Господа Игры, том 2

Тори Бергер

От магического мира некромантессу больше не скрыть.Напряжение нарастает, так же как интерес.Монсальват связан словом, но ждет момента, чтобы нанести удар. Невидимый Дрезден копит силы и восстает из небытия. Лучший лигийский охотник берет Тайрин след. А в Ишанкаре пробуждается от забвения безумная Зулейха.…Тайре восемнадцать и очень хочется жить…Только Господа Игры смогут обмануть судьбу.Партия продолжается. И может, все обойдется.Но это не точно.

Магдалена

Год 4-й ректорства сэра Бергера, лето

Сумерки сгущались с потрясающей быстротой. Прозрачный воздух постепенно становился серым, потом затягивался синевой, расцвечивался оранжево-красным сиянием, истекающим из раны заката, становился густым и неприятно прохладным. Айгер осознал это только в семнадцать, когда время наступления сумерек перестало быть занято в его жизни. Все годы до этого, сколько он себя помнил, сумерки наступали во время вечерней молитвы, где-то за цветными витражами и толстыми каменными стенами старинной церкви. Он оказался к ним не готов. Он помнил это ощущение так ярко, словно только что вышел из дверей приюта и сумерки обрушились на него со всей их потусторонней силой. В них не было таинства ночи и прозрачности дня, и это пугало. Сумерки стали для Айгера отражением внешнего мира, его порочности, обманчивости человеческих отношений, призрачности надежд и иллюзий. Словом, сумерки он не любил.

Айгер сидел на ступеньках собора, смотрел на проезжающие мимо автомобили и слушал доносившиеся из-за массивных резных дверей главного входа звуки песнопений. Он опять не сумел зайти внутрь.

Кто-то тихо опустился рядом. Айгер не хотел, чтобы кто-либо тревожил его одиночество, но ругаться прямо на ступенях собора не позволяла совесть. Он медленно повернул голову в сторону незваного гостя и тут же выругался.

— Тебе жить, что ли, в самом деле надоело, нечисть?

— И ты не болей, — ответила Тайра. — А я тебя сначала не признала. Иду мимо, смотрю: вроде бы ван Хинкес на паперти сидит. Вот подошла поближе, а это и правда ты!

— Убедилась? Вали отсюда!

— Побираешься или совесть замучила?

— Слушай, нечисть, — Айгер недобро посмотрел в ее сторону. — Вали по-хорошему, пока отпускаю! Мне ж меч достать — раз плюнуть.

— То-то ты на паперти сидишь и в землю пялишься. Меньше меч надо доставать.

— Ты меня еще поучи, как жить, чертово отродье, — огрызнулся Айгер. — У самой небось руки по локоть в крови.

— Так я, видишь, тоже внутрь не иду. Сижу с тобой тут рядом.

Ван Хинкес подумал немного и все-таки спросил:

— Ты это сейчас серьезно или опять в ехидстве упражняешься?

— Ты мое ехидство через два раза на третий понимаешь, так что с тобой лучше серьезно.

— Ну так и?

Тайра отвернулась к дороге. Большой корейский автобус подкатил к остановке на другой стороне улицы напротив собора, выгрузил девятерых пассажиров, с мягким шипением захлопнул двери и покатил дальше. Айгер молчал, ожидая ее ответа.

— Я в церкви три года уже не была, — призналась Тайра.

— Веришь, что ль? — уточнил Айгер.

Тайра кивнула.

— Я и раньше не особо часто туда ходила, только по большим праздникам или когда душе хотелось.

— А у тебя душа-то есть?

— А теперь вот как ты: внутрь не могу. Только колокола слушаю.

— А внутрь хочется?

— Да не сказала бы. Разве что свечки поставить за здравие и за упокой.

— Странная ты, нечисть, не понимаю я тебя, — сказал Айгер и отвернулся.

У подножия лестницы остановилась красная спортивная машина, из нее вышли мужчина и женщина в дорогих костюмах и быстро взбежали по ступенькам. Двери собора тяжело захлопнулись за ними.

— Золотая молодежь, чтоб ей сдохнуть, — Айгер плюнул себе под ноги.

— Что-то ты к ним слишком добр, — усмехнулась Тайра.

— Я, когда первые деньги заработал, купил себе машину. Типа этой, — он ткнул пальцем в сторону красного авто. — Купе. Два сиденья. Стиль, скорость и все такое.

— И как ты в нее влез, такая рама? Тебе больше «Хаммер» подойдет или «Белаз».

— Про «Белаз» не слышал, поэтому обижаться не стану, — рыкнул Айгер. — А «Хаммер» да… Хорошая тачка. Ну так вот, купил я себе купе, дурак. Водить толком не умел, в железках вообще почти не разбирался. Короче, заглохла машинка. Я вылез, думал, сейчас подтолкну. А дорога под горку шла.

— И как, подтолкнул? — Тайре уже было смешно.

— Гы-гы! Смешно, ведьма! Подтолкнул, чтоб ее…! Я ж не знал, что в купе на ходу сесть невозможно, еще и с моими габаритами… Короче, не было у меня больше машины никогда в жизни, только порталы.

— А олени лучше! — сквозь смех подытожила Тайра.

— Не понимаю я твоих шуток, нечисть, — признался Айгер. — Ну хоть тебе весело — и то хорошо.

— Мне-то весело, а ты что грустный такой? Рассказал бы.

— Что тебе рассказать, шайтан-девка?

— Ты мне прозвища на ходу сочиняешь или заранее готовишься? В книжечку записываешь и на ночь читаешь, чтобы не забыть?

— Я на ночь молитву читаю.

— Ну конечно! — елейным голосом произнесла Тайра. — Особенно когда пару девок в свою постель уложишь, так сразу и начинаешь молитву читать. Теперь это так называется?

— Я сначала тебе язык подрежу, Хат-Хас, а потом уже башку снесу, — пообещал ван Хинкес. — Такая перспектива мне больше нравится.

— Так и что ты тут делаешь?

— Ностальгия, — с неохотой поделился Айгер. — У меня двенадцать лет католической школы, а до того в их приюте рос. Считай, больше половины жизни возле Бога провел.

— А чего ж в Лигу подался? — серьезно спросила Тайра.

— А ты чего в некросы?

— Выбора не было.

— Вот и у меня не было. И теперь нет.

— В каком смысле? — не поняла Тайра.

— Ты что думаешь, я псих, что ли, бегать за тобой? Я, хоть тебя и таких, как ты, терпеть не могу, не монсальватский фанатик. Пока ты себя прилично ведешь — и я тебя не трону.

— Да знаю я, — отмахнулась аль′Кхасса. — Тебе нужен повод.

— Сечешь, — кивнул ван Хинкес. — А ты повода все не даешь и не даешь.

— Тебе плохо от того, что ли?

— Плохо. Когда заказ не выполнен, всегда плохо.

— Тебе меня заказали? — удивилась Тайра.

— Рот закрой, муха залетит, — посоветовал Айгер.

— Тебе меня заказали?! Я думала, ты просто Охотник, а противостояние у нас оттого, что так положено: сильнейший лигиец против сильнейшего мага…

— Много тебе чести, — скривился ван Хинкес. — Сильнейший маг у нас пока что хет Хоофт, а ты так, бесплатное приложение.

— А Гу ведь мне говорила, — Тайра потерла висок. — Говорила, что ты просто так даже за некросами не бегаешь.

— И что? Ну заказали тебя. Существенно-то что изменилось? — развел руками Айгер. — Как я тебе обещал башку снести, так и обещаю. Кто-нибудь бы все равно тебя заказал рано или поздно.

— Кто еще об этом знает?

— Я, ты, заказчик. Командование Лиги, наверно, знает, хотя я им не докладываю. Ваши только не в курсе. Мы свои заказы не афишируем.

— А зачем тогда сейчас рассказал?

— А что изменится-то? — опять спросил Айгер. — Бегать от меня ты не будешь, не такая. Своим жаловаться не пойдешь. Я тебе еще почти три года назад сказал, что я тебя уважаю, хоть ты и нечисть. Думаешь, ′т Хоофта не заказывали? Заказывали, и до сих пор заказывают.

— Это ты типа так извиняешься, — подколола его Тайра, — или хочешь, чтобы и я тебя уважала?

Ван Хинкес не ответил.

— Я тебя и так уважаю, не переживай. У каждого свой путь, и ты на своем по трупам не ходишь. Знаю я, что ты не фанатик.

— Да пошла ты, — огрызнулся ван Хинкес.

Они какое-то время молчали, наблюдая за проезжающими автобусами.

— Драться-то сегодня будем? — опять весело спросила Тайра.

— Не задирайся, ведьма.

— Ты мне не сэр ′т Хоофт. Запретить не можешь.

— Еще одна нечисть, — опять сплюнул Айгер. — Расплодили чернокнижников и еретиков в своем караван-сарае. Тот хоть умный, слава богу.

— А как же я?

— А ты слишком умная. Непорядок.

— Зато ты временами полный придурок. В мире все гармонично.

— Вот когда я тебе голову отрублю, половину мозгов себе и выну!

— Ну мне тогда будет все равно, что ты с моей башкой делать станешь.

— Да ну? — не поверил Айгер. — Поди хет Хоофту расскажи. Зулейха ваша, тьфу, чертова нечисть, пятьсот лет успокоиться не может, все отомстить думает.

— Зулейха с головой похоронена. За что мстить-то?

— Обалдеть, — ухмыльнулся ван Хинкес. — Я знаю что-то, чего не знаешь ты.

— И чего я, по-твоему, про Зулейху не знаю?

— Сердце ее где? — Айгер приблизил к ней свое лицо так, что Тайра почувствовала его дыхание на своих губах. — Вот и никто не знает. И сама она, чтоб ей вечно в аду гореть, не знает. А знай она это — уже давно бы вернула себе свое сердце, восстала и поубивала всех, а тебя в первую очередь. Поняла, нечисть?

Айгер увидел, как глаза у нее расширились от удивления и аль′Кхасса словно бы зависла. Она явно сопоставляла какие-то факты, и выводы ее просто обескураживали.

— Я всегда думала, — наконец сказала она, — что Зулейху лигиец порешил, соответственно, и сердце ее у вас.

— На кой оно нам нужно? — возмутился Айгер.

— Так вы же вроде покой магического мира охраняете… Я думала, и сердце ее вы храните. Да и ты сам мне все время говоришь, мол, я тебе голову отрублю и сердце выну. Я думала, это у вас в Лиге порядок такой.

— Во-первых, серьезно я тебе только про башку говорил, а про сердце — это так, для красного словца, чтобы припугнуть, — пояснил ван Хинкес. — А во-вторых, твой ересиарх что, тебе про это не рассказывал? Про то, как Зулейху пришили?

— Рассказывал, да я и сама столько всего про это читала… Так, значит, это не вы ее?

— Не мы.

— Но и не мы! — возразила Тайра.

— Я бы на твоем месте так уверен не был. У вас там сам черт ногу сломит, кто, кого, когда и за что, потому и не прибрал вас еще с вашей обителью мракобесия, тьфу!

— Нет, Айгер, в этом я точно уверена, — отрицательно покачала головой Тайра. — Наши только Брианну Арунделл сами замочили, потом никогда никого, даже Зулейху.

К остановке снова подъехал корейский автобус с рекламой каких-то чипсов на боку, постоял секунд десять — никто не вошел и не вышел — и поехал прочь.

— Скажи мне, нечисть, — спросил Айгер. — Вот если бы у тебя была одна свечка. Всего одна свечка. За кого бы ты Бога просила?

— За здравие или за упокой?

— За упокой.

— За Сэла, — чуть подумав, ответила Тайра.

— Почему за Сэла?

— Потому что ему это больше всех надо.

— Так он же гад последний! — возмутился Айгер. — За что ему свечку?

— Ни черта ты про Сэла не знаешь, — вскинулась Тайра. — Он один из лучших людей! И я его люблю. И не тебе, лигийскому наемнику, рассуждать о Сэле!

— Он лжец и еретик!

— Но свечка-то моя! — Тайра поняла, что Айгера ей не переубедить. — За кого хочу, за того и поставлю!

— Будь по-твоему, — согласился с последним доводом ван Хинкес. — А за здравие?

— За госпожу Магдалену, — без раздумий ответила Тайра.

— За Магдалену? Магдалену ван Хален? Жену хет Хоофта? С какой радости-то? — опять не понял ван Хинкес.

— А вот это уже не твоего ума дело, — Тайра встала со ступеньки и потянулась.

Айгер поднялся следом.

— Ты куда сейчас? — спросил он. — Или опять не моего ума дело?

— Расслабься, Айгер. Можешь сегодня спать спокойно. Бедокурить не буду. Домой я сейчас. В Ишанкар.

— Ну бывай, — ван Хинкес спустился на тротуар и обернулся. — Эй, Кхасса! А знаешь, за кого бы я свечку поставил?

— За здравие или за упокой?

— Без разницы.

— И за кого?

— За тебя, нечисть.

— За меня? Почему за меня? — Тайра опешила. — Айгер! Почему за меня?

Она сбежала вниз по ступенькам, но он уже скрылся за поворотом.

— Йен знает, что ты меня заполучила до конца света? — поинтересовался Морис и поставил на лабораторный стол еще двадцать пробирок.

— Знает, — Тайра вытерла кровь из уголка губ.

— А Бергер?

— Нет.

— Почему?

— А ты хочешь, чтобы он узнал?

— Не хочу, моя сладкая. Это дурной тон, чтобы Глава Дома Ишанкара ходил в собачках у Некромантессы.

— А чтобы Некромантесса была дойной коровой для Главы Дома Ишанкара, не дурной тон? Я думала, мы все уже решили и вопрос закрыт, — Тайра посмотрела на вампира. — Тебе со мной так неуютно?

— Мне неуютно в моем нынешнем статусе, — признался Морис.

— Сейчас со мной говорит твое уязвленное самолюбие. Представь тогда, что должна чувствовать я, зная, что меня использовали столько лет без моего ведома, так что мы квиты. И Ректору я ничего рассказывать не собираюсь.

— Ректор не дурак, к сожалению, — Морис криво улыбнулся. — Как ты ему объясняешь, что между нами происходит?

— А что происходит? Ничего я объяснять не буду. Ты учишь меня магии крови, а что там неофициально… Это не его дело, что и с кем у меня происходит. О личных отношениях я перед ним не отчитываюсь. Я свободный человек.

— Да неужели? Я бы поспорил и с человеком, и со свободным.

Тайра усмехнулась.

— Скажи мне честно, господин Гиварш, я злоупотребляю своим или твоим положением?

— Я бы так не сказал.

— Тогда почему ты каждый раз заводишь этот разговор?

— Глупо надеюсь, что ты меня отпустишь, моя сладкая.

— Отпущу, но не сейчас.

— Только не равняй меня с Ранией, — попросил он. — Или мне тоже придется ждать критического момента и удара в спину?

— Удара в спину? — Тайра не стала скрывать своего возмущения.

— В смысле, что я не буду рад своей свободе.

— Я будущее не предвижу, Морис. Может, и так получится.

— В таком случае я буду утешаться тем, что ты сдохнешь раньше меня. Давай определяй следующие, — и он кивнул ей на пробирки.

— И как вы эту дрянь пьете? — спросила Тайра. — Можно обойтись без употребления внутрь?

— Кому как, — загадочно улыбнулся Гиварш. — Научись сначала так, потом научу по-другому.

Она выдохнула и выпила новую порцию крови. Ей уже надоел привкус железа и соли, но в этом была своя прелесть: кровь и правда была разная на вкус.

— У тебя полминуты, — Морис засек время. — Начала!

Тайра закрыла глаза.

— Глаза открой, не в первый раз! — прикрикнул на нее Морис и тут же своим обычным вкрадчивым тоном пояснил: — Не стоит выдавать себя такой мелочью. Смотри с открытыми глазами. И не входи в транс!

Тайра смотрела с высоты птичьего полета. Она видела подобное только в кино: камера неслась на высоте тридцати этажей, круто поворачивала на виражах, падала почти к самой земле и снова взмывала вверх, огибала высотки и ныряла в темноту парков и задних дворов одноэтажных домиков, проделывая весь маршрут за считанные секунды, и наконец-то наезжала на цель и замирала. Теперь она проделывала такие трюки сама.

На этот раз это была женщина средних лет в спортивном костюме. Она бежала по аллее, рядом с ней на поводке вскачь неслась собака какой-то полугончей породы, в наушниках играл Брамс. Тайра слышала, как бьется ее тренированное сердце, чувствовала остатки алкоголя и противозачаточных таблеток в ее крови, слышала ее дыхание. Тайра спустилась ниже, чтобы разглядеть ее лицо. Женщина была без косметики, у нее практически не было морщин: в свои сорок пять она была в прекрасной физической форме. Тайра определила резус и группу крови.

