Трехрукий ангел. Предапокалиптический роман

Виталий Трофимов-Трофимов

2073 год. В мрачном будущем Нового Средневековья, пропитанном идеями трансгуманизма и приближающегося конца человечества, русский спецагент ООН по борьбе с терроризмом Шухрат Мухаррам преследует боевиков, учинивших катастрофу в Кашмире. Чем дольше он расследует это дело, тем яснее становится, что это часть еще большего плана по разрушению мировой политической системы и мировой экономики. За всеми событиями стоит таинственный Архитектор, который, кажется, решил уничтожить мир.

ГЛАВА III

Вы подключили новостной маршрутизатор GMC. Для получения более подробной информации о текущих событиях используйте пакет «N+», а также пройдите процедуру импорта вашего социального профиля в систему Мультидомена.

1. Председатель Совета директоров «A-Security» Филипп Митчелл на пресс-конференции, прошедшей в полдень в Латиборском храме, опроверг информацию о том, что вчерашняя авария на перекрестке проспекта Садовникова и Джона Ву является террористическим актом.

«Для теракта это слишком неэффективно. Разрушений почти не было, прохожие не пострадали. Что же касается груза, который перевозил фургон, установлено, что это были алкалоиды для иммунопрофилирующих систем. Разговоры о том, что это оружие, неуместны и спекулятивны», — заявил председатель Совета, отвечая на вопросы журналистов.

2. В ходе очередного визита президента Евразийского Союза в Берлин стороны подписали новые соглашения по поставке в Европу чистой воды.

Политолог Густав Шелер считает, что последнее время этот проект не получал поддержки на высоком уровне из-за устойчивого спроса на воду в странах Тихоокеанского кольца. Сегодняшний успех он связывает с прозападной позицией российского лидера, которая и без того осложнила отношения Евразийского союза и Китая по территориальному вопросу в районе алтайской границы.

3. Постоянное представительство Китая в ООН может оказаться под угрозой. Об этом заявил сегодня Председатель КПК Ли Сяочуань на встрече со студентами Пекинского мультиверситета.

Однако, по его словам, угрозу представляет не недавнее решение Совета безопасности ООН о введении в Кашмир войск по навязыванию мира, а позиция некоторых участников Совбеза, настаивающих на расширении миссии на территорию Тибета. Китайский лидер назвал эти шаги недопустимыми и угрожающими суверенитету страны.

Корпускулярий напоминал огромный купол из пейзажей фантастических городов будущего. Он представлял собою сферу из соединенных между собой полупрозрачных шестигранных блоков-сот, что накрывали круглое пространство — сто сорок четыре метра в диаметре. В центре полусферы возвышалась огромная спираль, выходящая за пределы сооружения и поднимавшаяся в высоту еще на семнадцать метров. Из корпускулярия вело три перехода в виде крытых коридоров, расходящихся в разных направлениях. Центральный вход украшали фигуры двух сплетенных в смертельной схватке единорогов, еще не успевших нанести друг другу смертельные раны и замерших перед посетителями в стазисе диалектического противоборства. Надпись над ними, выведенная старинным типографским шрифтом, гласила «Ad Libitum».

Хотя блоки-соты отражали половину света, от чего купол казался мерцающим и волшебным, все же видны были находившийся внутри корпускулярия зимний сад и многочисленные в будний день посетители.

Времени оставалось совсем немного, поэтому Мухаррам сдал свои вещи в камеру хранения пневмостанции и обошел купол по периметру по часовой стрелке, чтобы быстро осмотреть местную достопримечательность.

Вся жизнь небольшого района Сидли, казалось, сходилась к корпускулярию. Здесь сконцентрировались самые высокие дома, самое оживленное пешеходное движение, даже на окнах местные жители высаживали деревца с раскидистыми ветвями и крупными цветами. Над некоторыми зданиями поднимался дым, однако не казался той промышленной копотью, которой заводы награждают те индустриальные центры, в которых находятся.

В непосредственной близи от корпускулярия не ощущалось ни холода, ни грусти, ни той легкой тянущей боли в боку, что сопровождала его всю поездку. Даже мигрень, непрерывно укоренявшаяся в голове, казалось, отступила. Маленький герметичный мир посреди ледяной пустыни, запертый, но не закрытый от людей, своим существованием вселял надежду на то, что все получится.

Зарядившись этой энергией, Мухаррам направился напрямую к зданию медиацентра GMC, вызвав одновременно экскурсионный сервис. Рядом с ним появилась проекция человеческой фигуры, опрятная старушка лет девяноста, в чьей компетенции почему-то не хотелось сомневаться. Одна из миллиона виртуальных реинкарнаций Мультидомена. Она шла рядом вплоть до самой студии, пока он задавал ей вопросы.

— Кто такой Парацельс?

— Старший брат Парацельс — видимый глава экуменистической Церкви Трехрукого ангела и ее верховный иерарх, владелец трех доминионов и пяти планторий в Антарктиде, а также одной территории, статус которой оспаривается Консорциумом. Парацельс выступает с прогрессивных позиций по традиционным религиозным вопросам. Свои взгляды он отразил в книгах «Рукопожатие Бога», «Liberatum» и «От веры — к сделке!».

— Какие именно взгляды? — уточнил Шухрат.

