Тысяча и одно слово

Сборник, 2023

Сборник «Тысяча и одно слово» – это мир, в котором тысячи мыслей превращаются в магические вспышки огней, оживляющие наше сознание. В нём мы находимся в постоянном потоке мыслей, планируем, анализируем и вспоминаем. Мы произносим тысячи слов, чтобы поддержать других, передать свой опыт или уберечь от ошибок, искренне помогая выбрать верную дорогу. Этот сборник предлагает место для разнообразных слов и идей. В нём каждое слово находит своё место и раскрывает уникальность. «Тысяча и одно слово» может стать настольной книгой, окружающей нас вдохновением и уютом. А может быть, она станет источником терапевтической силы для многих читателей, помогая им находить утешение, понимание и мудрость в каждой строчке. Откройте для себя этот мир слов, погрузитесь в его глубины и позвольте «Тысяче и одному слову» стать вашим надёжным спутником и источником вдохновения.

Анна Илюшина

Автор, член Интернационального Союза писателей и литературного клуба «Творчество и потенциал».

Окончила институт иностранных языков и после завершения обучения в магистратуре МГИМО по специальности «Перевод в сфере экономики» поняла, что хочет заниматься только писательской деятельностью.

Является автором психологической повести «Актриса на всю голову», которая сделала Анну лауреатом Российской литературной премии в номинации «Лучший дебют года». Помимо многочисленных публикаций в журналах, у Анны есть сборник стихотворений «Ношу стихийный характер…».

В ближайшем будущем писательница планирует издавать детские книги для своего сына, который уже начал активно интересоваться буквами.

Побег

Глава 1

— Ты же все еще меня любишь?

— Допустим.

— Тогда помоги.

— А муж твой знает, что ты со мной?

Снова этот взгляд объевшегося сметаной кота. Он знает, что ответ на вопрос отрицателен, как мой счет на кредитной карте. Но ему нравится ощущение загадки, тайны, частью которой он смог стать. Нравится вопрошать подобное, вызывать чувство вины.

— Хотя, знаешь, неважно, — не дожидаясь ответа, отмахивается он.

— Так поможешь? Только я не знаю, что для этого нужно. И с оплатой придется повременить.

Ох уж это мерзкое чувство. Посещает такое, когда идешь на турецкий базар в последний день отпуска. И начинаешь торговаться…

— Как так? Сначала почку продашь? — насмешливо удивляется он.

— Мне совсем не до шуток. Я тут преступление планирую, если забыл.

— Да, а я соучастник, помнишь? Тут без юмора не обойтись. Итак, когда будешь «умирать»? Ух, у меня прям мурашки. Редко встречаю людей, задумавших инсценировать свою гибель. Точнее сказать, вообще впервые.

Сейчас, когда слышу это со стороны, мне тоже не верится.

Но у меня нет другого выхода. Я устала, запуталась, разочаровалась.

А как иначе люди начинают жить с чистого листа, если не после того, как их жизнь обнулилась? Автокатастрофа, смерть близкого, тяжелая болезнь. Я не сподобилась получить ничего из этих темных даров. Долгие годы тянулась эта тоска по себе. Чувство одиночества в толпе. Теперь вот сижу в кабинете друга-юриста, который был влюблен в меня со школьной скамьи, а теперь хочет стать не разглашающим конфиденциальную тайну, которую мне больше некому доверить.

Я сошла с ума. Каждый это делает по-своему.

А я на днях, в очередной раз домывая посуду под болтовню сына с отцом в соседней комнате, вдруг поняла: они справятся без меня. Это я уже не справляюсь. Моя жизнь стала безумной каторгой изо дня в день. Ничего уже не может встряхнуть или, о Боже, вдохновить меня.

Захотелось улететь. Парить над знакомыми улицами, парками. И вдруг сменить знакомый поворот на новый. Меня там никто не знает. Мое оперение так чуждо, но так привлекательно в этих краях. Ветер смело треплет перья, но это приятные ощущения, больше ничего не раздражает и не причиняет мне боль. Я невероятно свободна.

— Не слишком ли много усердия для одной тарелки?

