На поводу у сердца

Тори Майрон, 2021

Может ли моя жизнь стать еще хуже? Когда-то я зареклась даже в мыслях не задаваться этим вопросом, ведь мне давным-давно известно – хуже может быть всегда. И один властный мужчина с мистической силой и одержимым желанием заполучить меня полностью подтверждает это суждение, а моя дурная привычка – врать чаще, чем дышать еще и добавляет моей жизни лишних проблем, с которыми совершенно не знаю, как справиться. Да и получится ли справиться вообще – неизвестно. Лишь одно я знаю точно – я не сдамся! Потому что я никогда не сдаюсь… По крайней мере, без боя.Продолжение истории "В ритме сердца"Содержит нецензурную брань.

Глава 9

Николина

Я самая худшая подруга на планете!

Да, знаю, я говорила это уже неоднократно, но не могу не повторить ещё раз! Теперь я не только скрываю от Эмилии похождения Марка, но и с целью защитить Остина всячески пытаюсь избегать с ним встреч как раз в то время, когда моя дружеская поддержка ему нужна, как никогда прежде. Уверена, он не понимает причину моего игнора, а я в свою очередь не могу даже объяснить ему, что как бы мне ни хотелось быть с ним рядом каждую свободную минуту, обнимать, поддерживать и отвлекать от грустных мыслей, сделать это я не могу. Для его же блага.

И всё из-за долбаных сообщений Харта и его невидимой слежки, что уже начинает развивать во мне паранойю. Серьёзно. У меня крыша едет не на шутку. Даже на работе я не ощущаю себя в безопасности, опасаясь, что любой из отдыхающих клиентов может оказаться человеком Адама. И я полностью уверена, что именно так оно и есть. Однако что остаётся для меня непонятным, так это почему Адам по-прежнему позволяет мне работать в «Атриуме»?

Я предполагала, что неадекватная ревность первым же делом сподвигнет его отгородить меня от общения с клиентами, любыми способами заставив Эрика выкинуть меня из клуба, но этого не происходит, что, скажу честно, нисколько не радует, а наоборот — озадачивает и вынуждает постоянно пребывать в тревожном ожидании моего увольнения в любую минуту.

Но это всё, конечно, жалкие мелочи жизни, на которых даже не стоит заострять внимание, ведь первое место по пагубному воздействию на мои нервные клетки по-прежнему заслуживает моя главная заноза в заднице — Марк.

Клянусь, в моём лексиконе матерных слов не хватит, чтобы передать, как сильно я его на дух не переношу. Он достал меня настолько, что я готова лично сбросить его с тридцатого этажа его квартиры, а после отсидеть пожизненное за предумышленное убийство. И даже немаловажный факт, что Марк, в отличие от меня, безупречно выполняет обязанности друга Остина, нисколько не сглаживает мою неприязнь к нему.

Этот гад так и продолжает выводить меня своей пошлостью и вечными подколками, а его нескончаемые измены со всеми подряд без разбора настолько доконали меня, что сегодня я не выдержала его очередного поручения и сорвалась по полной программе, лишив этого кобеля секса с очередной попавшей под его обаяние девкой, тем самым взбесив его до неимоверности.

— Это какого хрена сейчас вообще было?! — разъярённо рычит Марк, имея в виду мой враждебный выпад на улепётывающую со всех ног от нас девчонку, чья модельная фигура совсем быстро теряется в толпе студентов.

— Это ты какого хрена выдал мне сейчас?! — огрызаюсь не менее злостно. — Твоя девушка болеет и сидит весь день дома в ожидании вечера, когда ты к ней придёшь, а ты, вместо того чтобы сделать это, просишь меня передать ей лекарство и пакетик с фруктами, пока сам отправишься резвиться с другой? Пошёл к чёрту, Эндрюз! Не будет этого! Моему терпению пришёл конец!

— Твоему терпению пришёл конец? — из-за злости он повторяет мои слова почти шёпотом. — Твой страх, что ли, совсем где-то затерялся, Никс?!