— В своих исследованиях Парацельс выстраивает ряд парадигм, доказывающих искусственность разделения религиозного и научного знания и примиряющих сторонников трансгуманистических идей и тех сторонников религиозно-философского направления, которые утверждают существование монотеистического Бога, создавшего мир и продолжающего в нем свою активность. По этой причине он пользуется значительным успехом среди умеренных, так как позволяет своим авторитетом обеспечить политическую стабильность в условиях нарастающего социального конфликта. Ключевой идеей его работ является принцип содержательной умеренности. Он гласит, что если человек технологически расширяет возможности своего тела и эти приращения функционируют за счет биоэнергетики тела без подключения дополнительных источников энергии, то он не выходит за границы проекта, предписанного человеку Богом. Этот принцип нашел понимание в обществе, он положил начало широкой дискуссии и стал краеугольным камнем в новом видении постчеловеческого будущего, в котором есть место религии.

Здание «Global Media Center» оказалось слишком большим для компании такого размера. Трехэтажный особняк на пятнадцать помещений — офисов и студий. Как таковых студий было всего две. Это небольшие комнаты по сорок квадратных метров, в которые вмещалось только необходимое для трансляции оборудование, ведущий передачи и его гости. Основные события проходили не здесь, а в виртуальном пространстве Мультидомена, куда проецировались огромные цифровые помещения, экзотические места и куда мог прийти любой желающий, имеющий лицензированный доступ к континентальной информационной системе. Физического ведущего в этом шоу также не предусматривалось.

Мухаррам опоздал, трансляция передачи уже началась. Поэтому, когда он прошел в приемную, не стал привлекать внимания, а незаметно уселся на диване, нашел на сервис-спирали список текущих ток-шоу. Удаленное участие его не заинтересовало, поэтому он взял один из публичных штекеров и вручную подключился к каналам передачи «Встречи с Тьюрингом».

Все общественное очень часто вызывает брезгливость, и штекер, который непонятно кто пихал в свой нейроинтерфейс, не вызывал положительных ощущений, когда Мухаррам соскреб со своей шеи напыленную кожу и воткнул штекер в обнажившееся гнездо прямой связи. Как только пошел сигнал, брезгливость прошла сама собой.

«Разговор с Тьюрингом» представлял собой популярную программу: цифровая имитация личности Алана Тьюринга, известного английского математика, логика, криптографа и основателя теории искусственного интеллекта, жившего более ста лет назад, в ретрофутуристических динамичных декорациях открытой студии гипотетической европейской столицы обсуждала с приглашенными гостями перспективы развития современных технологий.

Косвенно «Встречи с Тьюрингом» являлись и пародийным шоу. Для этих целей и изготавливался антураж в жанре стимпанка темных и золотистых цветов. Студия находилась на крыше небоскреба, с нее открывался вид на город, тянущийся десятками дымящих труб, сотнями дирижаблей и бесконечных урбанистических холмов до самого горизонта.

Время от времени создавалось ощущение, что в лицо дует ветер от пролетающего мимо персонального махолета — велосипедной конструкции, дополненной крыльями и элеронами. Показательный тест на футурологическую профнепригодность.

Виртуальная студия на семьдесят посадочных мест оказалась забита до отказа. Учитывая специфику, стоило предположить, что в данный момент в студии находилось около полумиллиона зрителей, а изображенный в графике традиционный зал задумывался скорее как дань уважения к антуражу ток-шоу прошлого. Всегда можно было прогнать бота и занять его место — любое в зале — где комфортнее. По старой привычке Мухаррам сел в дальнем ряду справа.

Сам Тьюринг походил на живого в самых сокровенных мелочах, поэтому традиционно занимал почетное место в семерке самых популярных ведущих. Конечно же, он являлся только проекцией, компьютерной моделью и этим показывал несостоятельность теста, разработанного своим прототипом.

«Если человек, общаясь, не чувствует, что его собеседник не человек, то тест на искусственный интеллект можно считать пройденным». Это правило действовало весь двадцатый век, а потом появились семантические программы, которые эмулируют человеческое общение, находясь на вполне примитивных аппаратных платформах, про интеллект которых говорить просто стыдно.

Шоумен Тьюринг был одной из таких программ. Развитых, с большой базой данных, с проработанной семантической лингво-психологической сетью. И это позволяло цифровой марионетке на людском уровне вести передачу.

–…фундаментальным является отношение человека к его собственному телу, — отвечал Парацельс на ранее заданный вопрос. — Вы замечали, что японцы, китайцы, индусы активнее европейцев идут на технические расширения своего тела? Знаете, что они активнее киберизируют свои природные руки и ноги, меняют легкие, сердце, глаза, ребра? Язычник по-другому относится к своей плоти. Не так, как мы, последователи авраамической традиции. Вот причина того, что в стратегическом плане из-за наших технофобий и предрассудков мы проиграем эту гонку! Что такое человек? Я имею в виду с точки зрения иудея, христианина или мусульманина… Это гастарбайтер! Душа, прибывшая в наш мир, чтобы заработать символический капитал, которым она расплатится по прибытии домой, в рай, за свои грехи и за грехи отцов. Это трудовой мигрант, который «трудится в поте лица» чтобы заработать на дорогу обратно. По прибытии души в страну пребывания Бог дает ей тело в кредит. После того как душа заработает прощение, она возвращает тело обратно в глину, из которого то и сделано, выражаясь библейским языком. Тело должно быть возвращено в первозданном виде, в противном случае, при нанесении татуировок, пирсинга или гнезд нейроинтерфейса, мы совершаем порчу божественного имущества…

— А язычники? — перебил его Тьюринг.