От голоса человека, с которым я уже долгих тринадцать лет в браке, иногда все же мои перья встают дыбом. Чтобы он не заметил, как у меня в душе поселилась интересная идея, сделала вид, будто задумалась и выпустила тарелку из рук. Моя любимая, между прочим. Но это маленькая жертва на пути большого дела. Смогу уделить размышлениям больше времени, когда стану собирать осколки.

Помощь не предложил. И чему я удивляюсь? Можно было изумиться, если бы поступил наоборот. А тут вроде как сама виновата.

— Мам, помочь?

А вот это уже результат моего дотошного воспитания. Не зря душу вкладывала восемь лет своей жизни в свое дитя. Я ведь напрочь о себе забыла. А теперь этот человек готов не только о себе позаботиться, но и мне быть опорой. И своему отцу.

Они точно справятся.

* * *

— Уверена, что хочешь этого? Не передумаешь?

— Уверена. Не передумаю.

— Тогда от тебя мне нужно сейчас примерное представление о том, что мы должны провернуть. Слушай, а может… Просто уйдешь от мужа? Ну, как все люди обычные. Возвращайся ко мне. Я же солидный стал, теперь твои родители хотели бы такого зятя. И Витюху своего забирай. У меня бы и жена, и сын сразу появились… Мечта!

— Это неправильно.

Говорю, а уже пуховым одеялом накрывают воспоминания. Кем мы были с ним после школы? Студенты, которые должны получить достойное образование, а потом уже работа, семья. У нас была любовь, но это никого не интересовало. Мне следовало поступать правильно, по мнению моих солидных родителей. Папа — риелтор, мама — владелица сети салонов красоты. И муж обязательно должен быть старше жены на пару лет. И богатый, под стать семье. Как только вуз окончила, сразу нашли такого. А Антону запретили подходить и ко мне, и к моему дому. Сейчас уже забылось все, конечно. У них любимый внук, золотой зять, дочь пристроена. Если бы еще работу хорошую нашла, а не эти ее картинки глупые для книжек рисовать. Но родители уверены, что дожмут меня. И я снова устроюсь на работу синхронистом. Ненавистную престижную работу, от которой однажды смог спасти только декрет.

Глава 2

— Устраиваешь акции протеста?

— Что?

Обернулась на мужа, чтобы увидеть, о чем он говорит. Дима указывал пальцем на прищепки. Впервые в жизни повесила белье с прищепками не по цветам чистых футболок и шортов. Задумалась, прокручивая в голове возможные сценарии начала новой жизни. Не хватало еще спалиться до того, как все устроится.

— А, это. Просто надоело, решила разнообразить свою жизнь.

— Ха, ладно. Кстати, сегодня поздно буду. Чао.

Слава Богу. Витя тоже на репетиции школьного спектакля. Как минимум надо продумать «побег». А как максимум… Постараться не сбежать сегодня.

* * *

Не могла дождаться вечера, чтобы побыть наедине с собой. Раньше меня такое общение даже пугало. Чем может заняться в свободный час мать и жена, у которой нет ничего, кроме быта и семьи? Я не знаю даже, что мне нравится делать или какие фильмы смотреть. Книги, которые читала и читаю, проходят фоном через мысли о делах и заботах по хозяйству. Да и кажется, что все это я уже читала. Может, в школе? Когда была более восприимчива к жизням чужих людей. Теперь совсем замкнулась. И вот держу в руке карандаш, чтобы набросать план, — инсценировать свою смерть. Антон сказал, что там много нюансов и нужно все продумать до мелочей. Обязательно придумать план действий не только на недели, но и на месяцы. А потом мы с ним обсудим, как это реализовать.

Скорее всего, в другую страну мне не улететь, иначе придется оформлять другие документы. Хотя, скорее всего, их и так придется делать. Ох, как же я стрессую. Мне непременно нужен какой-то допинг для такой мыслительной деятельности. Если бы пила алкоголь, это бы меня успокоило. Что там еще есть? Хочу сладкое, точно. У Вити должно быть что-то в заначке, а потом верну, как получится.

Так, есть. Пара печенек из столовой и какие-то драже. Папа его не разрешает есть сладости ни мне, ни сыну. Вот и приходится прятать. А мама знает, где у сына заначки, потому что мама уборкой дома занимается.

