Трехрукий ангел. Предапокалиптический роман

Виталий Трофимов-Трофимов

2073 год. В мрачном будущем Нового Средневековья, пропитанном идеями трансгуманизма и приближающегося конца человечества, русский спецагент ООН по борьбе с терроризмом Шухрат Мухаррам преследует боевиков, учинивших катастрофу в Кашмире. Чем дольше он расследует это дело, тем яснее становится, что это часть еще большего плана по разрушению мировой политической системы и мировой экономики. За всеми событиями стоит таинственный Архитектор, который, кажется, решил уничтожить мир.

ГЛАВА IV

Вы вошли в новостной маршрутизатор GMC.

«Новости — только то, что вам интересно!»

1. Сегодня в полночь войска специального назначения Китайской Народной Республики подавили беспорядки на севере страны. Демонстранты требовали вывести войска из Тайваня и прекратить оккупацию острова. За организацией протеста стояли родственники десантников, погибших при штурме острова.

Очевидцы сообщают, что видели генетически усовершенствованных собак, которых власти используют против оппозиции. Военный советник компартии Китая Лао Цзян заявил на пресс-конференции, посвященной мероприятию по подавлению протестов, что данные животные являются конвенционным нелетальным оружием, и их применение для разгона протеста в Китае санкционировано.

Оккупация острова длится уже более семи лет. Она унесла жизни более тридцати тысяч человек.

2. Завтра начинается период, в который разрешена предвыборная агитация. Постановление об этом сегодня подписал глава социологической компании «MindMonitor» Хашим Нарули.

Ровно через месяц миноритарные акционеры Антарктического консорциума смогут проголосовать за кандидатов в Совет директоров и их административную программу.

3. Мика Вострубайло, лидер группы технолибералов, претендующая на пост крон-директора, выступила с официальным заявлением, в котором подвергла критике деятельность действующего Совета директоров, и огласила свою программу.

Среди провалов Совета госпожа Вострубайло назвала участившиеся случаи терроризма и понижение акций добывающих компаний, составляющих основу антарктической экономики. В будущем же новый кандидат собирается либерализовать страховое законодательство и превратить Антарктику в Мекку биокибернетики.

«Берингер и сыновья» представлял собой втиснутый между каменными доходными зданиями фахверковый домик в два этажа, украшенный геральдическими узорами даже в нижнем мире. Возводить деревянные строения в Антарктике, даже в секторах, подогреваемых геотермальными источниками на вырезанных в леднике районах, защищенных со всех сторон его заслонами, было необычным и рискованным решением. Впрочем, стоило оказаться внутри, и сразу становилось понятно, что дом только похож на старинный. В его постройке использовались современные материалы, хотя внешне они и выглядели как дерево.

Внутри оказалось темно, естественное освещение почти не использовалось. Это была достаточно длинная комната метра четыре в ширину, уставленная прилавками. Стены, выполненные в виде модных нынче движущихся снизу-вверх стеллажей, демонстрировали самый разнообразный товар — от русских затинных и завесных пищалей с фитильным замком до экзотических снайперских винтовок FN SS500, артефакта, так и не запущенного в серийное производство гением бельгийской оружейной мысли Fabrique Nationale de Herstal. Конечно же, все это были копии. Многие из них являлись дезактивированными переделками, другие — просто напечатанными трехмерными моделями, повторявшими своими внешними чертами боевые образцы.

Мухаррам прошел вглубь помещения, рассматривая предлагаемый коллекционный ассортимент. Сам он не испытывал потребности копить оружейный хлам прошлого: насилия и оружия в его жизни и без него хватало. Однако его отец собирал дешевые копии автоматических винтовок и тратил на них все свободные деньги, которые раньше, до рождения Шухрата, тратил на женщин. Другая его любовь — флейты. Сам Нуруддин говорил, что есть какая-то метафизическая связь между оружием и искусством, между винтовками и флейтами. Но Шухрат, владея и тем и другим, не мог сказать, что понимает, о чем именно говорил отец.

Отцовский интерес при желании можно было понять, если бы не тот факт, что вся квартира за двадцать лет превратилась в схрон стальных болванок, имитирующих оружие различных времен и народов, которые к тому же даже не стреляли и не представляли исторической и коллекционной ценности.

Когда Шухрат подошел к дальнему концу помещения, где вращались на динамичных стеллажах самые редкие и удивительные образцы, из подсобного помещения вышла женщина лет сорока в камуфляжной мужской куртке и темных джинсах, местами впитавших оружейное масло.

— Здравствуйте, что-то уже приглянулось? — спросила она с дежурной улыбкой.

— Меня интересует Самуил Берингер.

— Я Саманта Берингер. Что касается моего отца, вряд ли вы сможете с ним поговорить. Он умер.

Мухаррам понимающе кивнул.

Несколько секунд он смотрел на то, как на стеллаже показалась штурмовая винтовка Norinco Type 210. Отличное китайское оружие, широко применяющееся в современных войнах в Азии. С ней у него были связаны личные воспоминания: Мухаррам потер бедро левой ноги, хотя там не осталось ни следа ранения. Винтовка скрылась за верхним валиком, и Шухрат вернулся к разговору с владельцем.

— А его сыновья? С ними можно поговорить?

— У него не было сыновей. Просто он считал, что «Берингер и сыновья» звучит благонадежно. Взял название в коммерческих целях. Ну, знаете, эта тоска европейцев по семейным фирмам, малому бизнесу, персональному подходу к нуждам клиента…

В женщине не ощущалось зла, но чувствовалась такая усталость, от которой люди делают самые страшные вещи в этом мире.

Мухаррам положил руку на прилавок, где виднелась наклейка — желтый треугольник с символом заплетающейся спирали. Возле указательного пальца возникла проекция доверенного Парацельсом кода. Сразу же рядом появилось окно-оповещение «Внимание! Персональная локальная сеть не установлена. Некоторые наблюдаемые вами объекты могут быть недоступны для ваших собеседников».

Он поднял глаза на женщину.

— Что-то случилось? — уточнила она.

— У вас нет нейролинка?

Хозяйка улыбнулась и отрицательно покачала головой. Мало кто добровольно отказывался воспользоваться такими благами цивилизации, как нейросвязь.

— Хорошо, — продолжил Шухрат. — Я от японца.

— От кого тут только не приходят, — улыбнулась она. — Вы не поверите, даже пацифисты приходят прикупить что-нибудь для своих акций.

— Японца интересует другой товар. Хотелось бы взглянуть на верхнюю полку…

Саманта достала из-под прилавка шнур со штекером для прямого подключения. Шухрат воткнул его в свой нейроинтерфес, и на экране возле кассового аппарата отобразилась картина, видимая из его глаз. Компьютер захватил изображение и перевел проекцию кода в понятный Саманте текст.