— Язычники рассматривают тело как оператор реальности, поэтому они улучшают его. В отличие от нас они сами определяют свою судьбу, а мы выпрашиваем ее у Бога. Вставил кость в нос — получил плюс пять очков к красоте, нарисовал на теле боевые татуировки — получил плюс десять к устрашению, вставил себе в голову нейролинк — перешел на новый уровень! Наша церковь, церковь желтобожников, разрешает этот конфликт. Согласно нашему учению, человек берет тело у Бога не в кредит, а в лизинг! Добрыми делами он выплачивает его полную символическую стоимость и может смело совершенствовать его внедрениями киберимплантатов!

Боты, населявшие зал, запрограммированно разразились аплодисментами, и Шухрат, человек, находящийся в визуальном одиночестве, почувствовал себя неуютно.

Парацельс представал достаточно прогрессивным для заправских церковников, с которыми Мухаррам имел счастье состоять в знакомстве. Он выглядел лет на пятьдесят, носил стильный деловой костюм белого цвета, был аккуратно подстрижен, говорил четко и по существу. Священники традиционных христианских конфессий всегда облачались в какие-то грязные рясы, надевали кресты, покрытые патиной и стоимостью в годовой бюджет иных «новых демократий» Африки, Латинской Америки и Кавказа, а также носили бороду, в которой вечно копошились какие-то насекомые. На их фоне он действительно был олицетворением высокого социального статуса и успеха. По этой причине Парацельсу хотелось верить, так как опрятный, подтянутый и деловой человек всегда имеет моральное право учить других жизни.

Единственное, что несколько смущало в его виде, это многофункциональный киберпротез правого предплечья, который хоть и казался легким и удобным, но все же являлся в настоящее время устаревшей моделью, вытесненной с рынка более качественными образцами. Сторонники Церкви Трехрукого ангела неоднократно открыто обсуждали нюансы, связанные с этой частью его тела. Распространенная точка зрения сводилась к привыканию человека к хорошо зарекомендовавшим себя вещам и связанной с ним психологической комфортности. Это удобная версия, так как подчеркивала не только прогрессивность взглядов Парацельса, но и здравый консерватизм, симпатичный для сторонников умеренности.

— А вы что думаете по этому поводу? Неужели тот факт, что мы становимся в меньшей степени людьми, не смущает католическое духовенство? — обратилась проекция Алана Тьюринга к сидящему слева от Парацельса католическому священнику.

Прямо под ним зажглась проекция: «Католический епископ Фильхнербурга Андрей Плотников». Сам епископ ничем не выделялся и выглядел как классический католик вплоть до атрибутов одежды и жестов.

— Прежде чем говорить о греховности или богоугодности биокибернетики и распространении идей трансгуманизма, необходимо сперва поднять вопрос о Добре и Зле. На эту тему много спекуляций, однако для христианства принципиальной позицией является эгоистичность человеческих мыслей и поступков. Если человек действует с позиций «эго», присваивает все себе, он отвращает свою душу от Бога и предает ее злу. Эгоизм многолик. Позиция «я хочу делать добро людям, потому что это комфортно лично мне» — тоже форма эгоизма. Мало кто знает, но на иврите «эгоизм» так и звучит — «сатан». С этой точки зрения технические расширения способностей человеческого тела — это техносатанизм. Люди алчат быть лучше, сильнее, умнее. Это заканчивается тем, что они начинают считать себя богами и отступают от веры в истинного Бога. Однако невозможно так категорично судить всех, кто искусился технологиями. Если человек укрепляет свое тело экзоскелетом, чтобы работать в службе спасения, разве можно оценивать это с позиции эгоизма?

— Так, значит, «меньше людей — меньше грехов» — справедливый лозунг?! — нарочито возмутился ведущий. — Все мы были свидетелями того, как группа технопатов прорвалась к алтарю в Храме Христа Спасителя в Москве и устроила техно-молебен.

— Некоторые наши прелатуры разделяют тезис о том, что, если человек максимально киберизирует себя, например, переносом сознания на жесткий диск, к нему будут вообще неприменимы человеческие мерки божественного воздаяния, а его действия некорректно будет оценивать в терминах совокупности грехов. Но это не генеральная линия Ватикана, — парировал епископ Плотников. — Чтобы пресечь такие спекуляции верой, папа Урбан IX учредил программу для тех, кто хотел бы избежать этических сложностей в таком непростом вопросе, как нейропротезирование и расширение возможностей тела. Теперь у верующих есть выбор, они могут сохранять свое тело чистым, участвуя в наших программах трудоустройства, избегая конкуренции с теми, кто дополняет свое тело железом и заявляет о своем превосходстве на рынке труда.

Тьюринг не успел задать вопрос Парацельсу, тот подался вперед и сделал замысловатый жест своим протезом, привлекая всеобщее внимание.

— Но разве ваша программа трудоустройства не является возрождением института наемничества? Я понимаю, наш мир переживает не лучшие времена. Многие оценивают двадцать первый век не иначе как Новое Средневековье, разрушается само понятие государства-нации. Католическая церковь активно стимулирует десекуляризацию и, пользуясь глобальным капиталистическим кризисом, приобретает суверенные территории у государств, разорившихся после полного истощения традиционных энергоносителей. Согласно последним подсчетам, Ватикан скупил уже двести миллионов гектаров под свои латифундии. Наемники Церкви, назначаемые для контроля над этими приобретениями, используются с целью силового давления на отдельные страны в желтых и оранжевых зонах. Например, скандально известный орден крестоносцев-оптиматов «Optimum Dei» в Средней Азии, прославленный издевательствами над мирными жителями. Разве нет?

