Месть Империи 3. Горе Побежденным

Дмитрий Анатольевич Емельянов, 2021

Грозный император половины мира мертв. Империя на грани гражданской войны и междоусобицы. Кажется, настало лучшее время для братства Астарты нанести свой удар. Все вроде бы просчитано до мелочей, и кажется, удача улыбается Великому магистру, но судьба капризна и переменчива. В любой момент все может измениться, уж слишком много в этой игре зависит от решительности и изобретательности наших героев.

Горе побежденным

Глава 1

Год 121 от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию

.

Царский Город

Громыхая копытами по булыжной мостовой, десяток рыцарей Огнерожденного Митры промчался по улице и не сбавляя хода свернул к зданию префектуры Трибунала. Огромные кони, зло раздувая ноздри, пронесли бронированных всадников мимо вжавшихся в забор случайных прохожих, и перед глазами испуганных людей, как предупреждение о неизбежности наказания за грехи земные, промелькнули багряные трилистники на белых развевающихся плащах.

Впереди орденского отряда скакал легендарный командор Лисандр Пасто́р. Ветер трепал его длинные, тронутые сединой волосы, а на жестком волевом лице недовольно кривились сжатые губы. В этот момент командор злился на самого себя, склоняя заодно и магистра ордена и самого патриарха. Привычно пружиня в седле, он не уставая ругался, раз за разом повторяя то, что уже высказал магистру в лицо:

— Мы-то здесь при чем? Убили трибунальского префекта, вот пусть Трибунал и разбирается. Не наше это дело!

Раздражение командора было понятно: от убийства за версту несло неприятностями, и будь его воля, он бы ни за что не полез в это дерьмо. Во-первых, совершенно не его профиль. Лисандр Пастор, скорее, был известен как специалист по решительным штурмовым операциям. Найти и разгромить ячейку братства, перехватить караван, сравнять с землей поселок неверных — это его. А расследование убийства… Да что он в этом понимает! А во-вторых, конечно же, Трибунал! С ним и персонально с председателем Священной комиссии Лисандр больше не желал иметь никаких дел, но куда деваться, если такова личная «просьба» патриарха.

Осадив коня перед закрытыми воротами префектуры, командор грязно выругался, и Пармений, его друг и правая рука, мигом слетев с седла, яростно забарабанил по дубовым доскам.

— Открывай, доходяги! Спите там, что ли?!

В воротах отворилось маленькое окошко и оттуда насторожено зыркнули.

— Кто такие? Чего надо?

Не собираясь миндальничать, Пармений гаркнул прямо в прячущееся лицо:

— Ослеп?! Перед тобой командор ордена Огнерожденного Митры! Открывай!

Изнутри послышался яростный шепот, и через минуту створки ворот все-таки поползли в стороны.

Пастор и его люди шагом въехали во двор, где их уже встречал человек в лиловой сутане комиссара Священной комиссии. Он дождался, пока они спешатся, и, изображая гостеприимство, поспешно засеменил навстречу.

— Рад видеть легендарного командора Ордена в наших стенах! Мы готовы оказать вам любую помощь. — Елейная улыбка растеклась по узкому аскетичному лицу, превращая его в жутковатую маску.

Передав поводья подбежавшему рыцарю, Пастор поднял мрачный взгляд.

— Не могу ответить вам тем же. — В его глазах застыла открытая неприязнь. — Ваша помощь, нунций, мне дорого обходится. Единственное, о чем прошу, — не мешайте.

Эти два человека были хорошо знакомы. Глава специального комитета Священной комиссии Трибунала нунций Фирсаний Софоклус выполнял для Трибунала те же задачи, что и командор для Ордена. Сейчас оба находились здесь, потому что убийство префекта столицы поставило на уши всю верхушку церкви, и патриарх потребовал от карательных органов бросить лучшие силы на скорейшее раскрытие дела.

Фирсаний, не убирая с лица благочестивой мины, сделал вид, что открытое хамство командора его не задело.

— Не стоит ссориться с самого начала. Его святейшество ждет от нас результата, и будет лучше, если мы оставим взаимные претензии в прошлом.

— Взаимные претензии! — В прищуренных глазах командора вспыхнули злые искры. — По вашей вине погибли три моих лучших бойца, три моих друга! Послать их против Тироса Иберийского без ментального прикрытия мог только глупец или предатель — и с тем и с другим я не хочу иметь ничего общего!