Итак, первый пункт — новые документы. Как меня там будут звать? Мне имя Ангелина нравится. Но я совсем не ангел, раз уж задумала такое. Мое имя теперь может расшифровываться только как «врунья» или «начну новую жизнь». Печенье просто ужасное. Один сахар. Я бы такое своему ребенку тоже не дала.

К вопросу нового паспорта надо подойти серьезно. Это по первому запросу в поисковике не купить — точно на мошенника нарваться можно. Вдруг продаст ворованные данные человека в розыске или умершего? Думаю, этот пункт оставлю для Антона. Пусть он подскажет, где достать. Такие мысли очень будоражат: ведь в любом случае провернуть все будет незаконно и противоправно. Я чувствую бунтарский дух внутри серой мыши.

Деньги. Еще один камень преткновения. Где можно работать, чтобы позволили проживать и питаться? Если только гувернанткой какой-нибудь, как в старых мелодрамах. Хотя, минуточку, эту мысль не отметаем. Английский — все еще мой второй язык. Я смогу его вспомнить.

На данный момент я располагаю лишь суммой, которая говорит, что с побегом стоит повременить, иначе средств может хватить лишь на неделю свободной жизни. Я ведь намерена не только просто питаться, но и иногда покупать себе торты. Жирные, сладкие торты, которые мне запрещены в моей настоящей жизни. Я ведь, как хорошая жена, еще и званые ужины устраиваю для своего мужа-бизнесмена и его занудных коллег. А роскошная худышка намного лучше влияет на исход сделок, чем милая простая толстушка. Часто даже вижу суровый взгляд на своей руке главы семейства, когда тянусь за добавкой. Притом не важно, происходит это при чужих людях или когда в свидетелях только наш сын.

Глава 3

— Пап, ты маму не видел?

Вопрос сына, который забрался ко мне в уши из гостиной, заставил меня отложить книгу и притаиться.

— Нет. Куда она денется? Посмотри на кухне.

— Да я не про нашу! Я маму из конструктора «Ферма» потерял. Вчера посадил на лошадь, а она и ускакала куда-то. Уже по всей квартире поискал.

— Гм. Ясно. Мне нужно вернуться к работе, ты не возражаешь? Если найду, сообщу тебе обязательно.

Безучастный взгляд отца вернулся снова к экрану ноутбука.

«Куда она денется?» Вот так ты запел, милый? Ты даже не представляешь, какой сюрприз она тебе готовит.

Вещи собраны. Вся моя жизнь теперь в одном чемодане. Муж провожать не вышел, считает, что я не заслужила этот отдых. Для него моя работа домохозяйкой, матерью и женой — это просто наслаждение, а не работа.

А сын тоже не особо демонстрировал заинтересованность мамиными делами. Чмокнул, прощебетал: «Привезешь мне новый конструктор? А, ты же в лес едешь, там ничего нет…» — и убежал в комнату. И почему так легко расставаться с ними? Как быстро я соскучусь? И как они отреагируют, когда меня в их жизни не станет?

Медленно развернулась на каблуках, осторожно прикрыла дверь и потащила чемодан к лифту. К моему удивлению, кабина пришла слишком быстро. Когда я доехала до первого этажа, почувствовала легкое головокружение. И тут же спохватилась! Я забыла аптечку на кухонном столе. Без этого мне нельзя отправляться не то что в погибель, а вообще ни в какое путешествие. И как я могла забыть? Нужно было сразу убрать в чемодан. Кстати, этого друга с собой обратно не потащу, оставлю у бабули-консьержки.

Предстоит еще одно прощание с семьей или снова всем будет фиолетово? Докатила баул до седовласой королевы всея подъезда и повернула назад. На этот раз лифт совсем не собирался торопиться, останавливался в буквальном смысле слова на каждом этаже. Мой градус терпения поднимался, поэтому начала стучать по дверце медлительного человекоподъемника. Ура. Если он и до моего двенадцатого будет так шутить, придется воспользоваться лестницей, несмотря на простой такси. Приехала. Открыла дверь этажа, но тут же пришлось вернуться к лифту, чтобы уточнить, мой ли это номер этажа. Да, заветные цифры. Я ничего не перепутала. Вот только моя серая чугунная дверь в квартиру — теперь просто деревянная, с хромовыми вставками по краям. Что за шутки? Дима не успел бы поменять дверь в квартиру, пока я спускалась на лифте. Даже несмотря на то, как долго он ехал. Ключ не заезжает в скважину. Как он мог? Настолько разозлился из-за моего внезапного отпуска, что поменял не только замок, но и всю дверь? Это просто невероятно!

