Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии

Коллектив авторов, 2020

Научная фантастика и фэнтези, киберпанк и новаторские поиски – все это характеризует сегодняшнюю болгарскую фантастику. Использование богатых фольклорных традиций, острые социальные эксперименты, неожиданные повороты сюжета – лишь часть творческого арсенала авторов, произведения которых включены в сборник. Этой антологией мы хотим познакомить русских читателей с достижениями писателей-фантастов Болгарии. В книге представлены лучшие произведения, опубликованные в течение последних лет на страницах широко известного «альманаха фантастики и будущего» ФАНТАSTIKA.

Кирил Добрев, Валентин Д. Иванов. Сказочник и укрепление нравов

Она была из самых настойчивых — успела далеко обогнать своих сестер, но, даже не зная об этом, сторонний наблюдатель по одному ее внешнему виду мог бы заключить, что она чем-то выгодно отличается от остальных: была покрупнее, плотнее, очертания ее приближались к совершенству формы…

— А в самом ли деле сфера является наиболее совершенной формой? — спросил себя Вечный Старик, провожая взглядом путь капли, которая внесла свою скромную лепту в подтачивание каменных плит в дворике.

Старик помнил их в молодости — плоские и гладкие, а не как ныне — изъеденные мелкими оспинками.

«А может быть, совершенно бесформие?» — продолжил он свои думы, почесавши ухо, дабы изгнать из него залетевшую бестолковую муху. Та спасла свою жизнь ценой исполнения отчаянной фигуры высшего пилотажа.

— Всем жить хочется, — прокомментировал ее вираж Старик. — Хорошо жить и сухо.

Мухе в самом деле хотелось найти сухое место, однако в силу некого счастливого или несчастного^[1] случая, большинство окон по курсу были заперты, а немногие открытые — забраны мелкоячеистой сеткой. Муха-горемыка печально вздохнула. Другим попадались дома добротные, зажиточные, о двух этажах — в таких всегда найдется чем поживиться, да она-то сроду невезучая, не светит ей крошками полакомиться…

Расстроенная мыслями о дурной удаче муха наконец разглядела настежь распахнутые ставни. Обрадовавшись, что успеет укрыться от начинающегося дождя, она влетела… прямо в мэрию.

Несмотря на то, что наступления конца света еще не предвиделось, в мэрии явно ожидали сие событие с минуты на минуту (собственно, такое в городке Г случалось каждый раз накануне Фестиваля Сладкой Сказки). Мэр являл собою вулканическое извержение. Словесное, разумеется.

— Внутреннее убранство! Внешняя охрана! Коммунальное хозяйство!

Первый вопль предназначался Чернильнице, которому он диктовал письмо. Второе относилось к сторожу, который жался в углу ковра и рассеянно царапал посохом паркет. Последнее было направлено в телефонную трубку.

— Почему еще не готовы плакаты на арку? Даю последний срок: до завтра к обеду! Составить план мероприятий повышения уровня безопасности, охране надлежит наметить подступы к…

— Нельзя ли помедленнее, я же не диктофон! — возроптал Чернильница, мужчина молодой и статный, чуть ли не предел бабских мечтаний. — Не поспеваю записывать.

Мэр зашипел, как самовар в последней стадии кипячения:

— Мало того, что ты меня прервал, так еще и не следишь за моими словами! Последнее я говорил сторожу!

— Слежу, слежу, уже четырнадцать часов все слежу, а ты не догадался хоть один перерыв сделать. Ни отдыха, ни чашечки настойки из сладких корешков!

— Некогда нам! Некогда! Фестиваль стучит в дверь!

В кабинет вошел Смуф Нарукавкин и елейно улыбнулся:

— Нет, это не Фестиваль, Ваше^[2] благородие. Это всего-то я постучал. Покорно прошу извинить, я заскочил всего за подписью… Вот здесь, прошу.

Размашисто ставя подпись под документами, Мэр доходчиво объяснил Нарукавкину, что Фестиваль Сладкой Сказки — не человек и буквально через дверь не входит.

— У тебя вся родня разве такая недогадливая, Нарукавкин?

— Нет, дядя, не вся.

— Сколько раз тебе повторять: не зови меня дядей в рабочее время!

— Да, дя…

Крепкий родственный пинок выдворил Смуфа из кабинета.

— Але! Месье ле мэ-р-р-р! — послышалось из телефонной трубки. Акцент был интуристический.

— Не паясничай! Запрещаю тебе прикидываться иностранкой в моем присутствии!

— Да я только спросить хотела, кому сдавать сор из избы?

— Ждите на площади! Чтобы не скучать — подметите ее! Пришлю рассыльного проверить! Отбой.

Мэр на миг замолчал, чтобы перевести дух.

— Чернильница! Пиши: за невыполнение пусковых сроков буду привлекать к ответственности виновников. В этом году обойдетесь без премии! Только посмейте мне снова все напортачить!

–…пор-та-чить… — бойко бубнил вслед за ним Чернильница.

— Ох, дурень… — простонал Мэр. — Нет, это не пиши.

И тогда бабушка Анастасия остановила время.

— Дед Манасий помер! — всхлипнула она.

В наступившей тишине несколько килограммов секунд звонко разбились о пол. Стало холодно, Мэр поежился, зубы его застучали, выбивая дробь в ритме модного танца. Чернильница нервно заскреб пером по пергаменту, обругав себя за недостойные помыслы, что теперь не придётся писать еще тридцать приглашений. Сторож стоял, как истукан, но вот шевельнулся, оттаял и повернулся к выходу. Мэр тоже пришел в себя.

— Стой! Куда?

— Он же мой дедушка… — уныло поведал молодой человек.

— А, ну да… Ступай. А по дороге… — Мэр сообразил и махнул рукой. Надо будет послать кого-нибудь другого проверить, подмели ли площадь.

В проем двери просунулась зализанная мордочка Смуфа. Вылитый хорек. Нарукавкин тронулся войти, но наткнулся на свинцовый взгляд дяди и попятился обратно. А до Мэра все еще доходило осознание всех последствий внезапной кончины Манасия. Фестиваль летел в тартарары!