— Вы существуете только потому, что ООН рассматривает вас как отдельное государство, а ваших головорезов — как национальную армию. Церковь должна быть отделена от государства, — выкрикнул кто-то из зала, заплативший за эту возможность электронным платежом.

Его традиционно проигнорировали.

— Конвенция о запрещении вербовки, использования, финансирования и обучения наемников принята Генеральной Ассамблеей ООН в 1989 году. Она запрещает наемничество, — уточнил Тьюринг. — Женевские конвенции тоже. Сорок седьмой пункт Первого дополнительного протокола вполне применим для осуждения ваших программ трудоустройства. Что вы скажете на это?

Виртуальный ведущий, конечно, лукавил. Женевские конвенции прямо наемничество не запрещали, а Конвенция ООН 1989 года, хоть и декларировала свой всеобщий характер, была подписана всего лишь без малого пятьюдесятью государствами. А в настоящий момент государств в мире насчитывалось уже больше трехсот. Впрочем, это оказался не самый сложный вопрос для епископа. Позиция католической церкви по нему была давно известна.

— «Защитник веры» — это, прежде всего, социальная программа, — фактически зачитал епископ Фильхнербурга преамбулу из памятки для кандидатов в программу. — Мы находимся в благополучной зеленой зоне, в Антарктиде есть вода, промышленность, образование и индустрия безопасности. Но это глаз бури! Мир состоит не из одних только зеленых зон: есть желтые зоны политической нестабильности, есть оранжевые зоны, где люди ощущают на себе голод, болезни и вопиющее социальное неравенство. В глобальном измерении шестьдесят процентов мировых богатств принадлежит одному проценту населения планеты. Это приводит к таким насмешкам над социальной справедливостью, как Клуб Тринадцати. Вы говорите: «Новое Средневековье»? Да, в филадельфийской желтой зоне вчера замечена вспышка бубонной чумы. Ликвидацией заражения должны заниматься международные институты, но они слабы и заняты политическими интригами в многочисленных этнических конфликтах. Наша программа дает гарантированное трудоустройство тем, кто выбрал жизнь без имплантатов и расширений.

— Церковь часто осуждают за потакание технофобии и эскапизму. Люди, вышедшие из программы, в большинстве случаев оказываются социально неадаптивными и опасными, если верить уголовной статистике, — прокомментировал ведущий.

— Многие выбирают жизнь в католических экополисах: в рамках программы в латифундиях мы создаем поселения с высоким уровнем самоуправления. Поселенцы организуются в иерархические структуры по армейскому типу, в них распространены идеалы рыцарской чести и высокой духовности, но мы не поощряем войну и поставляем оружие только в целях самообороны. В экополисах наши сторонники ведут праведный образ жизни, многие дают обеты безбрачия, воздержания, практикуют умеренность в еде и иными способами усмиряют свой эгоизм. Это лучше, чем возделывать землю, которая с каждым годом подвергается все большей эрозии и деградации! Да, некоторые из наших адептов совращаются мирским делом и покидают наши экополисы. Высокие идеалы для них оказываются недостижимыми. Но это проблема не Церкви как института, это проблема государства как гаранта правопорядка.

Боты снова начали аплодировать. Это все, что они умели делать: хлопать в ладоши, смеяться, улюлюкать и ставить своим восторженным идиотизмом реальных пользователей в неловкое положение.

«Тряпичный» Тьюринг, как его называли медиакритики, повернулся обратно к Парацельсу:

— В прошлый четверг вы анонсировали свою новую книгу. Наши зрители, большинство из которых читали ваш основной труд — «Рукопожатие Бога», — хотели бы знать, что будет в новой работе. Каких именно сюрпризов и откровений стоит ожидать простым читателям?

— В моей новой книге «Сверхмораль» я иду еще дальше в вопросах реабилитации веры, — благосклонно ответил церковник. — Существует несколько вечных споров, которые длятся тысячелетиями. Например, наделен ли человек свободой воли, или он действует строго в рамках, предписанных Богом. Я доказываю, что мы изначально неправильно поняли намерения Творца и характер наших с ним отношений. Бог не наставлял нас, а предложил контракт: мы выполняем свою часть договора, он выплачивает вознаграждение. Я это описывал в ранних своих работах. В «Сверхморали» же я продвигаюсь еще дальше и приближаюсь к неотеизму.

— Но можно ли объединить религию и науку? — продолжил шоумен. — Люди пытались примирить их уже более двух тысяч лет. Та же схоластика, споры об универсалиях, концептуализм!

— Прошлые и современные теоретики католицизма погрязли в догматике и фундаментализме! И так понятно, что человек, получающий божественное откровение, записывает его согласно уровню своего образования. Они говорят: «В Библии сказано, что Бог создал мир за шесть дней», — а я говорю, что мир создан в шесть эволюционных циклов! Они повторяют за малограмотными иудейскими крестьянами пятитысячелетней давности, что Бог — это присматривающий за смертными старец на небесах, а я говорю, что Бог — это когниверсальная интемпоральная и трансцендентная мультиличность, детерминирующая многомерные пределы континуума, состоящая из неустановленной до сих пор формы материи и имеющая цели, понимание которых выходит за пределы человеческих способностей. Люди должны познавать Бога, и они должны расширять свои физические и когнитивные возможности, чтобы лучше понимать его Проект!