Так, подожди-ка, а это у нас что? Слева от меня стоит та самая серая тяжелая дверь с завитыми львами. Дверь, которая ему так не нравилась, а потом Дима сдался, потому что я его очень мудро по-женски шантажировала. То есть он с соседями поменялся дверьми? А замок тот же остался, интересно?

Идеально ключ вошел в скважину. Если это моя дверь и мой замок, считается ли это взломом? Антон мне еще одно преступление не простит, ему и так много сложностей придется пройти, когда я смогу осуществить план побега. Кстати, о побеге. Уже спешить нужно. Сейчас загляну просто за дверь, поздороваюсь с дядей Лешей и узнаю, что они там с Димой задумали. А потом уж к себе вернусь в квартиру за аптечкой.

Открыла легко… Что за черт… Это ведь моя квартира! Только отличается парой деталей. Вместо коврика с милым грызуном «Бобро пожаловать», который мне подарил Витя на очередной женский праздник, лежит довольно строгое серое полотно. А картина с мозаикой, которую мне еще до брака вручили коллеги после одного важного мероприятия, висит от входа слева, хотя я сама ее прибила пару лет назад на стену справа. Диме не нравилось, но она делала прихожую интереснее. Это мое собственное дизайнерское решение. Я всегда гордилась тем, что смогла сама привнести изюминку в этот дом. Кухня тоже моя. На этом «изюм» закончился, все остальное Дима доверял только дизайнеру.

Торопливо снимаю кроссовки, я должна увидеть, что тут происходит.

Спальня очень похожа на мою настоящую. Но почему на комоде стоит фото с Антоном? У меня светлые кудряшки и улыбка женщины, познавшей полноту жизни. Про Антона вообще нечего сказать, он счастлив, как в школе. За нашими спинами — дома с красной черепицей, похоже, это Прага. Но что за фантазии? Мы там никогда не были. Тем более не могли быть там вместе. Дима бы никогда не допустил в мою жизнь другого человека. Это по-настоящему странно. Над комодом повисла полка с детскими книгами. Задумчиво взяла одну. На ней завитыми буковками написано мое имя в качестве иллюстратора, и милый слоненок машет хоботом с обложки. В глазах резко все поплыло. Я никогда его не рисовала. Хватаю еще одну книгу, расположившуюся по соседству с первой. Снова детская картинка с моей подписью. Еще одна. И еще. Эти животные явно нарисованы в одном мимимишном стиле, но проблема лишь в том, что я их совсем не помню. Кто-то взял мое имя и использует его, чтобы рисовать иллюстрации для книг. Иначе это не объяснить. Но почему кто-то смог сделать то, что я никогда не себе на позволяла?

Где кухня? Мне уже не просто нашатырь нужен, я должна принять что-то крепкое внутрь. Это точно моя квартира. Мятный фартук, каменная столешница, чайник с регулировкой температуры. Я все эти вещи выбирала сама. Никто бы не смог воссоздать один в один мой дизайн этого помещения. А в том шкафу у Димы всегда стояло красное вино. Просто невероятно, вино стоит. Но не красное, как раньше. А белое, полусухое. Такое только Антон пил. Чтобы совсем не поехать рассудком, мне нужно вернуться на этаж и зайти в свою квартиру. Это просто глупая шутка.

Дрожащими руками постучала в соседнюю дверь, готовая наброситься на своего мужа с вопросами и требованиями разъяснений. Но, к моему ужасу, дверь открыла запыхавшаяся девушка в спортивных легинсах и футболке.

— Привет, художница! Как дела? — вытирая лоб с прилипшими волосами полотенцем, спросила она.

— А вы кто? — совсем забыв про церемонию приветствия, ответила я.

— В смысле? Энжи, ты краски нанюхалась своей? Я соседка твоя. Ой-ой. Ты совсем плоха. Антона набрать?

