под ноги, потому что кажется: пол — лава, и мы вот-вот увязнем в расплавенном асфальте.

Нам все осточертело. Настырные оклики «Hello! Massage?», которые многоголосым «Маса? Маса-а?» летят вслед, стоит свернуть на туристическую улицу. Обжигающее тропическое солнце, из-за которого и пришлось напялить шершавый, как наждачка, льняной костюм. Нам осточертели отели, розовые лепестки на кровати (будто мы молодожёны, в самом деле), переезды и сломанное колёсико на чемодане, галдеж на улицах и ледяные кондиционеры в 7eleven. Нам осточертело, что мы проехали половину этой страны и все еще не определились, кто мы. Мы просто парочка или что-то большее?

А может, мы уже не можем быть просто парочкой? Ведь у меня задержка. И в заднем кармане моих шорт — тест на беременность. «»

***

Я сижу на полу в нашем «private bungalo». А на деле — маленьком деревянном домике, арендованном для свадебной фотосессии. Фото сделаны, гости разъехались. Остались только мы, лес и зимняя белая тишина.

Мыслей нет — только «щелк, щелк». Это трещит камин в углу. Передо мной разложены три разномастных теста. Два каких-то простеньких и один дорогой, электронный и конечно же самый точный. Прошло полгода. А на тестах раз за разом проявляется одинокая синяя полоска.

В камине уютно потрескивают горящие поленья, но я поеживаюсь и забираюсь к мужу под плед. «Щелк, щелк, щелк», — звучит у меня в голове. Будто отсчитывает наполненные ожиданием месяцы.

***

— Я помню, ты говорил, что не хочешь детей, — говорю я мужу. За окном машины площадь Восстания, светофоры, украшенный по-новогоднему Стокманн, Невский проспект, поворот, Лиговский проспект и наконец наша цель — Мариинская больница.

— И я решила тогда, что если ты серьезно, то нам не по пути. Ведь я хочу детей. Много. Троих. А лучше пятерых. Да, пятерых в самый раз.

Муж молчит, но я знаю, что он хочет сказать. Что надо начать с одного. И даже одного пока не получается. Уже год? Нет, полтора. Полтора года и пару месяцев в статусе «бесплодие неясного генеза».

***

В фойе больницы белые стены. А на стенах фотографии. Много фотографий, с которых пухлые ясноглазые младенцы улыбаются нам. Чьи-то чужие младенцы, которых чужие руки вырастили в стерильных пробирках. И подсадили будущим матерям.

Я тайком рассматриваю других пациенток. Ничем не примечательные. С мужьями и мамами. Кто-то держит на коленях толстую папку с бумагами. Кто-то скучающе залип в телефон. За каждым отведенным взглядом я ищу ответ — а ты здесь почему?

А я здесь почему? И вообще, почему я? Почему одни делают аборты, другие вяжут трубы, а третьи и вовсе чайлдфри. И все — с вызывающе здоровой репродуктивной системой.

А я сижу здесь, уткнувшись взглядом в галерею чужих младенцев. Я сижу здесь.

***

Гель с дозой прогестерона холодит пальцы. Одной рукой втираю его в живот, другой — листаю ленту Инстаграм. В папке «сохраненное» идеальная детская мебель в скандинавском стиле, идеальные игрушки ручной работы, покрытые сертифицированной безопасной краской, идеальные костюмчики, совсем как у маленьких взрослых. Все такое ладное, выхолощенное, бежево-белое. Дерево, каучук, лен.

За два прошедших года я полюбила лен. Полюбила его колючий нрав (пусть все будет натуральное — одежда, еда без добавок, конечно никакого алкоголя и табака), полюбила йогу в горячем зале, где так же душно, как в бангкокский полдень.

Я знаю наизусть Петрановскую и с первого взгляда могу определить неправильное прикладывание к груди.

Я больше не покупаю тесты, тесты врут, как сказала мне подруга, племяннице мужа ее сестры тесты не показывали беременность аж до 8 недели. А подруге подруги едва ли не до 12.

Нам это не подходит. Нам нужны гарантии. Поэтому стоит месячным задержаться хотя бы на день — я бегу сдавать кровь на ХГЧ.

***

Весна на Лиговском. Талая снегогрязь бурлит под ногами. Сердце бьется где-то под ключицами, горло сводит от подступающих всхлипываний. Я иду к мужу на работу, быстрее и быстрее перебираю ногами, будь неладен нечищенный тротуар с коварными островками льда, будьте неладны бесконечно отсчитывающие секунды светофоры, будь неладна консьержка на проходной. Вот мой пропуск, давайте скорее, пожалуйста.

Я не хочу разрыдаться на улице. Только не на улице, не под серым всклокоченным небом, которое видело слишком много. Слишком много походов в аптеку за тестами и гормонами, слишком много ранних подъемов к врачу и белых бинтов, зажатых в сгиб локтя. Слишком много судорожных телодвижений, бессмысленных, бесконечных, безнадежных.

Я поднимаюсь на второй этаж и сажусь на лестнице. На этот раз месячных не было целых десять дней. Десяти дней было достаточно, чтобы мне начало казаться, что у меня что-то потягивает внизу. Что от чего-то мутит по утрам.

Муж выходит, и мы молча сидим рядом.

Мне 5, а ему ровно 0. Врачи говорят: «У вас уйма времени впереди». А я вижу, что уйма времени уже утекла в песок. И неизвестно, сколько месяцев? Лет? Сколько попыток еще впереди.

***

Перед моими глазами фиолетовый мат для йоги. Чуть дальше — плешивенький придомовой газон.

Май 020. Время замерло, и все прошлое перестало иметь значение. Идеальные детские, горячая йога, вступление в первый протокол ЭКО. Нет, «карантинного зачатия» не случилось. Просто я устала считать дни после задержки, да и задержек почти не бывает. Я здоровая молодая женщина. Только бездетная.

Иногда я смотрю видео-визитки из детских домов. «Это Маша, ей 12, она покладистая, скромная девочка», — говорит елейный голос за кадром, и я морщусь от набора стереотипов об этаком викторианском ребенке. В любом случае, Маша мне не подходит, слишком взрослая, чтобы стать моей дочерью, ведь разница должна быть минимум 18 лет. Но есть и другие. Детей без родителей много, больше, чем я когда-либо смогу взять.

Я переворачиваюсь на спину и делаю полумостик. Бедра начинают гореть и чуть дрожат от напряжения. Надо мной голубое летнее небо. Необычно чистое, ни облачка.

Три с половиной года спустя, я поняла, что больше не хочу ребенка. Я просто хочу стать мамой.

***

В кабинете темно, только оранжевый свет лампы подсвечивает мою толстую папку на столе врача. И светится монохромный экран УЗИ.

Вся страна еще в процессе празднования Нового года. В клинике необычно пусто, и кажется, только мы сегодня пришли на прием.

Врач приглашает на кресло и вводит датчик. Молчит, осторожно крутит им туда-сюда и замирает, найдя удачный ракурс. И включает на аппарате звук.

— Ту-дум, ту-дум, ту-дум, — тихо, но уверенно стучит маленькое сердце. И я чувствую, как по щеке, под маску, бежит горячая слеза.

Толстая папка нашего первого протокола ЭКО закрывается и уходит в архив. В ней больше нет нужды, в следующий раз мы придем через две недели, открывать новую. Папку по ведению моей беременности.