— Назови мне место, — потребовал Гиварш.

Тайра проникла в ее сознание, голова заболела, но Гиварша сложности некромантессы с ментальными техниками не интересовали. Женщина думала о своих детях, о муже, который опять скажет, что задержится на работе, а на самом деле пойдет к любовнице младше нее на пятнадцать лет, о том, что шпинат на ужин ужасно надоел, что девочки из ее команды опять опоздают на утреннюю тренировку, что кредитка уже три дня как заблокирована…

— Бирмингем, Джермания парк, — сказала Тайра.

— И домашний адрес, — потребовал Гиварш.

Вот с этим было сложнее. Женщина напрочь отказывалась думать о доме. Она намеревалась бегать еще как минимум полчаса, а потом пойти в магазин и купить корма для собаки. Тайра потянулась к собаке. Собака заволновалась, сдавленно заскулила, но хозяйка была слишком увлечена Брамсом. Собачье зрение было весьма специфичным, но Тайра сумела вычленить дорогу и определить дом. Это была пятиэтажка в соседнем квартале, старой постройки, с разными запахами, доносящимися из дверных щелей, и большим мусорным контейнером за домом, который не вывозили, наверное, дня два.

— Пирсон-авеню, четыре-сорок один…

— Зачет, — сказал Морис. — Возвращайся.

Тайра отпустила магию, и полупрозрачная ниточка крови, связывавшая ее с бегуньей, растворилась в воздухе. Ей всегда требовалось время, чтобы прийти в себя. Она испытывала легкую дезориентацию после возвращения, но в этот раз ругаться Морис не стал.

— Неплохо, но медленно, — заключил он. — Надо наращивать скорость. Давай теперь в обратном направлении потренируемся. Не устала?

— Устала, но готова продолжать.

— Это Йен тебя так приучил?

— Ты всегда зовешь его Йеном?

— Я, моя сладкая, знаю его с того же возраста, что и тебя, так что сэр хет Хоофт он для меня только на официальных мероприятиях.

— Так странно. Кто-то может запросто называть его Йеном.

— В жизни бессмертных есть свои прелести.

— В существовании, мой сладкий, — поправила Тайра.

— Ну госпоже-будущей-Некромантессе-Ишанкара это, конечно, виднее, — не остался в долгу Гиварш. — Ну-ка определи мне его кровищу!

Он дотронулся пальцами до ее виска и спроецировал в ее сознание образ молодого мужчины.

Обратная операция удавалась ей гораздо легче. Тайра вытащила из держателя третью во втором ряду пробирку.

— М-да, — сказал Гиварш. — С этим у тебя все в порядке. Все-таки мертвечина — это твое. С живыми у тебя получается хуже.

— Он живой, — возразила Тайра.

— Да, но кровь-то консервированная, — пояснил Морис. — Забор производили давно.

— Как вы ее храните? Тоже со временем мудрите?

— А как же, моя сладкая. С тебя еще одна и закончим на сегодня. Меня по-прежнему интересует, кто это и где.

И он подал ей еще одну пробирку. Тайра выдохнула и выпила кровь.

Мозг словно взорвался. Ее качнуло, она удержала равновесие и ухватилась обеими руками за край стола. Мир поплыл, как бывало от постэффекта. Тайра перестала различать пробирки на столе — они слились в одну стеклянную, наполненную кровью, емкость. В висках стучало так, будто какие-то злобные маленькие человечки пытались продолбить ее череп настоящими отбойными молотками, которыми потные загорелые дядьки ломали асфальт в каком-то рекламном ролике. Ей было одновременно и холодно и жарко. Она застыла, концентрируясь на своем дыхании, чтобы унять приступ тошноты и головокружения, запретила себе закрывать глаза и постаралась сфокусироваться на своих руках. Пальцы светились зеленым. Сквозь туман в голове Тайра поняла, что ее выкинуло за Грань и чуть не выкинуло из тела. Это было так резко и жестко, что сразу стало ясно: над этой порцией крови работал опытный некромант. Эта кровь не должна была достаться Морису, она не должна была достаться никому. Любой посягнувший на нее должен был окончательно умереть. Кровь была чистейшим магическим ядом: Тайра до сих пор не оказалась на Мосту только потому, что сама была некромантессой. А еще это значило, что покидать тело ей было никак нельзя, навряд ли она вернулась бы обратно: впереди нечетко вырисовывались арки и пролеты Нижних Галерей, и Тайра не узнавала ни один из них. Так далеко она еще никогда не заходила, и лучше бы не заходила вовсе.

Тайра собралась с силами, чтобы разложить кровь на составляющие и нейтрализовать яд, но ей необходимо было узнать, что за человека так тщательно охранял какой-то маг, к тому же уступить Гиваршу было невозможно — это было делом чести. Она закрыла глаза, и ее снова потянуло на Мост. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы распознать мертвую кровь, забранную уже с препарата. Рядового мертвяка Морис бы ей не подсунул, да и не стояла бы такая защита на крови обычного человека. Тайра не смогла отыскать его следов, словно он был спрятан от посягательств некромантов так далеко, что любой рискнувший пойти за ним заблудился бы в лабиринтах иного мира и остался навечно бродить по анфиладам Нижних Галерей. Она усилием воли вернула себя обратно. Закрывать глаза было нельзя ни в коем случае. На Мост ей было пока рано.

Она запустила обратный отсчет. Отравленная магией кровь медленно распадалась, и через несколько секунд Тайра уже могла различить группу крови, еще позже две… Нет, целых три группы крови… Это было невероятно. Три группы крови… И одна из них сто процентов принадлежала сэру ′т Хоофту.

Тайра швырнула Мориса об стену. Он пролетел через всю комнату, обрушил собой висевшее на стене старинное оружие и грохнулся об пол, потом осторожно поднялся, отряхнулся, поправил шейный платок и спокойно сказал:

— Я предполагал подобную реакцию. Силу бы соизмеряла, я не железный.

— Ты что творишь? — прошипела Тайра. — Совсем спятил?

— А-а, моя сладкая! — осклабился Гиварш. — Смотрю, с поставленной задачей ты справилась весьма успешно! Теперь ты знаешь, что такое отравленная кровь. Мертвая кровь. Хороший урок, не так ли? Приятно тебе было? Вот теперь мы квиты!

— При чем здесь я? Я говорю о сэре ′т Хоофте! Ты о нем подумал?

— Почему я должен о нем думать?

— Потому что он почувствовал, что я к нему прикоснулась! Это тебе не чужая тетка в парке! Это сильнейший некромант! Я не понимаю, почему он еще не здесь и почему мы с тобой оба еще живы!

— Ну сказать, что мы с тобой живые нельзя…

— Ты же специально все подстроил!

— Конечно, моя сладкая! Или ты думала, я буду спокойно терпеть унижение? Но теперь я доволен и предлагаю тебе мир.

— Откуда у тебя ее кровь?

— Сядь и успокойся. Может, ты и станешь сильнейшим магом, но пока что Йен уложил тебя на обе лопатки, чему я, к слову сказать, безумно рад. Как тебе его магия? Жесткая, точная, холодная и беспощадная, как и он сам. А ты все думаешь, что он добрый, мудрый и справедливый Наставник, да?

— Богом клянусь, Морис…

— Чем-чем ты клянешься? — ехидно перебил ее Гиварш. — Богом? А он про тебя, вообще, слышал? Ты не в его юрисдикции, нечисть!

— Зато ты в моей юрисдикции, и советую об этом не забывать, — Тайра с трудом сдерживалась, чтобы не сотворить с Морисом что-нибудь страшное и необратимое.

— Сядь, — настойчиво предложил Морис. — Тебе здорово досталось от твоего наставничка. Не усугубляй.

Тайра чувствовала, что ноги у нее подкашиваются, а голова раскалывается на миллион мелких частей. Ее выкидывало за Грань все дальше и дальше на Мост, к изяществу арочных сводов Галерей, но Тайра продолжала стоять, опираясь руками о стол.

— Где ты взял ее кровь? — еще раз спросила она.

— Украл, когда она умерла. Йен никого к ней не подпускал, а я изловчился и украл.

— Мертвую кровь? Зачем она тебе, вообще, понадобилась?

— Ты бы видела Йена после ее смерти. Некромант Ишанкара, который не сумел вернуть собственную дочь, — Морис отвернулся к окну и прикрыл рукой рот, будто сказал нечто лишнее, тайное и причиняющее боль ему самому. — Я всегда был с ним в хороших отношениях, как и с тобой. Я не мог этого видеть. Я вообще не знаю, как он все это пережил. Я хотел вернуть ему дочь. Сохранить тело. С душой он что-нибудь бы придумал… Я был глупцом, Кхасси. Я многого не знал. Думал, что поступаю во благо, но Йен предвидел и это, а может, просто защитил ее от любого возможного магического вмешательства. Короче, ничего у меня не получилось. Сама видишь, какая убойная магия на ее крови.

— Зачем тогда ты оставил кровь?

— Не могу объяснить. Это было интуитивное решение. Но вот видишь, пригодилась же! — он снова вернулся к своему обычному насмешливому тону.

— Знал бы, где упасть, — заметила Тайра.

— Сядь, — третий раз предложил Морис. — А то и правда упадешь. Смотреть на тебя больно.

— Не смотри. Я ухожу.

Тайра оттолкнулась от стола и нетвердым шагом направилась к выходу. Только бы не грохнуться на пол и не схватиться за стену… Морис не должен видеть, что ей нечего противопоставить сэру хет Хоофту.

— Когда увидимся в следующий раз? — как ни в чем не бывало, напоследок спросил Гиварш.

— Ты злопамятная тварь, — не оборачиваясь, ответила Тайра.

— А что делать, уж какой есть!

Тайра вышла из комнаты, и двери мягко захлопнулись за ее спиной. Осталось миновать лестницу и огромный холл. На свежем воздухе должно было хоть немного отпустить.

Она сидела на своей скамейке, запрокинув голову вверх, и смотрела в почти ночное небо. Звезды были такими маленькими, что облетающие с урюка цветочные лепестки, сквозь маркер казавшиеся изумрудно-зелеными, заслоняли две, а то и три из них. Так плохо Тайра не чувствовала себя даже во время самого сильного постэффекта. У нее не было сил дойти до своей комнаты, но она признавалась себе, что пошла во Внутренние Сады не поэтому: если ей суждено было уйти, то хотелось бы, чтобы ее тело нашли уже утром.

Стоило закрыть глаза, и мир снова начинал проваливаться в тартарары, в голове при малейшем движении вспыхивали сиреневые и зеленые молнии, а где-то за похожей на стену воды Границей светился нереально белым Мост Нижних Галерей. Тайра старалась не шевелиться. Она медленно дышала, считая секунды — две на вдох и две на выдох. Пока она концентрировалась на счете, по крайней мере, могла оставаться на Грани и не выходить из тела вовне. Магия сэра ′т Хоофта опустошила ее почти полностью.

Она слышала шаги Наставника, но не могла пошевелиться, не то что встать и приветствовать его как положено. Он сел рядом и внимательно ее осмотрел.

— Совсем плохо? — спросил Йен.

— Совсем… — еле шевеля губами, ответила Тайра.

— Я надеялся, что он траванется сам. Не думал, что он подсунет это тебе.

— Вы знали…

— Что у него кровь Софи? Конечно, знал. Я некромант, а уж свою кровь я почувствую с любого расстояния и в любом виде.

— Как… у нее… ваша кровь…?

— В детстве делали переливание, она сильно болела совсем маленькая, а почему потом стали определяться три составляющие — я не знаю. Какая-то магия. Ей это не вредило.

Наставник говорил об этом спокойно, будто уже давно все пережил, но Тайра знала, что эта рана не затянется никогда. Его спокойствие было показным, призванным спрятать его настоящие чувства.

— Извини, Кхасси, помочь тебе я ничем не могу, — после небольшой паузы сказал Йен. — Мое заклинание некомпенсируемо. Не была бы ты некромантессой, уже была бы окончательно мертва. Однако способность выживать для некроманта важнейшая, со времен Сэла тут ничего не изменилось… Ты справишься.

— Я могла уйти… — Тайра с трудом произносила слова.

— Могла, — подтвердил хет Хоофт. — Но не ушла. Ты Некромантесса Ишанкара, а я несколько перестарался тогда, поэтому контроль — это фундамент.

Тайра подумала, что он умудряется учить ее даже в такой ситуации, и удивилась, почему ему нисколько ее не жаль: Наставник не проявлял никаких эмоций.

— Я думала, вы будете ругаться…

— Обязательно буду, — пообещал Йен, — но не сейчас и не на тебя.

Тайра на секунду прикрыла глаза и снова зафиксировала взгляд на звездах.

— Ты ее нашла? — вдруг спросил маг.

— Нет… Она там, куда мне нельзя… — каждое слово давалось с невероятным трудом. — Она ушла в свет.

Хет Хоофт медленно выдохнул, словно ее ответ оказался верным или подтвердил его подозрения или надежды, посидел еще немного, затем поднялся и, не прощаясь, ушел во тьму. Тайра медленно легла на скамейку и отключилась.

Она пришла в себя где-то после полудня. С неба лил дождь, и где-то за стенами Ишанкара слышались раскаты грома. Если бы не он, она лежала бы в забытьи еще неизвестно сколько времени. Одежда промокла и неприятно прилипала к телу. Тайру знобило, и ко всему прочему страшно болело горло: дождливая ночь посреди сада не прошла бесследно.

…Всю ночь она падала куда-то спиной вниз, ее швыряло из стороны в сторону между магическими потоками, в абсолютной темноте, наполненной антрацитовыми искрами и серыми хлопьями тумана. Она летела к самому дну нескончаемого колодца, составленного из бесконечного количества грубо вылепленных из серой глины или цемента лиц. Когда ее швыряло в сторону, она натыкалась на эти лица, они корчились в агонии, и между ними просовывались руки, такие же серые и грубые, они пытались поймать ее и затащить внутрь, сделать частью себя, но ни одна их попытка не увенчалась успехом только потому, что ее падение не прекращалось. Тайре было страшно. Она пыталась кричать, но крик застревал где-то внутри, не доходя до голосовых связок, парализуя дыхание. Она не могла пошевелить рукой или ногой, она могла только наблюдать за искаженными, изуродованными лицами и корявыми руками. Ее мучило чувство вины за все, что она когда-либо совершила или должна была, но не совершила, она хотела бы просить прощения и каяться, но понимала, что уже поздно, время для этого уже прошло и ее отчаянье, вина и падение в бездну будут вечными. Тайра была абсолютно уверена, что ее персональный ад выглядит именно так…

У нее не было сил двигаться. Она смотрела на свою руку, которая безвольно свешивалась со скамейки вниз, и слегка шевелила указательным пальцем, выковыривая из мокрой газонной травы прозрачные от влаги лепестки урюка. Тело затекло, но она не рисковала пошевелиться, боясь, что малейшее движение снова выкинет ее за пределы этого мира. Голова все еще болела, но больше не пахло ладаном. Она попыталась припомнить события вчерашнего вечера, но стоило только подумать о крови, как тошнота опять подкатила к горлу. Тайра пообещала себе не есть мяса как минимум месяц. Никакой крови. Хватит.

Она медленно затащила руку обратно на скамейку, спустила ноги вниз — их тут же пронзил миллион иголок из горячего льда — и, отталкиваясь обеими ладонями от досок, аккуратно приняла сидячее положение. Жаль, что звезд уже не было. Были только тяжелые серые облака, и зацепиться взглядом, чтобы удержать себя в безумном падающем мире, было не за что. Тайра закрыла глаза, откинулась на спинку скамейки и старалась не двигаться и дышать: вдох-выдох, вдох-выдох, медленно, чувствуя, как прохладный влажный воздух обжигает горло, вдох-выдох. Она просидела так минут двадцать, пока падение не прекратилось и она не почувствовала под ногами твердую землю. Нужно было добраться до нижнего уровня Башни. О том, чтобы идти на занятия, речи быть не могло.

Она попыталась открыть портал, ничего не вышло. Тайра попробовала еще раз, но магические потоки не слушались, ускользали, стоило лишь подумать о том, чтобы сплести заклятье. Может, голова плохо соображала после вчерашнего, но руки должны были помнить, Тайра столько раз тренировала это заклятье, прежде чем научилась колдовать его без рук. Она выставила пальцы в начальную позицию, вывела первый знак, но магия прошла сквозь пальцы, даже не коснувшись ее кожи. Магия была повсюду, Тайра чувствовала ее вибрации и видела ее потоки, но сама не могла сотворить даже такую элементарную мелочь, как портал. Тайра словно стояла под водопадом, но вода чудесным образом расступалась прямо над ее головой, оставляя ее совершенно сухой, не задевая ни единой каплей.