Соседка крепко сжала мои плечи и облокотила мое ставшее вдруг невесомым тело о дверной проем.

— Откуда вы его знаете?

— Мать, ты меня вообще пугаешь… Может, это я перенапряглась. Я вас с Антоном лет пять уже знаю, как переехала в этот дом. А ты что, уже отдохнула с подругами в лесу?

— В каком лесу? Какими подругами?

— Ой, все. Давай-ка я тебе водички принесу. И себе, по ходу, тоже.

Стакан взяла не с первого раза. Точнее, совсем перестала чувствовать конечности, но вода была нужна, чтобы вернуть мозги на место. И я схватила стакан, поглощая холодную жидкость крупными глотками.

— Где Дима?

Студентка явно не ожидала этого вопроса.

— Так… Я знаю примерно троих. Один Дима — мой тренер по аквааэробике, другой — пухлячок, который бегает за мной по утрам… Он такой смешной, знаешь, примерно треть моей дистанции проводит со мной, а потом куда-то исчезает.

Заметив, что от ее болтовни мое настроение не меняется, она сама становится серьезной.

— А третий Дима… Это не просто Дима, а Дмитрий Алексеич, мой препод по челюстно-лицевой хирургии. Других не знаю. А ты каким Димой-то интересуешься?

— Мне нужно идти.

— Эм… Обычно ты дружелюбнее, мать.

Глава 4

Я должна была вернуться в эту странную квартиру. Еще не все просмотрела. Мало что узнала. И совершенно ничего не поняла.

Бездумно сняла обувь. Снова посмотрела на мозаику в надежде, что вдруг что-то изменилось во время моего визита к соседке. Красивая она. Если бы не сделала такое удивленное лицо на мой вопрос о Диме, я бы решила, что он запасную завел. Хотя я ведь не так часто исчезаю из его жизни.

Мне захотелось пройти в комнату Вити. Точнее, в ту, которая была Витиной в моей настоящей жизни. Но ни одного упоминания о ребенке здесь я не увидела. Так, что за дверью?

Да это же гардеробная моей мечты! По левую руку — огромный стол-трюмо, настоящий шедевр. Нежные персиковые розочки обрамляют зеркало по контуру. А внизу… ох, много-много миниатюрных ящичков. Я хотела открыть хотя бы один — убедиться, что содержимое соответствует его размеру, — но отдернула руку. Воспитание не позволяет лазать по чужим шкафчикам, какими бы милыми они ни были.

За столиком были шкафы. По высоте одинаковые, чего не скажешь про ширину. Большой шкаф небесного цвета выделялся круглыми боками, за ним шел салатовый, меньше голубого вполовину. Следующий — приятного цвета утреннего солнца, а по размеру как раз немного уступает голубому. И оранжевый еще. Совсем тощий шкаф. Я не сразу заметила, но внизу каждого из четырех была небольшая картинка, обозначающая время года, подходящее к цвету шкафа. Уверена, так вещи хранятся по сезонам. Это же просто гениально! Я присела на корточки и рассмотрела каждую. Похоже на фоновые иллюстрации для детских книг. Я бы сюда еще милых зверюшек добавила — и все, смело в печать.

Без особых усилий я снова встала на ноги. И тут по правую руку увидела то, что просто подкосило мое тело. Я хваталась за воздух, а потом обрушилась на летний шкаф.

Над зеркалом во весь рост справа от входа висела картина — красивый свадебный портрет с обычными счастливыми лицами влюбленных людей. Ничего бы удивительного в этом снимке не было, если бы на нем не была я. И мой дорогой Антон.

Он искренне улыбался фотографу, как будто тот стал причастным к самому важному дню в его жизни. А я на фото… смотрела на самого дорогого и любимого человека. Такая намалеванная, с прической своей мечты. А не той, которую мне на свадьбу выбрал Дима. Он и пла-тье-то, несмотря на мои протесты и приметы, сам оценивал на мне в магазине, сам обсуждал с консультантом и в итоге сам нес из шопа в машину.

Я онемела. Мое сердце отбивало невероятно громкие бом-бомы в висок. Что. Это. Все. Значит.