Католический епископ рассмеялся.

— Коллега! Но в прошлый раз все закончилось очень плохо! — воскликнул католик. — Вы же помните Вавилонскую башню? Люди хотели сделать себе имя и принялись строить Башню, благодаря которой даже услышали пение ангелов. За это Бог дезинтегрировал коммуникацию, разделил человечество на народы, которые говорили на разных языках. Сейчас вы предлагаете, как я понимаю, строить новую Башню, чтобы к Богу подобраться? Посмотрите, что вокруг происходит! Люди создали Мультидомен — один из его сервисов переводит речь людей в систему универсальных кодов, что помогает людям, говорящим на разных языках, понимать друг друга так, словно они говорят на одном. Это омнилингвализм, техника позволила пойти против Бога. Для чего? Строить новый Вавилон? Здесь? В Антарктиде?

Парацельс отрицательно помахал указательным пальцем. В его глазах виделась и насмешка, и неосуждение.

— Дорогой друг, технология страшна не сама по себе, а своим неправильным назначением. Можно совершенствовать себя ради эгоизма и стремления быть лучше всех, включая Бога, а можно совершенствоваться, чтобы постичь Бога и понять его. Отсюда мой принцип содержательной умеренности. Если вы лишились ноги и поставили пластиковый протез, вы не пошли против Бога, определившего вам такую судьбу. Да и когда изнашивается зуб, люди обычно выращивают новый. Это тоже техническое улучшение тела. Все, что функционирует на ресурсах человеческого организма, уже предопределено Богом в качестве резерва человеческого онтогенеза. Но в книге «Сверхмораль» я иду дальше и рассматриваю, насколько применимы те или иные понятия христианской морали к людям, добившимся значительных расширений. Я развиваю некоторые идеи Ницше и умножаю их на левое гегельянство. На выходе получается феномен «экстранормальности» и обслуживающая ее сверхмораль, о которых наши телезрители смогут прочесть уже через неделю.

Мухаррам открыл панель с подписями. Справа виднелась строка «Глава Церкви Трехрукого ангела старший брат Парацельс. Одобрение: 357 921 голос», слева — «Католический епископ Фильхнербурга Андрей Плотников. Одобрение: 296 889 голосов». Казалось, после заявлений о новой книге показатели католика начали расти быстрее. Всего около шестисот пятидесяти тысяч голосов, значит, зрителей ток-шоу более полутора миллионов. Аншлаг.

Шухрат не очень любил политические перепалки и дебаты, в которых обе стороны делали вид, что излагают последнюю богобоязненную истину, определяющую вектор развития человечества. Он отключил трансляцию и вышел из потока. Оказавшись снова в приемной GMC, он потянулся, зевнул и откинулся на спинку дивана. До конца передачи оставалось минут двадцать.

На ресепшене стояла девушка лет двадцати. Встреча гостей и клиентов — одна из немногих видов трудовой занятости, где голограммы и антропоморфные роботы не могут тягаться с человеком. Во многом это связано с тем доверием, которое человек оказывает человеку, и теми немногочисленными местами, где он может это сделать.

Девушка подняла глаза на Мухаррама и улыбнулась. Секунду помедлив, он поднялся с дивана и подошел к стойке.

— Извините, я тут второй день всего. Вы случайно не тот сыщик, который расследует загадочную смерть инженеров корпускулярия Ипсилон? У вас в социальном профиле мало данных и место работы не указано, как у всех настоящих сыщиков и шпионов.

— Нет, я жду человека, у него сейчас запись, — ответил Мухаррам.

— О, вы тоже поклонник старшего брата Парацельса? — восхищенно воскликнула администраторша. — Я читала все его книги. А мой брат даже участвовал в его открытых лекциях. Если бы он выбирался в правление Антарктического консорциума, я бы проголосовала бы за него всеми своими акциями! Люди должны иметь полную свободу выбирать, что они хотят сделать из своего тела, никакие священники не должны указывать, что правильно, а что нет. Парацельс — красавчик, он все грамотно говорит. Эти католики манипулируют страхом людей перед техникой, чтобы собрать с них больше денег. Люди имеют право на большее. По-моему, надо снять ограничения на продажу расширений.

— Есть опасные имплантаты, которые правительства должны контролировать ради общественной безопасности. Какие бы ни были оттенки морали, этичность использования диктует необходимые конвенциональные ограничения на реализацию этих устройств…

Девушке не очень понравилось это. Она насупила носик и прищурилась, немного наклонив голову влево.

— Это какие, например?

— В Кашмире я видел устройство серии TMX-2100 «Жвалы». Это имплантируемые в плечо боевые органы третьей категории, сделанные из композитов и углеродных нанотрубок. Позволяют носителю перекусывать гусеницы танка. Конечно, оно поставляется только в войска и запрещено к свободной продаже, но на черном рынке Южной Азии можно найти добротные подделки и украденные образцы. Я видел своими глазами, как такими эксплантатами перегрызали женщин и детей в тамильской деревне во время «рисовой войны». Какая сверхмораль это оправдает?

Работница перестала улыбаться и помрачнела. Сигналы о легкой симпатии, которую регистрировала социальная программа, встроенная в нейролинк Мухаррама, перестали светиться.

— Ну что же вы? — продолжал он. — Давайте вечером сходим в кафе, обсудим? У вас, наверное, есть свое собственное мнение на тему того, что можно, а что нельзя делать людям с расширениями тела? Поделитесь?