— Может, и затерялся! Вслед за твоей совестью! Хотя… О чём это я? Тебе вообще неизвестно, что это такое и с чем её едят!

— Как же ты меня зае*ала! Сколько можно мне своей совестью на мозги капать?

— А сколько ты можешь обманывать Эми?

— Да в чём проблема?! Какая разница, обманываю я её или нет, если у нас всё отлично? Разве я обижаю её этим? Она страдает из-за меня? Захлёбывается горькими слезами? Нет же! У нас всё от-лич-но! — повторяет мудак по слогам, тыча пальцем мне в голову.

— Конечно, отлично! Потому что она не в курсе, что ты вытворяешь за её спиной. Но ты не думаешь, что с ней будет, когда она узнает, в какого распутного вруна влюблена?!

— Так она и не узнает, если ты ей не проболтаешься! А ты этого не сделаешь, потому как и сама понимаешь, чем это для тебя кончится!

— Марк! Ну нельзя же так! Почему ты не можешь быть нормальным с ней? Она не заслуживает такого отношения.

— Да какого отношения, Никс? Какого? Я с ней, бля*ь, сама любезность. Что ты прицепилась? Я несколько раз уже навещал Эми во время её болезни: чай с клюквой ей заваривал, салфетки к носу подносил, термометр в рот вставлял, так что совесть моя перед ней чиста. И я не вижу ничего плохого, если в награду за своё образцовое поведение сегодня я вставлю какой-нибудь красотке кое-что другое, — на полном серьёзе выплёвывает Марк.

Мне даже в зеркало смотреть не нужно, чтобы понять, что моя челюсть только что опустилась до самой земли, а брови взметнулись до затылка.

— И не лупись на меня так. Я не понимаю, зачем нужно всё так усложнять? Эми со мной счастлива? Счастлива! Я с ней счастлив? Счастлив! И какая разница, если я попутно с кем-то трахаюсь? Это просто секс! Не устраивай из этого драму!

— Просто секс? Драму?.. Да… Ты… Ты… Чёрт! Мхм… — вместо отборной порции проклятий издаю сдавленный стон.

— Да кто я? Кто? Не тебе меня учить, ясно? Ты на себя-то посмотри сначала, Никс! Настолько уже во лжи погрязла, что мне до тебя, как до Китая!

— Интересно, из-за кого я в ней погрязла? — шиплю сквозь зубы я. — Ты мог просто ничего не рассказывать Остину, и мы продолжили бы нашу нелюбовь друг к другу на расстоянии, но нет же, нет! Взамен за молчание тебе захотелось не только поиздеваться надо мной, но ещё и заставлять врать подруге, поэтому не смей жаловаться теперь, что я выношу тебе мозги! — от переполняющей злости скрещиваю руки на груди, постукивая ногой о землю.

— Я тебя ничего не заставлял делать. Это был твой выбор. Да и вообще-то я сейчас не это имел в виду. Что ещё за парня ты выдумала, о котором Остин у меня спрашивал на днях?

Его внезапный вопрос проносится покалывающим холодом по позвоночнику.

— Что?! Он у тебя спрашивал об этом?

— Спрашивал. Причём крайне агрессивно. Ты какого хрена ерунду эту придумала?

— Почему ерунду? — бурчу я, мигом получая хмурый взгляд Марка. — Ладно. Ты прав. Ерунда это! Нет никакого парня.

— Да что ты говоришь? А то я не знаю! Зачем ты Остину наплела об этом?

— Так получилось. Нечаянно.

— Опять? Да, как я погляжу, у тебя вся ложь нечаянно получается, идиотка! — Его серые глаза помимо злости окрашиваются ещё и возмущением. — Думай в следующий раз хоть немного головой перед тем, как врать без надобности, чтобы мне потом не приходилось изворачиваться перед другом!

— А ты тут при чём?