Глава 5

Вдруг квартиру наполнил звук, похожий на клацанье пасти огромной собаки, которая сомлела на зное, а потом решила подобрать языком постоянно стекающие с морды на лапу слюни. Потребовалось какое-то время, чтобы узнать в этом лязге всего лишь поворот ключей в замочной скважине.

Нежный кофейный аромат с едва уловимым запахом забытого мужского парфюма сопроводил мужчину со свадебного портрета от прихожей к месту, где я сидела на полу с выражением лица, с каким только троечники решают алгебраические уравнения. Притом где-то в уме.

Я думала, что не узнаю его. Я надеялась, что это будет какой-то другой Антон. Чужой. Чтобы я могла оттолкнуть руки этого совершенно не моего мужчины, когда он потянется поднять мое обезумевшее тело.

Но я ошибалась. Как только он оказался на одном уровне со мной, такой заботливый и вкусно пахнущий, в моем каменном сердце появилась трещина. Оно с треском рассыпалось, обнажая что-то сверкающее и горящее. От этого пламени вспыхнули все части, казалось бы, рассыпавшиеся пару минут назад. Я была цельной и, неожиданно для себя, влюбленной в этого мужчину.

А он ничего не спросил. Только убрал прядь моих же волос за мое ухо и ласково заглянул в глаза. Неужели его не удивляет мое появление в квартире? Значит, с этим только у меня проблемы сейчас?

Нужно что-то сказать.

— Я… Меня тут не должно быть.

Странное начало диалога для такой приятной сцены, но кто меня обвинит в этом.

Выражение лица Антона поменялось вмиг с ласкового на ироничное. Так смотрят на детей, которые пытаются донести до взрослых невероятные, с точки зрения последних, вещи. Потом почти шепотом, наклоняясь все ближе, ответил:

— Я знаю. Мне Вика позвонила. Я поэтому тут. Мы сейчас с тобой соберемся, съездим в клинику, не переживай, просто проверимся. Смотри, я спокоен как удав. Если я удав, ты тоже удав, помнишь? Иначе мы бы не встретились. Думаю, ты просто перетрудилась. А может, и упала, как подружка твоя говорит.

— Мы… С ней? Дружили?

Антон еще шире улыбнулся и отрицательно покачал головой.

Конечно, я удивилась бы такому общению. На меня это не похоже. И не только потому, что спорт далек от меня, как и планы на море. А еще по той причине, что я бы всегда к ней ревновала мужа. Только теперь уже не знаю какого.

В этих раздумьях даже не заметила, как Антон помог мне стать человеком прямоходящим, хотя я еле держалась на этих ходулях. Внезапно его накрыл прилив любви, и он схватил меня и крепко обнял.

— Я же забыл тебя обнять при встрече. Традиция.

Подмигнул и обнял еще раз.

Глава 6

Вот уже несколько дней подряд просыпаюсь от шума соседских детей сверху. Но более удивительно не то, что там не живут бездетные дядя Виталя со своей новой пожилой женой, которых я знала лично лет десять и к которым могла прийти в любое время суток за помощью по бытовым проблемам. Меня поражало то, что я каждый из последних дней находила себя под рукой любимого мужчины, роман с которым закончился давным-давно в моей другой жизни. Я теперь это так называю.

А Антон зовет меня любимой каждый раз утром, открывая глаза.

К доктору мы, конечно, съездили в тот день. Ждали несколько часов до обследования, потом во время и еще одну минуту врачебного вердикта: «Ваша жена в полном порядке. Во всяком случае, по результатам анализов и рентгена».

Сейчас мое сознание впервые охватила жуткая мысль. А что если это измена? Ведь Дима мгновенно подаст на развод, когда узнает о моих приключениях. Хотя я даже сама себя не могу оправдать. Расслабилась, как школьница, устроившая вечеринку дома, пока родители на даче. Беззаботная, легкомысленная и влюбленная. Больше напоминает пресловутый курортный роман. Значит, измена.

В этой другой жизни у нас с Антоном нет детей. Поняла по общей обстановке и идеальному ремонту в квартире. Но лишних вопросов о причинах задавать не стала.

— Солнце, давно встала? — промурлыкал он.