Тайра попробовала открыть портал еще раз, потом безрезультатно попыталась скастовать что-нибудь совсем уж элементарное, но ни легкие, ни сложные заклятья ей не давались. Сил бороться не было, Тайра безвольно опустила руки и почему-то вспомнила Зулейху. Сколько раз она пыталась выйти из своей тюрьмы? Да хотя бы из дворца… Что она чувствовала, зная, что больше никогда не прикоснется к магической ткани? Гнев? Отчаяние? Безысходность? Тайра была слишком слаба, чтобы чувствовать хоть что-то, кроме усталости. Теоретически, если бы у Зулейхи было подходящее тело, она снова смогла бы колдовать. У Тайры тело было, просто сейчас оно было повреждено магией сэра ′т Хоофта. Он ведь признался, что перестарался тогда с силой своего заклинания… Но его заклятье предполагало окончательную смерть, а не ограничение магических способностей. Тайра не могла лишиться магии навсегда. Это всего лишь постэффект. Неожиданный, незапланированный, но постэффект. Тайра была некромантессой, не умерла от магии своего Наставника, а значит, способности должны были вернуться. Это просто постэффект… Надо только переждать, дать своему телу восстановиться… Тайре было не привыкать жить без магии, но в Ишанкаре, который был пропитан магией сэра ′т Хоофта, отголоски его колдовства поддерживали наложенные на нее заклятия, и это было самое отвратительное. Ей надо было не в Башню, а подальше от нее, надо было убраться из Ишанкара, пока постэффект не отпустит полностью, но у Тайры не было сил даже на то, чтобы подняться со скамейки.

Мысли двигались в голове медленно, как сонная рыба в замерзающей воде неглубокого пруда у храма Канон. Рыба была золотая. Она блестела в лучах заходящего солнца, как и множество монеток, которые набросали на дно туристы. Золотые лучи отражались от чешуи и сверкали солнечными зайчиками, когда рыба подплывала близко к поверхности и тревожила ее своими плавниками. Хидамари кидала в пруд хлебные крошки, рыбы ловили их овальными ртами. Тайра вспомнила это буйство красок, гомон пришедших на экскурсию японских детишек, и глазам и ушам стало больно. Ей захотелось темноты и тишины, такой густой и плотной, чтобы в нее не проникали ни звуки, ни голоса, ни существа никакого из возможных миров, темного угла, в котором она смогла бы отсидеться, пока магия сэра ′т Хоофта не сменит гнев на милость. Хотелось спрятаться, так, чтобы никто не нашел, хотелось покоя и одиночества. Тайра собралась с силами и открыла глаза.

…Не было ни звуков, ни запахов, ни света. Не было ни верха, ни низа, никаких понятий о направлениях, ничего, о чем можно было бы сказать, что оно существует. Абсолютная тьма. Вязкая, густая и теплая. Тайре показалось, что она сходит с ума или что она незаметно для себя окончательно умерла.

Она понятия не имела, где находится, но это не было похоже на видевшийся ей всю ночь персональный ад. Она все еще сидела на скамейке, но самой скамейки тоже не существовало. Она просто сидела где-то посреди тьмы межреальности. Не было ни боли, ни тошноты, ни головокружения, никаких следов постэффекта от магии сэра ′т Хоофта. Было удивительное ощущение легкости и усталости, и безумно хотелось спать.

Тайра подумала, как хорошо было бы иметь сухую одежду — и влага, пропитавшая за ночь ее платье, моментально исчезла. У нее не было сил удивляться. Она протянула руку во тьму и выудила из нее подушку, такую же большую и мягкую, как была у нее в детстве. Она легла на что-то, что наверняка стало кроватью, натянула на себя теплое одеяло, обняла подушку обеими руками и провалилась в сон. Если окончательная смерть была именно такой, то Наставник был прав — бояться было действительно нечего.

Ей снился ван Хинкес, бессвязно и бессюжетно. Он то появлялся, то исчезал, то читал «Ave Maria» и «Credo», преклонив колени перед воткнутым в землю моргенштерном, то садился в спортивный автомобиль на колесах от «Белаза» и уезжал вслед за корейским автобусом, потом он почему-то оказывался в ее комнате, и она знала, что он живет с ней вместо Фархи. Иногда Фархино место занимала Зулейха, она сидела по-турецки поверх тканого покрывала, застилавшего ее кровать, переплетала свои косы и тихонько напевала что-то себе под нос. Когда подобная чушь повторилась в очередной раз, Тайра заставила себя проснуться и какое-то время лежала, прислушиваясь к своим ощущениям. Постепенно начали проявляться звуки: шелест бьющейся в окно листвы, стук капель о подоконник, философские звуки дудука откуда-то снизу… Тайра открыла глаза. Она лежала в собственной комнате, правда, почему-то на полу. Такой отдохнувшей она не чувствовала себя уже очень давно. Она перевернулась с бока на спину, вытянула руку к потолку и сотворила простенькое заклятье. Магия работала. От ограничений сэра ′т Хоофта больше ничего не осталось.

Тайра вытащила из Арсенала разряженный мобильник, подсоединила его к сети и пошла в душ. Мобильник тихо дзынькал, принимая входящие сообщения, и наконец разразился нескончаемым звонком вызова. Тайра вылезла из ванной, замотавшись в полотенце, и ответила на звонок.

— Я думал, тебя уже и в живых-то нет! — завопил Макс. — Ты где пропадала?

— Ты что так кричишь? — Тайра отодвинула трубку от уха.

— Я кричу? Ты еще Айзекс не слышала! — не унимался Макс. — Тебя не было неделю! Где тебя носило?

— Неделю? — не поверила Тайра.

— Что ты делала все это время?

— Спала.

Макс на том конце некоторое время молчал, а потом тоном заговорщика сказал:

— Ты понимаешь, как неубедительно звучит такая версия? Советую для Айзекс придумать что-нибудь более натуральное.

— Но я действительно спала.

— Неделю? — в свою очередь засомневался Макс. — Что вы, некросы, бывает, по трое суток спите, это я в курсе, но неделю? И что за прекрасный принц тебя разбудил?

— Ты не поверишь, — Тайра хихикнула, — Айгер ван Хинкес.

— Что?! — опять завопил Макс. — Ван Хинкес в Ишанкаре?! Это уже слишком! Как ты его сюда протащила?!

— Ты в своем уме, мой лорд? Он мне приснился. И все.

— То есть ты проснулась от страха? — уточнил Макс.

— Именно, — Тайра была рада, что Макс не видит ее кривой усмешки. — Теперь все в порядке?

— Ты меня напугала, — Макс с облегчением выдохнул.

— Зачем звонил, мой лорд?

— Просто так. Проверить, где ты есть. Переживал я. Ладно, проснешься окончательно — зайди в гости. Буду ждать.

Тайра переоделась и пролистала входящие сообщения. Ни одного от Ректора или сэра ′т Хоофта. Ни одного за неделю от Наставника… Это было самое неприятное. Она неделю не появлялась в Башне, а он даже не поинтересовался, все ли с ней в порядке. Значит, что бы он ни говорил тогда вечером, она его задела, не зная того, вторглась в область его личных переживаний, его личной жизни, нарушив тем самым обозначенную им границу допустимого. На душе стало неуютно.

Тайра валялась на кровати, обеими руками обнимая игрушечного Змея, пока мобильник снова не зазвонил. Номер не определялся, но Тайра и так знала, кто это.

— Здравствуй, Кхасси, — бархатным голосом сказал Змей.

— Пожелание отличное, — Тайра усмехнулась. — Привет.

— Как Макс успел позвонить раньше меня? Я все-таки Трейсер. Я посрамлен.

— У Макса большой опыт телефонного общения. Номера он набирает не глядя, а я у него на быстрой кнопке. Тут он любому фору даст.

— Ладно, уговорила. Больше с ним тягаться не стану, — он фыркнул. — Как ты себя чувствуешь?

— Удивительно хорошо.

— Хм-м, — Змей хмыкнул. — Странно. Тебе серьезно досталось. Ты спала почти полных пятнадцать дней. Была внутри вашей единой тьмы, я тебя даже не видел… Не отзывалась. Я успел испугаться.

— Испугаться чего?

— Того, что ты уйдешь. Твой трек мерцал. У некромантов так бывает перед окончательной смертью, когда они не могут вернуться в тело. Когда они еще думают, что живы, но тело их больше не принимает. Обычно в бою такое случается. В горячке боя некросы могут и не заметить, что тело получило необратимые повреждения, — Змей замолчал. — Вот с тобой было то же самое. Но я не видел, чтобы ты с кем-то дралась.

— Потому что я не дралась. Это магия сэра ′т Хоофта. Я просто залезла туда, куда не следовало.

Змей подумал немного, а потом сказал:

— Кхасси, я Трейсер Ишанкара. Я вижу твой трек и знаю, когда и где с ним начались странности.

— Мориса не трогай, — почти приказала Тайра. — Это наше с ним личное дело. Посредники нам абсолютно не нужны.

— Сэр ′т Хоофт мне сказал примерно то же самое, — Тайра почувствовала его раздражение и явно представила себе, как он чуть прикрыл глаза, пряча под веками огоньки гнева.

— Ты говорил об этом с сэром ′т Хоофтом?

— Разговора не вышло. Он просто приказал мне, чтобы я не лез. И Бергер приказал, чтобы я не вмешивался. А я бы хотел.

— Что у вас случилось с Морисом? Почему ты его так не любишь?

— Может, потому что его любишь ты? — ушел от ответа Змей.

— Ваш конфликт начался до моего появления.

— Прости, Кхасси, но это наше с ним личное дело, — ее же словами отбился Змей.

— В Ишанкаре порой ветер меняется слишком быстро, — Тайра усмехнулась. — Я тебя поняла.

— Мне скоро уходить… Вставать на маршрут… Хочешь прийти ко мне ненадолго?

— Еще спрашиваешь? — обрадовалась Тайра.

— Я у Первого Рубежа. Приходи.

— Как? Я не знаю, как входить в тени.

— М-да? — не поверил Змей. — А мне кажется, что знаешь. Ты входила и выходила без сопровождения уже не один раз.

— Ты шутишь? Когда это я была в тенях? И зачем бы мне туда понадобилось?

— А это мне тоже интересно.

— То есть в тенях ты меня не видел?

— Нет. Видел, что ты входила, но куда потом пропадала? На Мост? Там я вас не вижу, разве что у самой Границы.

Тайра задумалась. В тенях делать ей было нечего, да и не очень-то ей там нравилось. В здравом уме она точно туда не совалась. Разве что за ее путешествия по теням Змей принял ее ночные походы к Зулейхе… Значит, Зулейха была в межреальности? Или Ишанкар упрятал ее на Галереи? Если бы было верно первое, Змей не терял бы ее из вида, а если второе, то Зулейху бы уже нашли.

— Ничего не понимаю, — призналась Тайра.

— Я пока тоже. Но ты попроси сэра ′т Хоофта, пусть он тебя научит, как правильно входить в тени, а то мало ли…

— Он ругаться будет. Мне пока этого делать не положено. А может, ты научишь?

— А он мне потом хвост отрубит по самую шею, — Змей недовольно фыркнул. — Нет уж. Ты отказалась, когда я тебя хотел научить сквозь пространство смотреть, а по теням ходить куда опаснее, чем издалека картинки разглядывать, так что разбирайся со своим Наставником сама.

Тайра вздохнула.

— Ладно, давай я тебя заберу, — смилостивился Трейсер.

Что-то неуловимо изменилось — и вместо кровати Тайра оказалась посреди его сверкающих колец. Она обняла его за шею и закопалась в гриву его мягких снежно-белых волос.

— Я соскучился, — Змей потерся мордой о ее спину. — Ты такая милая, когда живая.

— Комплимент так себе, — Тайра усмехнулась, отлипла от него и осмотрелась по сторонам. Вокруг Змея тьма будто расступалась, подсвеченная его внутренним сиянием. — Как ты это делаешь? Как перемещаешь предметы, как живешь между мирами, как видишь на расстоянии? Это удивительно!

— Я с этим родился, — просто сказал Змей. — Я тоже не понимаю, как ты возвращаешь мертвых. Как возможно быть мертвой, но думать, говорить и двигаться при этом…

— А в прошлый раз ты был просто огромным, — Тайра оглядела его кольца.

— Это магия, — Змей довольно прищурился. — Это тени. В тенях я могу делать все, что захочу, и со своим телом в том числе. Выбираю оптимальный размер. Такое развлечение. На службе помогает, а в поединке так вообще дает преимущество. Я же уже объяснял.

— И часто ты дерешься? — она села и прислонилась спиной к его телу, Змей плавно перетек вперед и положил голову ей на ноги.

— Не очень. Но, видимо, скоро придется. Я так и не выяснил, кто бывает у границ моей территории, не могу понять, в чем дело, и меня это очень беспокоит, — он нахмурился и мотнул головой. — А еще ты ходишь по теням так, что я тебя не вижу. Можешь мне и под горячую руку попасть.

Тайра гладила его по морде и перебирала пальцами его белоснежную шерсть. Змей щурился от удовольствия, разве что не фырчал, как домашний кот. Тайра очень хотела потрогать его за ус, но терпела: Змей не любил, когда кто-то прикасался к его усам. Он приоткрыл один глаз и сказал:

— Если ты и дальше будешь меня так гладить, я сделаю все, что ты захочешь.

— Даже признаешься в любви к Гиваршу? — подначила его Тайра.

— Тебе придется очень, очень долго меня гладить, — Змей будто бы ухмыльнулся. — Мне не нравится, что вы так тесно общаетесь. Он умный, хитрый и опасный.

— Тоже мне новости… А что тебе еще не нравится?

— Еще мне не нравится, как на тебя смотрит ван Хинкес.

— Да брось ты, — усмехнулась Тайра. — Он лигийский Охотник, ему положено видеть во мне добычу.

— Я не об этом, — Змей плавно выполз из-под ее ладони и перетек в другую позицию, замерев перед ее лицом. — Он видит в тебе добычу иного рода. Ты привлекаешь его как девушка, а не как дичь.

Тайра несколько секунд смотрела на Змея, а потом рассмеялась.

— Ну ты, господин Трейсер, и скажешь!

— А еще больше мне не нравится, что Айгер тебе тоже симпатичен.

Тайра перестала улыбаться и поняла, что Змей не шутит.

— Ты это все сейчас серьезно? — на всякий случай спросила она.

— Абсолютно серьезно.

— Ну ладно, — сдалась Тайра. — Айгер мне и правда нравится, но я не думала о чем-то там… О чем ты думаешь. Ты меня удивил сейчас.

— Я ван Хинкеса уважаю, — признался Змей. — Ему можно доверять, он надежный товарищ и прекрасный боец, но я не юная девушка, Кхасси, мне Айгер нравиться может. Я давно за ним наблюдаю и ни разу не видел, чтобы он по-настоящему с кем-то встречался. Ходил на свидания пару-тройку раз… Получал то, за чем ходил… И все.

— А драка в торфиордском парке считается за свидание? Он тогда не получил того, за чем пришел, мне ожидать второго раза?

Змей не ответил, только недовольно выпустил воздух, и Тайра рассмеялась.

— Да ладно тебе, — она погладила его по морде. — Мне нравишься ты.

— Я — дракон и чертов трейсер, — бархатным голосом напомнил Змей. — А Айгер — настоящий мужчина. Ты не заметишь, как он заберет твое сердце.

— Это не так-то легко сделать, — снова улыбнулась Тайра. — Ты ревнуешь?

— Да. Я по долгу службы иногда за тобой присматриваю.

— И ревнуешь тоже по долгу службы?

— Нет, это личное. Я ведь не шутил, когда говорил, что ты моя жемчужина.

Тайра потянулась к нему и обняла его обеими руками, снова зарывшись носом в его белоснежную гриву. Он медленно обвился вокруг нее и замер.

— Не ревнуй, Змей. Ты лучше любого мужчины.

Змей промолчал, только чуть потуже сжал свои кольца.

— Ты переживаешь, что у тебя нет человеческого тела? — спросила Тайра. — Хочешь, я поищу какое-нибудь заклинание, чтобы ты смог хоть иногда становиться человеком? Как в «Русалочке», например.

— Ты в это веришь? — спросил Змей. — В то, что я мог бы быть человеком?

— Легенды и профессор Тан говорят, что такое возможно. Да и душа у тебя совсем не змеиная… Не знаю, как должны выглядеть души драконов, но точно по-другому. Так почему нет?