Трагизм ситуации пронял наконец Мэра, и он огрел себя ладонью по лбу, спугнув муху^[3]. Она всего на миг потеряла ориентацию, чего оказалось достаточным, чтобы угодить в ловчую сеть Ученого Паука…

Из угла прекрасно были слышны слова Мэра, который не сдерживаясь оплакивал свою горькую судьбу. И так как жаловаться было некому, он взахлеб жаловался самому себе:

— И что мне теперь делать? Как провести Фестиваль без штатного Сказочника? Времени в обрез! На созыв конкурса не хватит! Откуда мне теперь взять нового Сказочника? Что я его, из кармана вытащу?! Нет, это просто в голове не укладывается!

— Куда же ему уложиться-то… — пробубнил тайком Чернильница. Затем вынул из потайного кармана плоскую фляжку и отхлебнул глоток настойки из сладких корешков, не забыв пролить несколько капель на пол, за упокой души.

Отдавая свое внимание фляжке, Чернильница не переставал следить за своим начальником. Он так же, как бабушка Анастасия, приткнувшаяся тихо к стене в уголочке, ожидал от хозяина городка чуда. Тот просто должен был совершить такое и изгнать злосчастье прочь.

А тем временем в соседней комнате Нарукавкин лихорадочно строчил докладную в Главное Управление Сказок: мол, наш Сказочник помер, Фестиваль сорван, Мэр не предпринимает мер…

Рядом со Смуфом неистово царапал шпорами махагоновый письменный стол почтовый голубь. Это неудивительно — ему объявили одноминутную стартовую готовность, вот он и нервничал.

По дороге, однако, голубь встретился со Слепым Орлом, который не разглядел опознавательных знаков вестоносца, потому и спокойно посчитал его заслуженным ужином. Мэр же успел доложить о создавшейся неприятной ситуации в Сказочничество по телефону. Из Главного Управления ему приказали ждать.

Утро до обеда следующего дня прошло в хлопотах около похорон старого Сказочника. Куча подробностей по церемонии требовала от Мэра полного напряжения сил. Едва в полдень он урвал немного времени присесть на лавочке на площади, чтобы перевести дух^[4]. У него раскалывалась голова от солнца, взор мутнел. Поэтому он не заметил, что столб пыли вдалеке на горизонте поднят чистокровной арабской улиткой, на каких скакали лишь специальные гонцы Сказочничества.

Гонец спрыгнул с седла, бросил поводья подбежавшему рассыльному и отрывисто распорядился:

— Присматривайте за улиткой! И позаботьтесь ее накормить и высушить!

Затем широкими шагами направился в мэрию. Там он застал одинокого Смуфа.

— Депеша из Главного Управления Сказок! — возвестил гонец сурово.

— Неужели? — прикинулся удивленным Нарукавкин (а душа его пела, пела). — Наверное, Сказочничество хорошо проинформировано о здешних событиях?

— Да. Мы узнали неприятную новость вчера по телефону.

— Но я послал голубя! — нечаянно проболтался Смуф.

— Не было никакого голубя! — отрезал гонец. — Мэр позвонил, я же сказал.

Легок на помине, Мэр вошел в приемную. Выглядел он пугающе — лицо свисало с черепа, словно вымя выдоенной коровы.

— Что принесли?

— Депешу из Главного Управления Сказок.

Мэр сломал печать из воска и развернул свиток. Физиономия его стала меняться. Нарукавкин побился бы об заклад, что дядя стал похож на ошарашенного муравьеда. В письме сообщалось, что на должность штатного Сказочника назначен господин Хтопопало. Кроме того, высшая инстанция выражала свое недовольство недостаточно энергичным ходом подготовки Фестиваля.

Мэр некоторое время переваривал содержание письма, привычно прикрывая текст от племянника, который тоже по привычке норовил подглядывать над плечом дяди.

Несколько минут протарахтели по пути к небытию прошлого. Мэр наконец очнулся и спросил:

— Чего нового в коридорах Сказочничества?

— Те же коридоры, те же люди, те же сказки. Как обычно. Только командировок напоследок стало больше, — хитро подмигнул гонец.

— И на кой ляд мы, глухая провинция, верхам понадобились?

— Инспекторы да ревизоры любят путешествовать. Иногда.

Мэр обреченно простонал и повернулся к рассыльному:

— Ударить на площади в барабан! Зачитать свиток перед населением!

После чего он звякнул Девице:

— Прибыл гонец из Главного Управления. Устрой его на ночлег. Ну, ты сама знаешь, что делать…

Удары барабана плохо отразились на самочувствии несчастной мухи. Каждый из них глубоко потрясал ее крошечное сознание. А она надеялась найти тихое пристанище! За тем и пробралась в проклятый барабан в щелочку между обтянутой кожей. И теперь вслепую металась туда-сюда, пытаясь найти выход, чтобы смыться из этого громкого места. Проклинала свое пословичное невезение. Сегодня ей едва удалось выбраться из очередного переплета, в который угодила еще вчера. Паутина Ученого Паука спеленала ее на совесть, крылышком не махнуть, лапкой не пошевелить. Да еще и паук проснулся и затоптался в своем гнезде угрожающе… Хорошо, что счастье одних часто упрятано в горе других. Медицинская ошибка со стороны Змеяны Спаски стоила владельцу паутины увечий под инвалидность второй степени. Без трех ампутированных ног Ученому Пауку было трудно лазить по собственной сети. С другой стороны, мэрия выплачивала ему высокое пособие по нетрудоспособности. Так что, даже имей он весь набор своих ног, вряд ли стал бы шагать и проверять, кто там еще поймался в паутину как раз после сытного обеда… Все эти обстоятельства дали мухе время выбраться. Но сейчас… сейчас дело казалось безнадежным.

Как только рассыльный оповестил население о содержании депеши, по толпе пронесся ропот. Старшие бормотали вполголоса, качая головой, но молодежь не стеснялась выражаться и громко улюлюкала в адрес нового штатного Сказочника.

— Какой срам! — вздохнул один из седоголовых граждан городка.

— А раньше были настоящие соревнования, кто кого сказками переговорит! — вспомнил доброе старое минувшее другой гражданин того же возраста. — Я даже участвовал разок…

— И я! И я тоже!

— Снова сверху назначили самого бестолкового!

— А могли выбрать Сказочника из нас!

— Эх, вот был бы конкурс!..

— Вот и я про то — ни один недотепа бы не прошел!

Рассыльный наконец почуял неладное и поспешил очистить от себя площадь, оставив на прицеле общественного недовольства лишь одну мишень — новоназначенца господина Хтопопало. Вакуум бесконечного космоса сжался до небольшой сферы и окружил новоиспеченного штатного Сказочника города Г. Окружили его и городские сорванцы.

