Парашива

Тодд Лерой

Мир будущего. Почти не осталось тех, кто бы не погрузился в симулятор реальности. Каждый имеет персональный код и лишен анонимности. Однако остались те, кто выступает против тотального электронного рабства. Шпиону Люку Гардасу предстоит выяснить, принадлежал ли он к оппозиции до того, как потерял память.

Глава 2

Кристина обнаружила подвал с запасом консервов, и потребность в судорожном поиске кафе и готовила порции на целое войско. Люк по-прежнему мало двигался и разговаривал, перебирая каналы и не задерживаясь ни на одном дольше секунды.

— Что это? — поморщился он, принимая тарелку макарон с консервами.

— Твоя еда, между прочим, — села в кресло с ногами она и принялась набивать рот. — Своего лица в новостях еще не заметил?

— Заметил только то, что эта вещь умеет разве что рекламировать. Ведь только для этого она и была создана, не так ли?

— Весь мир создан для того, чтобы рекламировать и продавить.

— Я так и понял, — отставил тарелку на пол он. — То, где мы находимся, — всего лишь проекция коллективного бессознательного, а самое худшее, чем мы окружены, — плод только наших желаний.

— Неужели, умник? Значит, мы все в ответе, за то, что ты кого-то убил?

— Прости? — поднял испуганные глаза он.

— За идиота хочешь сойти? В суде такое давно не срабатывает.

— Но ведь я полицейский. Я не мог никого убить, — нахмурился он.

— Значит, что-то ты все таки помнишь, — скривилась Кристина. — Я не могу верить сухим словам.

Люк оглянулся и поднялся на тощих ногах.

— Если это мой дом, то доказательства я найду, — пересек зал он. — А мы с тобой в каком-то родстве?

— Маловероятно.

— Тогда почему ты не уезжаешь к себе?

Вместо того чтобы солгать в очередной раз, она решила сменить тему и сымитировать занятость и заинтересованность.

— Проверю кухню, — бросилась в коридор Кристина.

Девушка избавлялась от пустых банок из-под кофе, выбила коврики, наконец, вернулась в комнату и застала Люка в том же положении, что и утром.

— Передумал искать? — обратилась к шкафу с вещами она.

Люк молчаливо наблюдал за тем, как она выворачивает карманы чужих курток и пальто.

— Безразмерные вещи, но грязные и потертые, в твоем стиле. Так что не исключено… — вслух размышляла Кристина.

— Это точно две тысячи тридцать второй? — удивлялся он, сидя в позе лотоса.

— Я, в отличие от тебя, ничего не травмировала.

— Не так я себе его представлял. То есть, в мое время думали, что в двадцать первом веке машины будут летать, а не ездить по земле.

— В твое время?

— Тысяча девятьсот пятьдесят втором году, — честно ответил он.

— Вот как, — протянула Кристина. — Что ж, время движется не настолько быстро, как мы полагаем. А машины до сих пор ездят на колесах. Тебе бы не помешало помыться. Как-никак почти неделю в таком состоянии. Или, быть может, около восьми десятков лет?

Люк опустил голову на слипшуюся от крови одежду и волосы, потер шершавый подбородок и отправился в ванную.

— Мыло и станок найдешь за зеркалом, — бросила вслед она.

Люк залез в ванную, подставил голову под ледяной напор и принялся наблюдать за тем, как сменяются кровавые узоры под ногами. Кристина тем временем продолжала выворачивать карманы пиджаков хозяина дома. В одном из них она обнаружила паспорт с фотографией. На ней прическа у него была значительно короче, а глаза темнее. Девушка спрятала документ у себя и взяла чистый комплект одежды.

— Спасибо, — принял костюм через приоткрытую дверь Люк.

В нем он выглядел совершенно иначе. Девушка наткнулась на две пары кроссовок и предложила остаться в туфлях с острыми носами. Люк восторженно воскликнул, когда заметил радио на подоконнике:

— Такая вещь и у нас была.

— Неужели? — подошла к нему с галстуком Кристина. — Подними голову.

Люк воткнул шнур в розетку. Заиграла слишком веселая для серой обстановки дома музыка.

— Это современное? — спросил он.

— Нет, скорее уже классика. Современное… — прокрутила каналы она, — вот, например.

Звучала ритмичная мелодия с густыми басами, скрипящим фоном и обработанным, почти компьютерным голосом.

— На такой аппаратуре это странно слушать, — согласилась Кристина. — Это что-то действительно из века прошлого. Я такого даже из детства уже не помню.