— Я, к сожалению, занята на этой неделе. Очень много работы, — ответила резко охладевшая сотрудница GMC.

Голос ее стал подчеркнуто официальным. Она выпрямилась, и от расслабленной и свободной игривой позы не осталось и следа. Мухаррам повернулся к ней спиной, прислонясь поясницей к стойке ресепшена. Перед глазами медленно вращалась сервис-спираль, и он, провожая глазами флажки услуг, не мог выбрать что-то, чем хотел бы занять оставшееся время.

Ждать ему пришлось не долго. Минут через пять дверь, ведущая на лестницу, распахнулась, и в приемный зал вошли два человека. Один из них определенно был Парацельсом, хотя его настоящая одежда отличалась от того проекционного белого костюма, в котором он посетил виртуальную студию. Другой, судя по всему, охранник: официальная одежда в виде похоронного черного костюма, модного в начале пятидесятых годов двадцать первого века, чья текстура подчеркивала частично выпирающие выпуклости бронированного экзоскелета. Другими символическими деталями были бессмысленный и дешевый галстук того же цвета, широкие очки, скрывавшие имплантаты глаз, неопределенный возраст и особая форма социального профиля, плывущая следом за ним в проекционном окошке.

— Нет, ну ты видел? — восхищенно воскликнул Парацельс. — Этот Тьюринг в версии три-точка-шесть намного лучше предыдущей модели. Они потратили полмиллиона на новый патч, который исправляет баги в проекции и делает восхитительно острыми эти его саркастические нотки. «Что вы скажете на это?» — спародировал он ведущего. — Замечательно получается. Я почему-то ему доверяю. Умом понимаю, что это не человек, но все равно хочется хлопнуть его по плечу и сказать: «Дружище, айда в телекинетический боулинг?» Понимаешь?

Охранник угрюмо кивнул, хотя, конечно же, его не волновали такие вопросы.

— Да ни хрена ты не понимаешь! — возмутился звезда экрана. — Быдло…

В функции хорошего охранника не входит развлекать нанимателя светскими беседами, а охранником он был хорошим. Стоило Мухарраму оторвать поясницу от стойки ресепшена, за которым администраторша заламывала в восхищении руки, и сделать шаг в сторону известного теолога, телохранитель сделал упреждающий шаг вперед и мягко оттолкнул Парацельса за спину.

— Вообще-то люди по причине психологической пластичности часто принимают за живое то, что ведет себя как живое, и признают человеком то, что ведет себя как человек, — выпалил Шухрат, обращаясь к главе церкви. — Когда касатки охотятся на пингвинов, симпатии людей всегда на стороне пингвинов, поскольку те антропоморфны: они прямоходящие и как бы имеют две ноги и две руки. Хотя в таксономическом смысле они птицы, а касатки — млекопитающие. Касатки значительно ближе к людям, чем пингвины, но людей это не смущает.

— Мы знакомы? — уточнил Парацельс.

— Маркус Алиенде, — поприветствовал Мухаррам главу церкви, пожав ему руку и нарочно не обращая внимания на действия охранника. — Я политический консультант ATS.

Мухаррам поднял руку ладонью кверху. Над ней появилась проекционная визитка с основными профессиональными и биометрическими данными. Разумеется, поддельными.

Шестое чувство говорило Мухарраму, что его собеседник в целом светлый человек, который не соблюдает этическую гигиену и часто сталкивается со злом в этом мире. Это оставляло метки на его лице, руке, мыслях. Познания добра немыслимы без познания зла, и ему приходилось ходить по краю, чтобы заглядывать в самую бездну человеческой незавершенности. Казалось, он менее верующий, чем хотел бы показать, но воспринимал это не как недостаток, а как достоинство, позволявшее более свободно относиться к религиозному наследию прошлого.

Парацельс загрузил данные в свою внешнюю память и щелкнул пальцами по проекции, заставив ее исчезнуть.

— ATS? То есть Секретариат Договора об Антарктике? Неужели вы приехали сюда из Буэнос-Айреса только для того, чтобы поговорить со мной о теории оценочного восприятия? — усмехнулся теолог.

— Не совсем. Я ищу двоих людей…

Парацельс дернулся, словно его укололи иголкой, а потом пристально посмотрел на Мухаррама, словно пытался взглядом выбить из него какую-то до сих пор не прозвучавшую правду. Он поднял свой высокотехнологичный протез правого предплечья так, словно тот весил полтонны, и положил его на плечо Шухрата.

— Люди Вузвика говорили мне, что вы придете…

— Один человек не имеет имени, другой плохо видит…

— Я понимаю, — пробормотал еле слышно Парацельс. — Мне надо отпустить водителя. Я могу помочь вам.

Глава церкви направился к выходу. Он жестом остановил охранника, который хотел проследовать за ним.

Мухаррам отметил Парацельса виртуальным маркером, и, когда тот скрылся за парадными дверьми, маркер продолжал пульсировать на фоне зеленоватой стены, украшенной проекционными благодарностями и фотографиями посетителей студии GMC. Опасения его оказались напрасны, Парацельс не собирался бежать. Тогда агент повернулся к охраннику.

В социальном профиле указывалась только фамилия — Халдамакин.

— Мы не знакомы?

— Нет, — ответил охранник металлическим басом, который бывает при глубокой киберизации легких.

— Поучаствовали?

— Курдистан в пятьдесят восьмом, Северная Родезия в шестьдесят третьем…

— Кашмир?

