Черная Лилия

Тори Халимендис, 2016

Она бежала из родного города в бессильной попытке переломить судьбу. Теперь она – Черная Лилия, танцовщица в "Райской птице", шикарном ночном клубе. Она – звезда, которой восхищаются, которую заваливают подарками и соблазнительными предложениями. Но прошлое вскоре настигнет ее и нанесет удар…Изображения для обложки взяты с сайта pixabay по лицензии СС0.

Глава четвертая

Я схватила газету и впилась взглядом в статью.

— Ли! — воскликнул Мет.

Но я жадно вчитывалась в высокопарные слащавые слова. Неизвестный журналист расписывал несчастную судьбу"бедной, но прекрасной девушки, вынужденной зарабатывать себе на жизнь трудным ремеслом". Дальше содержались намеки на то, что просто пением"ремесло"Марион не ограничивалось, но и здесь писака оправдывал"заблудшую душу, для которой никто не потрудился зажечь свет истины". В нетерпении я спустилась на несколько абзацев ниже и наконец-то нашла то, что искала: обстоятельства гибели приятельницы. Марион нашли утром в Центральном парке. Кто-то заколол ее ударом ножа в сердце.

Ноги ослабли, и я рухнула на стул. Рука, державшая газету, мелко дрожала.

— Ли! Ты что, знала эту певичку?

Не в силах выдавить из себя ни слова, я кивнула. Что делала Марион в Центральном парке ночью? Кто назначил ей там встречу?

— Вы дружили? — допытывался Метью.

— Нет, — хрипло выдохнула я.

А сама невольно вспомнила надежно спрятанный в потайном отделении сумки плоский золотой портсигар, вещицу, выпавшую из кармана пальто Марион. Теперь я никогда не узнаю, как именно эта вещь попала к ней.

Самое плохое заключалось в том, что я прекрасно знала, кому именно этот портсигар принадлежал раньше. Моему отцу, пропавшему четыре года назад. Однажды вечером он просто не вернулся домой, и я почувствовала, что его больше нет. Мама постарела за какие-то несколько дней и спустя всего лишь год ушла за тем, кого столь сильно любила. А еще через два года мы с братом вынуждены были продать родной дом и уехать из города. От вырученных денег почти ничего не осталось — все ушло в оплату якобы отцовского долга. Я прекрасно знала, что векселя, которыми яростно тряс высокий сухощавый тип с седыми висками, поддельны, вот только доказать ничего не смогла. А потом… У меня был выбор, но я предпочла бежать. И поклялась однажды все узнать и отомстить тем, кто лишил нас с Метом родителей и крыши над головой.

Я отогнала тягостные воспоминания, возвращаясь в реальность. Брат с тревогой смотрел на меня.

— Так откуда ты ее знала, Лайза?

— Она… она когда-то пела в том клубе, где я выступаю.

Вот так. Вроде бы и не солгала, и не проговорилась о своей работе в"Райской птице".

— Пообещай мне быть осторожной, Ли, — встревожено попросил Мет. — Кто знает, почему эту девушку убили.

— Полиция найдет преступника, — не слишком уверенно произнесла я.

Брат присел рядом со мной на корточки и нежно сжал мои ладони.

— Пожалуйста, Ли, побереги себя, хорошо? Даже если этого урода поймают. Мне не хотелось бы потерять тебя.

Разумеется, ни в какой магазин я не пошла, а направилась прямо в клуб. Судя по царившей внутри суматохе, о смерти Марион уже стало известно всем.

— Лайза! — нервно воскликнул Айзек, увидев меня. — Хорошо, что ты пришла. Знаю, мистер Уильямс дал тебе выходной, но нам без тебя не справиться. Мало того, что приключилось с Марион, так еще и Джинджер заболела.

В сердце ледяной змеей вползла тревога.

— А что с ней случилось?

Айзек поморщился.

— Выпила она вчера слишком много, вот ей и стало плохо. Прямо отсюда в госпиталь отправили.

Перед глазами встала коробка, перевязанная золотой лентой, Джинджер, отправляющая конфету в рот. Она так и не сказала, где взяла сладости, а я не могла думать ни о чем, кроме мерзкой надписи на зеркале, вот и не спросила. И только теперь мне в голову пришла мысль, что виной болезни Джин могло оказаться вовсе не виски.

— Она… она выживет? — запинаясь, спросила я.

Айзек только рукой махнул.

— Да куда она денется! Дерек посылал своих ребят узнать — ей уже лучше. Но еще дня три она точно в постели проваляется.

— Надо бы навестить ее.

— Пока что к ней никого не пускают, не знаю, почему. Лайза, ты ведь выручишь нас? Хотя бы одно выступление, пожалуйста.