— А в каком году ты родилась?

— Две тысячи втором.

— Это человек поет? — не переставал удивляться он.

— Сложно сказать. Сейчас это мало кого заботит. Музыкант — это не тот, кто разбирается в нотах. Скорее в технике.

— А оперные певцы еще остались? Вообще такая профессия, как певец, еще существует?

— Ты задаешь вопросы, на которые очень сложно дать однозначный ответ. Остались, но это скорее предмет какого-то фетиша. Что-то слишком помпезное и для элиты.

— Это печально, хотя оперу я никогда не любил. А это как называется?

— Думаю, электронное… что-то. Я не разбираюсь в современных стилях. Новостей об убийствах не слышно? — снова обратилась к ящику Кристина.

— Я насчитал двенадцать сообщений о смерти, четыре из которых связаны с пожаром, три — с утоплением, а также шесть краж, четыре…

— Достаточно. Нас должно интересовать только похищение человека.

Люк опустился на диван и обхватил колени руками. Такого озноба у него еще не было. Он будто вжался в собственное нутро.

— Так вы не моя жена и не моя любовница? — неожиданно для девушки спросил он.

— В это так трудно поверить?

Люк стремительно поднялся и сжал ее запястье с такой силой, что Кристина вскрикнула от боли.

— Я всего лишь агент по недвижимости, — быстро отчиталась она. — И просто тебе помогла.

— Если не расскажешь все от начала до конца…

Мужчина сжал пальцы на шее девушки и поднял ее на дюйм от земли. Она закашлялась и принялась отрывать его непомерно длинные пальцы, удивляясь невероятной для столь тощего телосложения силе. Люк испугался, когда ее голова запрокинулась, ослабил хватку и поставил девушку на ноги, прислонив к стене. Кристина согнулась пополам, истерично кашляя и набирая воздух в грудь.

— Я действительно агент по недвижимости, а здесь осталась, потому что… Мне больше некуда идти.

— Ты живешь не здесь. И родители твои тоже не здесь живут.

— Верно, — согласилась она. — Здесь я из-за своего молодого человека. Он уехал в командировку, а я решила навестить его без предупреждения. Он дал ключи от своего дома, поскольку мы должны были пожениться через месяц, и я могла переехать к нему. Но как выяснилось, он успел заселить дом какими-то шлюхами. Он их периодически менял. Это здорово подпортило мое настроение, и я отправилась к следующему клиенту сильно подавленной. Разумеется, ему нагрубила и, разумеется, получила выговор в виде увольнения. Уставшая и разбитая, села в автобус до аэропорта, но заснула. Там меня подчистую ограбили. Все. Это все, я клянусь! Ничего криминального. Дальше меня подобрал ты, и мы попали в общую локальную катастрофу. И какого черта это ты меня опрашиваешь? — пришла в себя девушка. — Разве не должно быть наоборот? Я же не спрашиваю, откуда в твоей машине труп и пистолет!

— Потому что мне нечего сказать, — спокойно ответил он, возвращаясь к дивану. — Я всего лишь полицейский, который расследовал дело об убийстве.

— Но это ничего не объясняет и ничего не гарантирует. Где подтверждение? Ты даже именем фальшивым назвался. А ведь это было еще до того, как ты лишился памяти.

— А как меня зовут? — поднял уставшие глаза он.

— По документам, — вынула бумаги из кармана девушка, — Сет Датруд.

— Так и есть, — спокойно согласился он, рассматривая лицо на фотографии. — Да, это я. Моя одежда и моя прическа. Не помню, что у меня было желание отращивать волосы. Чертовски чего-то хочется, — постучал по карманам он.

— Я дам тебе это, если поможешь разобраться с тем парнем в машине, — выдвинула условие Кристина.

Убеждать Люка не требовалось. Он вышел из дома на полусогнутых ногах и распахнул дверь автомобиля.

— Полагаю, вызывать полицию уже поздно, — рассуждала Кристина.

— Почему?

— Конечно, можно было бы еще с месяц-другой с ним потусоваться, — скептически ответила она. — Да раскрой глаза, наконец! Может, в прошлом веке у каждого жителя мертвец и считался чем-то вроде домашнего питомца, но в нашем убийство карается очень жестоко. Что предлагаешь им сказать? То, что мы оставили его в качестве сувенира?

— Но почему ты не позвонила?

