Хроники Ветрополиса

Тихон Грайм (2025)

В мультивёрсе скоро воцарится мир и радость под властью Единого Светлого Государства, где все тёмные силы будут, так сказать, обезопашены и чисто символически стерилизованы. Добро должно расти, а зло — нет. В романе Тихона Грайма тёмный демон Дэниэл Праймс прибывает в город Ветрополис, чтобы убедить свою человеческую копию, Кирилла, объединиться в одно существо, разделив золотую нить судьбы и став двойниками-побратимами. Кирилл — местный знаменитый писатель, он уговаривает Праймса ещё немного подождать, пока тот закончит дела и попутно подбивает его на создание собственной книги. Так как Праймс не человек, история в его творении разворачивается в самых сокровенных и сюрреалистических аспектах столь необычного существования. Вскоре и в этот мир приходят Светлые Силы, угрожая нарушить планы Праймса и изменить ход истории. Обычно герои должны именно справляться с ситуациями, но здесь всё иначе. Праймс скорее антагонист, ему будет куда приятнее «обтечь» эту ситуацию и отправиться дальше.

Глава 2

Часть 1

Под энергичную музыку мы принялись пить. Мне дали ряд шотов, воскресный типа. Семь стопок и все с разными вкусами. Манго — понедельник, поехали! Клубничный вторник? Давай! Среда с мохито. То, что надо! О, эта красотка ко мне клеится? Как её там, Марина? Подружка ребят на машине, скоро поедем. Четверговый джин! Странный вкус, но ладно. О… О-о! А вот так лучше. Поцелуй с Мариной сделал мой четверг ещё лучше. Виски-коловый шот. Вау. Это как виски с колой, только в шоте. Улёт. Марина что-то шепчет мне на ухо у барной стойки, обещает, задабривает. Какая хорошенькая. Не то что эта, как её. А, ну фиг с ним. Суббота! Перцовка в субботу на вкус отрезвляет, на запах бодрит, а на обжигающее пламя внутри — согревает? Ништяк. Воскресенье! Оу, е! Ликёр завершает эту странную симфонию, и, кажется, оказывается лишним. Марина, прости, сегодня этот мужчина понял, что если одной бутылки на ночь ему мало, то одной женщины — много.

Я бы с удовольствием начал новую неделю, с какой-нибудь медовухи или с арбуза. А бывает вообще арбузный шот? Чёрт, я очень хочу арбузный шот.

— Бар-бар-мен, — говорю я, повиснув на плече у девушки, — дай это пж-ста, это…

И всё. И я не смог закончить, так как голова моя закружилась, ноги подкосились, и парни взяли меня и потащили к выходу. Всё стало размываться и плыть перед глазами. Отравленный этанолом мозг укачивало и носило на волнах коротких и бесполезных мыслей и фантазий. Бредилось, что мы не из бара выходим, а из большой чёрной полосы. А впереди не белая машина, а вход на балкон. Наверное, я уже почти спал. Казалось, это тот самый балкон, просочившись через оконный проём которого я снова встречу красновласку.

Я чёрной жижей вползал в комнату, где пахло сексом, ласками и пряностью. И в этом дурмане пахло не чьим-то чужим сексом. Пахло своим собственным, только я и она. Красновласка моя, где же ты сейчас? Где же ты бродишь без меня, красавица моя?

Картинка мигнула, и я увидел Лизу, что сидела слева от меня. Она что-то говорила, в машине царили потёмки, лишь слегка разбавляемые заползавшим из окна светом. Мы куда-то поехали.

— Тебе какие девушки нравятся, Даниэль? Кстати, ты откуда с таким именем? — говорила она, прижимаясь ко мне.

Под мелькания фонарей в окошках машины справа раздался голос Макса.

— Оставь его, не видишь, посерел весь. Если он в машине Марины наблюёт, убирать будешь сама.

В его голосе слышалось веселье.

Макс нагнулся к моему уху и прошептал заговорщически:

— Ты главное это, не ссы и не психуй, всё хорошо, мы даже не злимся. А самое смешное, что почти все ничего не заметили. Щас мы доедем до дома Егора, — тут он сделал ударение на букву «Е», — и там он те такую штуку даст, тебя сразу отпустит, будто бы и не пил.

Я посмотрел в лобовое стекло расфокусированным взглядом. Тошноты была не сильной, но ощутимой. За рулём сидела Мариночка и, кажется, посылала нам с Лизой злые знаки глазами. Вот даёт, нельзя же за руль пьяной. Ну и хер с ней. Рядом с Мариной сидел и что-то говорил ей пират с синими волосами. Гравитация ощущалась так сильно, что мои веки стали неумолимо стали опускаться под её тяжестью, напоследок я услышал шёпот в левое ухо:

— А ты когда-нибудь пробовал трахаться под наркотой?