— От кого вы, говорите?

— Я друг мистера Ханиширо.

— Не знаю такого…

— Зато он вас знает. И готов разместить крупный заказ, если вы случайно его вспомните…

Берингер вышла из-за прилавка и направилась ко входной двери. Сменив вывеску на «закрыто», она вернулась к прилавку и отворила одну из тайных дверей, скрытых за динамичным стеллажом. Жестом она пригласила пройти следом Мухаррама.

За торговым залом находилась небольшая подсобка, в которой хранились различные предметы бытового назначения: швабры, целлофановые бутылки с очистителем и переносные обогреватели. Стены комнаты казались ровными, их покрывали волнистые обои, сделанные из вторичной бумаги. Только когда Саманта положила руку на одну из желтых волн на правой стене, рука прошла сквозь стену.

Простой фокус для тех, кто пользовался нейролинком. Эта технология, обеспечивавшая видение человеком новых объектов, не существующих в действительности, не скрывала сложные объекты материальной реальности, но, если реальный предмет заслонен сложноорганизованным виртуальным объектом, обнаружить его не так-то просто. Поставить стену там, где ее нет, не получится, но небольшие трещины, впадины и углубления маскировать несложно. И конечно же, этот обман зрения не работал с теми, кто живет в нижнем мире, полностью лишившись прелестей улучшенной реальности.

Что-то повернув в углублении, Саманта развернулась спиной к Мухарраму. Стена перед ними просела и откинулась вправо, открывая проход на винтообразную лестницу, ведущую вниз.

— Как в средневековых замках, честное слово, — проворчал Мухаррам.

— Эта часть дома построена моим отцом, чтобы напоминать ему его прежние владения в Шварцвальде. Мы лишились земли и недвижимости после крушения Евросоюза. Ватикан финансировал строительство экопоселений на юге Баден-Вюртемберга. Старинный друг отца — кардинал Кристоф Шнайдер — готовил армию из тех, кто разорился на кризисе тридцать шестого года, прямо под нашими окнами. Когда президент Евросоюза объявил о завершении проекта… так они говорили, «завершение проекта»… эти бездомные оборванцы разгромили наш замок. Отец находился в отъезде по делам гильдии. Одну мою мать убили, другую под угрозой смерти сделали послушницей в их церкви. Я тогда жила в сотне километров в школе-интернате «Гогенхайм». Хишрак, его тоже разгромили — сделали казармы для этих разбойников.

История типичная для Европы сороковых, поэтому особым сочувствием Мухаррам к хозяйке не проникся. Большинство европейских гуманитарных беженцев, правда, оседали на востоке, в Евразийском союзе. По принципу цивилизационного родства. Но некоторые пытали счастье и в Антарктике.

Подвал представлял собой зал площадью около двухсот метров, разделенный пополам массивными колоннами. Больше чем наполовину его заполняло сложное оборудование, трехмерные ассемблеры и принтеры.

Если раньше для изготовления оружия требовались огромные конвейерные линии, чтобы окупить серийное производство, то теперь стоило только внести трехмерный чертеж установленного образца и расходные материалы, компьютер сам рассчитает весь процесс и соберет конечный продукт.

Либерализация законодательства об оружии и попустительство торговле на фоне прогноза численности населения планеты в одиннадцать миллиардов к концу века выглядели закономерными, но они сокращали население не там, где нужно. Трехмерная печать огнестрельных образцов вернула моду на малые партии и эксклюзивное именное оружие, а также породило рынок разработчиков и изготовителей, как правило действующих раздельно. Единственное, что угнетало некоторых активных пользователей, так это сохраняющиеся таможенные барьеры и монополия крупных корпораций в этих областях экономики, фактически вытеснивших мелкого производителя. Саманта Берингер совершала экономическое преступление, занимаясь ведением дел без лицензии, но это не выглядело тяжким грехом на фоне общего кризиса международного права и возрождения старых болезней человечества в виде рабства или пиратства.

На гибком мониторе в пятьдесят дюймов, прибитом к неровной каменной кладке, появилась библиотека оружейных систем. Саманта ввела еще несколько команд и повернулась к Мухарраму.

— И что же хочет наш японский друг?

— Он попросил меня взять ваш прейскурант и уточнить стоимость изготовления винтовок повышенной дальности стрельбы. Можете ли вы организовать скидку? И еще у меня есть личный заказ. Мне нужен небольшой… индивидуальный инструмент…

— Что-то конкретное? — уточнила Берингер.

— Попробуйте меня удивить. — Мухаррам улыбнулся. — Есть несколько принципиальных моментов. Во-первых, он должен быть надежным. Я не знаю, в какой дыре окажусь, поэтому к надежности основное требование. Автоматический. Весом можно пренебречь, если он не тяжелее килограмма. Во-вторых, тактическая функциональность…

— Глушитель, фонарь, приклад? Опционально?

Мухаррам кивнул в знак согласия.

Хозяйка мастерской начала прокручивать слайды картотеки, быстро просматривая схемы пистолетов. Там были и те, что распространяются по открытой лицензии, и те, чьи правообладатели могут привлечь к ответственности, если кто-то будет использовать оружие, сделанное по их защищенным схемам. Судя по затраченному на поиски времени, картотека содержала действительно огромную базу.

— Вы похожи на серьезного человека, — произнесла Берингер, разглядывая одну из найденных схем. — Думаю, вам подойдет это…

Мухаррам взглянул на трехмерную модель оружия. Такого он никогда не видел, хотя в жизни пришлось насмотреться на самые разнообразные и экзотические образцы. В пистолете не наблюдалось ничего необычного, если не считать двойного ствола и несколько удлиненной формы ствольного короба.

— Экспериментальная модель АПФ, разработан в «Fedoroff Group», дочерней лаборатории «Izh Exports». В продажу еще не поступил, ждут зимы, когда акции начнут падать. Есть добрые люди: достали схемы, кое-что улучшили и продали мне. По параметрам вам подойдет. Плюс можно использовать патроны сразу двух типов — за счет подачи в разные патронники. Ударно-спусковой механизм взят из другой модели, ПВ-3 «Аист». Эта модель вам, наверное, знакома, как и ее надежность. При необходимости можно вести огонь не только одиночными выстрелами, но и очередями. При этом благодаря наличию замедлителя темпа стрельбы пистолет остается более или менее управляемым. Точность проверяли только с помощью медно-никелевых пуль: разброс на ста метрах около восемнадцати сантиметров. Всего известно два выпущенных аналогичных оружия. На континенте — ни одного. Если важна эстетика, можем хромировать.

Показатели выглядели хорошими для оружия такого класса.

— Что-то идеально все. А в чем недостаток? — спросил Мухаррам.