— Удивительная проницательность. И не менее удивительная хитрость. Убить человека и заставить постороннего взять на себя вину…

— Если преступление совершил я, то мне и отвечать. Даже ом случае, если я не помню, за что и как убил этого человека.

— Мы не можем оставить его здесь, пока будем разыскивать родственников и виновника торжества, — заметила Кристина.

— Предлагаешь его похоронить, а уже потом заняться расследованием?

Девушка повела плечами, вынула блок сигарет из бардачка и оставила на крыше автомобиля.

— Занимайся этим сам. Вот твои батарейки.

Люк справился с этим заданием менее чем за час. Собрал достаточное количество древесины, развел костер, соорудил ложе для усопшего. Еще через десять минут предложил Кристине проводить мертвеца в загробный мир за компанию. Девушка, хотя и с большим недовольством, бросила уборку на кухне и последовала за ним.

— Я думала, ты его закопаешь, — застыла на пороге она.

— Он должен сгореть, — спокойно сказал полицейский.

— Я еще нужна?

— Да, потому что одному туда идти страшно.

— Ты веришь в то, что его еще что-то ждет?

— Я это знаю. Мир бесконечен, а значит, и человек бесконечен, потому он — часть мира. Жизнь — это лишь подготовка к смерти. Поэтому жизнь по сравнению со смертью почти миг, который не замечает душа. Жизнь — это борьба со смертью. Некоторые умирают всю жизнь. Но только те, кто борется, побеждают. Каждый миг равен смерти. Каждый миг бесконечен и каждый может закончиться. И ты можешь закончиться в любой момент.

— Я не верю в сказки, поэтому боюсь смерти.

— Смерть страшна лишь для тех, кто ее боится. А для тех, кто не боится, ее нет. Они знают, что их ждет. Душа заключена в теле до тех пор, пока с ней не попрощаются и не отпустят.

— Это тот мужчина, чьи документы я нашла в бардачке? Том Черил? — перевела серьезный взгляд на Люка она.

— Понятия не имею, кто это. Можно взглянуть на его фотографию?

— Ты выбросил его паспорт из окна машины перед тем, как мы разбились.

— Но ведь мы не разбились. Мы живы, так? — нахмурился Люк.

— На загробный мир это явно не похоже, — невольно обернулась по сторонам она. — Или похоже?

Кристина отмахивалась от усилившегося запаха гнили, а Люк опустился на холодную осеннюю землю и застыл в позе лотоса с закрытыми глазами. Когда стемнело и ветер стал нестерпимо холодным, она ушла в дом за теплой одеждой и кофе. Люк дождался, когда догорит последняя ветка, а от соломенной горы останется горстка пепла. Ему казалось, будто он прощается с кем-то очень близким. Возможно, самым близким, кого он когда-либо знал. Однако имя Тома Черила ни о чем ему не говорило.

***

— Нам нужно выбираться, — заявила Кристина следующим утром, добивая последнюю банку с консервами. — Я обнаружила бак с бензином у тебя в подвале, так что…

— Как выглядит современная еда? — спросил он, смотря на ее трапезу с неподдельным интересом.

— Примерно так же. В домашних условиях люди готовят все реже.

— Ты хочешь сказать, женщины готовят все реже, — уточнил он.

— Женщины, мужчины, какая разница? Моя мать особо готовить не любила и всю еду заказывала на дом даже в то время, когда можно было без этого обойтись.

— Твоя мать еще жива?

— Да, и просила позвонить, как доберусь, однако настроения с ней у меня разговаривать нет. Мы вообще с ней ладим не особо хорошо. Честно признать, не думаю, что я вообще когда-либо ее любила или хотя бы уважала. Она мне не родная. Еду приближают к той, которой питаются космонавты, — перевела тему Кристина. — Минимум вкуса — максимум пользы.

— А мясо едят до сих пор?

— Как видишь, — сказала она с набитым ртом. — Но я мясо ем только в крайних случаях.

— Ты вегетарианка?

— Не обязательно навешивать ярлыки на тех, кто что-то не делает. Не верует — значит атеист. Не ест мясо — значит вегетарианец. А как называются те, кто мясо ест?

— Морбосарианец? — пожал плечами Люк.

— В таком случае, лучше оставить все как есть.

Он внимательно осмотрел ее облегающие штаны и свитер.

— Это обыкновенная консервативная одежда, — заметила его любопытство Кристина. — Так мы будем собираться? Если ты полицейский, то твое имя, вероятно, осталось в какой-то базе данных. Хотя как по мне, так ты скорее беглец из клиники Дарсон.

