Статистка

Тоска Фэнтези, 2023

Андрюше и его маме не нужна была идеальная партнёрша – подходила та, кто будет молча терпеть побои и оскорбления. А мне не нужен был идеальный партнер – достаточно было денег и зарезервированного места на верхней ступени пьедестала.И вот мы катаемся вместе более 10 лет и кажется, что нас обоих всё устраивает. Золото чемпионатов Европы и Мира, рекламные контракты и поклонники, победа на Олимпиаде на горизонте. Для полного счастья мне не хватает только одного – его положительной допинг-пробы.

Был, есть и буду

В закрытых прокатах участвуют топ-пять пар национального первенства, на Олимпиаду поедут только три — максимальная квота, завоёванная на прошедшем чемпионате мира. Прокаты проходят не у нас, в более крупном дворце спорта. Сегодня минус пятнадцать и солнце, дорога настолько гладкая и скользкая, что до «Ниласа» можно доехать на коньках. Но у входа нас встречает микроавтобус.

— Почему не можем поехать на своих машинах? — Машка Колокотова вместе с Кириллом Афанасьевым, занявшая четвертое место, поглядывает на Андрея. Она уже накрашена для выступления, и я не могу понять, замерзла ли Маша или переборщила с румянами.

— Зачем бензин лишний раз тратить? — пожимает плечами Дима Чернов, партнёр Полины.

Колокотова и Афанасьев и Лапина с Черновым — подшефные Ивериной, ещё одного тренера в нашей академии. Маша с Кириллом неплохие среднячки, делающие ставку на наигранный артистизм: распахнутые глаза, закусанные губы, застывшая улыбка. «Я за любую активность, кроме цирковой», — презрительно морщится Лидочка при их упоминании. А мне кажется, что Иверина просто потеряла к ним интерес. Это особенно заметно, когда смотришь на Лапину с Черновым, катающих кутюрные программы дорогого зарубежного хореографа. Полина с Димой уступили сильным итальянцам на Европе, но их участие в Играх почти необсуждаемо. Я бы тоже, не раздумывая, выбрала их. Но возможно у меня есть личная предвзятость, Поля Лапина — это самое близкое к тому, что я могу назвать «подругой». Мы иногда покупаем друг другу кофе и делимся силиконовыми вкладышами в коньки.

До «Ниласа» не так уж и далеко, большую часть времени мы стоим в пробке. Дворец поражает своим размахом, по сравнению с ним наша «Полярная Звезда» — маленький каток для массового катания. Вместимость «Ниласа» — двадцать тысяч мест, ряды в секторах для болельщиков простираются до самого потолка. На двух дополнительных аренах занимаются шорт-трекисты и конькобежцы, а главная арена сегодня отдана нам.

На льду уже разминаются занимающиеся в «Ниласе» пары: наши попутчики Лера с Макаром и Аня с Владом. Ранова и Осипов — ветераны, катающиеся вместе с самого детства. Они ещё в строю, есть порох в пороховницах, но программы отдают нафталином.

Нас уведомляют, что катаем в обратном порядке, от худших к лучшим согласно результатам первенства. Начинают старожилы.

Чистенько, простенько, достойно 6.0 за технику на Олимпиаде 1984. Должностные лица и судьи делают себе пометки и приглашают следующих.

Маша с Кириллом катают танго Роксаны с завываниями про проститутку, которая will drive you MAAAAAAD, очередная классика. На Маше бордовое платье, сидящее на ней как влитое. Кирилла облипает белая рубашка с подкатанными рукавами — смотрелось бы почти привлекательно, если бы не вырез, заделанный бежевой сеткой, абсолютно не подходящей к тону кожи. Я грею руки в карманах жилетки, прислонившись к трибуне, и впервые соглашаюсь с Лидочкой. Программа слизана от и до у более успешных коллег: от нарядов до музыкальной нарезки. Но вот беда, хорошая постановка — это штучный продукт, где соперникам она скрывала недостатки, Колокотовой и Афанасьеву обнажает всё. Вылезает и отклянченный зад, и брошенные руки, и отсутствие музыкальности. Я сейчас задумываюсь: если это наши крепкие среднячки, насколько низкая тогда планка. Музыка заканчивается, но широкая улыбка не слетает с лица Маши, она довольна прокатом. Тренер удостаивает их парой негромких аплодисментов. Маша проезжает мимо нас и подмигивает моему партнёру. Андрей не подает виду, продолжая тянуться, словно вчера ничего и не было.