— А при том. Мало того, что я и так скрываю от него правду о тебе, так ещё не хватало, чтобы Остин подумал, будто твой несуществующий парень — это я. Мне на пустом месте на хрен эти проблемы с другом не нужны. Я ещё согласился бы рискнуть получить от него по лицу, если бы ты отставила свою вечную игру в этакую недотрогу, что не позволяет нашей «дружбе» вместо траханья мозгов заняться нормальным трахом, но без причины ссориться с ним я точно не намерен, — заканчивает он, меряя меня сердитым взглядом, пока моё сознание прошибает внезапным озарением.

…Если потребуется, я уберу с твоего пути каждого, кого посчитаю нужным…

Вот оно! Вот же оно!

Какая же я дура недалёкая, раз не додумалась до этого раньше! Вот же моё решение по избавлению от Марка, которое всегда было перед самым носом, а точнее, следовало по моим пятам, куда бы я ни направлялась.

«Ты же прекрасно знаешь, как можешь быстро избавиться от этого недоумка».

О да, Адам, я знаю… Мне нужно всего лишь попросить. И твоя взяла — я сделаю это прямо сейчас же. Просто немного не так, как ты того ожидаешь, но всё же обещаю, что постараюсь тебя впечатлить.

— А знаешь, Марк, тут я с тобой абсолютно согласна. Наверное, и правда хватит с меня корчить из себя высоконравственную моралистку и стоит добиться мира с тобой другим путём, — всеми возможными силами подавив в себе злость, непринуждённо заявляю я. — Меня реально достало прислуживать тебе, а постоянные сцены твоих потрахушек и заигрываний поголовно с каждой особью с сиськами у меня уже вот тут сидят, — прислоняю ладонь к горлу. — Одно дело лишь догадываться о твоих изменах, и совсем другое сталкиваться с ними изо дня в день, поэтому ответь мне: твоё изначальное предложение за своё молчание ещё актуально? — отбрасываю волосы на одно плечо, впиваясь в парня испытывающим, томным взглядом.

— Не понял, — и его абсолютно растерянное лицо лишь дополняет сказанное.

— Ну-у-у… если я отработаю на тебе все свои навыки, что получила в «Атриуме», ты сохранишь мой секрет от Остина и отвяжешься от меня со своими поручениями и издёвками?

После этих слов его доселе побагровевшее от злости лицо моментально бледнеет на несколько оттенков.

— Чего? — вслед за лицом так же тускнеет и голос, а зрачки заметно расширяются от удивления.

Ох, могла бы запечатлеть эту оторопелую слащавую рожу, непременно сделала бы это. Не каждый день такое увидишь.

— Ты меня слышал, — прикусываю губу, игриво приподнимая одну бровь.

— Что за дебильные шутки, Никс?

— Да какие тут шутки, Марк? Ты меня так достал, что я уже готова на всё, лишь бы не видеть тебя больше, — вкрадчивым голосом заверяю я, вкладывая в него максимум убедительности.

На пару секунд прикрываю веки, чтобы натянуть на себя рабочий образ «Аннабель» и, довольно быстро справившись с этим, прижимаюсь к его крупному телу, что мгновенно напрягается от моих прикосновений.

— Я сделаю с тобой всё, о чём ты мечтаешь в своих самых смелых фантазиях. И ты знаешь, что на сей раз я не лукавлю. Ты сам неоднократно бывал в «Атриуме» и лично имел радость ощутить на себе все услуги девочек. Так вот всё то же и даже больше я готова сделать для тебя, чтобы после больше никогда не видеть.

Смелым движением руки провожу по его торсу снизу-вверх, с наслаждением наблюдая, как тотальный ступор в его серых глазах смывает нарастающим возбуждением.

А этот говнюк и вправду заводится с полуоборота, что мне только на руку.