— Никогда там не был…

Лицо его казалось знакомым, но на удивление Мухаррам не мог его вспомнить.

Если он воевал в Курдистане в пятьдесят восьмом, значит, родился не позже сорок второго. Мухаррам внес в виртуальный ежедневник отметки о личности охранника и сведения для проверки.

Дальше изображать дружелюбие не было никакой нужды. В дверях появился Парацельс. Он не стал проходить в приемную, только кивнул, чтобы Мухаррам с Халдамакиным шли следом.

Прямо за штаб-квартирой GMC тянулся один из туннелей корпускулярия. Войдя через боковую дверь, все трое оказались в тянущейся на километры оранжерее, украшенной виноградом и другими ползучими растениями. По обе стороны от двухметровой ширины тропинки росла бельгийская трава, причем необычайно высокая для своего вида.

Мухаррам и Парацельс направились в сторону корпускулярия, телохранитель шел в пяти-шести шагах позади них.

— Скажите, вы из тех политических консультантов, которые действительно разрабатывают определенные линии политического поведения, или из тех, от которых бывает много проблем?

— Наши общие знакомые разве не сказали?

— Они сказали, что хорошему человеку надо помочь. И тогда он уберется подальше…

Мухаррам улыбнулся:

— Со мной обычно не бывает проблем, если люди говорят то, что знают. А когда они меня обманывают, я очень расстраиваюсь.

— Вас так легко расстроить?

— Меня расстраивает Кашмир…

Парацельс поднес к лицу свой киберпротез. Сделав несколько пасов над проекционной клавиатурой, он разорвал локальную персональную сеть с охранником, чтобы остаться с Мухаррамом в приватном режиме. Позже он вызвал объемное изображение головы Воронова и список его контактов за последнее время. В основном ими оказались малозначащие торговцы, представители власти и участники литературных объединений. Заметал следы. Прорабатывать морфологию контактов придется несколько дней. Мухаррам записал данные на свою внешнюю память, «флешку» для мозга.

— Александр — интересный человек. Кажущаяся непоследовательность его действий отражает идеологию, которую он разделяет, но не признает. Весь этот биотехнологический прорыв вместе с кибернетикой, прикладной когнитивистикой и энерготехнологиями породил новую социально-политическую парадигму. Люди впервые получили возможность летать, сворачивать горы, ходить по поверхности Марса, дышать под водой, ловить зубами пулю. Кто-то преисполнен эйфорией и, страдая комплексом Прометея, пытается подарить людям бесконечные чудеса превращенной материи. Ад этих технолибералов — когда два сверхчеловека, усовершенствовавших себя с помощью разных гаджетов и апгрейдов, бьются друг с другом за вакансию уборщика улиц. Другие — конформисты. Я подарил им принцип содержательной умеренности, чтобы они ограничивали свое воображение и имели хоть какую-то твердую основу в вечно меняющемся и опасном будущем. Наша церковь прилагает усилия к тому, чтобы примирить технолиберальную и умеренную фракцию общества, но есть третья сила, которая не признает ни интересов одних, ни интересов других. Александр связался с радикальными гуманистами.

Мухаррам открыл доступные в Мультидомене аналитические материалы по радикальному гуманизму и, не читая, сохранил во внешней памяти.

— Это люди, которые убивают всех, у кого есть имплантаты?

— Радикальные гуманисты верят, что человек — высшее звено эволюции, а те, кто оскверняет свое тело имплантацией, становятся в меньшей степени людьми. Мол, их правами можно пренебречь ради торжества человеческой расы. Так что в каком-то смысле это новый расизм. Люди против сборной киборгов, клонов, гомункулов и инвитрумов. Хорошенький получается цивилизационный пасьянс.

— Значит, все будет серьезно? У него есть свой фан-клуб? — уточнил Мухаррам.

— Александр Воронов не является лидером в этой организации. Он даже не на том уровне, чтобы принимать какие-то решения. Настоящую опасность представляют люди, которые стоят за ним. Это не шайка доморощенных ванильных борцунов, которые расписывают здания революционными граффити. Специалист — человек, который связывает их с заказчиком из Европы. Чтобы защитить его, они пойдут на все. Потому что их ад — будущее, где человеку принудительно вживляют под кожу различные уродливые механизмы. Это те люди, что боялись штрих-кодов, цифровых денег, биометрических паспортов, камер уличного наблюдения, систем контроля дорожного движения, Мультидомена. И чтобы уничтожить такое будущее прямо сейчас, они пойдут на любые человеческие жертвы.

Оранжерея закончилась, и Парацельс с Мухаррамом вышли в корпускулярий, засаженный соснами, туями и елями. Фактически — лес, накрытый куполом. В центре возвышалась величественная золотистая спираль, уходящая за пределы полусферы. Объект Сигма был построен двадцать лет назад, и деревья, растущие здесь, показывали чудеса акселерации, заслоняя от наблюдателя небо и создавая для тех, кто прогуливался по лесу, атмосферу мрачной чащи.

Тропинка, ровно идущая сквозь оранжерею, в лесу начала петлять и делиться, умножая возможные варианты пешего отдыха. Где-то возле спирали пели птицы, воздух наполнялся озоном.

Посетителям этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя потерявшимися. То там, то здесь появлялись группы людей, что-то обсуждавшие в тени деревьев.

— А вы знаете, мистер Алиенде, что есть субкультуры, которые перемещаются по нашему континенту только по переходам между корпускуляриями? — неожиданно спросил Парацельс.