«Су-у-ка…» — подумал я, прежде чем уронить подбородок себе на грудь.

— Что? — спросила Красновласка отстраняясь от меня после страстного поцелуя.

Комната вращалась.

— Сука, — ответил я.

— Кто сука? — спросила Красновласка.

— Отсутствие тьмы, — сказал я, отрываясь от её обжигающе горячего тела.

Мы лежали голые на кровати, кажется, прервались на самом интересном месте, я понял это по своему эрегированному члену.

— Ну же, Дишечка, успокойся, — сказала она, поднявшись и пытаясь стянуть волосы резинкой на затылке.

— Не Дишечкай мне. У меня какой-то делирий, и ты мне снишься. Я потерял сознание, сечёшь?

— Да, секу, сенкью, что объяснил, — подытожила она, останавливаясь и обратно распутывая волосы.

— Ты просто глюк. Недофаза…

— Чего обзываешься-то? — нахмурилась она, — сам ты недофаза. Глюк и глюк. Ладно. Чем могу помочь хоть, что ты тут залип-то вообще?

Девушка выглядела недовольной. Но недовольной правдой. Не читалось в ней какого-либо изумления или недоверия. Просто согласилась с моими словами и всё.

— Да перепил я, перепил просто, — ответил я, всё ещё голый, разводя руками, — мозги не выдержали. Они у меня и так не шибко то и хорошо работают как у человека, а как всю тьму потратил, так всё. Ох и кружится же всё.

— Где кружится? — спросила Красновласка оглядываясь по сторонам, — ничего и не кружится, не выдумывай.

— Молчу-молчу, глюк, — сказал я и плюнул в потолок.

Потолок в ответ наморщился. Показалось, что через метра три от меня не натяжной потолок вовсе, а лицо Лизы. Её лицо нахмурилось, повернулось и с гулким эхом заговорило раздражённо: «Это что у вас за герой такой, что во сне плюётся? Пожары свои тушит, что ли?». Через мгновенье откуда-то со стороны балкона донёсся ответ: «Оставь его, наклюкался и спит, не блюёт же хоть. Пошли лучше дунем». Потолок разгладился. Потом, как мне показалось, у самого уха тот же Лизкин голос произнёс: «Спи-спи, мой герой, я скоро приду и пиздец тебе. В хорошем смысле».

— Да… Заманчиво, — сказала Красновласка, глядя в потолок.

— Пиздец мне, слышала? — спросил я.

— Слышать-то слышала. Просыпайся, значит. Хотя нет, погоди, — Красновласка снова начала заплетать волосы.

— Ты чего это?

— Ну как чего, пока время есть, можно и трахнуться.

— Какой трахнуться? Ты шутишь, что ли? Ты это я.

— Как это ты — это я. То есть я — это ты? — спросила она, выпучив глаза.

— Ну, то есть, факт того, что ты глюк тебя сам по себе не смущает, говорящий натяжной потолок тоже, а вот то, что ты и я — это одно, тебя вдруг удивило?

— А, ну точно, теперь всё сложилось. Ты не подумай, что я тупая. Ты просто сам держал себя в неведении. Это же спектакль вроде твоего сна. А что насчёт того, что ты это я и я это ты, ну да, в любом твоём сне ты видишь свои отражения. Ну а когда ты даёшь им возможность что-то понять и ответить, кто, по-твоему, их озвучивает?

— Соответственно, я. И, соответственно, мы не будем с тобой заниматься любовью, так как ты — это я. А если заниматься сексом с самим собой, это уже какой-то онанизм. И вообще, мне двести лет в обед, какие сексы?

— Да что ты заладил, — пробурчала она, взбираясь на меня и останавливаясь над моими бёдрами.

В лунном свете, что пронзал пространство комнаты, она была просто великолепна. Точь-в-точь та Красновласка, настоящая. Шикарное тело с тонкой талией, плоским и даже слегка рельефным животом, округлой грудью выше двоечки, ещё и с проколотыми сосками. Чернющие глаза двойника красновласки смотрели на меня с вызовом.

— Тебе говорю, — продолжил я, — мы не можем этого делать, я совсем этого не хочу.

— Тихо, малыш, сказала та, закрывая мне рот ладонью, — ты очень меня хочешь. Меня наполняет твоё подсознание, плюс сознание и плюс тьма, как самое явное твоё проявление. Сам-то просёк? Этот образ просто сводит тебя с ума в последнее время.

Она убрала руку с моего рта.

— Просёк. Но как это отменяет того, что мне надо проснуться, понимаешь?

— Время, дорогуша, понятие натяжимое, и не только оно.

