Начало новой истории

Трилата Нижеги, 2023

Мир изменился, и теперь сложно понять, кто действительно на твоей стороне, а кто только притворяется, ради личной выгоды. У той, что зовёт себя Эктори, нет ни времени, ни возможности искать прошлое. Началась новая история, творить которую придётся самостоятельно. Но для начала ей нужно выжить в обществе благородных господ, где о законах чести только лишь говорят.

Глава 10

— Зачем ты дал обещание? — с недовольством спросила Эктори.

Хафэр не ответил, синие глаза его были устремлены куда-то вдаль. Эктори сказала громче:

— Теперь нам придётся прийти к этому безумному скульптору, как только представится возможность.

— Что мешает ей никогда не представиться? — спросил Хафэр, немного грубо.

— Ничего, — подтвердила она ошарашено. Немного помолчав, спросила: — Тебе ведь он тоже не очень нравится, альтруизмом ты не страдаешь, тогда зачем поддерживаешь то, что он творит? Зачем помогаешь?

— Деньги, — сухо ответил Хафэр.

— А, а… Разве у Амперии их не кучи? Что можно взять с одного скульптора с извращёнными вкусами? — спросила Эктори немного пренебрежительно.

— Таких чудаков много, и ещё больше тупых аристократов, стремящихся показать статусность несметным количеством хлама, который затащили в свои дома, и количеством этих самых домов. Есть множество дураков, готовых работать за идею, по указанию какого-то там озарения свыше, им толком и деньги не нужны. Один из способов заработка Империи — использование её имени. У нас репутация — всё, что предоставляет Империя, является качественным. Это касается всего, что создаётся в мирах. За весьма не символическую плату многие рады выставить свой товар от имени Империи.

— А почему ты кого-нибудь другого не послал, а сам пошёл? Ты ведь Амператор, это в твои обязанности не входит.

Хафэр тяжело вздохнул:

— Я просто хотел прогуляться…

…

Хафэр, расталкивая любопытных зевак, перегородивших всю улицу, пробирался к тому, что вызвало их интерес. Эктори пробиралась следом, только вот, хотя она и была выше Императора, ей приходилось протискиваться, приседать, просить, чтобы уступили дорогу, а перед ним все начинали расступаться, стоило ему только положить руку на эфес волшебного меча, с лезвием узким, как у шпаги.

Им перегородил дорогу господин в белой форме:

— Стоять! Дети, вы куда лезете? Пойдите, поиграйте.

— Я из Империи, — требовательно заявил Хафэр, указав на девятиконечную звезду, приколотую к карману пиджака.

— Да хоть из мира мёртвых — посланник за этэ, не положено.

— Я Император.

Господин расхохотался:

— Знаю, но Имперцы совсем спятили, если ими заправляет мальчишка! — однако отступил в сторону.

Хафэр стиснул челюсти, крепче схватился за рукоять меча, но сдержался, молча пошёл к мертвецу, окружённому служителями закона, теснившими зевак. Эктори собиралась проскользнуть следом, но ей велели «Стоять», она тихо промямлила:

— Но, но я с ним…

— Ещё скажи, что императрица, — ехидно посмеиваясь, предложил господин в белом.

— Н-нет, но я из Амперии, — наконец сообразив, как доказать своё гражданство, Эктори показала медальон.

Страж порядка вздохнул, отодвинулся, пропуская её. Эктори услышала, как у того, который их пропустил, другой, помладше, спросил:

— Почему вы их? Сейчас Имперцы же ничего не могут.

— Пока память о силе Империи жива, её дети будут этим пользоваться. Потом все поймут, что их не стоит бояться, а пока я своё место терять не хочу.

Дальше их разговор она не слушала. Присела на корточки рядом с телом, боком прижалась к Хафэру, тот повернулся, спросил:

— Впечатлительная?

Она пожала плечами. Хафэр кивнул, откинул край клеёнчатого полотна, укрывавшего тело, слегка вскинул светлые брови.

Эктори, испугавшись, взвизгнула, шлёпнулась назад, отползла. Остекленевшие глаза покойника словно смотрели сквозь её фэтэ, и само по себе не очень приятное лицо было обезображено гримасой ужаса, голова была почти полностью отделена от туловища — шея разворочена, куски плоти вырваны, так словно бы бедолагу изодрал дикий зверь. Кровь не вытекала из остывшего тела, словно бы её осталось для этого слишком мало.