— Еще есть морты. Они придумывают все новые вещи, которые могут тебя убить, и депрессируют на эту тему, собираясь в группы по трое. Еще есть «вторичники», так называемые вторичные люди. Они раз в неделю проводят сутки на помойке: питаются, ночуют, спариваются.

— Хишрак! Такое тоже есть?

— Сам видел…

— Очень, очень занимательно, — проворчал Парацельс.

Тропинка вела под уклон, и идти становилось значительно легче. Стараясь не ускорять темп, Мухаррам несколько притормаживал спуск. Его спутник тоже не торопился.

Когда они миновали холм и охранник, следовавший за ними, несколько отстал и пропал из виду, Парацельс коснулся предплечья Шухрата, заостряя его внимание.

— Один из людей, молящихся в нашей церкви, поведал старшему брату Хорхе о том, что из Движения радикальных гуманистов выделилась группа расово озабоченных товарищей, которая мотивирована к активным действиям.

— Чего они хотят?

— Источник не сообщил о точных целях, но о серьезности инициативы говорит тот факт, что группа предпринимает меры конспирации и почти полностью перешла в нижний мир. Также он поведал, что команда укомплектована нужными специалистами и внедриться в нее будет крайне сложно. Однако боевики нуждаются в оружии.

Мухаррам почувствовал ноющий зуд в правом предплечье. Отвернул рукав куртки и почесал руку, с неудовольствием заметив, что кожа отслаивается, обнажая углеродистый эпителий. Быстро расправил рукав и попробовал все же сфокусироваться на проблеме.

— Кто источник?

— Мой послушник работал с информаторами и добыл сведения о том, что частная нелегальная оружейная мастерская «Берингер и сыновья» получила крупный заказ на изготовление автоматических винтовок или чего-то в этом роде, — продолжал Парацельс, делая вид, что не расслышал вопроса. — Мы поддерживаем связь с владельцем через торговца оружием по имени Мацуо Ханиширо. Вы можете выступить как его замена, для подтверждения вам надо передать это сообщение с высоким уровнем шифрования.

По персональной локальной сети Парацельс переслал Мухарраму графическую картинку высокой сложности, похожую на ту, что он видел на месте аварии.

— Так кто источник?

— Разве это имеет значение? Вы же хотите найти человека с одним глазом?

Шухрат начал поиск по городской информационной сети. На улице Транзакционистов действительно находился магазин «Берингер и сыновья». Он занимался продажей коллекционных массогабаритных макетов оружия XX века. Были и современные образцы, взятые со складов, списанные и деактивированные. Магазин предлагал широкий выбор всем, кто купил коллекционную лицензию и заплатил взносы по страховкам.

Налогов как таковых в Антарктике не взымалось, поскольку не было государства. Поэтому вся лицензионно-разрешительная работа строилась на покупке прав, а социальная сфера держалась на сложной системе страховок, выплачивать которые можно было отдельно по отраслевым сферам услуг. Правила по приобретению, продаже и хранению огнестрельного оружия тоже оказались весьма либеральными. Это не противоречило преамбуле Договора об Антарктике, в которой говорилось о континенте как о территории мира, ведь речь шла не о содержании войск, а о самообороне. Из-за вольных Правил на этот счет оружием самообороны считались не только пистолеты, дробовики и автоматические винтовки, но и многие боевые имплантаты. Исключение составляли виды вооружений, которые использовались явно в военных целях и были конвенционно запрещены в зеленых зонах. Их называли третьей категорией в отличие от второй, служебной, допустимой в охранных структурах, и первой, гражданской.

В официальных документах «Берингер и сыновья» ничего не говорилось о торговле оружием, устав не предусматривал подобный род занятий. Не было у этой небольшой фирмы и дорогостоящей лицензии, которую могли позволить только монополисты.

— Фирма не вызывает подозрений… — констатировал Мухаррам. — Нелегальный завод?

— Я не знаю подробностей. Вам лучше спросить кого-нибудь в «A-Security», но только после того, как встретитесь с посредником. Учитывая ту спешку, с которой боевики проводят свои экспроприации, времени у вас не так уж много.

Из-за холма появился охранник, и Парацельс снова принял представительную осанку и выражение лица, утратив прежнюю добрую фамильярность.

Они вскоре оказались на опушке перед выходом из корпускулярия. Сквозь полупрозрачные блоки-соты виднелись два размытых очертания дерущихся единорогов. Начиналась метель, и следовало торопиться, чтобы успеть на пневмопоезд.

Мухаррам пожал руку главе церкви и вышел из купола.

Под аркой, созданной двумя нависающими конскими телами, немного в стороне от дороги три пингвина дрались за свежие помои.

Сетевой дневник Крысолова, день 64

«Сегодня позвонил мой академический друг, которого я использовал, чтобы подделать данные медицинского обследования. Рассказал о стычке в Шринагаре и о том, как не смог предотвратить теракт. Он хотел расспросить о смерти Марии, но из врожденного чувства такта не решился.

Зато спросил, не пострадал ли мой злодар. Мне нравится. Радар на зло. Способность, которую я осознал в раннем детстве, казалась мне подозрительной и неприятной, но сейчас нашла свое практическое применение. Нет, с моим злодаром все в порядке. Сердце, почки, злодар и вестибулярный аппарат — это то, что работает пока что без сбоев».

Тэги: друзья, здоровье, моя Мария.