— В базе данных?

— Каждый человек содержится в какой-то базе данных, — устало пояснила она. — Информация о нем хранится на глобальном компьютере. И ты не исключение, даже если умер полвека назад. Твои предпочтения, привычки, желания — все это достояние общественности.

— Чему здесь удивляться? — поморщился Люк. — Чем скуднее жизнь, тем мощнее мир, который создает воображение. И чем глубже мир в мире, за которым наблюдают, тем ярче картинка и шире возможности.

— Наркотики в наше время нелегальны. Шестидесятые закончились много лет назад, — предупредила она. — Собирайся, мы едем. Помнишь, как водить автомобиль?

— А этого нет в базе данных моих возможностей?

— Не будем рисковать, — взяла ключи со столика она, чтобы занять место водителя.

Пустая дорога и такая же автострада сопровождала их на протяжении двух часов. Наконец, показался первый признак жизни в виде стоянки. Кристина заполнила бак на деньги, собранные в карманах Люка. В общей сумме их оказалось немало — в районе тысячи евро разным номиналом. Помимо евро она обнаружила денежные единицы других государств, многие из которых не встречала даже в выпускающих такие купюры некогда странах.

Она остановила у придорожной закусочной с отвратительной едой и неприветливыми официантками, заказала пару гамбургеров по электронному каталогу и вставила указанную на табло сумму. После чего подсела к старику, читающему газету.

— Простите, вы не знаете, что здесь можно проглотить не морщась? — поинтересовалась у него она.

— Здесь все одинаково паршиво, — ответил он, не отрываясь от чтения. — Но с треской можно даже разжевать.

— Положите туда курицу, — бросила официантке она, и та недовольно надавила на кнопку с изображением рыбы.

— Мне неловко есть за твой счет, но альтернатив нет. Я, как ты, воздухом питаться не могу, — отчиталась она, кусая огромный бутерброд. — В моей семье всегда кормили обильно. В моей настоящей семье, я имею в виду.

— Каждая семья настоящая, — заметил Люк.

— Мама мексиканка с пуэрто-риканскими корнями, а отец португалец с китайскими и еще черт знает с чем, — пропустила его слова девушка. — Они оба обильно готовили. Обильно, остро и очень вкусно. Я скучаю по их жирной кухне каждый раз, когда заливаю очередной пакет с неопределенной смесью микроэлементов. Эта вещь бессмертна, — покачала перед лицом Люка кунжутной булочкой она. — Редкостное дерьмо, но все же лучше всяких консервов.

Она ела с таким аппетитом, что старик отложил газету и принялся за свою яичницу.

— Вы, ребята, как из тюрьмы сбежали.

— Так и есть, — ответила Кристина. — Но мы хотим сдаться и поэтому ищем ближайший участок.

— Через минут двадцать первый. В нем работаю я, — продемонстрировал значок старик.

— Мой друг тоже полицейский, — махнула в сторону равнодушного Люка она.

— Хороший полицейский знает толк в хорошей еде. Ваш друг хороший полицейский, раз ничего здесь не съел. Но он много курит. Я тоже по молодости много курил.

— Поэтому умрете через пару месяцев, — вставил Люк.

Кристина поспешила поместить остатки бургера в рот и увела спутника, извиняясь и благодаря. После чего заняла водительское место и завела двигатель лоснящимися от жира пальцами.

— Открытий мы почти никаких не сделали, — рассуждала за рулем она. — Разве что ты бываешь ублюдком время от времени. Но это мне стало известно еще при знакомстве. Я имею в виду, ты прозорливый сукин сын, знаешь об этом? Как тебе удается замечать то, до чего остальные никогда не догадаются?

— Люди ведут себя очень странно, когда лгут. Это что? — указал на горящую вывеску он.

— Бар, — ответила Кристина, сбавляя скорость автомобиля. — Можем зайти, уже начинает темнеть.

— Твое предложение не оставляет альтернатив. Ты тоже со мной пойдешь?

— А что же я, по-твоему, какой-то аксессуар, который можно забыть в бардачке?

— Нет, но ты мне никто, — откровенно ответил он.

— В любом случае твои деньги почти на исходе. Дерьмом собираешься заправлять машину? В тебе ведь его хоть отбавляй, — бросила она, толкая дверь.