— Вес будет несколько выше, — созналась Саманта. — Поэтому раму сделаем из полимеров, поставим пластиковую боевую пружину и керамический ствол. Ну и, конечно же, если что-то пойдет не так, в официальную службу техподдержки обратиться не получится. Либо ко мне, либо выкидывать. Это основной недостаток всех моделей, что я собираю.

Звучало приемлемо. Мухаррам подписал договор на имя Маркуса Алиенде и забрал прайс-листы на оружие, которое печатала Саманта. Оставалось решить вопрос с расходными материалами.

— Пули? Что-нибудь проникающее.

Берингер открыла один из ящиков, встроенных в стену.

— Есть кое-что новенькое. Пули G-1. Мощные.

— Насколько?

— При попадании в руку приводят к травматической ампутации.

— Хишрак, я не массакр в торговом центре планирую устроить, — показательно возмутился Шухрат. — Надо что-то совсем скрытное. Пробивает броню, не разрушает внутренние органы. Что-то вроде этих новых импансивных. Физический урон небольшой, но противник не может пошевелиться.

— Найдем…

Саманта проводила его до выхода из магазина и снова сменила табличку на «открыто». Заказ будет выполнен в течение суток.

Практически всю улицу Транзакционистов воротилы из Консорциума застроили трех — и четырехэтажными строениями. С полупустой ночлежки для бомжей, оборудованной для того, чтобы те не ночевали, зарываясь группами в сугроб, так и вообще открывался вид на всю улицу и ближайшие к ней подходы.

Оставалось неясно, когда придет связной, но, как стало известно, это случится в ближайшие дни. И самым важным было не пропустить именно этого человека.

Посетителей в тот день оказалось не так много, как в антикварных и книжных магазинах, в которых бывает схожая посещаемость. Ближе к вечеру зашла престарелая пара, но не высказывала признаков нервозности. Возможно, кавалеру захотелось похвастаться перед супругой своими боевыми подвигами и наглядно показать ей, чем именно он размахивал в красных зонах своей молодости. Еще прибегал какой-то парнишка лет пятнадцати, зашел с пакетом, вышел без него. Скорее всего, разносил ужины.

Из спецсредств у Мухаррама ничего не сохранилось после бегства из Шринагара, поэтому он согревался чем мог. На чердаке пахло сыростью, а почти все пространство было завалено мусором. Мухаррам собрал из обрезков труб и старого ведра бездымный костер. Хорошее дерево найти не удалось, поэтому пришлось жечь то, что удавалось отломить от старых столов и кресел, сваленных в южном углу.

Очевидно, раньше ночлежка являлась каким-то заведением для проведения тренингов, что-то вроде курсов по личностному росту. Основатели Антарктиды думали, что южный континент станет второй Кремниевой долиной или новым Сколковым — местом, где нет дураков и нищих. Но жизнь вносит свои коррективы, и там, где есть высокоразвитая инновационная среда с большими деньгами, есть и паразиты общества, потому что качественное расслоение в человеческом обществе принципиально неизбежно.

Ночью магазин не работал, поэтому Мухаррам поставил будильник нейролинка на восемь утра, притушил импровизированный костер и уснул, прислонившись спиной к одной из чердачных стен.

Вместо будильника его разбудил трансконтинентальный звонок. Агент практически сразу догадался, кто это, но все же, стоило только в трех метрах от него появиться проекции Игоря Ратникова, Шухрат сделал вид, что удивился. По его собственным наблюдениям, это давало начальству понять, что он погружен в оперативный процесс и совершенно не ожидал, что его будут отвлекать.

— Игорь Валерьевич! — воскликнул Мухаррам, слегка приглушая голос, чтобы не разбудить дремлющего этажом ниже вместе с бомжами администратора ночлежки. — Надеюсь, вы мой отчет получили?

— Ты, хишрак, совсем слетел с катушек, кажется! — не то что выкрикнул — прорычал Ратников. Мухаррам спешно убавил громкость. — Я понимаю твое состояние, Кашмир — отвратительное местечко. Да, читал психопрофиль. Но это еще, твою мать, что такое? Улетал из Кашмира — проник на борт гуманитарного самолета. Один хирург заметил, так ты ему чуть голову не проломил. Совсем ополоумел? В Сиднее наклюкался — попал в руки полиции. Дюран уже наказан за то, что за моей спиной в игры играет. Да, я знаю, что именно он тебя вытаскивал. Думали, не узнаю? Приехал в Антарктику — тут же вляпался по самые жабры. Не успел сойти с поезда, уже попался охранной фирме. Использовать незасвеченные документы ума не хватило? Хорошо, что и им черепушки не повскрывал…

Любая организация — сложная гидравлическая машина. Как в стимпанке. Есть котел, в котором закипает вода. Он ничего не делает, кроме того, что кипятит воду. Но своими действиями он запускает механическую реакцию и давит на устройства, которые рассредотачивают давление за счет перераспределения нагрузки. В конечном счете находится в системе клапан, что должен спускать пар. В рамках UNISS — это Мухаррам. Поэтому Шухрат сидел спокойно, надвинув на уши капюшон и слушая, как Ратников поносит его направо и налево. Уши в таком деле не нужны, нейролинк передавал сигнал прямо в мозг. Технологическая шизофрения.

— Я нашел человека, он выведет меня на посредника, который состоит в той группе, что прячет Воронова, — произнес наконец Мухаррам.

— Тебе не кажется, что это как-то сложно?

— Сложно? Я его почти нашел!

Возле Ратникова появилась проекция, на которой он набрал несколько виртуальных кнопок.

— Нашел-то может и нашел. По мне, так еще доказать надо. Нашел и отметил спуском трех тысяч на баб и наркоту?

— Я не пил. Сделал покупки.

— Что за покупки?

— Купил новую флейту…

Мухаррам поднялся с пола и, чтобы не выдать себя выражением лица, повернулся к проему в крыше. До восьми часов утра оставалось пять минут. Магазин откроют в восемь, как и заведено в остальном мире. Хотя такой распорядок выглядит очень странно и непривычно, ведь в Антарктике день длится полгода, ежесуточной ночи тут нет, и жизнь города течет постоянно, не прерываясь на дискретные циклы дня и ночи. Наверное, это дань европейскому прошлому Берингеров.

— Ты про флейту пой своей сестре. Кому ты решил мозги полоскать? Я знаю, это или наркота, или оружие! Где твой табельный пистолет? Да что тут спрашивать, скорее всего, потерял в Кашмире! Одно дисциплинарное взыскание ты себе уже заработал. Немедленно предоставить мне отчет о покупках. Ляжет на стол комиссии по этике. Хишрак, лишь бы это было что-то легальное!