— Я не имею ни малейшего представления, что за муха тебя укусила, но если это какой-то прикол, то отбрасывай его сейчас же. Со мной на эту тему шутки плохи, — он тихо выдыхает, когда я опускаю ладони на его плечи, совершая парочку массирующих движений пальцами по его бугрящимся дельтам, параллельно потираясь телом об него сильнее.

— Я же сказала: никаких шуток, Марк, и если не веришь, я прямо сейчас тебе это докажу.

Не дав ему возможности даже глазом моргнуть, резко обхватываю его за шею и притягиваю к своим губам, со всем имеющимся во мне жаром начиная убеждать его в своих намерениях.

Целую Марка так, словно хочу в нём раствориться, прижимаюсь грудью к его телу, обнимаю, сгребая в кулаки ткань его майки. А он довольно быстро прекращает себя сдерживать: приподнимает меня выше, чтобы поудобнее ухватиться за ягодицы, и начинает напористо сминать их в своих лапищах.

Противно ли мне вытворять подобное с Марком? Блевать хочется. Стыдно ли мне вытворять такое с Марком на глазах у множества людей? До покрасневших кончиков пальцев. Но «Аннабель» на всё это параллельно. В ней нет ни стыда, ни моральных устоев, ни чувства собственного достоинства. В ней нет ничего, что остановило бы меня принимать язык Марка в свой рот, при этом сладко постанывая ему в губы.

И, уверяю, Она сыграет эту партию до конца на все сто, лишь бы сподвигнуть Харта подтвердить свои угрозы делом.

— А ты, Никс, во всём дикая, как я посмотрю, — сквозь поцелуй Марк испускает хрипловатый шёпот, когда мои резвящиеся под его майкой руки уже вовсю царапают кожу широкой спины. — Нет чтоб сразу с этого начинать. Избежали бы кучи ненужной нервотрёпки, — добавляет он, всё ближе подбираясь пальцами к моей промежности.

Но так как Эндрюзу совсем не стоит знать, что для меня наша дикая страсть сравнима с объятиями с придорожным столбом, я шустро перехватываю мужскую руку до того, как она успевает добраться до абсолютно сухой ткани трусиков.

— Марк, контролируй себя, мы же на людях, — напоминаю я, прекрасно зная, что, если Эндрюза не притормозить, с его неадекватностью он вполне способен отыметь меня прямо в центре города.

— Да плевать я хотел на людей!

Вот… о чём я и говорю — у этого кобеля совсем мозги отрубаются, когда кровь приливает к члену.

— Здесь вообще-то твои преподаватели могут ходить, — полушёпотом ещё раз пытаюсь вразумить Марка, когда одна его ладонь телепортируется с моей ягодицы на грудь и сжимает её сквозь тонкую материю платья.

— Ммм… Да какие на хрен преподаватели, если я наконец до твоих обалденных сисек добрался?

Продолжая впиваться в мои губы, словно изголодавшийся вампир, он начинает интенсивно массировать мне грудь своими щупальцами.

— Но тогда нам нужно подумать об Остине… Он же тоже здесь учится, не дай бог ещё увидит нас, — спустя несколько секунд нашего эффектного представления произношу последний имеющийся в запасе аргумент, почему Марку необходимо охладить своё «приподнятое настроение».

И слава богу, он срабатывает. Фух… Я прям облегчённо выдыхаю, когда он, наконец, прекращает свой натиск на мои губы и грудь и делает шаг назад, пытаясь успокоиться. Беда лишь в том, что расслабление окутывает меня совсем недолго: сердце тут же делает кульбит, стоит только услышать его твёрдый возглас:

— Давай, прыгай в машину, мы едем ко мне!

Я перевожу на него изумлённый взор и сглатываю тошнотворный ком в горле, замечая очертания его готового к новым покорениям члена, проступающие даже сквозь плотную ткань штанов.

— Чего? Сейчас? Тебе разве на лекцию не надо было? — не знаю, как мне удаётся не проявлять в мягком голосе пробудившуюся тревогу.