— И что бы ты со мной делала, с человеком? — усмехнулся Трейсер.

— Ну-у… Я не знаю… — Тайра почувствовала, что покраснела. Она могла сказать, что была бы не против пройтись с ним вечером по улице или посидеть в кафе, но в ее мире приглашать мужчин на прогулки было не принято, так что делиться своими желаниями Тайра не стала.

— Кхасси, — тихо позвал Змей. — Ты мне дорога. Я очень не хочу, чтобы Айгер сделал тебе больно.

— Ну откуда у тебя такие мысли? — поразилась Тайра. — У меня с ним, если можно так сказать, чисто деловые отношения.

— Ладно, — Змей нехотя согласился, — пока поверю.

Тайра покачала головой, удивляясь тому, о чем он думает, улыбнулась и поцеловала его в нос.

Было около пяти вечера, когда она покинула комнату. Первым делом надо было зайти к Айзекс, пока та еще не ушла с работы. Если она и правда орала не хуже Макса, стоило появиться у нее раньше, чем Эстер нашла бы ее сама.

Дверь в ее кабинет была приоткрыта, Тайра осторожно заглянула внутрь, Эстер тут же оторвалась от бумаг, словно ждала ее.

— Зайди, закрой дверь и сядь! — жестко сказала она.

Тайра повиновалась.

— Ну и где тебя носило целую неделю? — спросила Эстер, взглянув на нее поверх очков. — Гудрун тоже очень этим интересуется.

— Я спала, мэм, хотя Макс в это не поверил, — ответила Тайра.

Айзекс сняла очки и окинула ее критическим взглядом.

— Я поверю, — сказала она. — Для вранья слишком нелепо выглядит.

— Спасибо, мэм.

— Что у тебя с хет Хоофтом? Он даже не спросил, куда ты пропала. Я не помню, чтобы у вас портились отношения. Так в чем дело?

— Это личное, мэм. После вас я зайду к нему, чтобы извиниться.

— А есть за что?

— Как посмотреть, — честно призналась Тайра. — Но извиниться лишним не будет.

— Ну и черт с вами. Меня больше волнует другое. Догадываешься? — Эстер хитро взглянула на нее.

— Нет, мэм.

— Я прислала тебе смс, думала, ты сразу прибежишь.

— Этих сообщений за неделю столько насыпалось… Я удаляю всякий спам, не читая.

Айзекс встала, открыла гардероб и вынула из своей сумки мобильный телефон. Она пощелкала клавишами, выбирая нужное сообщение, и вручила телефон Тайре.

— Ну так вот, что было в спаме.

Тайра взглянула на экранчик. Короткое сообщение, в стиле Эстер, содержало всего три слова: «Рания оставила Ишанкар». Тайра перечитала сообщение еще и еще раз. «Рания оставила Ишанкар». Эстер внимательно наблюдала за ее реакцией.

— Это правда? — спросила она Айзекс.

— Правда. Мне бы хотелось объяснений, Тайра. Зная о том, что наш Господин Хранитель всегда готов беглецам и предателям головы рубить до полуденного азана, это для Рании просто самоубийство!

— Я не могу объяснить, мэм.

— Куда она ушла? Зачем? Почему сейчас? У нее еще четыре дисциплины не сданы, она семестр не закрыла… Я думала — я надеялась, — ты сможешь объяснить мне, что стало причиной такого ее решения!

— Я не знаю, госпожа Айзекс, — ответила Тайра. — И давно она ушла?

— Пять дней назад. Но у меня создалось впечатление, что она просто сбежала.

— Сбежала?

— Да, сбежала. Не взяла почти никаких вещей: ни одежды, ни книг, ни украшений. Даже оружие оставила, что вообще очень странно.

— Оружие оставила? Оружие-то ей там дадут, — задумчиво сказала Тайра.

— Где — там? Где — там? — требовательно спросила Айзекс.

— Где-то возле Лиги.

— Сбежала к своему лигийскому воздыхателю, значит, — сделала вывод Эстер и напялила очки обратно на нос. — Средние Века какие-то. Зачем сбегать-то?

— Вот именно, мэм, — Тайра отдала ей телефон. — Нелогично. Она теперь от Долга свободна, могла по любви замуж выйти, если ей так уж хотелось.

— Зачем она подалась в Лигу? Не понимаю. Ясно только одно: мы правильно поступили, что перекрыли ей все пути обратно.

— Она не сможет вернуться в Ишанкар?

— А ты думала, надо было открыть ей ворота и хлеб на блюдечке вынести? — взвилась Эстер. — А учитывая, что она теперь на стороне Лиги…

— Она ни на чьей стороне, мэм. Она сама по себе. Ну влюбилась она в лигийца, вы сами сказали, не Средние Века. Она не из-за этого сбежала.

— А из-за чего?

— Не знаю, мэм. Вот если бы с ней поговорить…

— Поговори, попробуй. У тебя в Ишанкаре с ней не очень-то разговор задался… А сейчас где ты ее найдешь?

Тайра задумалась. Она почти ничего не знала о Рании. Явно она ушла не в семью, откуда ее выгнали, только услышав, что она обладает какими-то сверхъестественными способностями. В Лигу ее не примут даже с ее мастерским владением мечом — не окончила обучение. А если и примут, даже со всеми странностями в поведении Рания никогда не предаст Ишанкар — в этом Тайра была уверена, — а ее мужчина уж точно спрячет ее так, чтобы никто не нашел. Он-то наверняка думает, что Ишанкар вышлет за Ранией карательную бригаду… М-да.

— Хранитель ей правда голову снесет?

— Если Лига ее примет — нет, не снесет, — Эстер погрызла кончик карандаша. — Только ей доучиться придется, и скорее всего, в Торхильдфиорде.

— А если Лига не примет? Или если Рания в Монсальват подастся?

— Тогда аль-Малик ее казнит.

Тайра замерла. Неужели и правда казнит? Неужели это не просто угроза из разряда ишанкарских страшилок? И что за странности с Лигой?

— Что за преференции для Лиги, мэм? Чем они лучше Монсальвата?

— Ересиарха своего спроси, когда помиритесь, — не стала отвечать Эстер и подняла трубку коммуникатора. — Девочки, кто-нибудь, принесите мне личное дело Рании Азиз. И быстрее, пожалуйста.

— Вы думаете, там есть что-то нужное?

— Адреса, телефоны, в том числе и родителей, ближайшие родственники…

— И чем нам поможет информация почти десятилетней давности?

— Информация у нас актуальная, недаром разведкорпус в Шайорэ держим. Первичная биокарта тоже там, а это биометрические данные, — продолжила перечислять Айзекс, освобождая стол от многочисленных бумаг, — рост, вес, цвет волос, цвет глаз, результаты сканирования радужки, группа, резус и проба крови, отпечатки пальцев.

— Проба крови? Как в биокарте?

— Да. Что тебя удивляет?

— Зачем это в личном деле?

— А почему нет? — Эстер смотрела на нее поверх оправы.

— Если там и правда есть ее проба крови, я смогу ее найти, где бы она ни была.

Эстер поманила ее пальцем, чуть привстала с кресла и пододвинулась ближе к середине стола.

— Не вздумай разрешить Гиваршу себя обратить, — раздельно произнесла она. — Я тебе тогда сама осиновый кол в сердце вобью.

И Айзекс вернулась обратно в кресло.

В дверь постучали и вошли две молодые женщины, сотрудницы отдела кадров.

— Ну? — Айзекс протянула руку за папкой.

— Мэм, — начала та, что повыше. — У нас нет личного дела Рании Азиз.

— Что за чушь? — теперь Эстер сверлила взглядом их. — Я сама лично просматривала его не далее как пять дней назад!

— Мэм, оно действительно было, но теперь его нет, — поправила первую вторая сотрудница. — Его изъяли господин Хранитель.

— Сразу, как только вы его вернули, — добавила первая.

— Была не наша смена, поэтому мы не знали, мэм.

— Но Грета сказала, что господин аль-Малик забрали дело Азиз еще пять дней назад.

— Они даже как положено в журнале расписались, вот, — вторая открыла журнал и продемонстрировала Эстер витиеватую подпись Хранителя.

— Они даже ее биокарту у господина Варфоломея забрали, мэм, — дополнительно в свою защиту добавила первая.

Эстер посмотрела в журнал, потом на Тайру и, сдерживая гнев, сказала:

— Хорошо, девочки, вы свободны. Но впредь я хочу знать, что понадобилось аль-Малику, до того, как он это заберет. Ясно?

— Да, мэм, — в один голос ответили женщины и выпорхнули за дверь.

Эстер подождала, пока их каблуки затихнут в отдалении, и разразилась потоком ругательств на родном языке. Тайра ее не слушала. Господина Хранителя Эстер в расчет не брала, и совершенно зря. Он не спустил бы на тормозах побег и рядовой студентки, а тут речь шла о бывшей Стражнице госпожи аль′Кхассы. Если бы заинтересованность аль-Малика была только служебной, он довольствовался бы документами учебной части и не изымал биокарту… Да-а-а… Любое дело, в которое с особым рвением влезал аль-Малик, шло не как положено и оборачивались Дар Элайя. Тайра все еще не понимала смысла игры, но сейчас Хранитель опережал ее на шаг. Он знал о Рании что-то такое, чего не знали все остальные, даже всеведущая Эстер Айзекс, и он очень хотел, чтобы эта информация осталась тайной. Однако если никто не заподозрил ничего в течение стольких лет, значит, информация и в личном деле, и в биокарте не была настолько явной.

— Что будем делать? — спросила Эстер уже по-английски.

— Я попробую поговорить с Хранителем, мэм.

— Дурацкая затея.

— По крайней мере, спрошу, зачем он взял дело.

— Это я у него спрошу! — опять начала злиться Айзекс. — С пристрастием!

— Ну тогда я буду ориентироваться по обстоятельствам, — пообещала Тайра.

— Только, упаси боже, чтобы это не закончилось Советом!

Тайра вышла от Эстер. Надо было найти сэра хет Хоофта, но желание выяснить отношения с Саидом было сильнее. Она несколько секунд стояла перед Цитаделью, выбирая направление, и все же выбрала Архив.

Тайра постучала и вошла, не дождавшись позволения. Саид полулежал на диване и курил кальян. Она поклонилась, села в кресло напротив, закинула ногу за ногу и, потянув за гибкую трубку, выдернула у него из руки мундштук.

— Что пришла? — спросил Саид.

— Поздоровайся сначала, — табак был виноградный, с ароматом солнца и лета.

— Здравствуй, аль′Кхасса, — как первоклассник произнес Саид. — Что пришла?

— Дай мне посмотреть дело Рании.

— Зачем тебе ее дело?

— Она моя Стражница.

— Она не твоя Стражница, — спокойно возразил Саид. — Она свободный человек.

— Я хочу знать, почему она ушла из Ишанкара.

— Тебе есть до нее дело? — Саид забрал мундштук обратно.

— А как ты думаешь? Я с ней бок о бок столько лет провела. Я хочу понять, что происходит.

— А я думаю, ты просто ее убьешь, — Саид затянулся, задержал дыхание, а потом с удовольствием выдохнул дым Тайре в лицо.

— Ты тут опиум, часом, не куришь? — Тайра отмахнулась от дыма. — А то я смотрю, у тебя с мозгами нехорошо стало.

— Я думаю, ты чувствуешь себя брошенной. Фарха тебя использует в качестве корма, Гюнтер тебя послал, Рания от тебя сбежала… Думаю, чаша твоего терпения полна. А учитывая, что Рания портила тебе жизнь почти целых пять лет, теперь ты можешь безнаказанно ее убить. Она больше не принадлежит Ишанкару, и, если ты ее грохнешь, я даже не смогу вызвать тебя на Совет, — и он передал ей мундштук.

— Чтобы ее грохнуть, мне личное дело не нужно, — Тайра мгновенно вышла за Грань и указала пальцем на свои зеленые глаза. — Ты говоришь ерунду.

— Я говорю правду. Неприятно слышать правду, да?

Тайра положила мундштук на стол.

— Дай мне взглянуть на ее дело. При тебе. Сейчас. И я уйду. Пожалуйста.

— Значит, ты утверждаешь, что не хочешь ее убить?

— Не хочу я никого убивать! Я вообще не хочу убивать. А с Ранией я хочу поговорить.

— Вам не о чем разговаривать, — Саид был непробиваем. — Дела я тебе не дам.

Тайра потерла висок.

— Слушай, Саид, давай начистоту.

— Давай, — он снова затянулся.

— Ты не даешь мне ее дело не из-за страха, что я ее убью, хотя и за жизнь ее ты беспокоишься. Ты знаешь о ней что-то, чего не знают даже Айзекс и господин Варфоломей. Вернее, аль-Малик знает. А дело мне не дает Саид. Объясни мне, что происходит, хотя бы с твоей стороны.

— Объясню, — легко согласился Саид, — раз ты и до этого дошла. Только правильно задай вопрос. Один вопрос. Не больше.

— Что это еще за новости? Я не люблю такие игры.

— Ну конечно, ты любишь пазлы. А я хочу вот так. Я не люблю пазлы. Или задаешь вопрос, или уходишь. За неделю, пока тебя не было, я начал привыкать к покою.

— В земле привыкнешь, — огрызнулась Тайра и задумалась.

Вопросов был просто миллион. Она могла вообще ничего не спрашивать, если бы он согласился дать ей дело, но это была дурацкая затея, Айзекс оказалась права. Тайра не могла выбрать ни один из вопросов, которые вертелись у нее в голове: все они казались ей одинаково важными. Она уже было решила вообще ничего не спрашивать, но вопрос сам вылетел у нее изо рта, и Тайра поразилась его формулировке.

— Кто забрал дело Рании — Саид или аль-Малик?

— Оба, — чуть подумав, ответил Хранитель и добавил: — Но ты ведь догадывалась об этом и без моего подтверждения… Ты впустую потратила свою единственную попытку.

Ответ Саида поразил ее еще больше, чем собственный вопрос. Вот тебе и подсознание… Надо было обязательно найти Наставника.

Гиварш с раскрытым зонтом ждал ее у выхода из Архива. Тайра прошла мимо, не поздоровавшись.

— Оклемалась? — догнал ее Морис, пристраивая зонт над ее головой.

— Как видишь. Чего тебе?

— Поужинаем? — предложил он.

— И хватает же у тебя наглости, — Тайра выразительно посмотрела на него.

— Хватает, — Гиварш улыбнулся во все лицо.

— Я прихожу к выводу, что магическое сообщество не так уж и не право, когда рассказывает про нас гадости.

— На пустом месте гадости не появляются. В этом, однако, есть своя выгода: пока они пересказывают друг другу ересь, мы можем жить спокойно.

— Зато какая у нас после этого репутация.

— Тебя заботит наша репутация?

— Иногда. Если у тебя ко мне все, я пошла.

— Не злись, сладкая моя, — примирительно сказал Морис. — Куда ты пойдешь без зонта? Июнь нынче дождливый. А я хотел попросить прощения.

— Ты умеешь просить прощения?

— Так поужинаем? Я все еще предлагаю тебе мир. Он ведь нам необходим.

— И желательно весь, — заметила Тайра.

Гиварш возражать не стал, только широко улыбнулся и предложил ей локоть.

— Ну и? — поинтересовалась она, когда они пошли по одной из дорожек в сторону вампирского особняка. — Что с тобой сделал сэр хет Хоофт?

Морис скривился, и Тайра испытала мстительное удовлетворение.

— Как обычно, некромантское непотребство. И хватает же у вас, нечисти, фантазии.

— А в подробностях?

— Обойдешься.

— А без подробностей?

— Без подробностей — ты его симулякр и сублимация.

— Чушь. С дочерью он меня никогда не ассоциировал.

— Но горло перегрызть за тебя может кому угодно.

— А вот и подробности! — засмеялась Тайра.

— Смейся, смейся, — недобро ухмыльнулся Гиварш. — Ну а с тобой он что сотворил?

— Ничего. Разве что он ни разу за неделю ни у кого не поинтересовался, где я и что со мной.

— А вот это хуже, но и это пройдет.

— Он мне, кстати, нужен. Не видел его?

— Сладкая моя, его уже неделю никто не видел, так же как и тебя. Башня запечатана, свет не горит. Некоторые уже стали надеяться, что вы оба того, — он опять обнажил клыки в довольной улыбке. — Да шучу я, расслабься! Я по тебе скучал. И по Йену тоже.

Морис накрыл для нее стол и налил себе большой бокал вина. Тайра поморщилась.

— Бифштекс с кровью? — предложил Морис.

Тайра сглотнула подступивший к горлу ком и отвернулась в сторону. Гиварш довольно ухмыльнулся, но мяса ей не подал.