— Пойду руки вымою, — отдав тренеру куртку и салфетницу, Маша направляется к двери с горящей зеленой надписью «Выход».

— Сейчас приду, — сообщаю я своим и отправляюсь за ней.

Я давно не была в «Ниласе», кажется, это был Кубок России в 2015 году и сейчас, боясь запутаться в бесконечных коридорах, стараюсь не отстать от Колокотовой. Машка — это не терпеливая, трудолюбивая Лера и не талантливая, яркая Поля. Она моего типажа, не внешне, по характеру — не перетрудится там, где, по её мнению, этого не нужно. Если она зачем-то понадобилась Андрею, то у него в этом свой умысел. Не верю я в светлые чувства к тому, кто напоминает меня.

Наконец, она сворачивает за дверь с табличкой WC. Я захожу за ней.

— Чего тебе? Иди разминайся, — недовольно тянет Машка, включая кран. Холодная вода с шумом вырывается из него.

Я проверяю кабинки, подпираю входную дверь стулом, сняв с него ведро с белой облупившейся надписью «Туалет» сбоку. Маша таращится на меня как на сумасшедшую, но мне всё равно.

— Что вы вчера вместе делали? — я перехожу сразу к сути.

Морщины между Машиных бровей разглаживаются, её лицо становится спокойным и расслабленным.

— У вас всё равно ничего не будет. На твоем месте я бы не сильно обнадеживала себя: лобызания на камеру — это одно, а жизнь — совсем другое, — словно девчонке разъясняет она мне. Колокотова чувствует себя в своей тарелке, ведь я «пришла ругаться из-за парня».

— Маша, ты дура? — я опускаю крышку унитаза и сажусь, закинув нога на ногу. — Маша, ты дура. Ты каждый день вместе с нами на льду, хочешь такого отношения и к себе? Задумайся, почему у него было так много партнёрш, а потом они все внезапно исчезали с радаров? Была Наташа Абросимова, потом Катя Иванченко… Да хоть возьми меня, ты видишь, как я свечусь рядом с ним?

— Наташке жрать надо было меньше, Катька — тупица невыносимая, — Колокотова не хочет ничего слышать. — Про тебя в лицо ничего не скажу, но, извини, ты сама всё понимаешь.

— И ты, конечно, особенная, — я упираю руки в бока и ухмыляюсь, но мне совсем не смешно.

— Ну за халявным золотишком он повезет тебя, но да, может быть и особенная, — Машка отпирает дверь, и пластмассовые чехлы на коньках неодобрительно цокают о плиточный пол.

Я отпускаю её. Некоторым людям жадность затуманивает мозг, другим же обостряет все органы чувств. Я принадлежу ко второму типу людей, Машка — типичный представитель первых. «Ну и пошла в жопу, — сплевываю я и выключаю забытый кран. Пусть учится на своих ошибках».

Когда я возвращаюсь, Хомячки уже докатали. За десять минут, что меня не было, над льдом повисают грозовые тучи. Головы членов судейской бригады головы склонены друг другу так, что очки техконтролера съезжают на самый кончик носа. Президент Федерации, женщина без возраста, тычет пальцем в экран и неодобрительно качает головой. Пошептавшись еще пять минут, они достигают консенсуса. Все опять рассаживаются по своим местам. Следующими катают Полина и Дима.

— Что случилось? — я перехватываю Аню Ранову, которая уже накинула свое пальто и собирается уйти.

— Упали два раза, — беззаботно сообщает мне она. — А учитывая, что на Европе только на восьмое место накатали, то поездке в Поднебесную бай-бай.

— Ты-то когда в последний раз на Европу отбиралась? Когда они только в новисы вышли? — Ранова меня бесит, и я не собираюсь проявлять уважение к их опыту и спортивному долголетию.

Аньку сложно вывести из себя, она невозмутимо показывает мне средний палец и исчезает. Ранова и Осипов сейчас находятся в фазе «мы всё всем доказали и катаемся ради себя и своих болельщиков», что в переводе означаем «выступаем лишь потому, что ничего другого в жизни не умеем». Спорить с ними я не собираюсь.