— Хтопопало, расскажи сказку! Расскажи нам сказку! Ну расскажи же!

Тот отчаянно попытался сохранить достоинство:

— Идите играть, дети…

— Хтопопало-гдепопало, расскажи сказку! Сказку! Сказку! — стали припевать и скандировать шалопаи.

Хтопопало оглянулся поверх детских голов на взрослых и с удивлением обнаружил, что его сограждане равнодушно оставляют его на растерзание сорванцам, медленно разбредаясь в сторону ближайшего кабака. Тогда он тоже спасся, трусцой отступив к мэрии. А горожане расселись в кабаке, заказали напитки, да не из сладких корешков, после чего погрузили свое недоумение по поводу депеши в глубокие благие слова. Первым повел речь Вечный Старик:

— Давно, когда я еще был молодым, не было никакого Сказочничества. И тогда нам намного чаще доводилось послушать новые сказки… Кто их придумывал? А сами же сказочники на ежегодных Соревнованиях и придумывали. Приходили балагуры со всех волостей вокруг и даже из дальних приходили. И наперебой старались поинтереснее сказку рассказать, народ потешить. Каждый путник мог себя испытать в сказочничестве. И потом Сказочничество создали из добрых побуждений. Дабы сказки рассказанные не потерялись. Сначала только собирали сказки, но постепенно стали назначать штатных Сказочников… И пошло-поехало…

— Штатный, не штатный, но Хтопопало должен сейчас рассказать новую сказку! — хлопнул кто-то рукой по столу.

— Правильно! Всегда так было!

— Иначе никакой он не Сказочник!

Постепенно разговор раскололся на разговорчики, в кабаке над столами повис гул.

— Я же вам говорила, — повторял Чернильница, — Хтопопало приходится восемнадцатиюродным братом Главному Сказочнику.

— А ты это откуда знаешь?

— Знаю, знаю, все знаю. Документы все мной написаны, — важно кичился Чернильница. И не забывал при этом угощаться своим любимым отваром из сладких корешков.

А пока велись эти беседы, Хтопопало приступал к своим служебным обязанностям. Прежде чем поздравить нового Сказочника с высоким назначением, Мэр разразился речью:

— Я верю в тебя, молодой человек! Выбор Главного Управления ни в коем случае не случаен. Да. Все в нашем маленьком городе уверены, что ты сумеешь рассказать самую хорошую сказку всех времен и Фестивалей…

И так далее. Хтопопало слушал, кивал и усмехался про себя. Вспоминал, как мама пыталась устроить его на приличную должность. Но как раз эта вряд ли была самой удачной — теперь надо напрягаться и выдумывать сказки, мозолить людям глаза, подвергаться насмешкам… С другой стороны — работа надежная. В нынешнее время ничто не гарантировано, приходится удовлетворяться тем, что есть. На всякий случай он счел нужным показать Мэру волнение — стал топтаться на месте, тихонечко вздыхать. Мэр, однако, истолковал это как нерешительность и встревожился еще пуще. Даже подошел и отечески похлопал молодого человека по плечу.

— Не падай духом! Твоя судьба в твоих руках! Куй железо, пока… в смысле… куй слова на сказки, пока… ты меня понял. Рассыльный проводит тебя в твой кабинет. Твое ответственное рабочее место, так сказать… Поверь мне, я искренне желаю тебе успехов и высокой урожайности… творческого плодородия… ты меня понял. Ступай!

Смуф Нарукавкин чутко подслушивал, прилепив ухо к стене, и довольно потирал руки. Приходит конец твоей карьере, дядюшка! Новый Сказочник точно провалится! Просто не под силу ему придумать сказку! И кого привлекут к ответственности, дядя? Вот то-то! И тогда наступит мой час…

Кабинет представлял собой роскошное монолитное иглу. Рассыльный распахнул дверь и учтиво пригласил Сказочника войти первым. Хтопопало критически осмотрелся. Грубо скованные деревянные нары, изъеденное мышами и молью одеяло. Застоявшийся воздух сопротивлялся дыханию, воняло плесенью. Заметив гримасу неодобрения на лице Сказочника, рассыльный поспешил пояснить:

— Это просто магия, вонючкозаклинание. Туристам нравится, ты же сам знаешь.

Хтопопало непонимающе кивнул.

— Комната для размышлений вот здесь… — Рассыльный легко сдвинул с места почерневший камин, за которым оказались выложенный камнями коридор и ступеньки вниз. Сводчатый потолок был сухим и чистым.

— Да, это уже другое дело, — расслабился Хтопопало. — Тут вполне можно делово размышлять.

В комнате имелись: мягкая постель с периной, настенный бар, огромная библиотека, набитая до треска тяжелыми сборниками сказок. И видак с записями сказочных фильмов — крути до отвала.

Новый Сказочник уселся удобно в кресло за письменным столом, на котором стояли чернильница с гусиным пером, самопишущая машинка и диктофон.

— Панель кондиционера за дверью, — добавил Рассыльный. — С вашего позволения я удаляюсь, чтобы не смущать ваше спокойствие. Желаю придумать наичудеснейшую сказку!

Мэр тем временем бил тревогу перед своими сотрудниками:

— Фестиваль в опасности! Вам я могу прямо сказать, что надо ждать ревизоров. И это при том, что без времени скончался старина Манасий, земля ему пухом, и город остался без Сказочника. Хтопопало, он человек молодой и надежный, вполне положительный гражданин, но для ремесла Сказочника требуется нечто большее. Только мы в состоянии спасти Фестиваль!

Исполняющая обязанности секретарши по особым поручениям Девица преданно смотрела начальнику в рот. Чернильница украдкой рисовал неплохие шаржи на присутствующих. Учитель и Поп резались в домино. Хаджи Иванушка, председатель общинного банка, рассеянно ковырялся в носу, а сторож дремал, подперевшись самострелом. Смуф Нарукавкин же столь сосредоточенно слушал слово дядюшки, что по невниманию проглотил муху, которая наконец сумела выбраться из барабана, оставленного под столом рассыльным. Смуф поперхнулся, не понял, что ему попало на язык, пожевал и сплюнул в угол^[5]. Выражение досады на его лице подействовало на терпение Мэра, как детонатор на ящик динамита.

— Меня здесь вообще кто-нибудь слушает?! — заорал Мэр. — Я тут один, что ли, надрываюсь во имя общественного блага?!