В моих планах не было забегать с ним дальше второй базы, но потемневший, алчный взгляд Марка без слов даёт понять, что он останавливаться на этом не собирается.

— К чёрту лекции! Так и так собирался свалить с той девчонкой. Но ты ещё лучше, Никс. Хочу тебя сейчас же, — плотоядно ухмыляется он и, шлёпнув меня по заднице, подталкивает к пассажирской двери.

Вот же блин! Ясное дело — я не собираюсь никак ублажать мудака, однако сесть в машину всё же приходится, чтобы ещё больше подогреть мотивацию Адама от него избавиться. Я лишь искренне надеюсь, что он это сделает. И желательно, как можно быстрее. А пока мне нужно срочно придумать любую более-менее вразумительную отмазку, лишь бы не оставаться с Марком наедине.

Он точно конченый придурок, если с такой лёгкостью поверил в столь резкую смену моего настроения. Не будет этого! Ничего не будет! Я сдохну скорее, чем развлекать его стану. И, Марк, будто слыша мои мысли, решает лично устроить нашу погибель — меня аж придавливает спиной к сиденью, а громкий визг раздирает горло, когда он резко срывается с места и начинает лихачить по улицам Рокфорда с такой сумасшедшей скоростью, словно за нами увязалась погоня.

— Эндрюз, ты свихнулся так нестись?! На тот свет торопишься? — остервенело держась за дверную ручку, пищу я после очередного чересчур резво совершённого Марком манёвра.

— Не ссы в компот, малышка. Тебе же не впервой со мной ездить. Должна была уже привыкнуть, — с довольной улыбкой мартовского кота отвечает он и для обгона выезжает на встречку, собирая череду возмущённых сигналов других машин.

— Так ты ещё не гонял со мной никогда! — отмечаю я и вновь взвизгиваю, когда сумасшедший на полной скорости в последний момент уходит от столкновения с автобусом.

— Ну так ты же мне такую малину предлагаешь. Нужно поспешить, а то вдруг тебя опять перекроет, и ты решишь передумать.

Невзирая на недопустимое превышение скорости, он расслабленно откидывается в кресле и заползает правой рукой под подол моего платья, где начинает ласкать внутреннюю поверхность бёдер.

Я стискиваю зубы, мечтая с ноги врезать ему по лицу, а после отмыть с себя его отпечатки, но вместо этого отцепляю его руки от себя и плотно сжимаю колени.

— Не передумаю, Марк, поэтому руль сейчас лучше нормально обхвати и, мать твою, на дорогу смотри! — громогласно ругаюсь я, с ужасом замечая, как светофор переключается на красный и пешеходы начинают ступать на проезжую часть, а автомобиль по-прежнему летит вперед и даже не планирует останавливаться. — Марк!!! Тормози!!!

Даже сквозь свой истошный крик я слышу самый страшный для меня звук на свете, от которого мой мозг мгновенно вытягивает из глубин сознания ужасающий эпизод смерти папы. Я пугаюсь настолько, что намертво закрываю лицо ладонями и сильнее сжимаюсь в кресле. Сердце начинает набатом ухать в груди, заполняя тело парализующим страхом. Поджимаю ноги, опускаю голову вниз и неизвестно сколько сижу так сгруппировавшись, даже не улавливая момента, что мы уже остановились.

Не осмеливаюсь открыть глаза и убедиться, что мы не сбили никого из пешеходов, до тех пор, пока пространство салона не заполняется хрипловатым и до дрожи раздражающим смехом Марка. Лишь тогда я разлепляю веки и понимаю, что мы, как полагается, стоим прямо перед стоп-линией, пропуская гущу торопящихся по своим делам людей.

— Не думал я, что ты такая трусишка, Никс. Но кричишь ты, конечно, знатно. Если и на мне сейчас будешь так же кричать, то цены тебе вообще не будет. Люблю я голосистых. Ох, люблю! — мурлычет недоумок, заливаясь хохотом.