Мой член всё ещё стоял, и она довольно ловко приподняла его, подставила под себя и опустилась протяжным выдохом. Мне стало очень приятно. Вспоминая свои прошлые связи, я понял, что с нынешними ощущениями те удовольствия не идут ни в какие сравнения. У неё внутри были словно бы не обычные органы, и она будто не просто девушка, а самый передовой мастурбатор.

— Да, это он, — ответила Красновласка на вопрос, который я даже не задал, — мы с тобой сейчас не более, чем иллюзия. И почему бы тогда мне, которая может дать тебе и себе намного больше обычного, почему бы мне не сделать это с тобой?

Что-то внутри неё принялось ласкать член со всех сторон. Было горячо, влажно, и чертовски приятно. Мой член обхватило со всех сторон, в каждой его точке ощущался миллион маленьких поцелуев. Непередаваемые ощущения. Напряжение возросло, а комната ускоряла своё вращение.

— Ох! — произнёс я отдуваясь.

А она принялась двигаться, и ещё и снова. Вверх и вниз, вверх и вниз. Вместе с этим мой член начало нежно сдавливать со всех сторон. Поступательные движения, миллион маленьких поцелуев, вращение, давление. Всё вместе! Я застонал.

— Я так кончу, я кончу. И в реальности тоже будет поллюция?

— Да нет, — ответила она, оскалив ряды идеальных клыков.

«Вот и первое отличие от красновласки», — зачем-то подумал я.

— Давай, кончи в меня, мой сладкий, ты же хочешь! — воскликнула та.

— И что тогда будет?

— Как что? Наши начала сольются в одно, я стану беременной и спустя время рожу. Всё по природе, парень.

Я нахмурился.

— Это же воображаемый секс. Какие от него могут быть дети?

— Ты правильно понял, мой герой, — ответила Красновласка, впиваясь своими когтями мне в ключицы, скобля кожу и причиняя мне тем самым боль, вместе с которой я испытывал всё более нарастающий темп манипуляций её нутра с моим членом.

Комната вокруг закружилась ещё сильнее. Девушка откинулась назад и упёрлась руками в кровать. Что-то внутри неё начало вращаться со скоростью комнаты и в том же направлении. Я был уже на грани, а потому закричал:

— И что тогда будет, если мы родим?

И она закричала в ответ:

— Появится новое сознание, новая душа, это будет духовный брак сознательного с подсознательным, совершенство материи и духа, и тогда родится новая сущность, которая вытеснит нас обоих ещё при твоей жизни. Покидая тело в этом мире перед очередным путешествием, ты навсегда изменишься и получишь свободу. Новая душа будет иметь всё лучшее, что могло бы быть в тебе и мне, это и будем мы, но произойдёт ротация духа!

— Нет-нет-нет! Мне страшно! — закричал я, пытаясь хоть как-то сдвинуть её с себя.

Но она была тяжела как статуя, крепка, как капкан, в который я угодил. Мой член уже горел от этого масляного трения на невероятно быстрых оборотах, что-то ласкало, тёрло, дрочило мой орган и при этом не переставало вращаться.

— Когда ты кончишь, я обещаю, ты проснёшься, всё будет хорошо, впереди у тебя ещё много времени.

— Дура! — воскликнул я, — ты грёбаная дура, я не хочу меняться!

— Ха-ха! Какой же ты смешной, Праймс, — сказала Красновласка, вновь нависая надо мной, но так и не остановив головокружительной ласки, а комната ещё вращалась с той же бешеной скоростью, — мистический брак с самим собой — это предвестие грядущего перерождения, а не его причина. Конечно, не будет никакой беременности, всё иносказательно. Считай, что ты предсказал свою собственную духовную смерть. Но умерев, ты возродишься, и этот процесс уже ничто не остановит!

— Я развоплощу тебя, — проговорил я сквозь зубы, я…

Недоговорил, так как меня перебила пощёчина. От этого удара я резко напрягся и чуть было не выгнулся дугой. Мой член вздрогнул целиком, будто готовился вот-вот выдать такой объём спермы, что может поместиться разве что в бочку.

— Кончай и не пизди! — крикнула Красновласка и ударила меня снова, уже наотмашь и тыльной стороной ладони.

И хоть я никогда и не был мазохистом, но в этот момент на мой половой орган оказывалось воздействие такой температуры и интенсивности, что я закричал от накатившего удовольствия напополам с мучением. По ощущениям мой член просто взорвался, каналы, через который должно проходить семя, разрывало от невероятного потока. Я кричал и дёргался в конвульсиях примерно с полминуты, а затем живот красновласки набух до огромных размеров. Она подмигнула мне и взорвалась.

А затем взорвался и я сам, и весь мир исчез.