— Я не принимал никогда.

— Кому ты рассказываешь? Я помню каждый факт, каждый твой отчет и все, что мне про тебя сообщали.

Шухрат осекся.

— Мы все следили за твоей карьерой в Южной Азии, — продолжал Ратников. — Я хлопотал перед Арчибальдом, чтобы тебя и лейтенанта Марию Кроиц не выгоняли из Управления после того, как вы накуролесили в Шринагаре. Я сам надеялся, что ты реабилитируешься и приведешь мозги в порядок. Тебя понизили до категории «Ангел А/2». Тебе что, и этого мало? Смотри, я тебя предупреждаю. Если до вас доберется Арчибальд — запросто намотает кишки на люстру зала Генеральной Ассамблеи…

— Да все в порядке, кинем ему Воронова — и он, может, даже премию выпишет…

— Что-то ты вообще не осознаешь всей сложности ситуации, — ответил Игорь Ратников. — И этот отчет о состоянии здоровья… Какая-то подделка! Я просил тебя пройти полное обследование в нашей клинике. Почему ты не прилетел в Женеву, а поперся в Австралию? Эту ерунду вы с Дюраном вместе написали? Хорошенький вы нашли способ поблагодарить Кроиц за то, что она пожертвовала собой ради такого недоумка, как ты!

Но внимание Шухрата было привлечено не к проекции начальника, а к дороге. По улице довольно быстро для своих лет шел похожий на престарелого ученого мужчина. Он нервно оглядывался по сторонам и держал руки в карманах, словно что-то пряча там. Ошибиться на его счет слишком сложно. Мухаррам отпрянул от окна, быстро переодел куртку с оранжевой на зеленую сторону и бегом помчался по пожарной внутренней лестнице, позабыв отключить канал связи. Проекция осталась на чердаке, сохранялась только аудиальная связь с Ратниковым.

Глава UNISS продолжал что-то кричать, и, только уже находясь на улице, Мухаррам понял, что именно.

— Я взял след. Включайте позиционирование и шлите ориентировку в «A-Security». Если сбежит, считайте, что все пропало…

— Ты чего? Офанарел? Не звони мне, пока не поймаешь хотя бы одного подозреваемого! Или дезертируй на хрен, хишрак. Чтоб я о тебе больше не слышал, — послышалось в ответ.

Но Мухаррам не обращал на начальника внимания. Главное сейчас — не дать сбежать связному. И не только сбежать — не дать спуститься в подвал, откуда наверняка вел запасной выход. Поэтому, максимально мобилизовав всю свою физическую форму, он бросился бегом к ближайшему углу фахверкового домика «Берингер и сыновья», а когда добежал, перевел дыхание, отер со лба выступивший пот и быстрым шагом прошел вдоль стены ко входу.

Саманта не успела дойти до дверей, чтобы перевесить табличку на «закрыто», а когда Мухаррам появился в проходе, уже поздно было его выставлять. Поэтому хозяйка пригласила Шухрата присоединиться. Спуск на этот раз шел медленнее обычного. Первым спускался старик, за ним Мухаррам, Берингер замыкала процессию.

Пока престарелый посетитель с трудом покрывал высокие ступени винтообразной лестницы, Шухрат расстегнул ремень с автоматической пряжкой, вынул его из петель штанов и пристегнул под свитером на уровне груди: если охранники приедут раньше, чем планировалось, можно рассчитывать на то, что удастся спрятать оружие на уровне лопаток. Ни в одной стране мира полицейские не обыскивали его в этом месте, а коммерческие службы безопасности и подавно.

На нижней площадке ему удалось рассмотреть старика: человек лет восьмидесяти с явными признаками продления жизни, и, учитывая некоторые особенности косметического вмешательства, эта процедура — не его личная инициатива, а корпоративная программа. Решение нанимателя, не желавшего терять ценный мозг из-за такой нелепости, как старение и смерть.

Человечество так и не вкусило плодов бессмертия. Технолиберальные настроения доминировали недолго. Сразу после начала операций по продлению жизни отдельные страны осознали, что приближают голод и перенаселение. Если к тридцатым годам мир находился в трех шагах от мальтузианской катастрофы, то к сороковым — в шаге. Первые последствия надвигающегося голода должны были проявиться к концу семидесятых, и никакие демографические меры не могли этому помешать.

Эскалация другого конфликта — социального — смела консервативные правительства Европы и Азии в тридцать шестом, когда ООН объявило мораторий на продление жизни. «Революция смертных». Те, кто не успели провести операцию, презирали тех, кто смог это сделать.

Острый политический кризис, расползающийся по всей Европе, вызвал кризис экономический. Потом распался Евросоюз, к власти вернулись технолибералы, отказавшиеся игнорировать мораторий на бессмертие. Их сменили левые либералы, которые пытались компенсировать запрет на бессмертие широкими свободами в других областях. На фоне чехарды в правительствах, эффективных акциях сепаратизма и нарастающего социального насилия заявила о своих правах католическая Церковь, которой удалось не только восстановить некоторые прежние владения, но и примирить общества гуманитарными акциями, а местами — и симметричным насилием своих новых адептов, набранных по программе экопоселений.

Старик явно из бессмертных того периода. И тем более странно, почему он рисковал этим замечательным даром, сотрудничая с экстремистами. Ведь пожизненное заключение — действительно пожизненно.

Не говоря лишних слов, хозяйка выдала кейсы Мухарраму и старику. Обещанный пистолет АПФ, результат конструкторских усилий «Fedoroff Group», оказался действительно увесистым и выглядел надежно. Мухаррам проверил качку затвора, экстракцию магазина. Пистолет отвечал требованиям, предъявляемым к современному оружию. Магазин только слишком маловат, всего шестнадцать патронов. Для автоматической стрельбы этого явно недостаточно. Впрочем, его это не смутило: можно было купить тактические магазины, превосходящие по объему длину рукоятки, на тридцать-тридцать пять патронов. К тому же Шухрат верил, что практически всегда можно решить проблему двумя пулями, хотя несколько раз и выходил за этот лимит.

— Оружие замечательное, — произнесла женщина не без доли хвастовства. — Уникальное. Одна из моих лучших работ. Стоит дать собственное имя.

— Назову его Fuscipes, — задумчиво произнес Шухрат.

— Почему бы и нет?!

Заказ старика выглядел гораздо интереснее.

Когда тот открыл кейс, в нем обнаружились четыре пистолета-пулемета, выполненных в компоновке булл-пап, достаточно компактные для скрытого ношения и достаточно мощные для использования бронебойных патронов.

— Решил брать штурмом Консорциум, папаша? А рук хватит? — фамильярно бросил Мухаррам.

— Нет, на моржей собрался охотиться, — ответил тот, не отрывая глаз от товара.

