Красная ветка. Сборник рассказов

Тони Ветров, 2021

Сколько людей ежедневно спускается в городское подземелье под звучным названием метро? Сложно даже представить. У каждого из них свои дела, свои заботы, свои маршруты. В сплошном потоке мы редко обращаем внимание на своих попутчиков. С кем-то едем от конечной до конечной, а кто-то выходит на промежуточных станциях. Бесконечное множество лиц сменяет друг друга в вихре постоянного движения. А если на миг остановиться и заглянуть в глаза человеку, сидящему напротив? Что вы в них увидите? Попробуйте – это бывает чрезвычайно интересно. Окунитесь в мир городского подземелья и взгляните в отражение души случайного попутчика. И быть может, он окажется для вас не таким уж и случайным…

2. Аварийная пересадка

— Эй, Серый! Давай скорее, сейчас двери захлопнутся, — забегая в вагон, крикнул Димон, переворачивая козырек своей кепки назад.

Серёга в последний момент влетел в вагон. Двери закрылись, прищемив лямку его рюкзака.

Мы с Димоном разразились громким смехом.

— Ну, Серёга, ты как обычно! — сквозь смех воскликнул Дима, глядя, как наш товарищ пытается выдернуть лямку рюкзака из закрытых дверей.

— Да что вы ржете? Помогите лучше, — крикнул Серёга, продолжая тянуть свой несчастный рюкзак.

Мы смеялись на весь вагон, хватаясь друг за друга, чтобы не упасть в мчавшемся по туннелю поезде. Пассажиров было немного, но все с осуждением поглядывали на нас.

Сегодня мы решили прогулять школу. Кинули портфели с учебниками у Серёги дома и отправились на прогулку, закинув все самое необходимое к Серёге в рюкзак. Очень хорошая погода была на улице, чтобы тратить день, сидя на скучных занятиях.

— Парень, прекрати дергать! — не выдержал один из пассажиров преклонного возраста. — На следующей остановке двери откроются, и достанешь. Ты сейчас либо рюкзак порвешь, либо дверь сломаешь.

— Скорее второе, — хохоча, воскликнул Димон. — Давай, Серый, тяни сильнее!

Он схватился за рюкзак и стал вместе с Серегой тянуть его.

— Вы, что, по-русски не понимаете?! — возмутился тот же пассажир.

Я обернулся и взглянул на него. Это был зрелый мужчина, приблизительно лет пятидесяти-шестидесяти. Он был одет в лёгкую ветровку и «пенсионерскую» кепку. На мой взгляд, такие кепки носили либо таксисты, либо пенсионеры. Судя по тому, что он был сейчас не за рулём, то я отнес его к новоиспеченным пенсионерам. Мужчина нахмурил свои густые брови и недовольно глядел на нас.

Наконец состав выехал из туннеля на освещённую платформу. Когда двери распахнулись, Серёга, радостный, довольный, выдернул свой рюкзак и крепко прижал к себе, словно опасался, что двери выхватят его у него и зажмут в своих крепких объятиях.

Мы с Димоном смеялись и хлопали его по спине.

— Вы идиоты? Почему нельзя было подождать другой поезд? — возмутился Серёга, все так же обнимая свой драгоценный рюкзак.

— Да ладно тебе, весело же! — сказал я и пошел по вагону, разглядывая стены.

Чистенько, однако. Повезло с вагоном.

Двери закрылись. Димон, насвистывая, шел сзади меня. Мужчина продолжал угрюмо смотреть на нас.

— Что нынче за молодежь пошла! Никакого уважения! Зашли в вагон, и ни с кем не считаются, — начал бубнить мужчина в кепке.

— Это точно! Молодые люди, вы вообще-то здесь не одни, — поддержала его женщина в возрасте, осуждающе глядя на нас.

— Мы кому-то помешали? Вы же видели: у меня застрял рюкзак, а мои товарищи посчитали это смешной ситуацией. Что здесь такого? — высказался Серёга.