Часть 2

Роза ветров цвела, незримые лепестки покрывали всё вокруг, ласкали каждую травинку, шевелили всякий кустик. Мир дышал и трепетал. Ещё с десяток искр человеческих мечт потух, когда они пролетели мимо балкона, за которым находились комната, в которой пробуждался ото сна самый настоящий тёмный демон. Зло, сошедшее в мир, чтобы просто в нём побыть какое-то время. Изо всей окружности глаз, словно бы между глазными яблоками и черепом были какие-то щели, медленно просачивалась чёрная дымка. В простом физическом мире она не имела запаха. В астральном же плане отчётливо отдавало сотнями гиблых перерождений, замогильным мраком, воскрешением из сырой земли. Никакой сладости трупного тлена не было. Ведь именно этот мертвец никогда не гнил. Он всего лишь ещё больше холодел душой в чёрной пустоте меж вселенской тьмы.

«На большом жёстком пуфе, в прокуренной комнате я проснулся. За окном проходили дожди. Люди галдели на кухне. В комнате были лишь мы одни».

Я не сразу понял, что происходит. Чья-то рука то ли щекотала меня в районе солнечного сплетения, то ли что-то щупала. Однако в следующую секунду понимание всё-таки пришло. Не раз за вечер пришлось вспомнить трижды клятый мир Мидгарди. В потёмках я отчётливо разглядел, как Лиза, та самая, стоя надо мной, почти как Красновласка с минуту назад, тянула мою искру из груди. Искру. Из груди. Когда в прошлый раз кто-то так делал, бедная моя сестричка Эмма раз и навсегда распрощалась с жизнью. Её просто ёбнули. И меня сейчас пытаются. Мать-мать, Его Величество паж судьбы по имени Майор Доигралес уже стучится в мою дверь и хочет напомнить, что бдительность терять нельзя, даже если ты вроде бы бессмертный тёмный. Глаза Лизы. Жёлтые, в полумраке светятся. Сукападла. Не сразу заметила мой взгляд. Наверное, мои глаза сейчас тоже были пугающими. Ну ещё бы. Если бы я, будучи простым смертным, увидел, как в темноте что-то оказывается ещё чернее настолько, что начинает выделяться, я бы испугался. Она испугалась. Резко дёрнулась назад и грохнулась на пол, звучно приложившись головой.

Я медленно поднялся, глядя на собственную искру, что уже показалась из груди. Блестящая и переливающаяся жёлтым, зелёным, красным, как бриллиант, она стала медленно втягиваться обратно. Когда моя суть оказалась там, где должна быть, и откуда её желательно никогда не извлекать, я посмотрел на Лизу. Демоническое начало во мне встрепенулось. Захотелось сразу же броситься на эту подлую суку и выбить из неё всё дерьмо. Ладно смерть, но окончательное развоплощение, билет в один конец в бездну тьмы — это жёстко. Очень даже.

— Ты, тварь, — тихо прошипел я, — такое просто так не прощают, если что.

— А-а-а, помогите! — Закричала девушка и стала пятиться, так и не решившись подняться.

Буквально через минуту в комнату влетел наш замечательный, хотя уже совсем несвежий пират и включил свет.

— Ребята, вы что устроили?!

— Он ко мне приставал, изнасиловать пытался! — бросила Лиза с таким натуральным страданием в голосе.

Ну актриска. Молодец, конечно. И сразу засобиралась. В коридоре появились Марина с Максом. Ошарашенные новостями друзья от чего то молча смотрели на меня с непониманием. Все, кстати, явно были под чем-то, все кроме меня и Лизы. Энергетика этой троицы была столь рваной и вычурной, столь безумной, что вопросов о их состоянии не оставалось. И вот как этим укуркам что-то доказывать в столь важный момент? О-су-жда-ю.

Невзирая на то, как это всё выглядит, я спокойно поднялся. Жертва моего грязнейшего надругательства тем временем уже ломилась в дверь, не сразу разобравшись, как та открывается.

— Ты так смотрела мне в глаза в баре, — заговорил я, — я такой взгляд только один раз за жизнь видел. Та девушка в какой-то момент жизни и впрямь считала, что я — это всё, что у неё есть на свете. Она готова была отдать жизнь ради того, чтобы просто смотреть на меня. И отдала. Поверь мне, её глаза мне до сих пор снятся. Только вот её помутнение, кончено, прошло ещё до смерти, и до перерождения в нечто большее. Я думаю, ты понимаешь, о чём я. По крайней мере, у тебя есть сила, позволяющая вынуть искру из тела.