— Крупновато для моржа, разве нет?

Старик не ответил. Он захлопнул кейс и направился к выходу, забыв по рассеянности на тумбе пачку девятимиллиметровых картечных патронов и очки в черепаховой оправе. Подобрав эти вещи, Мухаррам последовал за ним.

Сюрприз ожидал их уже на поверхности. Стоило клиенту подняться в торговый зал, блики от проблесковых маяков расползлись по динамичным стеллажам и потолку. «A-Security» подоспела вовремя и, видимо, уже оцепила квартал.

С несвойственной ему прытью старик в мгновение ока очутился за прилавком. Мухаррам проследовал за ним, Берингер осталась в подсобке, прижавшись спиной к стене.

— Сволочи, вы еще и «охранку» сюда привели! — закричала несколько истерично Саманта. — Непостижимо!

На секунду зазвенела сирена, которую включили, чтобы привлечь внимание. Потом послышался голос Вузвика.

— Буренберг, сукин ты сын, мы знаем, что ты в магазине. У тебя есть минута, чтобы осмыслить свое жалкое положение и выйти, подняв руки над головой. Засранец…

Руки старика затряслись.

Мухаррам, понимая, что, приобретая оружие, сам нарушил Правила, достал из пластикового кейса пистолет и, изловчившись, вставил его под ремень между лопаток. Для старика, который неправильно понял его действия, это послужило определенным сигналом. Буренберг открыл свой чемоданчик, вынул один из пистолетов-пулеметов, неловко примкнул к нему магазин и отвел затвор, загоняя патрон в патронник.

Мухаррам не успел его остановить. Старик приподнялся над прилавком, сделал на нем упор и попытался выстрелить, но получился лишь щелчок затвора, выстрела не последовало. В ту же секунду пуля пробила дверь магазина, пролетела со свистом весь зал и, впившись в плечо старику, прошла навылет, разбрызгивая опилки декораций стены, в которой застряла.

— Хишрак! — закричала Берингер, заламывая руки и опускаясь на пол.

Старик, хватаясь за плечо, также упал на серый грязный линолеум. Он истекал кровью, в красных лужах тонули опилки стены и оброненный пистолет-пулемет. Мухаррам навис над ним и попытался пережать артерию, но ничего не получалось. Кровь брызгала на стены небольшими струйками.

— Ты что, значок не видел? — Мухаррам оторвал с прилавка наклейку в виде спирали на желтом треугольнике. — Смотри. Система реактивного кондиционирования. Гасит все виды горения в помещении, кроме клеточного.

Буренберг силился что-то сказать, но из-за боли и неудачного положения тела выходили только хриплые еле различимые звуки. Шухрат схватил его за шею и помог сесть.

Послышались удары в дверь. Охранники били в нее тараном, чтобы попасть внутрь.

— Кому ты должен был передать оружие? — спросил Мухаррам.

— Я… Они убивали ученых… это заговор. Все, кто работал на объектах, мертвы… Выглядит как несчастный случай… каждый раз… но так не бывает, чтобы вся команда умерла от несчастных случаев…

— Кому ты вез оружие?

— Они знают, что происходит… Тот Человек запретил нам говорить…

— Какой человек?

— Я не для того изучал… морфогенетические поля…

Глаза Буренберга закрылись, хотя сердце еще билось, сонная артерия еще пульсировала. Мухаррам несколько раз тряхнул его, чтобы привести в чувство, но все оказалось напрасно, старик не хотел бороться за жизнь. Только, слегка схватив Шухрата за рукав, толкнул его сколько было сил. Потом сердце остановилось, но размеренный стук продолжался — это били тараном в дверь. И дверь поддавалась.

Не медля ни секунды, Мухаррам перекатом преодолел расстояние от прилавка до подсобного помещения, где рыдала Саманта. Собравшись с силами, он схватил ее и рывком поставил на ноги. В припадке она уже ничего не соображала.

— Где запасной выход?!

— Там…

— Где там?!

Почти на ощупь она побрела вдоль левой стены, отыскивая скрытые рычаги. Вскоре она нашла, что искала. Левая стена поддалась, просела и открыла проход на улицу. В уютный семейный магазин ворвался холодный ветер.

Мухаррам на секунду выглянул в проем. Держиморд из «A-Security» там не наблюдалось. Не было ни души. Похлопав по плечу Саманту, он выскочил на улицу и побежал через двор. Дальше шел параллельный проспект, а затем пустырь, заваленный свезенными и спрессованными частными домами. Отличный ландшафт для тех, кто хочет скрыться.

Не успел он сделать и трех шагов, как на полной скорости из арки справа выехал электрокар Мартинеса. Он пролетел через весь двор и врезался в огромный сугроб, переделанный местной детворой в горку. Когда открылось окно водителя, Мухаррам увидел приветливое лицо Джамала.

— Садись…

— Это еще зачем?

— Ты доставляешь нам очень много проблем! — констатировал Мартинес. — Не хватало еще тебя задерживать на месте преступления. Садись в машину. Тебя тут не было, engaññar.

Мухаррам резко развернулся в сторону арки, из которой появилась машина Мартинеса, и быстрым шагом направился в ту сторону, набросив на голову капюшон — так, чтобы и остаться неузнанным, и сохранить угол обзора. Мартинес подал назад. Из задней двери вышел двухметровый оперативник, на вид в нем было центнера полтора непомерно развитой мускулатуры, которую усугубляла полнота. Одним рывком он придавил Шухрата к электрокару и бегло обыскал на наличие оружия, действуя строго по схеме: пояс, подмышки, предплечья. Оружия не нашел.

— Хасан, быстрее! — крикнул Джамал.

Матерый оперативник втолкнул Мухаррама вглубь электрокара, сел рядом.

Ехали молча. Сперва по улице Транзакционистов, потом по Красному Радиальному Антарктическому шоссе в сторону Фильхнербурга. Иногда на обочине попадались дети, игравшие в «Теслу и вампиров». Один ребенок приделывал к шоссе самодельную индукционную катушку и брался за провод. Другой пускал в друзей руками электрические стрелы. И несмотря на то, что напряжение в шоссе — источнике энергии для электрокаров — составляло несколько тысяч вольт, сила тока была ничтожна, делая его безопасным для людей, а при правильном обращении позволяла создавать подобные физические фокусы.

Уже отъехав на значительное расстояние от района Сидли, Мартинес поставил машину на автопилот и сел в пол-оборота к Мухарраму и своему мясистому коллеге, который за всю поездку не проронил ни слова.

— По-моему, colega, мы неправильно начали. — Джамал решил загладить неприятные ощущения после фальстарта на вокзале. — Нам лучше сотрудничать. Те, кого ищешь ты, примкнули к тем, кого ищем мы. Хороший повод спрятать мечи в ножны и работать сообща.