Он взрывает во мне адскую смесь гнева, в одночасье обрубая всякую связь между моим языком и мозгом.

— Идиот! Какой же ты идиот, Эндрюз! — ору я, не жалея голосовых связок. — Я думала, мы убьём сейчас кого-нибудь или сами убьёмся! Как же ты меня задрал своими закидонами! Псих! На всю голову повёрнутый! Из-за таких, как ты, и погибают невинные люди! Придурок! И развитие у тебя на уровне озабоченного подростка, раз ты повёлся на мои слова. Не получишь ты ни черта, тупоголовый олух! Не буду я кричать ни на тебе, ни под тобой, ни сзади, ни спереди! В жизни я с тобой в одну постель не лягу даже под дулом пистолета, потому что терпеть тебя не могу, кусок идиота! — чуть ли не брызжу слюной от злости, намереваясь выбраться из машины, пока светофор не загорелся зелёным, однако, к моему ужасу, ручка отказывается поддаваться и двери открыть не получается.

— Кто здесь кусок идиотки, так это ты, Никс! — Его крупная лапа грубо сжимает мои волосы у корней и притягивает моё лицо к своему разгневанному.

Я упираюсь руками в его грудь, желая отодвинуться, но мои запястья также без труда окольцовываются пальцами Эндрюза.

— Сколько ты уже можешь тягаться не в своей весовой категории? А? Сколько? Так и знал, что ты что-то задумала, не понимаю лишь, на кой чёрт ты весь этот цирк устроила, да и, если честно, понимать не хочу! У тебя самой в мозгах каша манная, которую *уй расхлебаешь даже ты сама! Но тем не менее я тебя предупреждал, что со мной на эту тему шутки плохи. Теперь я тебе покажу, чем всё кончается для маленьких стерв, что сначала возбуждают мужиков, а потом планируют слинять, не удовлетворив их. Ненавижу таких баб, поэтому проучу тебя, сука тупая, чтобы думала в следующий раз, когда захочешь повторять подобное с кем-нибудь другим, — шипит он мне в рот и следом набрасывается на него с болезненным поцелуем, продолжая крепко удерживать меня за затылок, чтобы голову не смела от него отодвигать.

Но в этом нет никакой необходимости. Держать меня, я имею в виду, абсолютно не нужно — я сама никуда не отодвигаюсь от Марка, не сопротивляюсь его властвующему во мне языку, не вырываю руки из его хватки, не кричу и даже не скулю. Не потому, что я вдруг резко закайфовала от его прикосновений, а просто потому что я будто отрубаюсь от всех ощущений и его грубых терзаний, пока в моей голове, словно бой колоколов, гудят Его слова из недавних воспоминаний:

…Просто назови свою цену, сука тупая! Полмиллиона, миллион, два? Столько хочешь за каждый месяц? Или за неделю? А может, установи мне свою суточную ставку!..

…Не нужны мне твои капризы… Я говорю — ты молча выполняешь и получаешь за это деньги!..

…Кроме сверхъестественного желания, что ты отражаешь на мне, больше ничего нет. Только это. Несколько месяцев вся твоя жизнь — это только я и никто и ничто больше, а после — мы мирно расходимся и делаем вид, словно никогда и не были знакомы…

Ничего нет, Лина… Только это. Только это. Только это…

Вся поверхность кожи полностью немеет, в то время как внутри свирепеет шторм, обуявший огнём все части тела и напрочь выбивающий все пробки в голове. Его низкий голос буквально разрывает мне слух и застилает глаза туманной поволокой, заставляя верить, будто Адам находится не в подкорке сознания, а рядом со мной в автомобиле.

Я всеми фибрами души ненавижу его сверхъестественное влияние, что ежедневно мучает меня даже на расстоянии. И единственное, чего поистине желаю — это наконец избавиться от этого обмана, но мышечная память — та ещё сука — мгновенно реагирует на его мнимое присутствие, собирая добрую часть крови во мне в горячую спираль, стремительно закручивающуюся между моих бёдер.