Люку бар понравился благодаря богатому выбору табака, а Кристине — алкоголя. Та заказала пять шотов и сразу же их опрокинула. На сцене танцевали три неестественных латиноамериканки, похожие друг на друга как три капли. Полицейскому оставалось только удивляться тому, как им удается не только стоять, но и так грациозно двигаться. Кристина отправилась танцевать, а Люк все еще не мог подавить тошноту к алкоголю. В конечном счете, сдался и заказал сигарет.

— Глупо брать сигареты в баре, — заметил мужчина в строгом костюме. — В магазине напротив раз в пять дешевле.

— А ты что в этом смыслишь? — огрызнулся бармен.

— Все, — изменился в лице он. — Я вписал эти цены в твою карточку. Это мое заведение.

Бармен поежился и посмотрел в его красивое, но изъеденное сигаретными пятнами лицо. Тяжелые веки, слезающие на глаза, придавали ему сходство с котом.

— Так нельзя пить, — заявил он своим низким голосом. — У всего есть традиция, даже у такого неблагородного занятия, как это. Другое дело, как ты куришь. Словно кислород вдыхаешь в наполненном газом помещении. Я Дино Синови, владелец этого притона и еще около двадцати подобных, разбросанных по штатам.

— Ясно, — кивнул Люк.

— А ты?

— А я нет, — спокойно ответил он.

— А это? — кивнул на Кристину тот.

— А это мое.

— И как зовут твое?

— Зовите моим, — беззлобно ответил Люк.

Дино посмотрел на посетителя с прищуром и улыбнулся.

— Необычный вы клиент. Как вы все это находите? — махнул на зал Дино.

— Никак, — не отводил взгляда от Кристины тот.

— Просто меня интересует мнение незнакомцев. Те, с кем я знаком, открыты для меня как книга. В мире около пятнадцати миллиардов людей. Разве вам не хочется познакомиться с каждым из них? Узнать что-то новое?

Люк почувствовал сильный отток энергии. Ноги окоченели и слегка подкосились.

— Что вы делаете? — спросил он, хмурясь.

— А что я сделал? — все еще улыбался Дино. — Раз уж вы скупы на разговор, то я додумаю ответы за вас. Ведь общество так всегда поступает.

— В таком случае, вы обратились не по адресу. У меня вообще нет мнения. Только интуитивные догадки.

Люк почувствовал легкую хмель и слабость, которая начала развязывать язык.

— Почему вы боитесь поделиться тем, что думаете? В наше время это называется невоспитанностью, — заметил Дино. — Уверен, мы одного мнения на счет того, что происходит на самом деле.

— Существует массовое заблуждение на счет того, что такое «на самом деле». Если небо внезапно исчезнет, никто из людей этого не заметит. Или сделает вид, что не заметит. Мозг просто заполнит эту картину чем-то более для него реальным. Он просто не допустит того, чего по его определению быть не может. А ведь на самом деле все, что здесь построено — ваш клуб в том числе, — всего лишь иллюзия ограниченного пространства. Мы ходим по голой земле собственной фантазии.

— Кем вы работаете? — прищурился Дино.

— Я полицейский.

— Женаты?

— Возможно, — растерялся Люк. — Я помню, что у меня была какая-то женщина.

— Плохая у вас память на такие вещи, — усмехнулся мужчина.

— Можно ли считать за биографию то, чего не помнишь?

— С вашей перспективы — нет.

— Значит, не женат.

— В любом случае, вашу биографию можно проверить, — опрокинул остатки вина Дино.

— Каким образом?

— Ваша спутница ничего вам не объяснила? — удивился тот. — Вы сразу показались мне странным. Передвигаетесь на автомобиле образца сорокалетней давности, платите наличными, что сейчас большая редкость.

— Наличные — это редкость?

— В большинстве европейских и азиатских стран, а также Америке — да. Мы в Америке. О вас должно быть известно все, даже если вы находитесь на другой планете.

— С какой стати?

— Затем, что вы — не отдельная единица. Вы не личность. Разве только вы… — пригнулся и заговорил тише он, — не пытаетесь обмануть систему. Те, кто пытается противостоять общественному началу, — враги цивилизации, понимаете?

— Откровенно говоря, нет.

— У вас есть какие-то секреты от общества? — спросил напрямую он.

— Боюсь, что мне нечего скрывать, я сам ничего о себе не знаю, — признался Люк.

— В таком случае следуйте за мной, — обернулся к двери выхода хозяин клуба.