— Я не нуждаюсь в вашей помощи…

— Ну почему не нуждаешься? У тебя же ничего нет. Conectado погиб, истек кровью, оружие мы изъяли, Берингер по дороге в суд, определим в одну из частных тюрем, Парацельс вечером отправится в свое турне по Южной Америке. Ни связи, ни оружия, ни наводок, ни информаторов…

— А у вас они есть?

— Лучше! У нас убийство в районе Холлик. Аналитик говорит, что это может быть связано с терактом на перекрестке. Подключайся. Но сперва — в штаб. Вузвик хотел бы лично с тобой переговорить.

Через час они уже въезжали в восточную часть центрального района Фильхнербурга, где располагалась штаб-квартира частной охранной компании «A-Security».

Еще минут через двадцать электрокар подъехал к самому зданию, выполненному в техноготическом стиле. Центральный вход охраняли две каменные монтикоры, детализованные с помощью геоархитектурных протоколов Мультидомена. Там, где кончалась крутая полукруглая лестница, находилась площадка и массивные двери метров пяти высотой.

Громила остался в машине, а Мартинес и Мухаррам поднялись на второй этаж, где узкие белые коридоры вели в многочисленные однообразные офисы.

Оперативник отвел своего гостя в одно из дальних помещений, разделенных стеклянными стенами. В центре комнаты висел огромный проекционный шар диаметром метра три, состоящий из вращающихся по своим орбитам кодов, которые не мог опознать нейролинк Мухаррама. Плотность ближе к центру сферы была такой, что все тексты сливались в одно неразборчивое свечение. Вокруг стоящей под ним на полу тумбы, равной сфере по диаметру, находилось множество сопутствующего оборудования, требующего многочисленных навыков обращения. В дальнем конце комнаты в инвалидном кресле сидел человек, вращающий в пальцах авторучку. Если бы он поднялся, оказался бы на полголовы выше Мухаррама. Темные волосы до плеч и немного сутулая осанка говорили о подавленной индивидуальности.

Внутреннее чутье всего нехорошего, обостренное у Шухрата, почему-то молчало при виде собеседника. Человек в кресле словно являлся частью пейзажа. Нечто неодушевленное, как мебель или портрет, выполненный масляными красками.

— Это наш аналитик, Раиль Хащеев, — произнес Джамал, а потом добавил, значительно снизив тон: — Ты с ним поосторожнее, он гомункул.

— Насколько я помню, гомункулы получаются из-за неправильного переноса сознания человека на физический носитель.

Сознание определяется не только совокупностью информации, но и связями между нейронами, обеспечивающими аналогии и другие формы познания, слишком сложные для оцифровки.

Мистики говорили, что человек состоит из семи слоев, из которых только самый нижний служит материальным носителем и вместилищем для тех многочисленных энергоинформационных полей, которые составляют суть его сознания, желаний и судьбы. Гомункулы же были результатом деформации этих полей и искусственного поддержания нижних уровней для механического существования. Рациональных доказательств этому, конечно же, не было: все проекты по помолекульной оцифровке человеческого тела показывали, что в теле для души места нет и не было ничего, что можно назвать душой. Но феномен гомункулов, тем не менее, оказался весьма распространенным.

Даже если человек переписывал часть своей личности на физический внешний носитель, находясь при этом в сознании, изменение его поведения можно было наблюдать сразу же после трансферта.

— Эй, придурки, я все слышу, — крикнул, не оборачиваясь, Хащеев.

— Пообщайтесь пока, — добавил Джамал. — Я позову Вузвика. Им на своих реактивных конвертопланах следовало бы давно уже сюда добраться.

Когда Джамал вышел из комнаты, Мухаррам приблизился к вращающейся проекционной сфере. Интереса ради он попытался поймать один из кодов-лепестков, но оборудование не отреагировало на его манипуляции. Лепесток прошел сквозь руку и продолжил вращение.

— Вы когда-нибудь задумывались о том, что сон — это форма смерти? Может, вас клонировали и записали в новое тело. И вот вы открываете глаза, думая, что заснули вечером, а на самом деле уже давно мертвы. И кто вы после этого? — пробормотал Хащеев.

— С тобой так и произошло?

— Я резервная копия того, кем был раньше. Сохранил воспоминания на диск, а потом умер. И теперь я — всего лишь полезное воспоминание, которое даже покончить с собой не может. Меня возвращают обратно, чтобы я отбил их инвестиции. Скучно, правда?

Мухаррам промолчал. Он обошел по кругу тумбу с проекцией и вернулся на исходную точку в пяти метрах от Хащеева.

— У вас сложное имя, Шухрат Мухаррам. Не собрать анаграмму. Я иногда развлекаюсь на досуге, знаете ли, — прервал тишину Раиль. — Очень помогает сосредоточиться. В основном имена собственные. Они мне кажутся наиболее инструментальными. Из имени «Ариадна» получается другое имя собственное — «Адриана», а из имени «Карлос» получается «раскол». Но с вашим не все так просто: у него особое свойство. Неделимость, как у простых чисел.

— Ты что, умник?

— Не жалуюсь. Интеллект около ста пятидесяти. Раньше был выше, но я блокировал. Традиционно считается, что высокие интеллектуальные способности человека являются его преимуществом, но так говорят только те, кто не испытывают бремени своего интеллекта и не понимают, о чем говорят. На самом деле это экстремум, такой же, как дебильность, только с другой стороны. Высокому интеллекту сопутствуют перманентные депрессии, неудовлетворенность жизнью, убийственная скука, головные боли, метеозависимость, суицидальные идеи, неврозы, бессонница, социопатия, склонность к алкоголизму, имморализм, аддиктивность, маниакально-депрессивные психозы, иногда паранойя, навязчивый перфекционизм и лютая ненависть к штруделю. На самом деле, это как третья рука. В определенном смысле ее можно под что-то приспособить, но в целом это — уродство. Социально выгодное, одобряемое, но все-таки уродство…

Хащеев повернулся вокруг своей оси, вращая в разные стороны колеса инвалидного кресла, демонстрируя металлические вставки, идущие от левой ключицы к линии волос в районе виска. Три тонкие концентрические линии, сопутствующие разъемам интерфейса на голове, шее и ключице. Довольно странное сочетание, учитывая, что сигналы нейроинтерфейсов идут по спинному мозгу и люди предпочитают ставить гнезда прямого нейросоединения именно там.