Хафэр стащил покрывало полностью, вытащил меч, разрезал рубаху на истерзанном теле, брезгливо поморщившись, осмотрел следы от огромных когтей, кривых зубов. Неслышно отдал Вихрю приказ буйствовать. Вонзил лезвие, ставшее короче и толще, в грудь мертвеца. Печально констатировал:

— Сожрал.

Эктори, прикрыв глаза ладонью, смотря на всё это сквозь узкую щель между пальцев, спросила дрожащим голосом:

— Кого? Кто?

— Этэ этого бедолаги. Упырь.

В голове Эктори неожиданно вспыхнуло осознание странности происходящего. Всё это противоречило законам мироздания, остатки знания которых затаились где-то на границе сознания.

— Днём? — не веряще произнесла она, подняв голову к звезде над головой.

— В этом вся проблема: древние не так опрометчивы, значит, полукровка, — ответил Хафэр на Первом. Поднявшись, он подозвал господина в форме: — Покойника заберёт Империя, теперь это наши проблемы.

— Господин Император! Тело необходимо вернуть семье, хозяевам.

— Что толку? — равнодушно спросил Хафэр.

Служитель закона принялся было распинаться про положения, регламенты и правила, установленные местным правительством, а под конец сказал о том, что мертвеца по законам этики следует похоронить, а не отдавать на изучения и опыты.

Хафэр только поморщился, в Империи отношение к окончанию функционирования тела было совсем иным, о чём он решил напомнить окружающим:

— Его этэ съели, тут только оболочка — вещь, нечего возвращать.

Служитель всё не унимался:

— Хозяева этого слуги требуют.

Только теперь Хафэр поинтересовался, кому принадлежал слуга, а услышав что его хозяевами была семья Адиева, на какое-то время задумался. Служитель продолжил объяснение:

— Одежду из их тканей носят все знатные господа, — взглянув на раздражённое лицо Хафэра, он поправился, — почти все.

Хафэр кивнул, наклонился к телу, рассмотрел развороченную шею, зажимая нос, морщась от отвращения, платком провёл по краю раны, завернув кровавое пятно, сунул в карман. Протянул руку Эктори, улыбнувшись, как ни в чём не бывало, предложил:

— Пошли?

Эктори кивнула, поднялась, пошла следом, стараясь унять дрожь. Когда вышли из толпы на свободную улицу, она прижалась сбоку к Хафэру, обхватила руку, крепко сжала, положила голову ему на плечо.

Хафэр стащил перчатку, пригладил растрепавшиеся белые волосы, тихо сказал на ухо:

— Я по земле вокруг трупа ползал, мог в кровь перепачкаться.

Эктори отстранилась, посмотрев печально, проговорила:

— Я его узнала, это тот, который слуга Лирии был.

— Лирии? — переспросил Хафэр, не понимая, что должно ему сказать названное имя.

— Которая вокруг Эмони всё вертится, — объяснила Эктори.

Хафэр взглянул на неё с ещё большим непониманием, поинтересовался:

— Тебя волнует жизнь слуги?

— Н-нет, просто я обещала, я обещала, а Сайма сказала, что все боятся смерти, или ещё чего-то… — Эктори виновато потупила взгляд.

— И? — переспросил Хафэр, всё ещё на понимая в чём была проблема: для него смерть виной которой стало арийское обещание — не была чем-то необычным, а вот то, что в деле оказался замешан упырь…

Эктори попыталась объяснить:

— Я пообещала, что их страхи станут явью, и теперь он мёртв. А что, если он смерти боялся больше всего? Получается, что он из-за меня? Получается, это я его?

— Не глупи.

— Но ведь наши обещания сбываются, Судьба извернётся, в узел завяжется, чтобы они сбылись.

— Мы делаем то, что прописано в наших судьбах. Если ты дала то обещание, значит, так должно было быть. И если бы тебе каким-то немыслимым образом удалось его не давать, он бы всё равно умер. Это было предрешено, ещё до его рождения.

— Тогда всё бессмысленно?! — воскликнула Эктори уже почти плача. — Бессмысленна вся эта борьба за идеи, ведь предрешено, какая победит! Бессмысленны все эти действия, ведь предрешён итог!