— Что ты делала в Архиве?

— Пыталась уговорить Саида дать мне допуск к кое-каким документам.

— Безрезультатно, как я понимаю?

— Именно, — кивнула Тайра.

— А что тебе там надо?

— Сама не знаю. Что-нибудь про Зулейху.

Это было полуправдой, но пояснять что-либо Тайра Морису не стала. Информацию от него следовало поберечь.

— Да, — Морис мечтательно посмотрел в потолок. — Страшная была женщина! Поначалу ничего, а под конец вообще… Не переживай. Ты на нее не похожа.

— Мне говорили. У нас только глаза одного цвета.

— Неправда, — Морис внимательно изучал ее глаза.

— Ну конечно, неправда, — согласилась Тайра. — У меня-то пока не красные.

— Я не о том. У нее были синие глаза. Синие, как весеннее небо перед грозой. Пожалуй, это единственное, что мне в ней нравилось.

Тайра не донесла вилку до рта. В голове опять что-то щелкнуло: две части пазла наконец-то соединились в правильном порядке.

— Ты ничего не путаешь?

— Я ничего никогда не путаю, моя сладкая. А что тебя так удивило?

— Да не может этого быть! — Тайра положила вилку на тарелку. — У нее карие глаза. Я пересмотрела столько миниатюр, да все миниатюры! Саид мне даже ее портрет в европейском стиле показывал! Глаза у нее или красные, или карие.

— Краски на полотнах от времени темнеют.

— Карие у нее глаза!

— Тебе так хочется быть похожей на Зулейху?

— Мне хочется правды.

— Ну так правда в том, что глаза у нее были синие, — Морис с удовольствием отпил из бокала. — От того, веришь ты мне или нет, ничего не поменяется. Я-то видел ее живьем еще до того, как она окончательно повернулась, так что можешь забыть про миниатюры.

— Но я сама видела!

Морис поставил бокал и отодвинулся от стола.

— Я правильно тебя расслышал, моя сладкая? — осторожно спросил он.

Тайра поняла, что сболтнула лишнего, но Гиварш уже вцепился в ее слова мертвой хваткой.

— Ты видела Зулейху? Ты видела Зулейху?!

— Как тебя сейчас, — подтвердила Тайра. — И не один раз. Она меня к себе вытягивает, когда я сильно устаю и не контролирую свой сон.

— Вытягивает к себе?!

— Да, в то место, где она сейчас. Старый дворец посреди песков, ее тюрьма. Я не знаю, где это, но это точно не иной мир. В смысле она где-то в досягаемости Ишанкара, может в межреальности. Она и правда все еще не ушла, и я начинаю верить в сказки про то, что она может вернуться.

— Может вернуться?!

— Ну как-то же она колдует, — Тайра пожала плечами.

— Она колдует?!

— Иначе как бы я у нее оказывалась? Она меня вызывает.

— Вызывает?! Зачем?!

— Откуда я знаю? Может, скучно ей, а может, тело мое хочет, чтобы вернуться. А может, хочет меня убить: она же обещала каждую следующую некромантессу убивать. Я ее спрашивала, но она ни разу не ответила.

— Ты с ней разговаривала?!

— Ну разговора-то пока не получается, только прятки, догонялки да драки, но уж глаза ее я рассмотрела во всех подробностях, и они карие.

— Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь?! — Морис вскочил со стула и подошел к ней. — Сладкая моя, ты влипла так, что даже находиться с тобой рядом уже опасно!

— Что тебя так пугает?

— Ты была у Зулейхи! Ты ходишь по теням! Ты ходишь по межреальности!

— Да.

— Давно?

— Достаточно давно. Ты не ответил.

Морис отошел к окну и вцепился себе в волосы, и, если бы ему было куда бежать, он непременно бы сбежал, бросив свой Дом и Ишанкар. Тайре стало не по себе.

— Может, объяснишь? — аккуратно попросила она.

Гиварш вернулся к столу и тяжело опустился на стул.

— И как он тебя еще не засек? — медленно протянул Гиварш, обращаясь не к Тайре, а в пустоту.

— Я ему просто не говорила об этом.

— Я не про Йена, моя сладкая, — словно маленькому ребенку пояснил Морис. — Хотя то, что ты не сказала о своих визитах к Зулейхе Йену, тоже удивительно. Я про Змея. Он себе уже хвост до половины сгрыз, потому что никак не может определить, кто без его ведома шарится по окрестным теням! Ты хоть понимаешь, как ты попала?!

— Нет, — честно ответила Тайра. — Не понимаю.

Если верить Змею, о том, что она ходит по теням, он знал уже давно, а беспокоил его кто-то другой, кого он до сих пор не мог опознать, но Гиварш об этом почему-то не ведал.

— Мать моя королева, — шепотом произнес Гиварш. — Ты сколько лет в Ишанкаре?

— Ты долго будешь меня пугать?

— Ты не знаешь про Змея! — поразился Морис.

— Почему не знаю? Знаю. Виделись даже неоднократно, да и от тебя наслышана. Он милый и не такой страшный, как ты описываешь.

Гиварш замер в удивлении.

— А вот об этом я как-то не подумал. Интересно, это Йен так все закрутил или господин Ректор?

— Что закрутил?

Но Морис не ответил, погрузившись в собственные мысли и складывая воедино разные линии предполагаемой партии.

— Ты мне расскажешь, чем тебя Змей так пугает?

Морис еще некоторое время думал, оценивая степень опасности и подбирая слова, а потом произнес:

— Представь себе алмазный клинок. Настолько острый, что он рассекает межреальность легче, чем твой любимый джедайский меч стальную дверь метровой толщины. Абсолютно холодный, абсолютно острый, абсолютно безжалостный, абсолютно разумный и абсолютно смертоносный. Холодная кристальная концентрированная магия смерти, — выговаривая каждое слово, произнес он и замолчал, оценивая произведенный эффект. — А теперь представь, что каждый раз, как ты входишь в межреальность, этот клинок висит над твоей головой, и стоит тебе сделать… Нет! Стоит тебе подумать о том, чтобы сделать хоть один недозволенный шаг, — я уж не говорю о действии! — и он опустится тебе на голову и пронзит тебя насквозь! И никто никогда — даже великий и ужасный сэр Йен хет Хоофт и еще более великий и ужасный Сэл — не найдет твоих следов! Ни тела, ни души — ничего! Змей — это абсолютная, моментальная смерть без какого-либо посмертия. Ты понимаешь, моя сладкая?

Тайра почти что открыла от удивления рот. То, что она сама знала про Змея, абсолютно не соответствовало ни единому слову Мориса.

— Да ты его боишься! — поразилась Тайра.

— Да, боюсь, — не стал отказываться Морис. — Да, боюсь! Кроме тебя только два живых идиота его не боятся! Твой обожаемый хет Хоофт, потому что привечает всякое зверье вроде тебя, и господин бывший Ректор сэр Котца, потому что тот еще сказочник и просто не осознавал всей опасности!

— Значит, Змей похож на меня? Тоже монстр?

— Тоже монстр, — подтвердил Гиварш, залпом допил вино и, игнорируя все нормы застольного этикета, налил себе еще полный бокал.

— Но меня-то ты не боишься.

— Кто тебе сказал? Конечно, боюсь. Ты тоже та еще штучка. А Змей живет подольше тебя, и опыта у него побольше будет. И логика у него мужская. Господи, Кхасса! Ты себе даже не представляешь!

— Видимо, нет. Иначе бы уже давно поддалась панике, так же как и ты.

Гиварш осушил полбокала вина и поставил локти на стол, подперев ладонями подбородок.

— Чего ты на меня уставился? — спросила Тайра.

— Хочу тебя запомнить. Я погорячился, когда сказал, что не буду жалеть о твоей смерти, — тихо сказал Морис. — А он тебя убьет, как только ему надоест быть для тебя милым и нестрашным или как только он засечет тебя в тенях. И разбираться не станет. Он никогда не разбирается в такой ситуации.

— В какой?

— Когда кто-то посягает на его территорию или на то, что он считает своей территорией.

— А что он считает своей территорией?

— А кто его, трейсера, разберет… Но Ишанкар — точно его территория. Все порталы, все врата, все тени, вообще все пути в Ишанкар находятся в его ведении. Он отслеживает каждое перемещение, контролирует всех нас, и если появляется чужой — он исчезает в начале своего пути к нам, не дойдя даже до Первого Рубежа. Понимаешь, моя сладкая? Никто, кроме Змея, не знает, где находится Ишанкар. Даже Ректор. Он охраняет нас и нашу территорию от чужаков как из этого, так и из потустороннего мира. Змей очень хорошо делает свою работу, тут надо отдать ему должное, именно поэтому нас никто до сих пор не нашел.

— Если он охраняет нас, почему он должен меня уничтожить? — не поняла Тайра.

— Сладкая моя, ты знаешь многих людей, способных ходить по теням? Из наших я знаю только троих. Сэр Бергер — у него это врожденное, он сам мог бы быть нашим трейсером, но почему-то не захотел. Точнее, выбрал Наставником сэра Котцу, а не сэра Макалистера. Хет Хоофт — потому что должен это уметь. Вас, некросов, этому обучают. И, собственно, сам Змей. Соответственно, ходить по теням без сопровождения в Ишанкаре имеют право только два человека! Ты такого позволения не имеешь! Ты вне закона! А нарушителей в межреальности Змей уничтожает без суда и следствия!

— Это так мило, — улыбнулась Тайра. — Ты и правда за меня переживаешь.

— Наивная ты, Кхасси, — вздохнул Гиварш. — И за что я тебя люблю?

— Ну а еще? — спросила она. — Что еще про Змея? Чем он еще занимается?

— Еще про Змея! — возопил Морис. — Тебе и этого должно хватить с головой! Ты об этом должна думать!

Гиварш замолчал. Тайра доела рукколу с авокадо и положила вилку.

— Интересно получается, — уже спокойно сказал Морис. — Ты мало знаешь про Змея, он мало знает про тебя. Почему Йен тебе про него почти не рассказывал? Потому что он чертов трейсер? Но вы все равно бы встретились, вам служить вместе. Может, он боялся, что два монстра уничтожат друг друга?

— Почему мы должны друг друга уничтожить?

— Потому что у вас природа такая! А теперь, в новых обстоятельствах, тем более так и будет. Он убьет тебя, а ты убьешь его. Ты же не собираешься сдаваться без боя, я надеюсь?

— Морис, почему вы со Змеем все время в контрах? — Тайра наконец-то задала давно интересующий ее вопрос и ему.

— А вот так сложилось, — не стал объяснять Гиварш.

Он залпом допил вино и отодвинул от себя бокал.

— Ты расскажешь? — спросила Тайра. — Что я хожу по теням?

— С ума сошла? — возмутился Морис. — Себе дороже. Буду молчать. И ты молчи. Неизвестно, чем кончатся твои бесконтрольные похождения по межреальности. Хотя, знаешь ли, моя сладкая, приятно иметь на руках козырной туз против тебя!

— Легко же доставить тебе удовольствие.

— Не язви. Будь аккуратней. И попроси Йена научить тебя ходить по теням и взять официальное разрешение у Трейсера. И быстрее.

— Ладно, уговорил. Пойду я. Надо кое над чем подумать, — она встала из-за стола.

— Проблем себе лишних не надумай.

Но Тайра уже его не слышала. Пазл вовсю щелкал в голове, собираясь в новую картинку.

— Джимми! Джимми! — Тайра почти вбежала в приемную.

Господин Секретарь отсутствовал: наверное, Ректор опять отослал его куда-то со срочными поручениями.

— Черт! — Тайра плюхнулась в его рабочее кресло.

Тайра знала, что Джимми, так же как и Ректор, хорошо рисует акварелью, но просить краски у сэра Бергера она бы не стала: он был слишком умным и знал больше нее, он вполне мог бы догадаться о ее истинной цели. Наверняка краски были где-то у Джеймса в столе, но все ящики были магически заблокированы, да и лазить по его столу было неприлично.

— Ну почему тебя всегда нет, когда ты нужен? — вслух сказала Тайра.

Джимми вышел из Ректорского кабинета с кружкой чая в руке.

— Ты чего вопишь? — спросил он.

— Джимми! — Тайра выскочила из-за стола. — У тебя же тут есть краски?

— Есть. А зачем тебе?

— Надо! Дай, пожалуйста!

Джеймс величественно занял свое кресло и достал из нижнего ящика разные кисточки и три пачки акварели.

— Тебе какие? Обычные, медовые или…

Но Тайра уже открыла первую попавшуюся коробку и вытащила из стопки бумаги на его столе какой-то лист.

— Это нужное?

— Нет, это черновик, — Джимми с интересом наблюдал за ней.

Тайра взяла кисточку и обмакнула ее в кружку с его чаем.

— Ты что делаешь? — возмутился Секретарь.

— Молчи и не мешай!

Тайра и так знала, что должно получиться, но проверить все же стоило.

Она набрала на кисточку синей краски и нарисовала на листе круг. Потом смыла краску и набрала на кисточку зеленый. Синий с зеленым давали какую-то страшную мазню. Тайра оценила получившийся шедевр и нарисовала рядом круг зеленого цвета. Это больше походило на то, какими были ее глаза при выходе за Грань.

Да-а-а… Сэл был умнейшим человеком: метка должна была быть универсальной. Когда он ставил такой маркер на радужку некромантесс, он не брал в расчет истинный цвет их глаз. Интенсивность зеленого цвета, в который окрашивались их глаза при использовании магии смерти, не зависела ни от чего, значит, начинать надо было не с синего, а с зеленого цвета.

Джимми молча наблюдал за ее художествами. Его творческая душа явно страдала, но любопытство перевешивало отвращение к ее мазне.

Тайра набрала на мокрую кисточку красной краски и от души нанесла ее на еще не успевший высохнуть зеленый круг. В детстве Тайра проделывала такие цветовые эксперименты с мамой, и вот, спустя почти двадцать лет, этот опыт наконец-то пригодился. Краски потекли по листу в разные стороны, смешиваясь и давая коричневый цвет. Значит, изменения затронули Зулейху, когда она была за Гранью: красный цвет безумия наложился на зеленый маркер, поэтому ее глаза стали карими. Зулейха, оказывается, и не выходила из своего безумного потустороннего состояния! Именно поэтому ее запомнили и изобразили на картине с карими глазами! И именно поэтому каждый коснувшийся ее тут же уходил: Зулейха всегда была мертва! Тайра ужаснулась. Как она могла жить с этим постоянно? Никто из некромантов не мог все время находиться в двух мирах! Немудрено, что в итоге она окончательно спятила.

Тайра набрала еще красной краски и нанесла ее поверх коричневого круга. Иногда Зулейха возвращалась из-за Грани, и тогда глаза ее становились красными. Так ее и запомнили: с красными глазами, а карий считали ее родным цветом. Тайра рисовала красным до тех пор, пока коричневый почти не исчез. Лист промок, и краска просочилась Джимми на стол. Вместо коричневого круга на листе красовалось интенсивное красное пятно. Тайра кинула кисточку обратно в кружку, подняла лист и взглянула на него на просвет.

Да, все было именно так. Дело вовсе не в потемневших от времени полотнах… Удивительно, как быстро страх вытесняет из памяти истинные картины произошедшего! Теперь Тайра была уверена, что и со смертью Зулейхи все было не так или не совсем так, как они все привыкли считать, и аль-Малик, безусловно, знал об этом и о том, как все было на самом деле, и именно поэтому отказывал в допуске, придумывая нелепые причины!

— Ну и что это такое? — Джеймс наконец не выдержал. — Учишься рисовать?

— Ага, — ответила Тайра. — Учусь рисовать шарики.

— Какие шарики? — не понял Джимми.

— Новогодние. Новый год скоро, — пояснила Тайра и вылетела в коридор.

Ректор неслышно открыл дверь и вышел в приемную. В его кружке чай краской испорчен не был.

— И что это было? — спросил он Секретаря.

— Аль′Кхасса готовится к Новому году, сэр, — сообщил Джеймс, брезгливо выкидывая промокший лист в мусорную корзину и вытирая тряпкой стол.

Ректор посмотрел на календарь. До конца июня была еще неделя.

— Черт знает что, — сказал он. — Одна к Новому году в июне готовится, другой добровольно сидит в Зиндане.

— Вы бы помирили их с сэром хет Хоофтом, сэр, — предложил Кервуд. — Глядишь, странности бы закончились.

— Не думаю, Джеймс, что они закончатся. Пусть все идет как идет. Может, им так надо, нам их не понять.

Джимми вздохнул и принялся собирать краски.

— Попил чайку, — с досадой сказал он, вынимая кисточку из кружки.