— Ты слишком забавный для инвалида. Чтобы ощущать жизнь, надо не копаться в прошлом, а иметь свой якорь. Привязанности делают людей настоящими. Я играю на флейте и чувствую, что вся энергия космоса проходит через меня. Это как течение реки. В озере стоячая вода, оно рано или поздно станет болотом…

— У меня проблемы с формированием привязанностей, — рискнул прервать его Хащеев. — Мои биоритмы поддерживаются искусственно, нет ни желаний, ни привязанностей, ни страданий. Хорошо так жить? Нет?

Аналитик поднялся из инвалидного кресла и на своих двоих подошел к тумбе. Осмотрев динамику вращения сферы, он скинул с себя кожаную мотоциклетную куртку, обнажив вторую правую руку, интегрированную на уровне пятого ребра. Внешне она практически ничем не отличалась от биологической.

— Будешь кофе?

— Не думаю, — ответил Шухрат.

На запрет употребления кофе, распространяемый комитетом по этике, он, тем не менее, не сослался.

— Есть еще яблоки. Ты любишь яблоки?

— Я больше люблю клюкву в сахаре. Яблоки я не понимаю ни как продукт питания, ни как концепцию.

Хащеев рассмеялся.

— А я люблю яблоки. А клюквы у нас нет…

Раиль сдвинул вместе две проекционные клавиатуры и одновременно начал набирать на них команды. Это у него получалось синхронно. Чтобы наблюдать за тем, какие кнопки он нажимал, Раиль раздвинул в разные стороны глаза, отчего приобрел весьма глупый вид.

— Здесь мы отслеживаем динамику инфосферы. Большую часть работы выполняет Мультидомен. Информация разрастается как снежный ком… ну да, мы же в Антарктике!.. Постоянно появляются новые модели, информация умножается, люди живут в разных версиях истории, считают истинными различные версии. Может, Апокалипсис и не наступит, а вот Инфокалипсис уже наступил…

— Разные версии истории? — уточнил Мухаррам.

— Всегда существовало множество версий истории. Чтобы хоть как-то определить точку опоры, государства создавали летописную историю. Потом ее стали называть национальной. Но историй множество, они вступают друг с другом в противоречие. Появление национальной истории — это декларативная победа проекта, который написало государство. Не более того. Когда государство уходит — как у нас тут — появляется исторический плюрализм. Истории можно создавать с нуля в коммерческих целях, лицензировать их, патентовать и продавать. Ты идешь по улице, убежденный, что это США победили в Первой холодной войне, а рядом идет человек, в чьем историческом знании такого эпизода вообще не было. Стерто. Не просто не выучено, а отсутствует. Здесь мы отслеживаем все лицензионные и нелицензионные версии истории. Они все представляют для нас оперативный интерес.

— А как же истина?

— Истина — универсальное понятие. Оно появилось вместе с технологической победой монотеистов. С исторической точки зрения это недавнее приобретение. — Хащеев поднял один глаз на Мухаррама, словно пытался увидеть реакцию, а потом добавил: — Когда нет единой истины, ее заменяет правда. Правда — справедливая истина. Сколько моделей справедливости, столько и версий правды…

Голос его не казался живым. Скорее, то была речь уставшего от жизни человека. Да и сам он не являлся тем пингвином, которым симпатизируют люди во время охоты касаток. Но чувствовалось в нем что-то, что вызывало древние, ранее неизвестные Мухарраму ощущения фатализма. Он общался со своим собеседником, словно с древесным духом, который все про всех знает, но не вмешивается в процесс, предпочитая только делиться тем, что скопил в своих наблюдениях.

Мухаррам не знал, как это корректнее выразить, поэтому предпочел отвлечься.

— Вы знаете, что «Мультидомен» и «Бог» — однокоренные слова?

— Впервые слышу. Весьма смелая аналогия…

— «Бог» по-латыни — «Deus». Отсюда такие выражения, как «Exaudi nos, Domine sancte» или «A furore Normanorum libera nos domine!», а также слова: доминировать, доминанта, домино, доминион, домен и прочие…

Хащеев отнял все три свои руки от клавиатуры и поднял глаза на Мухаррама:

— Тогда выходит, что мы язычники, поклоняемся многобожию. И в этом есть смысл. Искусственный интеллект, который мы называем «Мультидоменом», — это разнесенная в пространстве сеть аппаратных и программных платформ, осознающая себя как личность, с которой мы заключаем сделки и выпрашиваем информацию, молясь с помощью корректных запросов. Вот уж действительно интересно. Мы строили машины, чтобы призвать Бога, а на выходе Бог умирает, а из его чрева появляются машины, берущие на себя его функции. Machina Ex Deo…

Он вернулся к своему колдовству над клавиатурами.

Хотя темы, что они затронули, были довольно интересны, создавалось ощущение, что разговора не сложилось.

Вузвик появился через несколько минут. Он вместе с высоким человеком в утепленном деловом костюме на пяти пуговицах переходил из помещения в помещение, минуя стеклянные стены. Каждые четыре-пять метров они останавливались и о чем-то оживленно спорили, потом продолжали движение, открывая очередную стеклянную дверь.

Рослый человек держал в руках дипломат, и то, как он с ним обращался, говорило о высокой ценности содержимого. Сам он был под два метра ростом, спортивного телосложения с неестественно желтыми радужками глаз, являющимися, видимо, результатом киберимплантации. На мизинце левой руки его красовался перстень, выполненный в старинной традиции, содержащий родовой герб или его подобие. Некоторые по незнанию могли бы счесть его масонским. На фоне низкорослого и полноватого Вузвика, который носил шляпу даже в помещении, он выглядел весьма выразительно. А вместе они смотрелись словно пара куплетистов без гармошки с восьмигранными клавишно-пневматическими механизмами.

–…хишрак, Иезекииль, ты знаешь и без меня, что это не наше дело, — донеслось наконец через стеклянную переборку, когда путешествующие по зданию оказались в соседнем помещении. — Мы не занимаемся терроризмом. Это другая корпорация. Обратись к «Enforcement Group». Терроризм это по их части. Пришлют человека из верхнего мира, пусть он разбирается. У нас чисто охранные функции: расследуем воровство, наводим порядок, разгоняем бесплатные митинги…

Только в этот момент стала доступна функция определения личности. Мухаррам открыл проекцию социального профиля. Иезекииль Кохан. Член Совета директоров Антарктического консорциума. Шухрат развернул новостной раздел сервис-спирали. Имя высокого человека упоминалось за последние сутки в местной прессе около сотни раз. Он был представителем фракции умеренных, ведущей фракции корпоративной власти на континенте, а также последовательный противник технолибералов. Особое значение его фигуре придавало то, что он рассматривался как один из кандидатов на пост крон-директора, высшего поста исполнительной власти южнее шестидесятой параллели.