Но это всё неправда. Нереально. Я просто схожу с ума.

Адама здесь на самом деле нет, а только манящее видение, в котором он, так же как и в каждом сне, путает мне мысли, заставляя тело верить в правдивость прикосновений его рук.

Они несколько секунд назад жадно ощупывали мою грудь, чуть ли не разрывая платье, а сейчас юрко забираются под тонкое кружево белья и прикасаются к предательски увлажнившейся плоти, а его губы на мгновение отрываются от моих, чтобы произнести своим пленительно-низким баритоном:

— А ты точно в край лживая сучка. Всё кричишь, ругаешься, дерёшься, а на деле течёшь, как голодная кошка. Не так уж я тебе не нравлюсь, да, Никс? — спрашивает «Адам» возле моего рта, заглядывая в душу своими чёрными агатами.

Но это не они. Не его глаза. Тот же мрак и чернота, но его зрачки на сей раз не горят привычным пламенем, аура не источает незримые флюиды, проникающие под кожу жалящим огнём, а ноздри не щекочет его манящий запах кожи.

Нет этого. Ничего этого нет. А значит, это не он сидит передо мной, в любой момент готовый на меня наброситься.

Ещё мгновенье — и я полностью выплываю из очередной галлюцинации. За секунду до того, как в мой рот вновь яростно врывается наглый язык, вместо Адама я вижу злостно-иступленное лицо Марка и тут же морщусь в отвращении, осознавая, что это именно его пальцы сейчас вовсю пляшут между моих ног.

Мне становится настолько мерзко, что я мгновенно возвращаю себе силы сопротивляться: не жалея мудака, вонзаюсь зубами в его губы и мощно бью кулаками до тех пор, пока он не отстраняется.

— Чёрт! Вот же сука! — ругается он, прикасаясь к повреждённой губе. — Опять за драки принялась? Ты думаешь, это меня остановит? Ты таким поведением лишь усугубляешь свою участь, Никс, — и его пепельные глаза, пугающие азартной яростью, полностью отражают его жестокие планы на мой счёт.

— Открой двери, Марк! Быстро! — кричу я, дёргая за ручку в тщетных попытках выбраться наружу.

— Выход нужно заслужить! — хищно улыбается Эндрюз, начиная расстёгивать пряжку на ремне, а вслед за ней — ширинку.

Он совсем сдурел? Собирается изнасиловать меня прямо в машине, стоя на светофоре посреди улицы? Хотя чему я ещё удивляюсь, глупая? Он же ненормальный, полоумный, похотливый кобель. От него и не такого можно ожидать.

— Марк! Прекрати! Ты этого не сделаешь! Я всё расскажу Остину! — мой крик превращается в хрип, когда он приподнимается и приспускает с бёдер штаны сразу вместе с боксёрами.

Матерь божия! От созерцания картины его выпрыгнувшего из-под ткани члена мой желудок вмиг судорожно сжимается.

— Остину? Ну давай! Вперёд! Я ему тоже до хрена всего расскажу, и тогда посмотрим, кому из нас он поверит! — выплёвывает он.

И я без колебаний верю в его угрозы, прямо-таки чувствуя, как меняюсь в лице.

— Вот и славно, вижу, ты и сама поняла, что шансов на то, что он поверит тебе, никаких нет. Так что завязывай сопротивляться. Сама же начала это и, как оказывается, очень даже не против потрахаться, — ехидно ухмыляется сволочь, показывая мне влажные пальцы, что только что побывали во мне.

— Ты всё неправильно понял, — только и всего выпаливаю я.

А что мне ещё остаётся сказать? Что моё неконтролируемое возбуждение вызвал мираж наглеца, которого я так же, как и Эндрюза, хотеть не должна? Он мне точно не поверит. Как, впрочем, не верит и сейчас.