Нунций недовольно скривился.

— Ну что вы опять! Вам уже сто раз объясняли — это была нелепая случайность. Тироса должен был убрать совсем другой человек. Вашим рыцарям оставалось только забрать кристалл.

Смерив испепеляющим взглядом тощую фигуру в лиловой сутане, Лисандр молча повернулся к своим и отрывисто гаркнул:

— Осмотреть здесь все! Труп обыскать! — Для убедительности он ткнул в мертвое тело секретаря префекта, все еще лежащее в куче осколков. — Пармений и Васкес — за мной!

Не дожидаясь реакции, он прошел мимо нунция как мимо пустого места и решительно зашагал ко входу в здание префектуры. Тит Пармений и молодой человек, единственный из их группы без орденского плаща, поспешно бросились за ним.

Проводив взглядом мощную фигуру командора, Фирсаний Софоклус постоял немного в нерешительности и, зло поджав губы, все же пошел следом.

–

Склонившись над телом мертвого префекта Трибунала, Пармений с интересом рассматривал его разбитый затылок.

— Недюжинной силы должен быть человек, чтобы так приложить бедолагу. — Он повернулся к стоящему над ним командору. — Полбашки снесли! Кувалдой, что ли, били? Голыми руками такое не сотворить!

Пастор перевел взгляд с убитого на кровавое пятно на стене.

— А как же вот это? — хмыкнул он. — Засохшие мозги господина префекта говорят нам, что встреча его головы именно со стеной, а никак не с кувалдой, стала губительной для слуги Трибунала.

— Ну не знаю! — Пармений развел руками. — Зашвырнуть туда такого, — он взглядом оценил вес префекта, — нет, человеку не под силу.

Командор язвительно скривил рот.

— По-твоему выходит, это демон поднялся из ада, чтобы расправиться со слишком ретивым поборником веры. — Брезгливая гримаса на лице в тот момент отобразила его личное отношение к покойному.

Откинув полу плаща, чтобы не испачкать в крови, Пармений аккуратно перевернул тело.

— Сутана разорвана так, словно его схватили за край и швырнули о стену, — он проследил взглядом условную траекторию и покачал головой: — вон оттуда, от стола. Получается, покойный пролетел метров семь-восемь со скоростью снаряда из катапульты. Может, действительно демон?

Усмехнувшись, он обернулся к командору:

— А что, Трибунал ведь у нас на переднем краю борьбы со злом. Вот и встретились!

Вместо Пастора ответил внезапно появившийся нунций:

— Мне кажется, злорадство и непристойность неуместны в такой момент.

Ухмылка тут же сползла с лица Тита, и он вновь склонился над телом, делая вид, что усиленно выискивает новые детали. В этот момент, гремя скрытой под плащом кольчугой вошел еще один рыцарь из команды Пастора.

— Командор, мы обыскали секретаря. У него ничего не нашли, но среди осколков валялись листы для записей. Все пустые, кроме одного.

Он протянул командиру смятый клочок бумаги, и тот, развернув, прочел вслух:

— Акси Добряк. — Оторвав взгляд от записки, он повернулся к Пармению: — Тебе это имя о чем-нибудь говорит?

Помощник отрицательно помотал головой и состроил выразительную физиономию. Молодой человек тоже пожал плечами, и Лисандр, еще раз взглянув на листок, задумчиво произнес:

— Получается, эти слова секретарь записал перед самой смертью. Записал как нечто важное, порученное ему префектом. Надо бы разузнать про этого типа…

Вкрадчивый голос нунция прервал его на полуслове:

— Я могу помочь. Если вам, конечно, интересно.

Все дружно уставились на командора, и тот, помолчав с минуту, решился.

— Что ж, Фирсаний, раз тебя мне все равно навязали, говори.

На лице нунция не отразилась самодовольная усмешка, промелькнувшая на миг в его голове, и, храня прежнюю невозмутимость, комиссар Трибунала начал выдавать как по писаному:

— Акси Добряк или, точнее, Акциний Наксос со вчерашнего дня возглавляет банду восточных доков. Темная личность! О его прошлом мало что известно, но последнее время он таскался за армией, держа бордель и игорный зал. — На вопросительный взгляд, мол, откуда столько внимания столь незначительной фигуре, Софоклус добавил: — Мы отслеживаем ситуацию в доках, и передел власти в одной из крупнейших банд не мог пройти мимо нашего внимания.