Тайра сидела в кафе на третьем уровне огромного торгового комплекса в Дублине. Когда-то ее заманил сюда Ксандер, пообещав самое вкусное во всей Ирландии мороженое с вишневым сиропом, грильяжем и миндальной стружкой. Насчет мороженого Ксандер не солгал, но кафе нравилось ей еще и тем, что с его балкона открывался хороший вид на зимний сад и подсвеченный разноцветными огоньками бассейн на первом этаже. За обилием зелени не было видно многочисленных бутиков и снующих покупателей, а из-за приятной музыки — в кафе почему-то почти всегда звучало что-то расслабляющее-нейтральное — и шума фонтанных струй были почти не слышны детские крики из «Стар Гэлэкси» уровнем ниже. Тайра приходила сюда отдохнуть и подумать.

Вся ситуация в Ишанкаре ей не нравилась. Ни поступок Гиварша и странное исчезновение сэра ′т Хоофта, ни внезапный и бессмысленный уход Рании, ни таинственное поведение аль-Малика… Тайре казалось, что все это составляющие одной головоломки, но они никак не хотели собираться вместе. Не хватало какой-то маленькой части, которая определила бы положение каждой из остальных частей, чтобы общая картина стала ясна.

Странно, что и неуравновешенный юнец Саид, и умудренный годами господин Хранитель аль-Малик — оба были в одинаковой мере заинтересованы личным делом Рании Азиз. Аль-Малик, конечно, знал, что подпускать некроманта к крови было неосмотрительно: кто знает, как много он мог бы узнать по одной капле? Хранитель явно располагал этой информацией и был твердо уверен, что госпоже аль′Кхассе этого знать ни в коем случае не надо. Положим, у Господина Хранителя аль-Малика была причина, чтобы так ревностно охранять дело Рании, но почему в личное дело хваткой бойцовской собаки вцепился Саид? Ему-то какое дело до выбывшей студентки? И все эти его странности с игрой в один вопрос… Может ли быть, что и Саид знает что-то, что не известно никому? Почему бы нет? Тайра допускала и такую возможность: должен же он был когда-то начать взрослеть и умнеть. Если все было так, как она думала, то та самая маленькая и самая важная часть головоломки находилась в руках у господина Хранителя, и отдавать ее он не собирался.

Эта часть касалась и Рании, и Тайре просто необходимо было иметь о ней представление, а раз Хранитель так не хотел, чтобы она нашла Ранию, значит, Стражница знала еще что-то, чего Тайре знать было не положено. Получается, Хранитель спрятал Ранию, чтобы Рания спрятала еще какой-то секрет. Даже голову рубить не стал… Может, сам и пристроил ее поближе к Лиге и ее Братьям… Может, именно этот секрет и объяснил бы странную перемену, произошедшую со Стражницей много лет назад.

Можно было попросить помощи у Мориса: бессмертные должны были иметь образцы крови всех в Ишанкаре, но сейчас обращаться к Гиваршу было нельзя. Морис был Господином Игры, и, раз он по его собственному признанию никогда ничего не забывал, он мог бы сложить Тайрин пазл куда быстрее нее, а давать ему такое преимущество Тайра не хотела: непонятно, как он смог бы использовать полученную информацию в будущем. Последняя история с его участием показала, что Гиварш может быть совершенно непредсказуем.

Это было похоже на задачу по моделированию. Бывало, что Тайра халтурила. Когда она не могла справиться с расчетом, она строила модель и потом по ней просчитывала недостающие части. Интуиция подсказывала, что здесь надо было действовать так же, но с чего начинать строить эту модель? Не было центральной оси, на которой все могло бы держаться, и ее необходимо было найти.

У Тайры уже было предположение, но оно было настолько сумасшедшим и неправдоподобным, что она боялась думать о нем всерьез. Оно могло объяснить практически все, но Тайра не могла без предварительной тщательной проверки поставить на Рании крест, а чтобы хоть как-то проверить свое предположение, надо было проникнуть в Архив. Все опять замыкалось на Саиде.

Тайра ела мороженое по чуть-чуть, стараясь подольше растянуть удовольствие. Пломбир постепенно таял, стекая на дно креманки, смешивался с вишневым сиропом, образуя причудливые цветные завитки с белыми миндальными лепестками. Тайра зачерпнула ложечкой вишневого сиропа, но во рту вместо приятного кисло-сладкого вкуса появился привкус железа и соли. Тайра бросила ложечку и зажала рот рукой. Она еще не отошла от подсунутой ей Морисом крови, и ее чуть не вывернуло от отвращения. Она проглотила сироп и пару раз глубоко вдохнула. Ощущение крови во рту не пропадало. Она посмотрела в вазочку. Сверху мороженного определенно был вишневый сироп, но для нее по запаху и вкусу он был натуральной живой человеческой кровью. Тайра отодвинула креманку подальше.

От общения с Гиваршем ей всегда доставались странные подарки. Чего стоил только тот эксперимент с ядами… Она, впрочем, никогда и не напивалась, но теперь такой опыт ей определенно не светил. Надо было спросить сэра ′т Хоофта, как он обошел такую же проблему. Наверняка Гиварш в свое время отравил и его, так что пришлось срочно запускать магический механизм распада, который давал подобный постэффект в отношении спиртного. Даже водка казалась простой водой, но кровь всегда оставалась кровью. Может, теперь она, как любой вампир, однажды попробовавший чью-то кровь, могла определить жертву, даже не желая этого? Тайра повернула голову в сторону ряда пальм и фикусов на втором уровне напротив — теперь со стороны можно было подумать, что она просто рассматривает что-то вдалеке, — и принялась искать.

Она снова была кинокамерой. Она летела между листвы зимнего сада, мимо бутиков с нижним бельем и обувью, нырнула под эскалатор, упала на первый этаж, пролетела под струями фонтана, которые в этот момент были оранжевыми, и опять взмыла вверх. Ее цель находилась четырьмя уровнями выше. Она неторопливо шла, разглядывая витрины магазинов одежды, стараясь не столкнуться с женщинами, руки которых были заняты множеством фирменных пакетов с покупками, обходя техперсонал на роликах, пропуская веселящуюся молодежь. Она была вполне спокойна и довольна сегодняшним днем. Тайра поняла, что опять встряла в неприятности, потому что теперь-то Наставник ее точно прибьет, но не могла отвести взгляд, продолжая наблюдать.

Госпожа Магдалена прекрасно выглядела для своих лет. У нее были удивительные голубые глаза, а морщинки возле уголков губ говорили о том, что она чаще улыбается, чем грустит. Тайра испытывала к ней уважение и какое-то сакральное почитание: без участия госпожи Магдалены она никогда не встретилась бы с сэром ′т Хоофтом и наверняка уже давно была бы окончательно мертва. Если ее крестным феем был сэр Котца, то крестной феей, несомненно, была Магдалена ван Хален.

Тайра продолжала бы наблюдать за ней и дальше, но ее внимание привлек молодой парень на роликах в форме техперсонала торгового комплекса. Он как-то слишком близко и слишком медленно проехал мимо госпожи Магдалены, и, когда отдалился от нее, у него в руке была вещь, принадлежащая ей: у него был ее портключ.

Тайра моментально вернулась обратно. Мороженое в вазочке почти растаяло. Зачем техслужащему портключ госпожи Магдалены? Это же обычный носовой платок, на который не польстился бы никакой грабитель или шутник. Пацан должен был знать, что и откуда он должен вытащить! Это означало только то, что его подослали. Госпожа Магдалена не была магом, без портключа она не смогла бы вернуться домой, а это, в свою очередь, означало, что она кому-то была очень нужна здесь и сейчас и этот кто-то знал, что самого сэра ′т Хоофта не было рядом.

Тайра додумывала мысль уже на бегу. Эскалатор двигался слишком медленно и был забит народом. Она кинулась к лестнице, и, когда одолела пролет, мир вдруг изменился, замедлился и стал отсвечивать зеленым.

Некросы! Тайра свернула с лестницы и перегнулась через перила вниз. В главные двери вошли пятеро крепко сложенных мужчин. Двое из них были лигийскими воинами, трое — настоящими опытными некромантами, не такими недоучками, как она. Такой ударный отряд ради одной не обладающей никакими магическими способностями госпожи Магдалены? Тайра кинулась вверх, налету пытаясь снова найти и удержать ее образ. Магдалена двигалась к лифту. У лифта уже стояли две парочки и пожилой мужчина с двумя внучками. Тайра поняла, что не успеет. Она опять подлетела к перилам, остановилась и стала ждать.

Лигийцы остались снизу. Им даже не надо было подниматься. Они не торопились. Они были хорошими охотниками. Лифт останавливался на каждом этаже, принимая и выпуская пассажиров, так что в итоге госпожа Магдалена сама должна была спуститься к ним в руки.

Надо было срочно решить несколько задач. Во-первых, парень на роликах. Если он доедет до наемников и передаст им портключ, возможно, их трейсеры сумеют его перенастроить, и тогда сэра ′т Хоофта будет ждать засада в собственном доме. Парень был самой легкой задачей. Тайра перестала наблюдать за госпожой Магдаленой и аккуратно, чтобы некросы не засекли ее раньше времени, потянулась к парню. Платок был зажат у него в кулаке. Тайра спроецировала ему в ладонь обычный файербол, начиненный белым, уничтожающим все магические артефакты огнем, и поставила таймер. Заклинание сработает, как только он разожмет пальцы.

Лифт подъехал на четвертый уровень. На пятом в него войдет госпожа Магдалена… Тайра могла бы отправить ее домой сама, но она понятия не имела, где она живет, и спрашивать об этом ей было строго-настрого запрещено. Неизвестно, как расценил бы это сэр хет Хоофт: она и так уже достаточно далеко вторглась на запретную для нее территорию его семьи. Надо было срочно найти госпоже Магдалене провожатого, а заодно и телохранителя.

Первым на ум пришел Змей, но его из межмировой тьмы было не дозваться. По теням он ходил быстрее обычных трейсеров, значит, был уже далеко и за полминуты вернуться все равно бы не успел. Вторым Тайра вспомнила Траву, командира-спецназовца из Шайорэ. Где-то даже был его телефон… Тайра нашарила в Арсенале мобильник и уже почти отыскала среди прочих его номер. Если Трава находился в Шайорэ, сорваться по первому ее зову, бросив место службы, он бы не смог: над ним точно были еще командиры, у которых пришлось бы отпрашиваться, объясняя причину и тратя драгоценное сейчас время. Конечно, он мог бы уйти и без разрешения… Это если дежурным спецназовцам в Шайорэ позволяли свободно входить и выходить из крепости, в чем Тайра сильно сомневалась. Если же Трава в данный момент был на задании, то обращаться к нему за помощью было и вовсе бесполезно. Нет, спецназовец для этой миссии точно не годился. Тайра закинула мобильный обратно в Арсенал.

Она видела только один выход, и имя ему было Айгер ван Хинкес. Это была задача номер два. Тайра закрыла глаза и, стараясь, чтобы голова Айгера и ее собственная не развалились от боли, послала зов.

«Айгер! Айгер, ответь мне! Это аль′Кхасса».

Никакого ответа не последовало. Звать мертвых было гораздо легче: они слушались сразу, и голова от такой телепатии совсем не болела. С живыми у нее всегда получалось хуже.

Лифт подъехал к пятому уровню, и госпожа Магдалена, выпустив выходящих, пропуская вперед деда с внучками, вошла внутрь.

«Айгер, черт тебя побери! Айгер! Отзовись!»

«Я думал, мне это кажется, — услышала Тайра в сознании голос ван Хинкеса и схватилась за виски. — Ты опять меня достаешь, нечисть! Уже и в голову влезла!»

«Мне нужна помощь! Срочно!»

«Ты понимаешь, кого и о чем просишь, ведьма?» — Тайра услышала удивление и нотки оскорбленного самолюбия в его голосе.

«Понимаю. Айгер, времени нет! Ну пожалуйста! Змей далеко на маршруте, некого мне просить!»

«Координаты давай», — нехотя ответил ван Хинкес.

Тайра как раз успела сбежать по лестнице на третий уровень и долететь до лифта, когда ван Хинкес вышел из портала.

— Совсем страх потеряла? — спросил он.

— Ты уже спрашивал, — выдохнула Тайра. — Спасибо, что не бросил.

— Может, объяснишь? — ван Хинкес смотрел на нее с высоты своего роста.

Лифт звякнул и открыл двери. Вышли все, кроме Магдалены и одной парочки. Тайра затолкнула Айгера внутрь, и двери мягко закрылись за ними.

— Ну отлично…! — выругался ван Хинкес. — А она что тут делает?

Тайра прижала руку к сердцу и поклонилась. Магдалена вздрогнула, но глаз не отвела. Они видели друг друга впервые. Тайра смотрела на нее пару секунд, а потом повернулась к ван Хинкесу.

— Слушай сюда. Доставишь госпожу Магдалену домой и сдашь с рук на руки сэру ′т Хоофту. Понял? С рук на руки!

— А сама что, не можешь?

— Я понятия не имею куда, — призналась Тайра. — Мне нельзя этого знать.

— И ты решила, что я хорошая нянька, да?

— Айгер, — Тайра посмотрела ему в лицо. — Там на первом этаже два бойца из ваших и три некроманта с ними, и все они за ней. Вот зачем ты мне нужен.

Айгер мгновенно подобрался и принял боевую стойку. Лифт звякнул и открылся на втором уровне. Парочка, услышав странные разговоры, от греха подальше вышла. Войти никто, увидев Айгера, не рискнул.

— Ну положим, — мрачно сказал ван Хинкес. — И с какой стати я должен тебе помогать?

— Потому что я тебя прошу!

— Не понял, — хищно улыбнулся ван Хинкес.

— Я тебя нанимаю, так понятней? — разозлилась Тайра.

— И что я получу в качестве оплаты?

— Все, что угодно, — Тайра считала секунды до первого этажа.

— Все, что угодно? — уточнил Айгер. — Это твое Слово?

— Это мое Слово, — кивнула Тайра и толкнула его в грудь. — Да вали уже! Не светись перед своими!

Айгер галантно приобнял Магдалену, они сделали полшага и исчезли. Тайра выдохнула, повернулась к дверям и вышла за Грань ровно в тот момент, как они открылись.

Она атаковала сразу. Один из магов успел поставить блок, и ее заклятье растеклось по его щиту. Защита была несложной, но сработала. Двое других, объятые черно-зеленым сиянием, растворились в воздухе и отправились на Нижние Галереи. Лигийцы потянулись в Арсеналы за мечами, но в этот момент откуда-то появилась толпа, желающая попасть в лифт, и оттеснила их назад. Парень на роликах подкатил к одному из них и протянул руку с зажатым в ней платком Магдалены.

Портключ взорвался беззвучно и очень ярко, парень взвыл и завалился на спину, прижимая к груди обожженную руку. Некрос запустил в Тайру какую-то черную дрянь, Тайра приняла ее в центр ладони, переводя энергию в откат и отводя его на посох. Некрос не ожидал ничего подобного, отшатнулся назад, но Тайра перехватила их порталы и вытолкнула их из торгового комплекса на пустырь за серым жилым домом любительницы бега и Брамса. Это было место, в котором определенно не было людей и которое первым пришло Тайре на ум.

Она ударила по некросу еще раз, для того, чтобы выиграть время. Он снова выставил щит, и за эту секунду Тайра отбросила лигийцев в стороны метров на сто. Некрос достал посох и направил ей в грудь. Из посоха вырвалось красное сияние, и Тайра словно вросла в землю. Было безумно больно, в солнечное сплетение вонзился раскаленный винтовой нож, но она знала, что долго терпеть ей не придется. Некрос просчитался. Тайра вышла вовне и, пока маг удерживал ее тело своим заклинанием, вытолкнула наружу его сердце. Спина мага ощерилась осколками ребер, сердце в ореоле кровавых брызг вылетело назад, Тайра фиолетовым силком притянула его к себе и со всей силы сжала в ладони, пронзая пальцами плотную ткань мышцы и вместе с сердцем сминая и тело мага, будто это был разогретый пластилин. На все Тайре хватило трех секунд. Маг бросил тело, выронил посох, Тайра ударила по нему заклятьем уничтожения, и артефакт взорвался, магическая воронка завертелась и затянула в себя остатки дерева, металлических накладок, обрывки изуродованной плоти и душу некроманта.

Тайра огненной волной выбила из рук бегущих к ней лигийских Братьев раскаленное докрасна оружие, выхватила из Арсенала две свои шпильки и встретила бойцов на подлете. Шпильки вошли обоим аккурат в горло, воины упали к ее ногам, скованные магией смерти. Тайра привязала их к себе, наклонилась к ближнему, взялась пальцами за навершие шпильки и заглянула ему в лицо.