Антоша потерся носом о мое плечо и еще крепче обнял левой рукой мою талию.

Не помню, когда еще в жизни были такие безмятежные рассветы. Ранние подъемы ритуализировались с самого детства: сад, школа. Университет не только укоренил их в мои биочасы, но и сопроводил каждое утро ненавистью к себе и миру за счет переноса будильника на два часа раньше. А потом брак с Димой, вечные завтраки, сборы на работу, ребенок, завтраки, сборы в сад, школу.

А теперь вот уже не первый день купаюсь в блаженстве, просыпаясь под детский смех и топот сладких ножек с верхнего этажа к моменту, когда у англичан вовсю идет второй завтрак. Но я больше не разбита и бессильна. Наоборот.

Через какое-то время мы с Антоном уплетаем приготовленный им завтрак. Первое утро в статусе жены моего бывшего парня я очень удивилась накрытому столу и невероятным по красоте и вкусу блюдам. Он смеялся и повторял, что я каждую утреннюю трапезу превращаю в восторг критика-новичка. В начале нашего союза еще и рисовала его блюда в специально отведенном для этого альбоме. «Если ты помнишь», — добавил он.

Да, так вот и бывает, когда муж — повар. Я не знаю, сколько времени мне потребуется, чтобы привыкнуть к этой мысли. Мой дорогой Антоша, потомственный адвокат в четвертом поколении, не дерзит прокурорам и перебирает важные бумажки. Нет, он на автопилоте шинкует капусту и с осторожностью ювелира кладет зелень поверх блюд.

Он настоящий? Таким я его помнила. Стараюсь не думать, что со мной происходит. Иначе можно сойти с ума. Я счастлива, поэтому иногда кажется, что я просто погибла в том лифте, когда сбегала. Теперь за свои мучения там я в Раю тут.

Особенно это чувствуется, когда новый чудесный муж говорит, что моя работа — рисовать. И делать по дому только то, что приносит радость, остальное — его заботы.

Странно, что за все время на горизонте моей беззаботной жизни не появились мама с папой, не примчались в этот мир — в привычной пассивно-агрессивной форме донести до провинившейся в своем счастье дочери, что художества — это не работа. А повар — не муж.

Резкая боль в руке заставила меня выронить вилку с маленьким аппетитным сырочком в соусе песто. Я его сначала рассматривала, поражаясь, что человек сам приготовил и соус, и это произведение искусства, а потом приготовилась проглотить, как вдруг что-то словно проткнуло внешнюю сторону левой руки чуть ниже плеча. Думала, меня укусил австралийский комар-гигант.

Антоша соскочил со стула и бросился посмотреть, в чем дело. Мы с ним даже не сразу заметили, что его любопытный стул тоже потянулся ко мне, но не удержался и плюхнулся на пол. Через минуту я растеклась в руках моего любимого.

Глава 7

Не могло все быть долго так заоблачно. И, несмотря на то, что боль в руке отпустила, а после потери сознания я снова очнулась рядом с Антоном в необходимом мне мире, все равно было неприятное чувство. Такое бывает от мелкого камня в кроссовках, когда взбираешься на вершину горы. Причиной этого служил странный, как и все, что подкидывает для раздумья подсознание, сон.

Итак, пока я как максимум хотела прийти в себя, а как минимум — отдохнуть, мне снился Дима. Сначала он грубил мне из-за не постиранной вовремя рубашки для важной встречи, а потом орал как ненормальный, что я упускаю воспитание сына, пока Дима в командировках зарабатывает нам на роскошную жизнь. Внезапно я оглохла и сбежала на улицу. Когда после долгого бега на земле начали появляться кровавые пятна, я заметила, что была босой. Яркие вспышки фар. Я остановилась. Человек со змеей в руках с осторожностью хищника вышел из машины и резко набросился на меня. Змея оказалась удушающей веревкой, которую он использовал не по назначению. Он мог меня убить. Но лишь обвил этим жутким предметом талию, прилепляя к ней мои безжизненные руки. Когда он попытался открыть мне веки, чтобы посветить фонарем в глаза, я собрала все силы и укусила его. От крика Неизвестного я очнулась. Страшный и бессмысленный сон.

Конец ознакомительного фрагмента.