— Слушай, прекращай уже ломать комедию и отпираться — я же лично проверил, какая ты мокрая. Что тут ещё понимать? Завязывай врать и давай иди сюда, — мудак начинает тянуть ко мне свои длинные руки, чтобы перетащить к себе на колени.

Я намертво прижимаюсь спиной к двери и в стремлении защититься порываюсь лягнуть его с ноги, однако сделать это у меня так и не получается — уже в следующий миг нас обоих сильно поводит в сторону от внезапного удара в зад машины.

Марк корпусом бьется об руль, заставляя автомобиль продолжительно засигналить, а я влетаю плечом в приборную панель и расцарапываю до крови локоть.

Дыхание перехватывает от страха и непонимания, а повреждённая рука начинает болезненно саднить, но всё это ерунда на фоне того, что мог сотворить со мной Эндрюз.

— Да что же это за день такой?! — сокрушается он, пару раз ударяя по рулю и шустро возвращая штаны на место.

Впервые я вижу, как черты лица этого сладкого мальчика заостряются настолько, что проявляют на скулах чёткое очертание желваков.

— Ты, бля*ь, точно только проблемы собой приносишь, идиотка! — яростно добавляет он, явно желая испепелить меня одним лишь только взглядом.

Но, к счастью, вместо неминуемой кары я слышу спасательный щелчок открывающихся дверей. Шумно выдыхаю, наблюдая, как Марк, отборно матерясь, выходит из машины и сталкивается с другим участником аварии, с которым с лёту начинает выяснять причину происшествия на повышенных тонах.

Не теряя и секунды драгоценного времени, я тоже выбираюсь из салона и тут же замечаю знатно разбитый бампер старенького Chevrolet, а сразу после — крупную, смуглую фигуру своего спасителя, что столь вовремя влепился в нашу машину.

Мужчина лет тридцати, судя по акценту — латиноамериканец в обычной спортивной одежде и с кепкой на голове, из-под которой небрежно торчат тёмные волосы.

И вроде бы, ничем не примечательный житель Рокфорда, да только его стальной, цепкий взгляд быстро сменяет мою признательность за спасение на леденящий страх, пробирающий всё тело до озноба.

Так нормальные люди не смотрят. Только маньяки. Или сталкеры, что в моём случае более вероятно.

Откуда такие мысли? Да просто триллеров в детстве немало насмотрелась и там такие сковывающие всё нутро взгляды злодеев видела неоднократно.

Можно было бы, конечно, списать всё на недавно заработанную паранойю, но мои на первый взгляд абсурдные предположения приобретают здравый смысл, когда уже через пару секунд незнакомец, не обращая особого внимания на активно жестикулирующего Марка, едва заметным движением головы приказывает мне свалить.

Что я без какого-либо желания препираться и делаю: с бурлящей внутри меня смесью страха и удовлетворения линяю с места происшествия и даже ни разу не оборачиваюсь назад.

Не знаю, что Адам сделает с этим говнюком, но я от всей души загадываю, чтобы Эндрюз получил по заслугам. И нет, мне нисколечко его не жалко. Психа давно следовало поставить на место, а то из-за ощущения вседозволенности и абсолютной безнаказанности, которые гарантируют ему деньги папочки, он совсем слетел с катушек.

Миссия выполнена, Николина, в этот раз ты в самом деле можешь себя похвалить. Мерзкие облизывания с Эндрюзом и второе чуть было не свершившееся изнасилование в твоей жизни всё-таки принесло свои плоды: ты наконец имеешь представление, как выглядит твой преследователь-невидимка, и самое главное — Марк какое-то время не сможет отравлять тебе жизнь.

Смакуя долгожданную победу, шаг за шагом по пути домой я всё больше выпускаю из себя боязнь, тревогу и тошноту после близости с похотливым мудаком и неосознанно расплываюсь в улыбке, вызванной приятным и крайне поразительным вопросом — неужели в моей дерьмовой жизни наконец-то стало хоть на одну проблему меньше?