Публика вздрогнула и приняла деловой вид. Мэр свирепо посмотрел на каждого в отдельности и продолжил:

— Мною получены достоверные сведения о составе инспекционной комиссии Главного Управления Сказок. Заняться ими придётся вам. Каждому будет по поручению… Но прежде всего, надо обратить внимание на Главного ревизора. Вы же знаете, как это делается…

Ревизора встретили Поп и Учитель. Начал божий служитель:

— Добро пожаловать, ваша милость! Сколько лет, сколько зим! Заждались! — и полез обниматься и лобызаться.

— А разве мы раньше виделись? — Гость стал отбиваться.

— Виделись, виделись, — подоспел с другого фланга Учитель. — Два года назад мы видели ваше выступление по телевидению. Передача была про взяточников…

Не давая Ревизору опомниться, побежала в лобовую атаку Девица. Она несла поднос с хлебом-солью, но, как бы случайно, над ними доминировал ее бюст. Подбежала и закудахтала:

— Милости просим, по старинному обычаю… Екскюзе муа, что опоздала, но как без ле маникюрь, ле педикюрь, сами понимаете…

Поп пихнул Девицу локтем в пухленький бок — не импровизируй, дура!.. И пригласил соборным басом:

— Пожалуйте на отдых с дороги ко мне домой, наверное, попадья уже петуха зажарила.

Хтопопало скоро понял, что чтение — весьма скучная деятельность. Начнешь книгу с начала — засыпаешь к середине. Начнешь с середины — непонятно, о чем речь. А когда начинаешь с конца, история кончается слишком быстро. Новоназначенный Сказочник обратил светлый взор на видео. За одну ночь, вооруженный пультом дистанционного управления, он справился со всеми двадцатью кассетами. Неинтересные места прокручивал на высокой скорости.

На следующий день, едва проснувшись, Хтопопало пошел в «Желтую лавочку» пожилой Похабушки. Она встретила клиента, олицетворяя собой саму услужливость.

— Возьмите последний номер журнала «Он и Она», — посоветовала г-жа Похабушка. — Есть эксклюзив из заведения Маман Спящей Красавицы. К номеру бесплатное приложение — двенадцать цветных плакатов ее озорных девушек.

Хтопопало покорно взял журнал. Взял еще стопку других изданий, но не спешил прощаться.

— А че-нить эдакое попикантнее имеется? — спросил он. — В смысле… — Сказочник щелкнул себя по горлу.

Похабушка кивнула, наклонилась и выудила из-под прилавка упакованную в плотную бумагу бутыль.

— Фирменный самогон. Все? Семь серебряников, три сантима.

Сказочник расплатился и вышел.

Надула меня Похабушка, думал он, разбой среди бела дня! Знает ведь, что выпивку он по роду службы может купить только нелегально. Представить страшно, что произойдет, если его застукают пьяным в рабочее время. А оно круглосуточное…

Он успел вернуться на свой пост за минуту до прихода Ревизора, едва успев припрятать бутыль. Затем встретил гостя, который не без усилия приступал к своим обязанностям:

— Думаете, думаете?

— Стараемся, — скромно ответствовал Хтопопало.

— Хорошо, хорошо, так держать! Главное, чтобы сказка получилась о-риги-нальная!

Ревизор назидательно поднял вверх палец, после чего поспешил на воздух: от атмосферы в приемной каморке Сказочника его мутило.

Поп и Учитель подхватили Ревизора под мышки и поволокли его прямо в мэрию.

— Как прошла проверка? — лучезарно поинтересовался Мэр, стараясь улыбкой перещеголять легендарного Сеятеля Широких Улыбок. — Вы довольны?

Ревизор еще не успел прийти в себя, но попытался ответить подробно и почти успел:

— Не стану отрицать, что ваш новый Сказочник произвел на меня… ых… благоприятное… впечатление. Сразу видно… серьезный молодой человек. Так и напишу в своем докладе. Я вижу… что вы принимаете все необходимые меры по подготовке Фестиваля.

— Стараемся, — скромно ответствовал Мэр.

Ревизор сделал над собой усилие и изрек:

— В принципе, я должен остаться у вас до послезавтра… но, так или иначе, недостатков не констатировал, все изрядно, моя работа закончена… я предпочел бы отбыть сегодня же. Только вот командировочные…

Мэр понимающе нажал на кнопку звонка.

— Смуф! Смуфик!

Никто не явился.

— Куда он запропастился? Сейчас я принесу печать.

Мэр вышел из кабинета. Мгновение спустя в полузакрытую дверь прошмыгнул Нарукавкин.

— Извините за беспокойство, Господин Ревизор!

— Ага… — ответил осоловевающий гость. От вчерашнего угощенья и от воздуха в приемной Сказочника его снова развезло.

— Смею ли спросить — это проверка по сигналу?

— Гы… не-а. Обычное рутинное…

Сердце Нарукавкина замерло, радость покинула его панически. Через некоторое время Смуф снова ощутил в себе пульс.

— А как же мое второе донесение?

— Никаких дополнительных донесений ко мне не поступало! — пропел Ревизор в полный голос.

Тяжелая ладонь Мэра обрушилась на плечо племянника.

— Ты где шляешься? И что ты сейчас тут делаешь?

— А… Да вот, слушаю его, как поет.

— Он тебе не канарейка, а Ревизор! Брысь отсюда! — прошипел дядюшка в ухо Смуфу.

Тем же вечером мэрские люди подожгли слухами городок с четырех сторон. Девица повторяла направо и налево:

— Господину Ревизору очень понравилась сказка, над которой работает Хтопопало.

Старушки в церкви мелко крестились, не в страхе перед Господом, а от удивления, ибо батюшка вместо молитв твердил нечто невероятное:

— Боже, храни нашего Сказочника! Сам Ревизор им восхищен. Изволил также глаголети, что с господином Хтопопало нашему городу светит благое будущее-е-е-е, аллилуйя, ами-и-и-нь…

А в кабаке Чернильница доверительно, каждому на ухо сообщил, что протокол проверки весьма хвалебствен. Горожане не захотели его слушать:

— Ты нам лапшу в уши не пихай, писарская твоя душонка! Меньше заливай!

Раздраженный недоверием, Чернильница стукнул вилкой о стакан.

— А вот не заливаю! Я же сам эту бумагу переписал в трех экземплярах, вот!