Лиза замерла у двери. Я постарался вложить в свой голос максимум уверенности и даже немного тепла. Отпускать её вот так было нельзя, чинить расправу с ходу тоже, к сожалению. Те, кто тянет свои грязные руки к чужой искре — самые большие преступники во всём мультивёрсе. То же самое, что стать гниловозом. Только сознательно. Ладно бы она просто меня попыталась убить, я бы переродился, хрен с ним. Но конец всего…

— Я не верю, что в тебе есть столько морального уродства, чтобы окончательно убить того, на кого ты так смотрела. Также я знаю, что взгляд твой был настоящим тогда. Возможно, я не так трактую ситуацию. Но поверь, я не буду тебе вредить, если ты сейчас останешься и всё расскажешь. То, что ты пыталась сделать — это преступление. Вынь ты мою искру, и я умер бы навсегда без права перерождения, я бы отправился в бездну тьмы, где целую вечность бьются в пучине черноты останки душ. Вечное небытиё и вечное страдание. Это то, на что ты бы меня обрекла. А ещё ты бы разнесла к хуям собачьим весь дом. Поверь, в моей искре на это хватит сил. Ты бы сдохла моментально просто. Я вижу, что ты что-то умеешь извлекать искру, вообще достигать её в оболочке человека. Просто у тебя нет опыта, ты не знаешь взять только часть силы и уйти. Останься, — протянул я руку ей вслед, — и я научу тебя, как жить с тем могуществом, что тебе доступно и не страдать, не лишать живых существ права на жизнь и смерть.

Тишина. Никто ничего не сказал более. Никто не шевелился. Я смотрел ей в спину, всё ещё держа руку на весу. И жизнь никуда не спешила, всё замерло как во сне.

Люди, как, мне думается, самые больные существа на свете. Лиза человек. Просто у неё есть сила. Оттого я и почувствовал опасность там, в баре. Но лишь на мгновение. Вопрос про глаза всё ещё актуален. Что значил её взгляд? Почему она медлит? Бежала бы себе. Иногда жизнь даёт ответ сама. Просто надо задавать как можно больше вопросов. Вот и сейчас. Я опустил руку. Просто почувствовал, что это всё. Нет смысла её уговаривать. Надо будет всё объяснить трём людям и уйти. Пойти домой. Дом… Ах да, у меня же нет дома. Я разрушил Верхний Мидгард.

Мои раздумья прервал щелчок замка. Она справилась. Всё, сейчас уйдёт. Дверь приоткрылась. Спина Лизы заметно напряглась. Никто и не собирался её удерживать. Я лишь попытался решить всё так. Конечно, я не смогу оставить её рядом с Киром и ребятами. После придётся либо выгнать её из Ветрополиса, либо убить, либо же уговорить пойти со мной. Она опасна.

И тут девушка обернулась. Глаза её снова желтели, но по щекам скатывались крупные слёзы.

— Я смотрела так на тебя потому, что знала, когда ты заснёшь, я смогу добраться до твоей силы. Это был мой единственный шанс на свободу, и я его любила.

— Ты бы убила и меня и всех. Все бы, конечно, отправились дальше, но я бы всё, ты понимаешь? — спросил я, всплеснув руками.

— Да какая теперь разница?! — закричала она.

— Не уходи, я помогу тебе стать свободной.

— Ты не сможешь! — бросила она и выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью.

Я не пошёл за ней. Надо было прояснить ситуацию людям. Пришлось всех отрезвить при помощи силы и порадовать столь интересными подробностями моего пребывания в Ветрополисе. Чувствовалось, что не просто так судьба свела нас, и что она скоро обрушится на меня всей своей массой. Пока это не случилось, нужно было обзавестись своими людьми. Все трое согласились объединиться и хранить мою тайну. Как оказалось, Максим не случайно параноил насчёт моего отбытия. У него были веские основания для переживаний. Мир стремительно менялся. А я всё ещё не мог его покинуть. Договорившись с ребятами о дальнейших действиях, я засобирался. Пора было проведать Кира, давно мы с ним не общались.

Часть 3

«Мистический брак с самим собой, надо же», — думал я, спускаясь по лестнице. Это было… Это было великолепно. Но что-то в груди сжималось. Любить снова? А я могу? Чёрт, кое-как смог охладеть к треклятой Маргарет, и вот опять. Череда потерь и внезапных приобретений. Стоит ли игра свеч?

Огибая очередной поворот, я кое-как среагировал, чтобы не наступить на мелкую чёрную собачку на поводке, которая вынырнула, как из ниоткуда и сразу же начала звонко лаять на меня. Гавкнув в ответ, я поприветствовал её хозяйку дёрганным кивком и пошёл дальше. Миновав ещё пару этажей, толкнул плечом разолоченную подъездную дверь и вывалился во двор. Ветер немного стих, а ночь сгустилась. Ухоженная детская площадка была пустой. Точно такой же, как и тот, из которого я вышел, дом с цветными панелями находился прямо напротив. Создавалась впечатление, что нет никакой разницы, из какого дома выйти и в какой зайти. Главное, чтобы тебя впустили. А там уже всё равно, откуда ты и куда, если живёшь подле розы ветров. Тут ведь что главное? Найти свою мечту и перестать варить требования к миру на реальность. И всё будет хорошо. И тогда тебя примут, как говорится, «самими сабими».