Поля хороша, Дима тоже неплох, но как-то осторожничает, нет раската, широты в движениях, на которую он способен. И всё же это лучшее, что могут дать танцы на данный момент. Когда мы с Андреем ещё не встали в пару, его мать упрашивала Полининых родителей поменять свое мнение. Как бы хорошо они вместе смотрелись: её гибкость и музыкальность вместе с напором и силой моего партнёра. Что если бы тогда женщина с раскосыми глазами и диковинным именем Фатиха не оказалась случайным свидетелем того, как на маленьких, региональных соревнованиях вытянутый, уже сформировавшийся подросток со всей силы дал жесткими чехлами по лицу своей партнёрше. Каждый раз здороваясь с Наташей Абросимовой, я в первую очередь вижу небольшой шрамик во внешнем уголке глаза. Прощальный подарок от волшебника льда.

Я неслышно хлопаю в ладоши, когда они заканчивают. Следующими катаем мы, но нам не скоро дают начать. Обсуждение длится подозрительно долго для такого хорошего, рабочего проката, начальство подзывает их тренера к себе. Они шепчутся, Иверина нервно поддергивается, то разводя руками, то рисуя пальцем в воздухе какие-то абстракции. Мы на льду уже вечность, а они все не прекращают.

— Ну что, начинаем? — кричит им Охламонов, но на него ноль внимания.

Они так ни к чему и не приходят. Иверина с покрасневшими глазами уводит подопечных с арены.

— На лед приглашаются Колесникова и Ларионов, — объявляет главный судья.

Все устали и хотят домой, думаю я, сильно придираться не будут. Тренеры напутственно стискивают нам руки, и мы занимаем начальную позу. В этот раз никаких накладок, лишь мысли, вялотекущие на фоне. Каждый день, каждый новый прогон танца или занятие ОФП приближают меня к Пекину. Время несется с сумасшедшей скоростью, а я так ничего и не придумала. Мысли меняют свою форму, плавно перетекая друг в друга, словно поддержка в дорожку, дорожка во вращение, но их суть неизменна — «Должен же быть какой-то выход».

Я встречаю Полину уже в коридоре, она мешает пластмассовой ложечкой противный кофе из автомата. Дима сидит рядом на корточках, завязывая шнурки на кроссовках, коротковатая толстовка обнажает спину — на ней тейпы. Он пытается подняться и охает, держась за поясницу. Полина выкидывает недопитый кофе в мусорку и помогает ему разогнуться. Заметив меня, соперники мрачнеют.

— Твои, — отдаю ей перчатки, оставшиеся на трибуне. Я чувствую себя, будто застукала ребят с поличным.

Полина с благодарностью забирает.

— Всё хорошо? — спрашиваю, когда мы немного отстаем от её партнёра.

— У Димы травма спины, — нехотя признается Поля. — Нужна операция. Что если ему станет хуже, уже на месте, когда мы прилетим? Я боюсь, что сделают ставку на стабильность, а… — она заминается, проглатывая имена. — Кого-нибудь другого вторым номером сборной.

— Н-да, — слова поддержки тут излишни. Поля права, в их случае одна осечка и все заработанные грибы улетят в чужую корзинку.

Мы вместе с тренерами устраиваемся на задних сиденьях автобуса, Охламонов разваливается в кресле, становясь похожим на старого уставшего кота. Они с Лидочкой довольны, мы откатали на ура.

— Ну-у, — тянет он слишком громко для набитого автобуса, — сами то рады?

— А чего радоваться? — Андрей невозмутим. — Мы готовились, мы показали это. Кто ерундой страдал, тот жопой лед полировал.

Плечики Леры вздрагивают.

— Давай потише, — шепчу я ему.

— А то что? — он смеется и достает наушники. — В чем я не прав? Сейчас хорошая партнёрша на вес золота.

— Андрей, в самом деле, — Охламонов ожесточенно застегивает молнию. — Катают в паре, значит, отвечают оба. И у вас у всех партнёрши — профессионалы своего дела, — он говорит еще громче, чтобы Лера услышала. — Просто так бывает, слишком сильно хотели показать себя.

Андрей наклоняется к Охламонову, касаясь губами уха тренера. Почти касаясь, чтобы я слышала.

— Святослав Юрьевич, не врите себе, я был, есть и буду, а танцовщица Алёна Колесникова появилась после меня.

— Я пойду, — одергиваю куртку и встаю.

— Ну, Алёна, куда, — Лидочка пытается усадить меня на месте.

— К родителям, они живут недалеко, — в этом лишь половина правды, но мне всё равно, как я сейчас выгляжу. Я пробираюсь между узких рядов, отмахиваясь от костюмов, чехлы от которых зацепили за верхние поручни. Сдвижная дверь открыта, и я вылезаю.