— У тебя ровно минута, — сообщила она. — За эту минуту ты можешь сделать выбор между жизнью и смертью. Ответишь на мои вопросы — будешь жить. Дальше продолжать?

Воин смотрел на нее абсолютно без страха почти полминуты — Тайра терпеливо ждала, — а потом улыбнулся страшной улыбкой камикадзе. Из уголка его рта алой змейкой вытекла кровавая струйка. Тайра подумала, что, если бы мог, он плюнул бы ей в лицо.

— Твой выбор понятен, — сказала она и выдернула шпильку из его горла.

Тайра присела возле другого.

— Условия те же, — объявила она и взялась за шпильку. — Кто заказал госпожу Магдалену, полагаю, спрашивать бесполезно: вы заказчиков не светите.

Лигиец моргнул. Это должно было означать «да».

— Зачем?

Воин чуть пошевелил головой. Это могло означать все, что угодно, но ей показалось, что лигиец ее послал, и послал очень далеко.

— Это твое последнее слово?

Лигиец, так же как и его собрат, неприятно улыбнулся и закашлялся, подавившись собственной кровью.

Тайра выдернула шпильку, вытерла ее о песок и клочки травы и вернула в Арсенал. Она встала, испытывая отвращение к самой себе, и свысока посмотрела на лежащие у ее ног тела. Она уже собралась уходить, но ее взгляд зацепился за кожаную подвеску в виде нескольких кармашков на бедре у первого воина. Тайра не могла объяснить, что заставило ее нагнуться и проверить, что было внутри. Она сунула пальцы и рассекла их об острые как бритвы края, чертыхнулась, но вытянула содержимое наружу.

…Точно такой же сюрикен был прибит над входной дверью ее комнаты в Ишанкаре. Девять метров белого шелка валялись где-то в шкафу. Она не могла ошибиться.

Внезапно еще несколько кусочков пазла встали на место.

Тайра моментально вытащила из Арсенала все свои шпильки и пронзила тело лигийца в ключевых точках, привязывая к нему энергетические потоки. Она вышла за Грань и бросилась на поиски. Его имени Тайра не знала, поэтому не могла его даже позвать. Если она не сумеет вернуть его обратно, Рания потеряет все.

Она нашла его без труда: такой ненависти к себе она не чувствовала еще никогда. Она отсекла его от потустороннего мира и перетащила в ближайшую тень. Он что-то кричал ей, но она не слышала. Тайра опутала его всеми семью нитями, тянущимися от шпилек, и силой втолкнула в тело. Он изогнулся дугой, от шпилек во все стороны брызнули разноцветные искры, Тайра еле успела выдернуть их, пока они не расплавились, и накрыла его пологом целительской магии, закрывая раны и восстанавливая его сердцебиение.

Принудительное воскрешение вышло грубым и некрасивым, сэр ′т Хоофт обязательно отругал бы ее и заставил переделывать, но ей казалось, что времени катастрофически не хватает. Она потратила драгоценные минуты на общение с другим воином и на глупое сентиментальное созерцание лежащих на земле тел, так что в данном случае результат был важнее исполнения.

Когда дыхание лигийца выровнялось, Тайра встала с земли и ушла через портал в Ишанкар.

Ван Хинкес дремал, сидя в гостиной в большом удобном кресле, положив обнаженный меч себе на колени. Госпожа Магдалена смотрела телевизор, правда Айгер был уверен, что она не любит глупые ток-шоу для полуночников и смотрит в экран лишь для того, чтобы скрыть свое волнение: он не спускал с нее взгляд, таковы были условия его контракта, ничего личного. Айгер не переставал удивляться самому себе: он принял заказ от одного некроманта и должен был защищать жену другого некроманта. Времена менялись, это уж точно… Он чертыхался бы все то время, что провел в доме ′т Хоофта, но присутствие госпожи Магдалены действовало на него так же, как и присутствие сестры Агнессы много лет назад, только у сестры Агнессы с собой всегда был мешочек с сушеным горохом, чтобы при случае насыпать его в угол и поставить на колени особо злостных сквернословов.

Он был абсолютно спокоен. Если бы кто-то рискнул явиться в дом к ишанкарскому ересиарху, то сделал бы это безотлагательно. Сейчас часы показывали около одиннадцати, и если до сих пор никто не пришел, то, значит, приходить было и некому. Младшая нечисть должна была уложить всех без особого труда. Айгера даже не сильно огорчало, что вместе с некромантами на тот свет наверняка отправились и лигийские Братья. Нападать на человека, не обладающего магическими способностями, считалось крайне неэтичным, даже если этим человеком была жена некроманта нелюбимого всеми Ишанкара, поэтому ван Хинкес был уверен, что все получили по заслугам.

О том, кому понадобилась смерть госпожи Магдалены, он себе думать запретил, потому что от одной мысли об этом у него начинала болеть голова. Пусть с этим разбирается ′т Хоофт и его младшая нечисть. Заказ казался ему абсурдным, на этом он и успокоился.

Шаги он услышал еще задолго до того, как человек подошел к двери. Айгер покрепче перехватил меч, распахнул дверь и встал на пороге, заслонив собой почти весь дверной проем.

Хет Хоофт не замедлил шаг, но приподнял бровь в удивлении. Этот жест просто выводил Айгера из себя, особенно в исполнении младшей нечисти. Каждый раз, когда она делала так же, Айгер чувствовал себя полным придурком, будто не мог понять чего-то элементарного. Ван Хинкес спрятал меч и пропустил ′т Хоофта внутрь.

— Удивлен, — сказал Йен ван Хинкесу и подошел к жене.

— И я удивлен, где вас носило, — огрызнулся Айгер — за сегодняшний вечер он устал вести себя прилично — и все же добавил: — Сэр.

— Все в порядке? — спросил ′т Хоофт, обращаясь к жене.

— Теперь, думаю, да, — Магда одной рукой обняла его за пояс.

— Ну а ты, Айгер, что делаешь у нас дома? — маг переключился на Айгера.

— Работаю, — ответил он и натянул куртку. — Вернее, работал. Но теперь я пойду.

— Спасибо, Айгер, — вслед ему сказала Магда.

Ван Хинкес явно не ожидал никакой благодарности, он не привык получать благодарность за выполнение заказа и смутился. Он вынужден был что-то ответить, неловко обернулся к Магдалене и сказал:

— Вкусные пирожки, госпожа Магдалена, особенно с земляникой. Никогда таких не ел.

Он кивнул ′т Хоофту и вышел в ночь.

Йен пару секунд смотрел Айгеру в спину сквозь закрытую дверь, а потом повернулся к жене. Магда поняла, что от его спокойствия не осталось и следа.

— А теперь я хочу узнать, в чем, собственно, дело.

— Пойдем, я тебя накормлю, — предложила Магда.

…Йен в третий раз выслушал краткий рассказ жены, хотя обычно ему не требовалось повторять что-то дважды, но так и не мог найти логического объяснения произошедшему. Лига решила убрать его жену. За всю жизнь такого не было никогда. ′Т Хоофт был ужасно зол и очень хотел поставить Лигу на полагающееся ей место, но видел одну нестыковку: Айгер взялся защищать Магду от своих.

— И что ты думаешь обо всем этом? — спросила Магдалена.

— Если ван Хинкес согласился защищать тебя от своих, значит, он считает, что они поступили неверно, — сказал маг.

— Я думаю, он не успел ничего посчитать. Твоя Ученица не дала ему времени подумать.

— Это я понял. Я не понял, как она его вызвала. Не вместе же они там были.

— Нет. Он сказал, она оторвала его от важного дела.

Хет Хоофт усмехнулся, но тут же стал серьезным.

— Магда, она вызвала своего Охотника, человека, который обещал снести ей голову, — Йен сделал паузу и продолжил. — И ее Охотник мало того, что не отрубил ей голову, предполагая, что она ликвидирует всю зондеркоманду, так еще и принял от нее заказ. Не удивительно?

— Удивительно, — согласилась Магда, — но не менее чем то, что кому-то понадобилась моя смерть. Я вообще не лезу в ваши магические дела.

— Именно это озадачивает меня больше всего, — признался ′т Хоофт. — Я всю жизнь старался ограждать тебя от этих склок, и до сегодняшнего дня мне это удавалось. Я не могу понять, что именно вдруг изменилось.

Магда подлила себе чаю.

— Я не хочу тебя обидеть, Йен, но ответь мне, где ты был всю эту неделю?

Йен молчал. Он считал обвинения жены вполне заслуженными и обоснованными.

— Если бы твоей Ученицы не оказалось рядом, я бы тут не сидела. Как ее занесло в Дублин? Как она меня вычислила?

— Про Дублин не знаю, — ′т Хоофт вертел в руках чайную чашку. — А по поводу вычисления… Есть у нас некоторые техники. А что ты делала в том торговом центре?

— Ты не поверишь, — Магда выдержала драматическую паузу. — Я там гуляла. Хотела купить каких-нибудь ненужных сувениров, шмоток или сладостей. У меня был выходной, день без спектакля, мне нечем было заняться. На улице был ливень, не сидеть же мне весь день в костюмерной или в своем номере?

— Нет, конечно, но почему именно туда?

— Я спросила на ресепшене, что бы они посоветовали, и один из портье меня даже проводил. Очень интересный мужчина, между прочим.

— Неужели? И насколько интересный?

— Достаточно. Он не успел мне наскучить, пока мы пили кофе.

— Ты всегда на гастролях пьешь кофе с незнакомыми мужчинами?

— Обожаю, когда ты ревнуешь, — Магдалена игриво подмигнула. — Кстати, завтра у меня репетиция в девять утра, а у меня еще Оберон и Титания не отглажены, так что, надеюсь, ты вернешь меня в Дублин вовремя. Гастроли еще не окончены. А теперь, когда со мной все понятно, может, расскажешь, где провел эту неделю ты, Йен?

— Я сидел в Зиндане.

— Господи, это еще что за новости?! Почему ты сидел в Зиндане?

— Не почему, а зачем.

— И зачем? — строго спросила Магда.

— Хотел кое-что понять.

— Ну и как, понял?

— Не злись, Магдалена, — примирительно сказал ′т Хоофт. — Не могу рассказать. Служебная тайна. Я просто очень давно не совершал ошибок. Уже забыл, как это и что при этом чувствуешь.

Магда встала и отвернулась к плите. Она сняла чайник с огня и заварила новую порцию чая. По кухне поплыл запах апельсиновых корочек и свежих чайных листьев.

— И знаешь, что Тайра пообещала Айгеру в качестве оплаты? — Магда повернулась к мужу и сложила руки на груди.

— Нет, — покачал головой маг.

— Себя! — веско сказала Магда.

′Т Хоофт некоторое время смотрел на жену, ожидая объяснений, и, не дождавшись, поднялся со стула.

— Я пошел спать, — сообщил он, поцеловав ее в висок. — Люблю тебя.

Магда вымыла чашки, вытерла руки о вышитое полотенце, раздвинула занавески на окнах, выключила в кухне свет и тоже пошла наверх.

Когда она поднялась в спальню, Йен уже лежал в постели. Магдалена выключила ночник, забралась под одеяло и повернулась к мужу. Йен молчал. По потолку волнами ходили тени веток в свете ночных фонарей. Магда дотронулась до его руки.

— Успокойся. Все образуется. Ничего страшного пока не случилось.

— Ты о чем? — для приличия спросил ′т Хоофт.

— Я вообще, — улыбнулась Магда.

Йен смотрел в потолок.

— Знаешь, я однажды спросил ее, о чем она жалеет, — сказал он. — Я думал, она жалеет о чем-нибудь таком… О том, что осталась одна без семьи… Или о том, что ей досталась такая судьба… Что в двадцать лет она вынуждена убивать по приказу и по необходимости… Или еще о чем-нибудь, что было бы мне понятно. Знаешь, что она сказала? — ′т Хоофт посмотрел на жену. — Она жалеет, что так и не научилась печь пирожки до того, как умерла бабушка. Понимаешь? Она жалеет не о том, что ей приходится убивать и что молодость проходит мимо нее. Она жалеет, что не научилась печь пирожки.

Магде вдруг стало жаль мужа. Она всегда знала, что он привязался к Ученице больше, чем хотел бы, но никогда не подозревала, что эта привязанность настолько окрашена печалью.

— Почему ты так мало мне о ней рассказываешь? — спросила она.

— Мне казалось, это логично. А тебе бы хотелось знать больше?

— Не знаю, — честно призналась Магда. — Но тебе не кажется, что это нечестно?

— Нечестно что?

— Я видела ее глаза, Йен. Мне сложно поверить, что она настолько ужасна, как говорят ваши легенды.

— И это нечестно?

— Да нет, я говорю не то, что хочу… Как ты ее зовешь?

— Тайра.

— Нет, Йен. Я знаю, что ты зовешь ее Тайрой, только когда она тебя злит. А еще я знаю, что у тебя есть ее фотографии в столе. Я никогда не обыскивала твой стол, но я знаю это, потому что ты старательно их от меня скрываешь и прячешь в ящик, как только я вхожу в твой кабинет. Ты как школьник, которого мать застала за просмотром эротического журнала, — Магда улыбнулась, но ′т Хоофт остался серьезен. — Ты боишься меня или себя?

Йен не знал, что ответить.

— Может, ты и великий некромант, но ты абсолютно ничего не знаешь ни о мире мертвых, ни о мире живых. Все, что ты знаешь о мертвых — это только ваши техники и твои личные переживания, но и это больше, чем то, что ты знаешь о простых человеческих отношениях. Тайра существует в твоей жизни, и этого не изменить, так что перестань вести себя как идиот. И это нечестно.

— Я все еще не понял, что нечестно.

— Нечестно, что ты до сих пор нас не познакомил. У тебя есть человек, о котором ты заботишься, который важен для тебя, хоть ты и не показываешь вида. Ты живешь две жизни — свою и ее, и это хорошо, Йен. Это значит, что ты живой. Я боялась, что ты навсегда останешься Белым Богом, — Магда печально усмехнулась. — А что есть у меня? Я тоже хочу жить так, как ты. Я тоже хочу заботиться о ком-то, кроме тебя и театрального гардероба. Честно сказать, я устала от предсказуемости и спокойствия, поэтому сегодняшнее приключение — хоть что-то новое в моей жизни. Ты меня понимаешь?

— Не совсем, — признался Йен.

— Я же говорю, ты ничего не смыслишь в человеческих отношениях.

Хет Хоофт опять вздохнул.

— Мы с ней, как бы это сказать… Поссорились.

— Поссорились? — удивилась Магда.

— Ну не совсем поссорились…

— Ты, взрослый мужчина, поссорился с девочкой? Не стыдно?

— Знаю, знаю. Я ничего не смыслю в человеческих отношениях.

— Почему ты ни разу за столько лет не привел ее к нам в дом?

— Не хотел причинять тебе боль.

— Об этом мы с тобой уже разговаривали! Не заставляй меня повторять одно и то же в сотый раз! — разозлилась Магда.

— Магдалена…

— Познакомь нас! Я научу ее печь пирожки.

— Я подумаю.

— Я уже подумала за тебя! Насколько я помню, мне как твоей жене это иногда позволительно! — и она отвернулась от мужа, потянув на себя свой край одеяла.

′Т Хоофт придвинулся поближе и обнял ее.

— И еще, — через какое-то время уже спокойно сказала Магда. — Айгер хороший парень, но она и Айгер не пара.

— Ну начина-а-ается, — протянул Йен.

— Я надеюсь, ты оторвешь ему все, что там у вас полагается в таком случае!

— Магда, это ее личная жизнь.

— Я уже попросила тебя, чтобы ты не был идиотом. Видел бы ты свои глаза, когда я сказала, что она пообещала ему себя.

′Т Хоофт еще раз вздохнул, поцеловал жену и покрепче прижал к себе.

— Спокойной ночи, — сказал он и закрыл глаза.

— Ну, — Айгер сидел в кресле, без стеснения разглядывал Тайру. — Я свою часть договора выполнил. Осталась твоя.

Тайра, оценив ситуацию и его намерения, которых он, впрочем, и не скрывал, молча кивнула. Он ждал пару секунд, но она так и не подняла взгляда.

Ван Хинкес выбрался из кресла и подошел вплотную к ней. Он стоял рядом, смотрел на нее с высоты своего роста и ощущал еле заметный запах ее туалетной воды. Он протянул руку к ее голове и аккуратно вытащил заколку. Волосы темными волнами упали ему в ладонь, он запустил в них руку, наслаждаясь их мягкостью и шелковым блеском, и расправил их по ее плечам. Тайра не пошевелилась.