Я задумалась. К Джинджер не попасть, что тоже весьма подозрительно. Вряд ли медики запретили посещения просто так. В квартиру Марион тоже войти вряд ли получится, скорее всего, там дежурят полицейские. Я почувствовала себя загнанным в ловушку зверьком. Сразу припомнился тот полный злобы взгляд, что преследовал меня из темноты. Мерзкое ощущение, что некто, ненавидящий меня, бродит где-то рядом, подходя все ближе и ближе. Марион, Джинджер… По сердцу внезапно полоснуло страхом: Метью! Он почти целыми днями один. Мой брат может оказаться беззащитным перед негодяем. Я лихорадочно пыталась придумать, что же мне делать, но в голову, как назло, ни одной дельной мысли не приходило. Снова бежать? Но где гарантия, что нас не найдут опять? После находки портсигара и гибели Марион я уже почти пребывала в уверенности, что это прошлое настигло меня. Что же делать?

— Лайза? — вновь просительно протянул Айзек. — Так ты нам поможешь? Хочешь, на колени встану?

Я натянуто улыбнулась.

— Не надо на колени. Я выступлю, но только с одним условием: мой номер будет на разогреве, до полуночи.

Судя по кислому лицу Айзека, он рассчитывал на несколько иной ответ. Но я оставалась непреклонна. Либо я выступаю в начале вечера, либо покидаю клуб и возвращаюсь только завтра, воспользовавшись законным выходным. Айзеку пришлось уступить, и я попросила поймать мне кэб: следовало до вечера купить новые краски для грима.

Мою гримерку отмыли, зеркало тщательно оттерли, раскрытые баночки с туалетного столика выбросили. Только розы все еще стояли в ведре. Их одуряющий аромат наполнял небольшую комнату, и я сморщила нос, а потом велела Айзеку:

— Пусть их тоже выбросят.

— Уверена? — переспросил он. — Это ведь целое состояние.

В голосе его слышались нотки благоговения, и я разозлилась: нельзя же все измерять деньгами. Лилии, кстати, на столике уже не было.

— Я сказала: убрать!

Голос мой прозвучал излишне резко, и в другой раз я, возможно, извинилась бы, но только не сейчас, когда от нервного напряжения воздух, казалось, звенел. Айзек посмотрел мне в лицо и вышел, не сказав ни слова. А еще через мгновение появилась служащая и поволокла ведро с цветами в коридор.

Выступление прошло успешно, но я почти не слышала аплодисментов. Вот то, что спину сегодня не сверлил ненавидящий взгляд, отметила. Уильямс поджидал меня в коридоре, но в ответ получил лишь короткое:

— Устала, все завтра.

— Хорошо, хорошо, — забормотал он. — Ты права, дорогая, тебе надо отдохнуть. И спасибо тебе, ты нас здорово выручила.

Я быстро переоделась и покинула клуб. Мобиль моего неизвестного поклонника еще не подъехал — слишком рано. Я криво усмехнулась: вот и хорошо, мне лишние свидетели не нужны.

Разгулявшийся ветер гнул верхушки деревьев, гнал по небу рваные тучи, то скрывая луну, то вновь позволяя ей озарить бледным светом высокую кованую ограду. Где-то неподалеку ухнул филин, и я вздрогнула. Зловещее, мрачное место, в которое перенес меня отцовский медальон, надежд не внушало. Но раз уж я сюда попала, то отступать поздно. Гулкий удар дверного молотка огласил окрестности и поднял с деревьев стаю перепуганных птиц, тут же с клекотом закружившихся надо мной.

— Кто? — раздался голос, казалось, прямо с неба.

Я огляделась, но его обладателя так и не увидела.

— Кто? — теперь в голосе сквозило нетерпение.

— Лайза Стоун, дочь Кристиана Стоуна, — робея, назвала я себя.

Ворота медленно приоткрылись, вдоль аллеи цепочкой вспыхнули фонари.

— Проходи.

Шла я медленно, словно стараясь оттянуть неизбежное. Окна особняка не светились огнями — похоже, его обитатели уже улеглись спать. Но стоило мне подняться на крыльцо, как дверь распахнулась.

— Прошу, мисс, — церемонно произнес высокий сухощавый старик, прямой, как палка, и седой, как лунь. — Хозяин ждет вас.

Не знаю, что я ожидала увидеть: зал для приемов или потайное святилище с жертвенником, но дворецкий сопроводил меня в самый обычный кабинет, уставленный книжными шкафами. Окна его выходили во внутренний двор, оттого-то я и не заметила света от горящей на столе лампы. Хозяин дома стоял у шкафа и повернулся при моем появлении.