И ведь точно. Напротив громоздился дом Кира. Значит, я вышел из соседнего. Не так уж и далеко мы уехали. Странно, правда, что двигались через трассу. Но и это можно понять. Компаньоны мои, они такие, со своими ночными интересами в безлюдных местах. Пусть травятся, а мы так поживём, без этого.

Теперь пора к Киру. Надеюсь, что всё хорошо.

Стоя у подъезда в свете его фонаря, я продолжал пялиться на дом Кира, а руки всё блуждали по больши́м карманам полувоенного пальто. Очки всё же нашлись в правом кармане, помимо них там лежала пачка сигарет. Сначала я удивился, ведь ей просто неоткуда там быть. Потом, когда с небольшим бликом на свет вылезла картонка с верблюдом, я улыбнулся. Ну да, ну да. Откуда там ещё появиться пачке сигарет, в моём то бедном кармане. Полупустая. Или наполовину полная? Ан нет. Там ещё зажигалка типа крикет, красноватого цвета.

Я взял одну раковую палочку, закурил, затянулся, выдохнул сизый дым. Тут стало ясно, что в этой ночи помимо меня есть ещё кто-то. Слева доносились чьи-то голоса. Настроение, только-только поднятое неожиданным подгоном от Макса, куда-то пропало. Это точно был он, его пачка. Его зажигалка. Испытывая некоторое раздражение, я нахмурился и повернулся на звук. Большая белая машина стояла напротив соседнего подъезда, отсекая всякую возможность проехать другому транспорту. Мне не понравилось такое соседство. И не потому, что теперь я не смогу проехать на своей машине, которой нет, а по той причине, что я увидел знакомую фигуру. Лиза. Мать её за ногу. Она даже не потрудилась ретироваться куда-то дальше того же двора. И, похоже, за ней кто-то приехал.

Ставшее почти хорошим от радостных воспоминаний моё настроение снова испортилось. Нет, не сказал бы, что я такой ветреный человек с туда-сюда гуляющим настроением. Я вообще не человек. Я тёмный. И по иронии судьбы я тёмный с надломом в душе. Это значит, что я всё же испытываю эмоции в отличие от большинства детей тьмы. Ближе к людям, да. Да и переходы из мира в мир дают о себе знать. Шутка ли, отдать четверть души в уплату за переход в мир Мидгарди? А ведь ещё и не получилось, чуть не сдох. Когда попал туда, мучался беспамятством так сильно, что только после двухсотого перерождения смог себя вспомнить. О грёбаный мир вечного апокалипсиса, как же он мне жизнь-то подпортил. Ну ничего, выбрался. А часть памяти так и не вернулась. С одной стороны дерьмово, с другой прекрасно. Не всегда ощущаю себя на свои годы. Вроде как мне и прям много лет, а вроде и пятнадцать. Ну, плюс-минус. Не больше сорока, пожалуй.

Снова залипнув в своих мыслях и продолжая пялиться на Лизу, пожалуй, самым своим испепеляющим взглядом, я совсем пропустил тот момент, когда меня заметили. Все четыре двери машины хлопнули, и вот уже ко мне направлялась делегация сразу из четырёх амбалов. Вот дела. Какие-то спортсмены. Ого, трое с дубинками и один с пистолетом. Тот, что со стволом — больше и жирнее всех остальных, в каком-то пиджачке сером. Ну, теперь мне точно не избежать разборок. Процессия остановилась неподалёку. Оказалось, жирный не только жирный, но ещё и старый. Лет сорок на вид. Ха-ха, да, обожаю притеснять возраста, будучи ещё более старым хреном.

— Ты едешь с нами, — скомандовал пиджачный, забыв поздороваться.

— Да что ты? — спросил я, выпуская дым, — а на сиськи жирные тебе не поссать, чтобы морем ещё пахло?

— Щас и посикаем, и покакаем, и умоемся, и на тихий час пойдём, — ехидно проговорил он, наставив на меня ствол, — только умоешься ты кровью, сука.

Вот так всегда. Стоит захотеть сделать что-то хорошее. И даже сделать. Мир, например, спасти. Развенчать романтические мифы прекрасной дамы о возможности безнаказанно воровать чужие искры, попробовать отговорить старого жирного придурка от суицида, так все вдруг начинают относиться к тебе как к слабаку. Нет, я не кичусь своей нечеловеческой силой. Она не просто так мне дадена. Я за неё сто лет в яме веков рубился, дай бог памяти. Просто неприятно. Если ты добр к миру, все норовят посчитать тебя тряпкой. Не надо так. Что же, придётся всерьёз драться. Благо моя тьма уже встала над нами незримым куполом невнимания. Энергозатраты большие, зато меньше проблем. Хватит уже, достаточно спалился. Теперь Максу, Егору и Марине надо будет как-то договариваться со своими друзьями, чтобы те молчали. Мемовирус, конечно, много где подтёр информацию, тьма секреты хранить умеет, но человеческую голову не всегда легко обработать.