На это нечего было возразить, люди приумолкли. Лишь Вечный Старик выразил в уме определенные сомнения.

Хаджи Иванушка выбрал из сундука кошель поувесистее, сунул деньги в пояс и направился к Улице Гадателей. В начале ее размещалась контора гадателя по внутренностям животных. Живодер лично вышел встретить ростовщика.

— День добрый, хаджи! За чем путь держишь?

— Добрый день. За благоприятным прогнозом, сам понимаешь…

Живодер стал заламывать руки:

— Ах, благоприятный прогноз будущего требует зарезать самого крупного барана…

— Средства не проблема, — Иванушка многозначительно похлопал себя по поясу.

— Милость Богов нелегко заслужить! — уперся живодер-гадатель.

— Верю, что ты постараешься. Сколько? — в упор спросил ростовщик.

Вторую контору занимал местный дервиш. Увидев, кто вошел, он кинулся встречать гостя поклонами:

— Селям алейкум, чорбаджи!

— Алейкум селям, эфэнди!

— Сейчас я угадаю, зачем Аллах послал мне такого гостя… — Дервиш закатил глаза, устремив внимание в неопределенную даль. — Хаджи пришел задать мне важный вопрос! Спрашивайте, спрашивайте!

Хаджи Иванушка коротко растолковал.

Схожим образом прошли посещения предсказателя по хрустальным шарам, экстрасенса, жрицы Иштар (правда, у нее хаджи задержался подольше), авгура, гадалки на кофейной гуще, местного представителя концерна «Дельфийский оракул» и ещё дюжины деловых людей в бизнесе с будущим.

Выходя из светлицы Кассандры, председатель банка ощущал кошель уже совсем отощавшим, отвлекся и потому чуть не столкнулся с батюшкой Попом.

— О, привет, батюшка.

— Бог подаст, сын мой… Насколько ты преуспел в рвении своем?

— Обошел язычников, вот.

— Да вознаградит тебя Господь, чадо, но бойся искушения, особливо язычниц…

Оба перекрестились.

— Спасибо, батюшка. А у тебя как?

— Встретился с пророками и святыми, обещали содействовать…

Сорванцы подкараулили Сказочника перед лавочкой Похабушки. Быстро прикинув, чем придётся пожертвовать, Хтопопало принял мгновенное решение. Он бросил обреченные журналы и присосался к бутыли. Самогон булькал всю дорогу к приемной, Сказочник уснул на полу, а сорванцы вытащили у него из-за пазухи пикантный плакат Золушки. Не найдя больше ничего, они нарисовали храпящему хозяину усы зубной пастой «Кариес», изобретенной алхимиком Кух Пфу, про которую говорили, что ее охотно покупали члены лиги «Добрых молодцев» вместо пороха.

День был пятница — базарный день, согласно обычаю в городке Г. Приходили люди из близких сел, а иногда даже из соседних городков. Не столь базарить, хотя и торговля шла бойко, сколь на мир посмотреть, себя показать, свежими слухами запастись, своими сплетнями поделиться. Разумеется, новости должны были быть похлеще тех, которые печатаются в желтой прессе. Кроме того, по традиции, в пятницу почти все известные гадатели проводили брифинги, оглашая свои прогнозы на неделю. Так что было что послушать и что обсудить за кружкой пива и рюмкой самогона.

Вот Кот Ученый, весь самодовольный, усы в непросохшей сметане, объясняет компетентно:

— Авгур, который гадает по полету птиц, мня-мня, предсказал весьма успешный дебют нашему Сказочнику. Экстрасенсу, кстати, его дух тоже такое нашептал. Честно говоря, в интересах истины должен вам сказать, что оба эти типа — сущие мошенники. Верить их прогнозам — нелепо. Хотя бывает, что угадывают. И, скорее всего, на этот раз угадали, потому что из филиала «Дельфийского оракула» сообщили то же самое.

Народ пришлый дивился:

— Удивительное совпадение!

— Но и это не все. Гадатель на хрустальных шарах весь Фестиваль посмотрел, хотел на видак записать, да предохранитель перегорел. На финальной сцене Сказочника все хвалили, даже на руках носили!

Народ местный засомневался:

— Да быть не может. Заговорились предсказатели!

— Как это заговорились?! Они и раньше, бывало, верно нагадывали. Я помню кучу случаев, когда сказанное сбывалось. Вот например…

Неподалеку по теме о Фестивале говорила группа молодых людей, не старше самого Сказочника:

— Этот Хтопопало придумал сказку, круче не бывает! Пока ее знают только Мэр и Ревизор, который вчера уехал обратно в Сказочничество.

— Я тоже об этом слышал. Сказка клевая. Никто еще такую не придумывал! Такую вообще ни один человек не может придумать!

— Ты на магию намекаешь? Да ну тебя… Кто не знает Хтопопало, он в школе сигарету без спичек не мог зажечь, какой из него заклинатель, ради Бога? Сложная магия выше его возможностей!

— А ведь верно. Он меня все время просил дать прикурить.

— Но посмотри на него сейчас — сидит себе в иглу на площади, думы думает, а мы с тобой продаем бананы. Прям-таки не верится!

— Мне кажется, тут не все чисто.

— Чисто, не чисто, такова се ля ви. Слушай вон что гадатели говорят.

На окраине рыночной площади, в тени кипарисов укромно ютилась кокетная лавочка. На ней сидели, сплетя руки, Он и Она, сидели и тихо ворковали:

— Ты знаешь, новый Сказочник — мой друг детства.

— Ах, что ты говоришь?

— Правда, правда. Мы однажды подрались, я ему нос расквасил.

— Ах, какой ты сильный!

— Ну, драка была пустяковая, мы даже не дрались, а просто пихались понарошку.

— Ах, какой ты благородный!

— Хочешь, тайну скажу?

— Ах, тайну!

— Да, тайну. Мы с Хтопопало вчера встретились случайно, и он мне как другу детства свою сказку рассказал, которую к Фестивалю сочинил.

— Ах, сказка! Расскажи!

— Не могу. Я ему слово дал.

— Фи… Если ты меня любишь, расскажешь!

— Ладно, только обещай молчать и никому ни звука.

— Обещаю.

— Сядь поближе и дай ушко, чтобы никто не подслушал…

Через пару минут с лавочки прозвенел девичий смех:

— Хватит, хватит, щекотно!