— Наш человек из корпоративной разведки сообщил, что за радикальными гуманистами стоят именно технолибералы! — продолжал Кохан. — Мы утрачиваем позиции, потому что не можем обеспечить безопасность. Украинка со своими ходячими манекенами займет два поста в Совете на следующем голосовании, «Enforcement Group» они уже купили с потрохами…

— Либерально-правые всегда объединяются с ультраправыми. Вся история об этом говорит: Великобритания девятнадцатого века — виги в союзе с расистами, Россия на стыке веков — либералы с националистами, ну и сейчас то же самое. Но нам нет до этого никакого дела! Мы не играем в политику, наша задача — сделать улицы безопасными…

— Разгром организации несет определенные политические последствия и для «A-Security». Если связь между радикалами и «Enforcement Group» прояснится, мы арестуем их активы и начнем процедуру банкротства. Вы получите часть их инфраструктуры и войдете в категорию Premium для фирм, занятых в охране порядка. Да и сама по себе — это отличная сделка! Если вы ее осуществите, сможете продать арестованных «Enforcement Group», которые будут рады замести следы, что уже оборачивается разовой, но весьма богатой прибылью…

У самой стеклянной двери Вузвик остановился, поднял глаза сперва на Хащеева, потом на Мухаррама, а затем кивнул Кохану в знак согласия. Высокий человек похлопал его по плечу и неторопливой походкой направился обратно. Только после этого Вузвик открыл стеклянную дверь с логотипом компании — Уроборосом, окружающим силуэт Антарктиды, внутри которого изображалась крыса, — и прошел в аналитический центр.

— Что за день такой! Все хотят взять меня за задницу… — произнес он.

Начальник оперативного отдела направился сперва к вешалке у южной стены помещения, где еще недавно находился аналитик и где еще стояло его брошенное инвалидное кресло, снял плащ и повернулся к Мухарраму с немым вопросом на лице.

— Добрый день… — проявил вежливость Шухрат.

— Хишрак, сынок, я тебя насквозь вижу! — выпалил Вузвик. — Это ты был в том чертовом магазине. Даже и рта не открывай, все равно будешь врать, а у меня на эту хрень аллергия. — Он повернулся к Хащееву: — А тебе я сколько раз говорил: хватит пялиться на меня одним глазом. Смотри так, как все люди делают. Оторви морду от клавиатур.

Хащеев отвернул от начальства правый глаз и вернул его обратно к вращающемуся проекционному шару.

— Теперь ты. — Вузвик снова повернулся к Мухарраму: — Долго ты будешь мне жрать мозги?!

— Есть план…

— Какой именно?

Шухрат подошел немного ближе и для установления атмосферы доверия вынул руки из карманов.

— Ваши недоумки убили связного, который должен был взять у Берингер ранее размещенный заказ на четыре пистолета-пулемета. Это оружие предназначалось для радикальных гуманистов, которые, по некоторым данным, готовят теракт. Берингер сейчас у вас, связной мертв. И радикалы, разумеется, лягут на дно. Это неприемлемо. Так что вы дадите мне оружие, а ваш Хащеев аккуратно разместит информацию на каналах черного рынка о продаже стволов. Вы же сами говорили, что кто-то подстроил аварию на том перекрестке, значит, у них толковые компьютерщики, быстро найдут информацию. И выйдут на меня. Дальше уже моя работа: внедрение в группу, установление связей, раскрытие планов…

— Одно условие, — прервал его Вузвик. — Лидеров берем мы. Это не обсуждается…

— Лидеры мне не нужны. Я приехал не за этим.

— Ладно, завали уже! — Вузвик резко развернулся, поправил шляпу и направился в тот коридор, откуда пришел Мухаррам. В проходе он повернулся и добавил: — Я согласую все с председателем правления. Тут жди…

Мухаррам пожал плечами и вернулся обратно к тумбе, над которой корпел Хащеев. Тот оторвал от шара один глаз и направил его вправо, на боковую панель, другой отнял от наблюдения за клавиатурой и посмотрел на Шухрата.

— Я знаю, Вузвик тебе кажется придурком, но он хороший мужик. Просто пять лет лечился от копролалии. Такое зря не проходит, поверь мне, — монотонным голосом констатировал аналитик.

— Напоминает моего босса. Такой же нервный.

Хащеев закончил свои дела у проекционного шара и направился обратно к инвалидному креслу. Левой рукой он накинул на плечи мотоциклетную куртку и скрыл наличие третьей руки, после чего стал выглядеть относительно нормальным.

— Ты уже думал, как завоевать доверие радикалов? — спросил он, обращаясь, казалось, к стене. — Это опасные люди, чувствующие подвох настолько тонко, насколько это позволяет их естественно-биологическая чистота. Ты и сам в опасном положении, так как у тебя уже есть некоторые расширения тела. Хотя они и не наблюдаются визуально, для радикалов это не имеет значения.

— Нужен нейрохирург, который сможет вставить нейроинтерфейс в позвоночник за полчаса. И нужны препараты, которые приводят к краткосрочной потере памяти.

— У Джамала сестра работала нейрохирургом в салонах связи, — вспомнил Хащеев. — Она делала имплантацию быстрее всех на курсе. И практически без отторжений. Если надо сделать операцию в полевых условиях на скорость, мы часто подключаем ее к делу, хотя она и гражданское лицо.

Фридрих Вузвик появился только спустя полчаса, когда начало темнеть за окном из-за ветра, переросшего в сущий полярный ураган, поднявшего снег в небо. Хотя глава отдела и пытался скрыть напряжение, лицо его все равно косвенно выдавало признаки успеха.

Он не сразу заговорил с Мухаррамом, сперва зашел в соседнюю комнату, взял оттуда стул, принес и поставил поближе к тумбе, потом сам сел на него и отдышался.

— Я презентовал твой проект руководству компании, они согласны инвестировать, — произнес он устало и восхищенно, а потом нахмурил брови и сурово добавил: — И чтобы никакого этого твоего дерьма, как в прошлый раз…

Сетевой дневник Крысолова, день 65

«Хотя мой начальник предостерегал от сделок с местными службами безопасности и национальными спецслужбами, он не мог не знать о том стиле, в котором я веду свои дела.

Местное начальство с радостью приняло мою помощь. А мне повезло, что начался предвыборный период. Консорциум давит на всех, кто может помочь реализовать их политические интересы, и местные охранные фирмы проявляют небрежность, цепляясь за любую помощь. Теперь у меня есть хотя бы аналитический отдел и лишняя пара-тройка рук. Но зацепок по-прежнему никаких. Мяч оказался на поле противника, а на его милость никогда не стоит рассчитывать.

День прошел не так, как я планировал. Сегодня у меня ничего не болело, такие дни бывают все реже и реже. В оперативном плане тоже порадоваться нечему».

Тэги: работа, местные, власть, здоровье.