— А, стрелять будешь? — осведомился я, выглядывая урну поблизости.

И нашёл. Спокойно пройдя мимо двух быков, я всё же выкинул свой бычок и вернулся назад. Красивый город, мусорить в нём совсем не хочется. Дождавшись моего возвращения, бос сей братии ответил:

— Если так не поймёшь, буду. Ты едешь с нами, мы поговорим и после отпустим тебя. Лиза сказала, у тебя есть то, что нам нужно. Мы это ищем. Ты должен понимать, мир меняется. Слышал что-то об объединении мира в одно государство?

— Слышал.

— Ну вот. Уже сейчас такое творится. Твоя сила нам понадобится. Ну что ты так смотришь? Всё равно наверняка ты не умеешь ей пользоваться. А у нас есть человек со способностями, который умеет перенимать от Лизы силы других одарённых. Мы накачаем его под завязку и здесь, понимаешь, на этой земле будем устанавливать свои порядки. Пока мало кто знает, но в нашем мире есть магия. Так что, парень, не дури, ты молодой совсем. Видишь, я тебе всё рассказал. Не рыпайся, ладно?

Вот где мой верный сверхострый меч, когда он так нужен? Ну да, я отдал его Киру. Он ведь должен дожить до того момента, пока разродится, наконец, стать моим двойником. Да… Всё учёл, но где-то просчитался.

— Что завис? — спросил человек, явно нервничая.

Спортсмены его уже тоже еле стояли на месте, переминаясь с ноги на ногу всем своим видом показывали своё желание то ли просто подраться, то ли выслужиться перед боссом.

— Ладно-ладно, — сказал я, подняв руки на уровень груди, — я поеду с вами, если ты, дядя, ответишь мне на один вопрос.

— Какой? — спросил тот, сделав шаг вперёд.

— Ты как, много за жизнь узнал, может, как-то духовно возвысился? Ну, знаешь, если твои вибрации за жизнь стали более лёгкими, высокими, отправишься в лучший мир. А если стрёмно прожил, в худший.

На лице человека проступило удивление. Видимо, мой вопрос был неожиданным. Небось думает, угрожаю ему или так, зубы заговариваю. Конечно же, второе. Не дожидаясь ответа, я быстро сместился вперёд и вбок, уходя с прицельной линии. Сжигая энергию, разогнанный мозг перевёл онлайн-трансляцию в слоумо-шоу. Продолжая движение, я резко крутанулся и в самом настоящем бэкфисте выбил пистолет из рук борова. Потеряв своё орудие власти над простыми смертными, тот принялся очень медленно моргать и смешно открывать рот.

— Ва-а-а-а-ли е-г-о-о-о-о, — произносил тот, пока я приближался к первому детине с дубиной.

А теперь прошу вас представить красивый закат. Птички прыгают с ветки на ветку, рядом можно увидеть неглубокое озерцо с чистой, а от того прозрачной водой. В нём водятся упитанные карпы, они исследуют дно в поисках пропитания, а над всем этим пейзажем возвышается большая телевизионная антенна. Она, в самом деле, не такая уж и огромная, но маленький мальчик, пришедший озеро порыбачить, стоит в тени этой антенны на закате и видит её громадной.

На секунду оставим мальчика готовиться к ловле рыбы и созерцать телевизионную антенну, которая по своей сути больше похожа на уродливого брата-близнеца биг-бена, если бы, конечно, брат-близнец мог бы быть четвероюродным. Первый мой враг падает.

Злодеям явно не повезло. Они столкнулись с рыбкой, которая оказалась боевой и чрезвычайно опасной. Тем временем двое других уже направились ко мне. Мой, безусловно, мощный рывок, дал фору, но не мог длиться вечно. Они двигались всё ещё медленно, но уже не настолько.

А юный рыболов уже достал все снасти, насадил червячка на крючок и, размахнувшись, запросил его в озеро. Хорошая удочка, выдаёт леску с характерными щелчками, что так мелодично звучат в столь приятный вечер.

Но вот из кустов появляется большой и страшный волк! Как неожиданно! Хищник выдаёт себя до одури жадным и голодным рычанием, он уже представляет, как набрасывается на свою жертву и пожирает её: сначала громкий, а потом захлёбывающийся бульканьем крик, предсмертные конвульсии и самое главное — одуряющий запах такой живой и сочной плоти, и крови.