— Что дурного, в том, что у людей хорошее настроение? — спросил Димка и перешел со свиста на вокальное исполнение.

Мы уже ушли в другой конец вагона, но дотошный пассажир не унимался.

— Вы чего тут разорались? — крикнул он, тряся рукой.

— А тебе завидно, старикашка? — спросил, ухмыляясь, Димон, обернувшись к возмущенному пассажиру.

Он схватился за верхние перила и повис на них, раскачиваясь, как на турнике.

— Ты как разговариваешь со старшими? — возмутилась женщина, сидевшая в другой стороне вагона.

— Парень, ты совсем обнаглел? Какой я тебе старикашка? — поднявшись со своего места, воскликнул мужчина.

— Тогда зачем ты кепку пенсионерскую напялил, если не считаешь себя старикашкой? — поддержал я товарища.

— Да как вы смеете?!

Мужчина покраснел от злости, его возмущению не было предела.

Меня всегда удивляли такие люди. Ну вот чего ты сидишь здесь и нагоняешь на всех негатив, тебе не все ли равно, кто тут орет (судя по тому, как он выразился), учитывая, что мы вовсе не орали. Мы просто смеялись, но, видно, люди к старости забывают, что такое смех и его редкий звук начинает их бесить. Если сам жизнью недоволен, то зачем на других срываться, нагнетать ситуацию? На этот вопрос я не знал ответа.

Я посмотрел на Димона, и на моем лице расцвела многообещающая улыбка.

— Это то, о чем я думаю? — спросил мой товарищ.

Я кивнул.

— Серый, Серый, — позвал Серёгу Димка. — Код красный! Третьяковка.

— Что прямо сейчас?

— Именно, — подтвердил я.

Двери вагона в очередной раз затворились после короткой остановки.

Димон вышел на середину вагона и начал во весь голос петь, окончательно выводя из себя пассажиров. Большинство людей в вагоне начали в открытую поддерживать помидора в кепке. Чем ещё больше меня раззадорили. Пока Дима пел, мы с Серегой подошли и открыли его рюкзак, в котором лежали баллончики с краской.

— Вот они, мои дорогие!

Я вытащил красный баллончик и спрятал под джинсовкой.

— День дурака был на прошлой неделе, вы немного опоздали, клоуны! — пытался задеть Димона мужчина в кепке.

— Простите не знаю, когда день вредных пенсионеров, но что-то мне подсказывает, что не сегодня, — подключился к перепалке Серёга.

Пока мои друзья отвлекали внимание, я высматривал поле для своего творчества.

Мы простояли ещё один переезд до следующей станции. К моему сожалению, в вагон зашли новые люди, которые были ни причем. Но им предстояло стать свидетелями нашей накаляющейся межвозрастной борьбы. Двери закрылись, Димка продолжал горланить песни, а Серёга вступил в жаркую перепалку с тремя пассажирами во главе с помидором. Я вытащил баллончик и приступил к своей роли в операции под кодовым названием"Третьяковка". Красный цвет ярко выделялся на светлых стенах вагона. Я успел нарисовать несколько смеющихся рожиц на окнах, на меня наконец-то обратили внимание. Одна из самых недовольных пассажирок воскликнула:

— Ах ты вандал, прекрати немедленно!

Для меня это было оскорблением: я не вандал — я художник. И это мое выражение творчества! Я принялся ещё быстрее рисовать, стараясь за короткое время оставить как можно больше красных пятен в вагоне. Это было органично, учитывая, что ветка метро, по которой мы ехали, была красная. Я нарисовал свое главное художество на самом видном месте: уродливый тролль в точно такой же кепке, как у мужика. Пассажиры кричали, возмущались, некоторые стали хватать Димку и Серёгу за руки, но они всеми способами ограждали меня от народного недовольства.

Конец ознакомительного фрагмента.