Прежде чем покинуть заведение, Люк бросил взгляд на танцующую в толпе Кристину. Как и следовало полагать, она уже нашла компанию. На этот раз полного мужчины средних лет. Полицейский столкнулся с ним взглядом и, показалось, заметил какой-то испуг в его светлых глазах, но значения ему не придал.

Дино перешел трассу и остановился около автомата, напоминавшего телефонную будку с аппаратом, состоящего из кнопки, огромного экрана и прорези под ним. Люк встал за спиной мужчины, наблюдая за его действиями. Тот вынул прозрачный пакет с кристально белой перчаткой и натянул на руку как можно плотнее.

— Если на ней окажется хотя бы одно постороннее вещество, система заподозрит неладное и раскроет защиту, — пояснил Дино, надавливая на кнопку рукой в перчатке. — Подставь указательный палец, — указал на изображение с отпечатком он.

Люк помедлил и все же прикоснулся к экрану. Раздался треск, изображение поменяло цвет с зеленого на красный. Дино постучал по аппарату кулаком и посмотрел в лицо новому знакомому с удивлением и страхом. После чего дернул его руку и поднес к свету лампы.

— Ты протестант! — изумленно прошептал он.

— Я не могу протестовать, потому что не знаю устройства вашего мира, — скучающе признался Люк.

— Тогда зачем стер отпечатки? — повернул к нему его же пальцы Дино. — Они совершенно чистые, никакого рисунка! Это против закона!

Люк подставил ладони к свету и понял, о чем говорил мужчина. Его пальцы и ладони были совершенно плоскими и лишены узоров.

— И почему ты разгуливаешь так спокойно? Такие люди должны сидеть дома, запершись на все замки, — продолжал Дино с горящим взглядом. — Посмотри.

Он выставил руки, демонстрируя многочисленные шрамы.

— Теперь протестовать бесполезно. Мы стали цифрами. Теперь даже подумать без постороннего вмешательства сложно. Известно то, что я алкоголик и развратник. То, что устраиваю оргии каждые выходные и трачу львиную долю денег на проституток. Когда я хочу познакомиться с какой-нибудь приличной девушкой, она вскрывает мою систему и лицезрит всю мою подноготную. У меня нет шанса исправиться. В этом миремне нет прощения. Я никогда не женюсь, и у меня никогда не будет семьи, потому что я номер два три семь один пять ноль девять четыре два.

— Вы сами себе хозяин и можете остановить это в любой момент, если захотите. Вас никто ни к чему не обязывает. Вы не останавливаетесь лишь потому, что не хотите это прекращать. Эта слежка всего лишь повод ничего не менять.

— Мы всего лишь продукты, производящие новые продукты. Вас такая ситуация не пугает? — удивился Дино. — Против чего же вы протестуете?

— Я не протестую, но любое лишение свободы выбора меня действительно пугает. Если вы хотите вести такую распутную жизнь дальше, никто не может вам помешать. И никто не вправе указывать вам на то, как распоряжаться жизнью. Не сетуйте на то, что кто-то мешает вам измениться. Вас устраивает текущее положение вещей, только и всего. Если вы считаете нормой алкоголизм и распутство, значит, для вас так оно и есть. До тех пор, пока они не нарушат прав других людей. Я вам не судья и даже не полицейский.

— Так вы действительно полицейский? — усмехнулся Дино.

— В это так трудно поверить? — добродушно отреагировал Люк.

— Я бы тоже с удовольствием присоединился к протестантам. Я устал жить в мире, в котором нет места случайностям. Где мы выбираем не любовника, а напарника по размножению. Поиск отнимает уйму времени, а время — высшая ценность. Где любую физическую работу выполняет техника. Где любой недостаток можно исправить в считанные секунды. Даже последнюю стадию ожирения. Где мы добровольно лишаем себя тех возможностей, на которые способны. Мы делаем себя безвольными, еще более неприспособленными к жизни. В таком комфортном загоне не останется места ничему.

Люк взглянул на пустую ладонь и направился в бар, чтобы забрать Кристину.

— Кажется, эта девушка ушла, — бросил ему вслед хозяин заведения.

— Кристина? — уточнил Люк. — Но когда?

— Около пяти минут назад. Уехала с каким-то мужчиной.

— Вы уверены? — присмотрелся к его глазам полицейский и с горечью заключил: — Вы не лжете.

— Я не стану лгать Первому, — криво улыбнулся тот.

— Первому? — замер у двери автомобиля он. — Первому посетителю?

Дино только пожал плечами, все еще улыбаясь.