Поскольку эта информация не внесла никакой ясности, то командор, скомкав клочок бумаги, бросил его на пол.

— Значит, пустышка: вряд ли такой человек может претендовать на лавры убийцы префекта Трибунала.

От этого жеста педантичная натура Фирсания Софоклуса молча взорвалась праведным гневом, но внешне ему удалось сохранить спокойствие.

— Думаете, не стоит разбрасываться уликами. На суде может пригодиться любая деталь.

— С каких пор Трибунал волнуют такие мелочи, как улики? — Голос командора преисполнился торжествующим сарказмом. — Вам же всегда было достаточно уверенности в своей правоте и признания, добытого под пытками.

— И тем не менее, — нунций подобрал бумажку и, аккуратно расправив, спрятал в карман, — одно другому не мешает.

Криво усмехнувшись, Пастор перевел взгляд на молодого человека.

— Ну а ты что скажешь? Ментальный след есть?

Фрей Пигон, единственный менталист в отряде командора, был не из самых известных, но настолько талантливым, что мог ощутить даже тончайший след, оставляемый вхождением, и сейчас он был в замешательстве. Фрей чувствовал в комнате отпечаток потусторонней силы, но это было нечто другое, совсем не похожее на прорыв ментальной энергии при вхождении. У него не хватало опыта для полной уверенности, но он все же решился:

— Очень похоже на Детей Странника — уж больно мертвечиной несет.

Спина командора мгновенно напряглась, а комиссара аж передернуло. Еще слишком свежа была память. Дети Странника — оружие террора. Ответ секты служителей Мардука на гонения церкви. Секта была выявлена, и все члены ее безжалостно уничтожены. Долгое следствие и протоколы допросов, занявшие целые тома, вынесли на свет жуткие вещи. Странник — глава культа, почти мифическое лицо — создал зелье, приняв которое человек умирал, но в тот момент, когда тело находилось между жизнью и смертью, от него отрывалась некая темная энергетическая субстанция. Они называли ее Черной тенью, а людей, пошедших на такое, — Детьми Странника. Эта тень действовала по воле умирающего и существовала, пока человек, принявший яд, мучился в агонии. Она пропадала, как только тот умирал окончательно, но за это время могла сотворить многое. Ее, призрачную и мертвую, не видел глаз живого человека, но при этом она была достаточно материальной, чтобы убить. Тень проникала в самые защищенные места, везде находя намеченную жертву. Дети Странника стали настоящим бедствием для церкви Огнерожденного. Они убивали комиссаров Священной комиссии и прокураторов Трибунала, покушались даже на жизнь патриарха. Их не могла остановить ментальная защита, и лишь краткий срок жизни Черной тени служил для нее единственной преградой. Адепты секты говорили, что принявшие это зелье испытывали нечеловеческие муки, и Странник, давая его своим последователям, наказывал: это не оружие войны, это оружие возмездия, выход для тех, у кого ненависть к гонителям сильнее страха смерти, боли и желания жить.

Все, кто хоть как-то был причастен к культу Мардука, пошли на костер. Сожгли даже их дома, одежду и вещи, но никакие пытки не заставили этих людей хоть слово проронить про Странника. Его след пропал, и уже много лет о Страннике ничего не было слышно.

— Ты уверен? — Хмурый взгляд командора пронзил менталиста.

Тот отрицательно покачал головой.

— Нет. Точно могу сказать только то, что это не братство Астарты.

Из груди нунция вырвался вздох облегчения, а командор, лишь удовлетворенно кивнув, прошел к столу и, поправив широкий пояс с мечом, уселся в кресло префекта.

— Итак, что мы имеем. — Он угрюмо оглядел собравшихся. — Неведомую сущность, которую не смог остановить один из лучших менталистов империи. Пять человек, убитых с применением чудовищной силы, и убийцу, способного проникнуть в самое охраняемое здание в столице и исчезнуть из него. У кого какие мысли?

Помощники командора, наморщив лбы, отвели глаза — идей никаких не было, и только Фирсаний Софоклус, благообразно сложив ладони на груди, решился ответить:

— Поскольку никаких иных следов, кроме клочка бумаги, мы не нашли, то я предлагаю сосредоточить все усилия на том, что у нас есть, а именно, на человеке, чье имя прозвучало в этих стенах за несколько секунд до убийства. Что-то мне подсказывает, что он имеет непосредственное отношение к случившемуся.