— Нет. В наших судьбах прописана борьба. Мы вправе выбирать, каким способом этот итог будет достигнут.

— Ты сам себе противоречишь, — обиженно заметила Эктори.

— Да, и Судьба тоже — Она играет с нами, как с фигурами на большом поле, Она движет нас по Ею определённому пути, но даёт выбор того, каким будет этот путь, — Хафэр запнулся, отвёл глаза в сторону от заплаканного лица Эктори, засиявшего надеждой, обречённо прошептал, — или иллюзию выбора.

Эктори постаралась сделать вид, что не услышала последних слов, вытерев слёзы рукавом зелёной рубашки, улыбнулась немного кривовато, только левым уголком губ.

…

Хафэр, наконец, отыскал терминал, подтащил к нему Эктори, она спросила удивлённо:

— А разве он не местный?

— Ты в это веришь?

Она вопросительно уставилась, Хафэр нехотя объяснил:

— Он нового образца, значит, соединён со всеми уже поставленными. Просто нельзя оставить места изолированными от общих миров. Они проводят дороги, а потом ограничивают к ним доступ при необходимости.

— А зачем?

Хафэр неопределённо пожал плечами:

— И мне это интересно. И ещё, кого они пустят.

Он достал из кармана карточку, приложил. Аккуратное лицо перекосилось от негодования. Сунув карточку в карман, Хафэр отстегнул брошь — символ Империи, попробовал её — не вышло. Нахмурился, собираясь что-то сказать, Император повернулся к Эктори, встретился с её выжидающим взглядом. На его лице промелькнула растерянность.

Эктори подошла ближе, заставляя его отойти, приложила свою карточку, спросила:

— В Академию?

— Да. Но как?

— Амперия, — ответила Эктори передразнивая его неразговорчивость.

Хафэр смотрел непонимающе. Она улыбнулась, горделиво выпятила грудь, расправила плечи — теперь настал её черёд объяснять.

— Я заметила, у тебя на карточке имя хоть и не твоё, но написано, что гражданин Амперии. А на значке, наверное, и вовсе, что Амператор?

Хафэр кивнул, она улыбнулась ещё шире, продолжила:

— Мы решили ради моей сохранности в личных данных ни слова не писать об Амперии. Это ты сам за себя постоять можешь, а мне лучше не заявлять об этом столь открыто. Хотя… У меня это не получается. Эмони вот узнала же.

— Кто ты? — ухмыльнувшись поинтересовался Хафэр.

Она не ответила, протянула руку, посоветовала, копируя его тон:

— Глаза закрой.

…

Гэо сидел на траве, облокотившись на каменную часть арки центральных ворот Академии. Когда перед ним появились Эктори и его господин, встал, захлопнув книгу, пошёл навстречу.

Хафэр недовольно спросил, отпуская руку Эктори:

— Не могла сразу в библиотеку?

— Я впервые это делаю! Могли бы и в стену вмазаться.

Хафэр попытался убедить её, что на терминалах стоят предохранители, но как следует подумав, решил что с её талантом возможно всё, согласился, говоря пренебрежительным тоном. Наконец обратив внимание на спешившего к ним Гэо, Хафэр приветственно кивнул. Тот слегка наклонился на ходу, выпалил:

— Я знал, что встречу вас здесь.

На лице Хафэра промелькнуло недовольство:

— Книга?

— Нет, мы подумали, что предсказание не на сегодня, решили подождать.

— Сегодня. В другом городе. Труп, — коротко объяснил Хафэр.

Эктори вздрогнула, глаза затуманили остатки испуга, перед взором вырисовалась картинка изодранного слуги. Хафэр, заметив её реакцию, предложил:

— Гэо проводит тебя, — обратился к Гэо, — буду ждать в нашей комнате.

Эктори отрицательно покачала головой, пошла на подгибающихся ногах в их с Мирой комнату. Больше у неё не было ни желания, ни сил что-либо делать, хотелось только как следует выспаться.

Хафэр проводил её до дверей Академии взглядом, пошёл следом. На ходу сунул Гэо платок:

— Упырь пообедал.

— Вы были там, где сейчас ночь?

— Нет. Выясните, с кем на этот раз смешало кровь их племя.