— Все-таки пришла? — с веселым любопытством спросил он. — Дай-ка я тебя рассмотрю.

И хлопнул в ладоши. Комнату тут же залил яркий свет, и я заморгала. А когда глаза привыкли, то уставилась, в свою очередь, на того, о ком только слышала от отца, но ни разу не видела.

Несомненно, он был весьма привлекателен. Даже, пожалуй, красив. Высокий, широкоплечий, темноволосый, с правильными чертами лица и небольшой ямочкой на подбородке. Смущал только цвет глаз, светло-карий, почти желтый. Впрочем, мои собственные глаза имели почти такой же оттенок, только в них не вспыхивал золотой огонь.

— Сними парик.

Вздрогнув, я выполнила распоряжение.

— Распусти волосы.

Я вытянула из узла волос шпильки, тряхнула головой, и светлые локоны рассыпались по плечам.

— Твой дар запечатан, — хозяин дома не спрашивал, а утверждал. — Кто это сделал?

Я судорожно сглотнула.

— Отец. Он боялся, что я стану похожей на него.

— Вот как? И что же в этом страшного? — насмешливо спросил так и не назвавший своего имени незнакомец.

— Он был Темным, — равнодушно произнесла я.

— Ты знаешь, что это означает?

— Да, он рассказал мне. Он был чудовищем, пока не встретил маму и не отказался от проклятого дара.

— Так вот что он сказал тебе. Ты удивишься, Лайза, но в действительности все обстояло совсем не так. Но что же привело тебя сюда, раз ты так боишься своей сути?

— Страх, — честно ответила я. — Я хочу, чтобы вы позаботились о Метью, если со мной что-то случится.

— Кто это — Метью?

— Мой брат.

— И почему я должен заботится о нем, Лайза Стоун? Твой отец отрекся от своего клана, так почему клан должен беспокоиться о детях отступника?

Я пошатнулась, будто от удара. Действительно, с чего я взяла, что клан захочет мне помочь?

— Я.. я сделаю все, что вы мне скажете. Все, что захотите.

— Все?

Я зажмурилась и кивнула.

— Да.

Он рассмеялся.

— Вы, женщины, такие забавные. Почему-то уверены, что все мужчины при виде вас теряют головы от желания. Ты ведь подумала именно об этом, Лайза? О том, что за помощь тебе придется расплачиваться в моей постели?

От мучительного стыда я опустила голову. Да, подобная мысль пришла мне в голову, и я готова была согласиться ради Метью.

— Мне больше нечего предложить вам.

— Как знать, — загадочно ответил хозяин дома, — как знать. В чем заключается твой дар?

— Не знаю. Отец запечатал его до того, как он окончательно проснулся.

Мой собеседник присвистнул.

— Как интересно! Значит, он предпочел лишить тебя дара, даже не уверившись в его темной природе?

— Мой отец — Темный, — уверенно повторила я. — Кем еще я могла оказаться?

Хозяин внимательно посмотрел на меня, а потом сказал неожиданно мягко:

— Присядь, Лайза. Похоже, нам предстоит долгий разговор.

Он так и не представился, потому я произнесла:

— Благодарю, мистер…

Он удивленно приподнял бровь:

— Тебе неизвестно мое имя?

— Нет, отец не назвал его. Просто сказал, что кулон переместит меня к дому главы клана, но очень просил воспользоваться амулетом лишь в самом крайнем случае, когда больше помощи будет неоткуда ждать. Мне кажется, он предчувствовал свою смерть, мистер…

— Клайв. Клайв Леннокс. Нет, Лайза, у твоего отца не было дара предвидения. Он мог пить чужую жизненную силу.

— Что? — голос мой осип от ужаса. — Мой отец… он был… был…

— Палачом.

— Нет! — воскликнула я, не в силах поверить услышанному.

Мой папа, добрый и сильный, который усаживал нас с Метью себе на плечи, носил на руках маму, играл с соседскими детьми, подбрасывая их в воздух и ловя заливающихся смехом малышей в каких-то полутора метрах над землей, просто не мог оказаться чудовищем!

— Я вам не верю!

— Лайза, — произнес Клайв, — либо мы спокойно продолжаем разговор, либо ты покидаешь мой дом. Я не намерен тратить свое время на то, чтобы утешать истеричную девицу.

Я некрасиво шмыгнула носом и сморгнула слезы.

— Хорошо, мистер Леннокс. Вам не придется меня успокаивать.

— Обращайся ко мне по имени и на"ты", Лайза.

— Хорошо, Клайв.

— Налить тебе выпить?

Я хотела отказаться, но потом подумала, что после нескольких глотков спиртного выслушивать новую порцию жутких сведений будет гораздо легче.

— Благодарю.