Наутро Хтопопало проснулся с тяжелой от похмелья головой. Но не только это угнетало штатного Сказочника города Г. Появилось еще и беспокойство. Оно зародилось в пальцах (ног), распространилось вверх, словно теплая нервная судорога, и обхватило его целиком. Хтопопало ощущал свое сердце, словно погруженное в ванну с жидкостью под высоким давлением, в горле засел тугой комок, похожий на бутылочную пробку. Молодой человек вдруг осознал, что завтра ему надо рассказать готовую сказку, причем рассказать ее гладко и перед публикой со сцены. Осознав сей факт, он попробовал разные способы вызвать в себе вдохновение. Но спать не хотелось, а за выпивкой невозможно было сбегать: возле иглу околачивались толпы любопытных, не прорваться… Тогда он прибег к последнему средству — с видом обреченным уселся на нары и принялся выдумывать сказку. Он немало за свою жизнь сказок выслушал, так что, вроде бы, дело само по себе нетрудное. Скорее досадное. Так ему казалось до первой попытки. Наверное, причина неуспеха была в нарах. Сказочник спустился в комфортабельный кабинет и попробовал творить пером. Но оно оставляло на бумаге большие кляксы. На самопишущей машинке оказалось не легче — после каждой ошибки приходилось менять лист, пол усеялся скомканными бумажными неуспехами. Хтопопало взял диктофон. Включил. Помолчал. Выключил. И вздохнул — эх, если бы эта штуковина могла сама сочинять и записывать…

В мэрии Смуф Нарукавкин старался над доносом в Главупрсказ против дяди. Он как раз кумекал, как правильно перенести слово «бесхозяйственный», когда в комнату ворвалась пресса:

— «Большое осеннее хихик», репортер Воскрессия Воистинская!

Смуф молниеносно прикрыл лист рукой и машинально ответил:

— Воистину воскресе… Простите, разве Пасха не прошла два месяца назад?

— При чём тут Пасха? Меня зовут Воскрессия Воистинская, я репортер газеты «Большое осеннее хихик».

— Очень приятно, госпожа Воистинская! Я — Смуф Нарукавкин, служащий в городской управе.

— Могу ли я видеть господина мэра?

— Отсутствует. Но я к вашим услугам, если пожелаете. Сочту за честь послужить делу прессы. Общественность должна знать! Не правда ли?

Журналистка тряхнула прической от удивления. Нарукавкин поспешил развить мысль:

— Могу предложить прогулку по городу, посещение иглу, где работает наш Сказочник. Могу даже приподнять перед вашими прекрасными карими очами кулисы, кои укрывают некоторые тайные подробности подготовки Фестиваля…

— О-о!

— Доверьтесь мне, мадемуазель! — вдохновенно призвал Смуфик, то ли умоляя, то ли заклиная. — И я не обману ваших чувств! Я поднесу к вашим прелестным ножкам настоящую сенсацию!

— О-о-о-о!

Воскрессия Воистинская не смогла устоять перед последним соблазном и игриво стрельнула глазками в причесанную бумажную крысу, которая томно взирала на нее. Чутье репортера угадывало в крысе надежный источник пикантной информации.

Больше никто не спросил, куда пропал Мэр. На площади закруглялись с подготовкой к событию. Заменяли перегоревшие вечные огни мастера Кух Пфу на электрические лампочки накаливания подмастерья Эдиссона. Однако гвоздем аттракций был Семиголовый змей, нанятый из соседнего уезда развесить воздушные рекламы на специальных шарах.

Должно быть, гневное письмо Мэра возымело эффект, ибо лодыри из службы Внутреннего украшения состряпали вполне приличный транспарант: «Добро пожаловать на Сказочный Фестиваль!» Озвучители в последний раз проверяли микрофоны, над городком носились набатные голоса:

— Раз, два, три, проба! Раз, два, три, проба!

Мэр вернулся под вечер, видимо утомленный. Но тут же отправил рассыльного позвать ответственных людей. Через десять минут городской актив был в сборе, даже Девица умудрилась не опоздать. Наступила усталая тишина.

— Ну, вы знаете, какое дело… — изрек Мэр и уронил голову на стол.

Никто не посмел его разбудить, настолько истощенным тот выглядел. Первые лица Г один за другим выскользнули из кабинета.

Первым на Фестиваль, тем же вечером, прибыл Гатун, недавно произведенный в звание Старшего мóлодца. Он с ракетным воем припарковал свой агрессивно-оранжевый кабриолет, нарушив при этом чуть менее чем все правила дорожного движения. Сторож, он же исполняющий обязанности местного шерифа, повернулся к Мóлодцу спиной и пошел прочь, беззаботно насвистывая веселую арию. Подбежала Девица, принесла хлеб с солью и перцем. Так как Мэр все еще спал, как прибитый, Учитель произнес приветственное слово о крепком и плодотворном сотрудничестве между Молодцевство-Богатырством и Сказочничеством.

Наконец пришел черед Чернильницы:

— А теперь, как заведено, поднимем Чаши сии!

Гатун широко улыбнулся.

— Спасибо. Я много наслышан о вашей настойке из сладких корешков.

— Хозяина кабака предупредили, чтобы вынес из погреба и бутыль соленых корешков, урожая года основания Сказочничества. Слов нет описать сей вкус!

— Значит, остается только попробовать.

Оба сели за столик для важных гостей, прислуга засуетилась возле них. Затем пошла вереница тостов и Чаш. Чернильница ловко дирижировал попойным концертом, меняя напитки сладкие и соленые. Через некоторое время Гатун с трудом выдавил:

— Друг… ты мне не скажешь, что за имя такое у вашего городка: Г?

— Существует множество версий, гипотез и теорий, — охотно поведал собутыльник доброго Молодца. — Но мое мнение, что это сокращение от «Гадатель». Наш край всегда славился хорошими гадателями.

Беседа продолжалась, слово все чаще брал и все дольше держал Чернильница.

Ранним воскресным утром Батюшка и Учитель нервно мялись перед мэрией. Обсуждали Мэра.

— Еще спит? — вопросил Поп.

— Еще, — ответил Учитель. — Вчера был очень изнуренным.

— Ты успел проведать, куда он ходил?

— Нет. Никто из наших не знает. Напоследок старик очень скрытным стал.

— Это от напряжения. Стресс. Нервы. Лучше давай возьмем дело в свои руки! — подытожил Батюшка.

— Лучше придержимся плана! — отрезал Учитель. — Если бы надо было что-то менять, он бы сказал.