Айгер тыльной стороной ладони коснулся ее щеки, спустился к шее, погладил ее обеими руками по плечам и привлек к себе. Он наклонил голову, зарылся носом в ее волосы и вдохнул ее запах.

Она была другая… Он не смог бы объяснить, чем она отличается от того множества женщин, которые были у него до этого момента, но то, что она была некромантессой, не имело ровно никакого значения. Он слышал, как бьется ее сердце, но в его ударах не было ни страсти, ни страха, которые обычно испытывали все его женщины, когда он касался их в первый раз. Айгер расстегнул замок ее платья и спустил его с ее плеч, обнажая спину и зеленый с черным кружевом бюстгальтер. Он провел ладонью вдоль ее позвоночника: между ужасными шрамами, изуродовавшими ее тело, кожа была теплая и нежная, он гладил ее, прижимая Тайру к себе и медленно опуская руки ей на бедра. Он не мог поверить, что она не вырывается, не дерется, не пытается остановить ему сердце или сотворить еще какое-нибудь непотребство из своего некромантского арсенала. Айгер отодвинул бретельку ее бюстгальтера и поцеловал ее в плечо.

Тайра вздрогнула, и он почувствовал, что на секунду ее дыхание сбилось. Он поцеловал ее еще раз, и у него закружилась голова. Она пахла серединой лета, пряными прованскими травами и морским ветром. Она пахла его детством. Он закрыл глаза и почувствовал, что вместе с желанием его переполняет нежность.

— Айгер… — она шепотом позвала его. — Айгер…

— Что? — так же шепотом спросил он.

Она какое-то время молчала, а потом, тщательно подбирая слова, произнесла:

— Я не знаю и не умею ничего из того, что ты от меня хочешь.

Айгер резко открыл глаза и замер. Затем медленно отодвинулся от нее на полшага, убрал руку с ее талии и осторожно одним пальцем вернул бретельку на место. Он еще раз вдохнул ее запах и посмотрел ей в лицо.

— Не бойся, не обижу, — мрачно сказал он и отошел к окну.

Он вглядывался в ночную тьму, приходя в себя, до тех пор, пока наваждение не отпустило его, а потом повернулся к ней.

— Тебе сколько лет, Кхасса? — спросил он.

— Двадцать один скоро будет.

Пока он был к ней спиной, она успела натянуть платье обратно и теперь стояла, обхватив себя руками, словно ей было холодно, хотя щеки ее были пунцовыми.

— Да успокойся ты, — Айгер криво улыбнулся. — Нечего тут стыдиться. Береги себя и дальше.

— Было бы для кого, — тихо откликнулась Тайра.

Айгер почувствовал, как его постепенно накрывает ее печаль.

— Я бы очень хотел, чтобы моя девушка была только моей, — сказал он и, поняв, что слишком расчувствовался и что ненавидит весь этот проклятый магический мир, зло бросил Тайре в лицо: — Вот же достанется кому-то подарочек!

Тайра ничего не ответила.

— И далась тебе эта госпожа Магдалена! На такое ради нее соглашаться!

— Ты не поймешь.

Айгер подумал, что уж он-то не имеет права ее воспитывать и что он, должно быть, точно не поймет, зачем она согласилась на это, подошел к ней, вздохнул и уже спокойно сказал:

— Ладно, считай, Слово свое ты сдержала. Ничего ты мне больше не должна. Иди в свой заповедник.

Тайра помедлила секунды три, проверяя, правда ли Айгер ее отпускает, неслышно дошла до двери и потянулась к ручке.

— Подожди, — сказал Айгер, взял со стола ее заколку и подал ей. — На вот. Забыла.

Она протянула руку за заколкой, и он увидел, что в его ладони могли бы поместиться две ее.

— Давай провожу, — он снял с вешалки свою куртку и открыл дверь, пропуская ее вперед. — Пройдемся немного вместе, пока не успокоишься. Нечего по ночам по городу одной шляться.

— За город беспокоишься? — спросила Тайра, и по ее тону Айгер понял, что она начала приходить в себя.

— Конечно, за город, — рыкнул он. — А то от тебя, ведьма, оказывается, чего угодно можно ожидать.

Воскресенье выдалось солнечным и теплым. Идти Тайре было некуда, дел не предвиделось. После вчерашней прогулки с Айгером она долго не могла уснуть, вспоминая его теплые руки на своей спине, и проснулась рано, с первыми лучами ишанкарского солнца. Тайра пыталась отвлечься от мыслей о желаниях, которые вызвал в ней его поцелуй, но выходило плохо: плечо все еще чувствовало прикосновение его губ и щеки пылали то ли от мыслей о том, что все могло окончиться совсем не прогулкой, то ли о том, что все случившееся между ней и Айгером мог видеть Змей. Тайра убрала в комнате, полила цветы, переделала все, что было возможно, а впереди все еще оставался целый ничем не занятый день.

Урюк цвел, как и весной, времена года проходили мимо него. Тайра сидела на скамейке и наблюдала за медленно облетающими лепестками. Очередной роман Джейн Остин, который вручила ей Гудрун, лежал рядом, Тайра так и не смогла в него заглянуть.

Йен подошел и сел рядом. Тайра попыталась подскочить и поприветствовать его, но он положил руку ей на плечо.

— Это лишнее, — мягко сказал он. — Рад тебя видеть.

— Правда рады? — спросила Тайра.

— Я соскучился по тебе, — признался Наставник, — хотя ты очень быстро отошла. Я думал, тебе понадобится больше времени.

— Змей сказал, я спала почти пятнадцать дней. А Макс сказал, меня не было неделю.

— Змей забрал тебя в одно из искажений, в тени. Сообщил об этом мне и Бергеру, чтобы мы не волновались. А еще он сказал, что ты была будто в коконе из единой тьмы. Он боялся к тебе приближаться. Наблюдал со стороны.

— Это единая тьма помогла мне быстрее восстановиться?

— Возможно. В монсальватских книгах про древних некромантов я такое встречал, но относил это к разряду неподтвержденных легенд. Единая тьма исцелят только путем уничтожения чего-либо… Разве что она очистила твое тело от моей магии, забрав мой гнев и мою ненависть, которые я вложил в заклятье… Надо будет перечитать. И поблагодарить Змея не помешает, а то я был с ним слишком резок.

— Он ушел. Сказал, что далеко и вернется нескоро.

— Ушел и ничего не разрушил, надо же, — Йен осмотрелся. — Вы друг друга компенсируете.

— Что это значит?

— С тех пор как вы начали общаться, он больше не наносит урона Ишанкару. Будто установилось некое равновесие, как если бы давление выровнялось внутри и снаружи. Раньше он без необходимости не заходил за Второй Рубеж, а теперь может свободно гулять по Ишанкару. Замок перестал сыпаться при его появлениях.

— И почему же он так редко тут бывает?

— Не хочет ходить на Советы. Но это его тайна. Ты же не сдашь Змея аль-Малику или сэру Бергеру?

— Разумеется, не сдам, — Тайра улыбнулась.

— Почему ты не пришла в Башню?

— Я приходила, но вас там не было, Башня была запечатана, я не стала снимать печать и ушла. Я хотела попросить прощения.

— За что?

— Толком и не знаю, сэр. За все. Я вроде бы и сама жертва обстоятельств, но все равно чувствую себя виноватой. Я не хотела лезть в вашу семью, я помню про границы дозволенного, просто так получилось. Извините.

— И ты меня извини, — сказал маг. — Если кто и должен просить прощения, то это я. Толком тоже не знаю за что, но на душе у меня было неспокойно. Убивать собственную Ученицу я точно не собирался.

Йен взял в руки ее книгу, полистал и положил обратно на скамейку.

— Роман о любви? Это у тебя после ван Хинкеса?

— Это у меня после Гудрун, — усмехнулась Тайра. — Она все еще тешит надежду сделать из меня женщину.

′Т Хоофт помолчал какое-то время, не смог сформулировать нужного вопроса и спросил:

— А Айгер?

Тайра всегда была осмотрительной, особенно с парнями, и Йен был уверен, что такой глупости, о которой думала Магдалена, она не совершит, но на всякий случай, допуская ничтожную вероятность этой странной сделки, все же поинтересовался.

Тайра посмотрела на Наставника — госпожа Магдалена наверняка раскусила Айгера и поделилась соображениями с мужем — и снова усмехнулась:

— Да нужна я ему… Он потребитель услуг, а что с меня взять? «Пятилепестковый лотос» вы мне в руки брать запретили, поэтому мы разошлись друзьями.

Йен почувствовал облегчение. Он всегда знал, что иносказание — это искусство.

— Он мне не подходит, — уже серьезно сказала Тайра.

— В смысле «не подходит»? — уточнил маг.

— Не подходит как сексуальный партнер.

— И как ты это узнала, если вы разошлись… э-э… друзьями?

— Не знаю. Просто поняла, что живым он от меня не уйдет, если мы… ну… это… — Тайра смутилась и покраснела. — Мы несовместимы. Он слабый маг, он бы не выдержал, если бы я хоть немного раскрылась… Я читала об этом в книгах про Зулейху и Гвендолин, просто со мной раньше этого не случалось.

— А зачем же соглашалась на такую цену, если знала, что Айгер связи с тобой не переживет?

— Я вообще плохо понимала, на что соглашалась, сэр, тогда времени думать не было, а потом надеялась, что Айгер это просто так сказал, для красного словца, — попыталась оправдаться Тайра. — Думала, он меня на слабо берет… А оказалось, что он все это серьезно, но я и тогда не знала, что он мне не подходит, я это поняла позже, когда он ко мне прикоснулся.

— Прикоснулся? И как же он к тебе прикоснулся? — нахмурился маг.

Тайра осторожно взглянула на Наставника, но тот ждал ответа.

— Он меня поцеловал, — ожидая бури, все же призналась Тайра. — В плечо.

′Т Хоофт молчал.

— Вы его не убивайте, сэр, пожалуйста, — взмолилась Тайра, поняв, что Наставник так и не произнесет ни слова. — Он больше ничего не сделал. Он сразу все понял. Он и так чуть сознание не потерял от одного только поцелуя… Он хороший.

Йен помолчал еще немного, переваривая информацию, и наконец осознал, что все это время сидел, не двигаясь, как древнее изваяние. Тайра смотрела на него испуганными глазами, по его реакции делая вывод, что теперь Айгеру точно не жить, и не расплакалась только от страха.

— Не буду я его убивать, — сказал хет Хоофт. — Не за что его сейчас убивать. Но в будущем не знаю, как сложится.

Тайра с облегчением выдохнула, и Йен почувствовал, как воздух вокруг нее перестал звенеть от напряжения и пришел в свое обычное состояние. Лепестки урюка снова медленно полетели вниз.

— И все же, — спросил ′т Хоофт, — насчет подходящих партнеров… Я спрошу, можно? А то ж я умру от любопытства. Ты теперь всех мужчин оценить можешь на глаз или тебя для этого в плечо поцеловать надо?

Тайра покраснела еще больше.

— Не надо меня целовать, сэр. Я и так теперь вижу, что никто мне не подходит.

— Совсем никто? — удивился маг.

— Вы, Горан и Змей, — выпалила Тайра и тут же быстро добавила: — Про Змея не спрашивайте, понятия не имею, как это возможно.

— А Александр Дарнелл? — пошел ва-банк Йен, раз уж вышел такой разговор.

— Нет.

— А Морис?

— Насчет него не знаю, он же нежить. С вампирами я еще не поняла, как это чувствуется.

— Я, Горан и Змей? — переспросил ′т Хоофт, будто не расслышал первый раз. — И все?

— Простите, сэр, вы сами спросили.

— Вот поэтому Сэл и прописал в Списке Б те параграфы, которые тебя так напугали, — вспомнив, что он Наставник, как можно более ровно произнес Йен. — Работать с посохом в руках можно лишь после раскрытия определенных каналов, а их некроманту без помощи противоположного пола не раскрыть. Секс и смерть — две неразделимые стороны бытия. Ты меня понимаешь, Кхасси?

Тайра кивнула.

— Некромантессе с ее силой сложно подобрать соответствующего партнера, так чтобы он после интимной связи еще и жив остался. Теперь ты сама видишь, как все непросто. Можно, конечно, поступать как Зулейха: брать того мужчину, какого хочется, и не жалеть о его уходе. Это тоже Списком Б предусмотрено.

— Какой кошмар, — Тайра закрыла лицо руками, ей было крайне неловко говорить на такие темы.

— Список Б призван обеспечить твое выживание. Иногда для этого требуются крайние меры. Ты поймешь, когда станешь взрослее. Но это не значит, что ты должна жить по Списку Б. Я вот по нему жить не хочу.

— Значит, — осторожно спросила Тайра, отняв руки от лица и на всякий случай чуть отодвинувшись в сторону, — вы не будете моим мужчиной?

— Ты в своем уме? — возмущенно поинтересовался ′т Хоофт.

— Вы мне про Список Б рассказываете, сэр! А в нем именно про это и написано! Если нет подходящего партнера, то Наставник может… должен… — Тайра так и не смогла это выговорить. — Да я боюсь этого до ужаса!

— Не бойся, — успокоил ее Йен. — Твоим мужчиной я не буду, потому что я твой Наставник, и только. А если вдруг у меня случится помутнение рассудка, а такое при дисбалансе возможно, разрешаю тебе засадить мне веретено в лоб. Я доступно объяснил?

— При дисбалансе? — переспросила Тайра.

— Ты поняла, что я тебе только что сказал, Тайра?

— Да, сэр. Веретено в лоб.

— Ну не в лоб, конечно, — уточнил хет Хоофт, — но смысл ты уяснила. А про дисбаланс я тебе позже расскажу, когда ты это переваришь.

— А Список Б? Когда дадите его прочесть?

— Не знаю. Пока не дам. Слишком ты впечатлительная насчет физических отношений.

Хет Хоофт воззрился на гладь пруда и снова застыл, Тайра сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях, как будто он только что ее отругал. Минуты тихо текли мимо.

— Вы никому не скажете, сэр? — набравшись смелости, спросила Тайра. — Про то, что я теперь умею определять, кто мне подходит, а кто нет?

— Нет, не скажу, — покачал головой маг. — Не беспокойся, это только между нами.

— Спасибо, сэр.

Йен посмотрел на нее и улыбнулся.

— Ну почему мне в Ученики досталась девушка? С парнем было бы гораздо проще обсуждать такие темы.

— С парнем все предсказуемо, а со мной сюрприз на сюрпризе.

— Не поспоришь, — ухмыльнулся ′т Хоофт.

Все-таки Наставник был замечательным!

— Я не знаю, как тебя благодарить за Магду, — сказал Йен, возвращаясь к первоначальному разговору.

— Никак. Это мой долг.

— Как ты оказалась в Дублине?

— Я там часто бываю. Там мороженое вкусное, — призналась Тайра.

— Тогда спрошу по-другому. Как ты оказалась там именно в этот момент?

— Я, вообще-то, в Лондон хотела, но ошиблась с порталом и попала в Дублин.

— И когда ты в последний раз ошибалась с порталом?

— Не помню, сэр, — Тайра задумалась. — Это просто случайность.

— В случайности я не верю, — напомнил ′т Хоофт. — Я спросил Магду, как она оказалась в том торговом центре, и она ответила, что ее проводил туда гостиничный портье, у которого закончилась смена и который был не против прогуляться с красивой женщиной, — Йен хмыкнул. — Она мне его показала. Он не похож на портье.

Йен дотронулся до Тайриного виска и спроецировал образ высокого стройного мужчины с собранными в хвост светлыми волосами. Глаза у него были уставшие, будто он и правда отработал ночную смену.

— Он больше на галериста похож, — сказала Тайра. — На кого-то из мира искусства.

— Вот поэтому они с Магдаленой и спелись, — ′т Хоофт снова хмыкнул. — Кофе пили, смеялись…

— Вы ревнуете? — Тайра улыбнулась.

— Разумеется. Но не до такой степени, чтобы все время требовать у Магды отчетов о том, с кем она пьет кофе во время гастролей.

Тайра засмеялась. По той невозмутимости, с которой Наставник говорил о ревности, можно было сделать вывод, что он ревнует, и еще как.

— Я показал этого человека другому портье в гостинице, где в Дублине жила Магда, — продолжил хет Хоофт, — и он ответил, что этот мужчина никогда у них не работал. Но Магдалена видела его за стойкой рядом с еще одним портье, который в этой гостинице точно работает по сей день, однако и он Магдалениного провожатого тоже никогда не видел и не смог вспомнить, чтобы когда-нибудь работал с ним смену.

Конец ознакомительного фрагмента.