Клайв подал мне бокал с золотистой жидкостью и продолжил расспросы:

— Что еще ты знаешь о своем отце?

Я задумалась. Получалось, что почти ничего. Нет, я многое могла рассказать о его домашних привычках, о том, как он любил бифштексы или красное вино, о халате, в который он кутался вечерами, о его любимых словечках и шуточках. Но вот о его жизни — настоящей жизни — я ничего толком не знала.

— Понятно, — несколько разочарованно произнес Клайв. — Увы, здесь помощи от меня будет мало. Мне известно лишь то, что Кристиан отрекся от клана задолго до того, как я возглавил его. А несколько лет назад тело Стоуна обнаружили на вересковой пустоши близ Нортстауна. Что ему там понадобилось?

Чувствуя себя ничтожной глупышкой, я вновь покачала головой.

— Не знаю. Маму известили телеграммой. Она поехала забирать тело, но не смогла его получить. В Норстаунском морге ночью полыхнул пожар. Все останки потом похоронили в общей могиле. Наверное, именно это и подкосило маму окончательно. Домой она вернулась старухой. Мы с Метью даже не сразу узнали ее: седая, морщинистая, скрюченная, с дрожащими руками. Она не протянула долго.

— Мне очень жаль, Лайза. А что произошло потом? Почему вы уехали из родного города?

Вновь накатило полузабытое отчаяние от того, что больше не осталось ни кусочка уютного детского мирка, где все представлялось таким надежным и незыблемым. Я снова слышала равнодушный голос, сообщавший, что у нас с Метью больше нет дома. А потом другой, хриплый и сбивающийся… Нет, нельзя об этом думать!

— Оказалось, что мы разорены. Мне предъявили векселя, якобы подписанные отцом. Доказать, что подпись поддельна, не получилось. Вот мы с Метью и уехали. Все-таки тяжело оставаться там, где нас преследовали на каждом шагу чужие взгляды, то сочувствующие, то насмешливые, то злорадные. Лучше уж поселиться в городе, где никому нет до нас дела.

Клайв внимательно посмотрел мне в лицо, будто догадавшись, что я сказала ему вовсе не всю правду.

— И что заставило тебе обратиться ко мне?

Я рассказала ему о гибели Марион, о болезни Джинджер, о надписи на зеркале. Потом, немного поколебавшись, поведала о таинственном поклоннике, мобиле с удивительно осведомленным шофером и странном букете.

— И ты думаешь, что тебе грозит опасность?

— Я в этом уверена. Да, чуть не забыла. Вот!

Я открыла сумку и принялась нашаривать в потайном отделении портсигар. Пусто. Куда же он мог провалиться? Пришлось вынуть все из сумки и как следует встряхнуть ее. Ничего. Меня охватило отчаяние.

— Что ты ищешь, Лайза?

— Отцовский портсигар, — растерянно ответила я. — Ума не приложу, куда он делся.

Клайв подошел к столу, отодвинул верхний ящик. Тускло блеснуло золото, ярко сверкнули бриллианты монограммы.

— Прошу.

Я с недоумением посмотрела на сигарету.

— Нет, вы… ты неверно меня понял. Мне не нужна сигарета. И я не невежда, способная закурить без позволения хозяина дома. Я хотела показать тебе эту вещь.

— Но зачем?

— Дело в том, что отец всегда носил портсигар с собой. А совсем недавно он выпал из кармана одной моей знакомой. Наверное, его забрал убийца и отдал ей.

— Убийца, или нечистый на руку полицейский, или вороватый работник морга. Почему бы тебе не спросить знакомую, где она взяла эту вещь?

Я сглотнула подступивший к горлу комок.

— Не могу. Это та самая Марион, о которой я рассказывала. Ее убили.

Клайв задумался.

— Что-то здесь нечисто, — наконец произнес он. — Конечно, это мог быть подарок поклонника, но почему-то я не верю в такую версию. Да и не носят женщины портсигары в карманах, скорее уж в сумочках. И не теряют столь опрометчиво ценности. Скорее всего, этой Марион заплатили за то, чтобы портсигар Кристиана попался тебе на глаза. А потом убили, чтобы не болтала лишнего.

Руки задрожали, горло перехватило. Одно дело — самой подозревать, что таинственные и жуткие события каким-то непостижимым образом связаны с тобой, а совсем иное — когда кто-то озвучивает твои догадки вслух. Это не дурной сон, что проходит с рассветом и рассеивается, если рассказать о нем кому-нибудь. Нет, подтвержденные чужими словами подозрения нагоняют еще больший страх.

— Но кто мог это сделать?

— А вот это, — мрачно произнес Клайв, — мы и попробуем выяснить.