— Он, наверное, просто не успел, сном сморило. Давай разбудим?

— Пусть еще немного отдохнет. Сегодня день будет трудный, сил пускай наберется.

— Так тому и быть, — согласился Батюшка. — Скажи остальным, что действуем, как договорились. Бог нам в помощь!

Стали съезжаться официальные гости. Прибыл Критик-мясник на личной черепахе. Первым делом он обругал рассыльного, что недостаточно внимательно тащит чемоданы с ножами, топорами и прочим инструментом критического ремесла. Лишь после этого обратил внимание на Девицу с хлебом-солью.

— Добро пожаловать… отведайте… — сомлела она под суровым взглядом Критика.

Тот отломил шматок, которым бы подавился и бегемот, жевнул одним зубом и проглотил, словно крошку. Девица лепетала:

— Я вас провожу в ваши хоромы…

Критик рыкнул нечто невнятное в знак согласия.

— Но сначала хотела бы попросить вас…

Гость насупился.

–…дать мне автограф? Будьте любезны…

— А, это. Давайте.

— К сожалению, я забыла свой альбом дома, но если вы не против заскочить ко мне в светлицу…

Критик окинул Девицу критическим взором. В его лице проснулся хищник.

— Почему бы нет?

Кокетливо взяв Критика под руку, Девица проворковала:

— Я сварю обалденный кофе…

И пошли, словно Бриджит Бардо и облысевший Колобок.

Приблизительно в то же время Сторож занял позицию в охотничьей засаде, из которой городские первые лица стреляли диких уток. Однако сейчас цель его была иной, и она скоро показалась, сидя по-турецки на ковре-самолете. Сторож не спеша зарядил самострел нервно-паралитическими патронами и внимательно взял мишень на мушку. На фоне голубого неба Маленький Мук с его островерхой красной шляпой представлял собой отличную цель. Грянул выстрел и устранил очередного члена комиссии.

С чувством выполненного долга Сторож проследил, как пораженный объект пикирует и шлепается в болотце, после чего вызвал по рации карету скорой помощи к месту авиакатастрофы. После чего он же побежал организовать спасительную операцию.

Емеля на русской печи примчался вовремя, воя дымом из трубы, кинул пострадавшего на носилки и снова умчался в даль, где находилась больница. Сторож остался расследовать причины инцидента.

Оставался последний проверяющий — Читатель-испытатель. Он тоже приехал в Г на черепахе, но, в отличие от Критика, транспортом пользовался служебным. Был одет он более чем странно: желтый противорадиационный костюм, протекторы на коленях и локтях, каска, чоботы на свинцовой подметке. Недоумение само вырвалось из уст хаджи Иванушки:

— Помилуйте, куда вы так нарядились?! У нас Фестиваль Сказки, не Маскарад антиядерщиков!

— Прошу прощения, но я только-только с задания. Испытывал новую книгу массового поражения — бестселлер. Не осталось времени переодеться.

— Понимаю, — кивнул сочувственно ростовщик. Затем подал условный знак Смуфу.

Так как у Девицы появились ангажементы (служебные), Нарукавкину пришлось подносить хлеб-соль-перец гостю.

— Пойдемте ко мне в офис, — предложил дружески хаджи Иванушка отважному испытателю. — До начала мероприятия есть еще время. Угощу вас чашкой кофе, вы должны прийти в себя после полигона.

— Благодарю. Знаете, эти испытания в самом деле прошли тяжело.

— У вас опасная профессия. Наверное, очень утомляет?

— Да, очень.

— Но жалование, должно быть, отличное!

— Да что вы… почти только ради славы работаем.

После кофепития широкие карманы желтого костюма вздувались и звякали серебром.

— И обязательно познакомьтесь с Маман Спящей Красавицей! — сказал ростовщик Читателю-испытателю на прощанье.

— Скорее всего в следующий выходной получится.

После обеда Мэр наконец проснулся. Солнце весело припекало за окном, он широко улыбнулся в ответ. В приемной Батюшка и Учитель как раз упрашивали рассыльного разбудить шефа.

— Уже поздно будить! — прервал их спор Мэр. — Я что-нибудь проспал? Как идут дела?

— Ну, как обычно, — хором ответили они. — Все движется по плану. Гатун пьян, как казак, еще со вчерашнего вечера. Критик-мясник у Девицы… (Мэр на миг поморщился, но быстро овладел собой)… она его уже полностью охмурила. Мук в лазарете с сотрясением мозга, Читатель-испытатель пьет кофе с хаджи Иванушкой в офисе, не знаем, что там происходит…

— Все улажено! — возвестил с порога ростовщик.

— Ну, значит, все, — Учитель развел руками. — Сделано все, что можно было сделать, кто может больше, пусть попробует.

— Вы справились с кризисом отлично! — похвалил их Мэр. — Но все это было лишним.

–?!

— Ну, знаете, как это делается… — начал было он, но не успел объяснить. Наступил долгожданный момент открытия Фестиваля.

Накануне вечером Хтопопало твердо решил смыться. Жалкие попытки сотворить хоть какое-то подобие сказки не привели ни к чему. Раздраженный, он лег спать, чтобы на рассвете покинуть навсегда город. Однако произошло чудо, и сейчас он спокойно слушал скучноватую речь Мэра. Причиной его спокойствия был волнующий сон. Настолько связный, что мог бы сойти за сказку. На свежую память он набубнил сновидение на диктофон, прослушал запись три раза и с чистой совестью завалился досыпать. Зачем бежать, раз появилась возможность блеснуть и снискать славу достойного Сказочника Г?

Он встрепенулся от аплодисментов публики — речь Мэра закончилась. Сказочник огляделся. На официальной трибуне сидел одинокий Читатель-испытатель. Ему дали слово, но он оказался краток. Наступил черед Хтопопало.

«Сейчас я вам покажу, на что горазд», — подумал ровно он и начал свой рассказ:

— Жил-был мальчик. Когда ему исполнилось шесть лет, он увидел в одной книге, как боа глотает целиком пойманного зверя. Мальчик очень любил мечтать о приключениях и о путешествиях в джунглях. Он нарисовал свои мечты и показал взрослым…

В первом ряду публики толпились дети. Все они вооружились трещотками и свистками, чтобы освистать бездарного Сказочника. Но он не оставил им возможности показать свою пословичную вредность. После первых его слов сорванцы заслушались, а потом вовсе забыли о трещотках.

–…первая овца казалась больной, вторая была похожа не на овцу, а на барана, третья получилась слишком дряхлой. Тогда авиатор потерял терпение, нарисовал ящик и сказал: «Овца, которая тебе нужна, сидит в ящике…»

К середине рассказа прибежал Критик с ножами и тесаками наготове, умудряясь повязывать на ходу галстук. Удивленный мертвой тишиной публики, он остановился и навострил ухо.

–…«У людей есть ружья, — сказал Лис, — они ходят на охоту. Это очень неприятная привычка! Но люди разводят кур. Их больше ничего не волнует, только куры и ружья». Потом спросил: «Ты ищешь кур?» Маленький принц ответил, что он ищет друзей…

Когда Хтопопало произнес последние слова сказки, публика устроила ему овацию, после чего предалась народному гулянью, не переставая хвалить сказку нового Сказочника.

К вечеру городок Г постепенно вернулся к обыденной жизни. Проводили официальных гостей, почистили площадь от мусора, так как туристы всегда мусорят. Тишина снова смешалась с чистым воздухом, а спокойствие замурлыкало возле камина в кабаке.

Мэр и его верные помощники собрались отпраздновать успех Фестиваля в мэрии. В разгаре вечеринки хаджи Иванушка, многократно подчеркнув напрасную трату нескольких пригоршней серебряников, не выдержал и спросил прямо:

— Начальник, тут все свои, расскажи, наконец, как ты успел сварганить дело с этим недотепой Хтопопало? Долотом выбил ему сказку на мозгах? Или в уши ему ее залил? Неужто он в самом деле оказался тайным гением?!

— Ага, гений… Полюбовался бы ты на гения, если бы я не ходил через Кудыкину гору за Сосисочным перевалом к Старой Колдунье! Еле ее уговорил… Но она не простую сказку ему в голову вбила, а сказку из иного мира! Все чисто, комар носа не подточит.

— М-да, пропали бы мы без тебя, Начальник! — запричитал Учитель.

— Господи благослови нашего Мэра! — поддержал признание и Батюшка.

С дальнего края стола подал голос и Смуфик:

— Ты просто незаменим, дядюшка!

И на этот раз Мэр не отчитал его за панибратское обращение.

В тостах прошел вечер, а на следующий день в мэрии сидел один Нарукавкин, остальные спали богатырским сном после празднования успеха. Поэтому никто не заметил, что столб пыли вдалеке на горизонте поднят чистокровной арабской улиткой, на каких полагалось скакать лишь специальным гонцам Сказочничества.

Гонец спрыгнул с седла, бросил поводья подбежавшему рассыльному и отрывисто распорядился:

— Присматривайте за улиткой!

Затем широкими шагами направился в мэрию. Там он застал одинокого Смуфа.

— Депеша из Главного Управления Сказок! — возвестил гонец сурово.

— Неужели? — прикинулся удивленным Нарукавкин. А душа его снова пела, пела… — Подождите господина Мэра, сейчас будет…

Мэр пришел заспанный, сломал печать из воска и развернул свиток. Физиономия его стала меняться (Нарукавкин побился бы об заклад, что уже видел дядю похожим на ошарашенного муравьеда). В письме сообщалось, что его снимают с должности и назначают на его место господина Смуфа Нарукавкина. Мэр некоторое время переваривал содержание письма, привычно прикрывая текст от племянника, который тоже по привычке норовил подглядывать над плечом дяди.

Несколько минут отбыли в небытие прошлого. Мэр наконец очнулся и подал свиток Учителю.

— Зачитать на площади, — сказал он и пошел к двери.

Перед его лицом зажужжала муха^[6]. Мэр, уже Бывший, махнул рукой, поймал досадное насекомое и раздавил его в кулаке. Но и этого ему показалось мало, он бросил муху на пол и старательно размазал ее по паркету ботинком^[7].

Через несколько дней Девица вошла в приемную, где раньше трудился Смуф. Сейчас его обязанности исполнял Бывший Мэр — бил печати, ставил входящие номера, раскладывал бумаги… Девица была настолько серьезна, что даже не стала французничать. Кротко поздоровалась:

— Добрый день, шеф.

— Привет, милая, но я уже не шеф.

— Для меня ты всегда останешься Шефом, шеф.

— Хм!

— Я пришла попрощаться.

— Ты уезжаешь?

— Да, в столицу. Буду работать личной секретаршей Критика-мясника. Он ждет меня на улице на белом пегасе.

— Ну, хоть ты от всей этой заварухи не в накладе, а даже наоборот… Желаю успехов! И личного счастья… Да! Личного счастья. Будь здорова.

Но Девица заставила его подняться и поцеловаться на прощанье. Она утерла предательскую слезу, он же не посмел утереть свою, пока Девица не вышла.

Бывший Мэр открыл окно, чтобы помахать ей вслед. И увидел, что пегас был грузовым. В горле Бывшего Мэра затрепыхал грустный смех.

Вечный Старик любит говорить:

— Никто не знает, что теряет, когда обретает, и что обретет, когда потеряет!

Перевел Николай Теллалов

Примечания

1

Чтобы не позволить читательскому интересу уснуть, покамест мы не станем разъяснять Читателю, какая именно случайность случилась тут, так что читайте внимательно дальше. — Примеч. авторов.

2

Эта сноска адресована не читателям (хотя мы уверены, что они ее тайком прочтут), а редактору: если бы Вам довелось услышать, как елейно воркует Смуф Нарукавкин, то знали бы, что он произносит слова «Вы», «Ваш», «Вам» целиком прописными буквами, да еще будто бы на обращения выжал по две бутылки подсолнечного масла. — Примеч. авторов.

3

Надеемся, никто не подумал, что мы забыли о мухе? Заблуждаетесь! Читайте дальше и глядите в оба! — Примеч. авторов.

4

Пока все еще оставим муху в паутине. Но ты, Читатель, поддерживай огонь своего интереса!

5

Надежда умирает последней, но мухи выносливее. На этот раз не будем вообще говорить про невезенье, всем понятно, что у этой мухи его в избытке.

6

Ага, ТА САМАЯ.

7

Увы, читатель, напрасны были твои чаяния, никому не дано избежать своей судьбы, даже мухам. Не отчаивайтесь, она может перевоплотиться для новой жизни в слона. Карма невезенья, однако, скорее всего, останется…