Хорошо, что первый бандюган из рукопашной троицы был с битой. Теперь она у меня, а толстый где-то бегает и ищет свой пистолет. Вообще-то, не сто́ит оставлять его без присмотра, но некогда, на ногах ещё двое. Хорошо, что игрушки были не из дерева. Мои руки явно крепче. От удара битой по бите ближайший ко мне визави просто выпускает свой меч и оказался безоружным. Во мне клокочет упоительная ярость и я наступаю.

Волк — несомненно опасный хищник. Не зря на английском слово walking будет звучать как «ходячий». Он-то ходит, а от него не уйти. Ну ладно-ладно, я знаю, как будет это слово на английском, просто шучу. Маленький мальчик тем временем пятится, и один из его ботиночков оказывается в воде. Свирепый хищник делает рывок, и!

На фоне я услышал крик Лизы и отвлёкся на него. С ней всё было в порядке, она просто стояла возле машины, держась за голову, и орала дурниной. Ну вот, напугали бедняжку. Для тебя же стараюсь, что ты устраиваешь? Только сбила, дура. Пока я щёлкал, чем в бою щёлкать не надо, оставшийся боец таки достал меня. Бита со всего размаху обрушилась мне на правое плечо, от чего я выронил свою шпагу. Туше! Дальше начались танцы. Пришлось несколько раз увернуться от выпадов гвардейского подлеца, а друзья-мушкетёры что-то никак не спешили приходить на помощь. Благо ноги у меня всё такие же быстрые.

И волк торжественно натыкается на выставленный маленьким мальчиком клинок. У этой породы реакция ну очень хорошее, в другой раз серый бы победил, но мальчик оказался очень ловким. Да и вообще, мальчик как-то неуловимо изменился. Мы с вами не смотрели, а ведь когда тот ещё не повернулся к ворвавшемуся на поляну волку, он сидел с гаденькой такой улыбкой. Теперь не совсем понятно, кто из этих двоих охотился, а кто был добычей. Маленький мальчик изрезал зверя и разорвал ему пасть. А потом и съел. А всё потому, что не всегда что-то жалкое на вид оказывается таким на деле. Надо быть внимательнее, особенно если задумал что-то недоброе. Чего я ником не советую, кстати говоря.

Трое бойцов уже лежали. Наверное, их участь была предрешена ещё в самом начале. Их тела бились в конвульсиях и исходили гнойным смрадом, что я мог уже чувствовать, наверное, за километр.

— Эй ты! — донеслось до меня.

Вот сколько мне лет? Двести. А где мозги? А нету, потерял, мотаясь по мирам, разбазарил своё самое главное богатство. Ну кто ведётся на такое? Стоило мне только повернуться на звук, как мой правый глаз просто взорвался. Теперь уже пострадало содержимое и моей черепной коробки.

Урод пальнул мне прямо в глаз. Прицельно, как будто так и должно быть. Конечно же, я не смог устоять перед такими обстоятельствами и упал навзничь. Но и не сдох. Так и знал, что у него травматический пистолет, но проверять на своей любимой шкуре не хотел. А пришлось.

Голова плохо соображала. Всё казалось, что ещё немного, ещё вот-вот и я снова увижу тот самый балкон. Войду в комнату, весь в белом. На кровати меня будет ждать Красновласка вся в лепестках роз и с большими серьгами в ушах в виде колец золотого цвета. Свет в комнате станет розовым. И она просто прижмётся ко мне. Скажет, что ждала двести лет, пока я созрею и стану человеком. Скажет, что роза ветров приблизилась к городку так близко, что скоро стиснет его в своих объятиях. И что всё это возможно, мне просто надо позаботиться о Лизе. О Лизе? Какой Лизе? А, об этой самой…

— Да, Дишечка, милый. Просто накажи всех этих негодников и я твоя. И делай со мной что хочешь, правда.

Её лицо было таким притворно невинным, что нетленность самого всепорождающего бытия показалась мне глупенькой школьницей.

— Шкодницей… — отозвался я вслед за своими мыслями.

— Мой бедненький, маленький чернобесик, ты устал, я знаю, — прошептала она мне в ухо, ты знаешь, я сделаю для тебя всё-всё, вот честно. Но только если ты надаёшь всем по заднице. А как иначе? Ведь настоящая я тебя почти и не знаю. Как ты будешь добиваться меня, будучи развоплощённым? Никак. Ничего тогда не получишь…

— Ой, ты так и будешь мне на мозги капать после каждой моей отключки? — спросил я раздражённо. Поимела меня сама, ещё чёт хочет. Может, ты ещё за меня выйдешь, ну? Чтобы половину сознания при разводе отжать?

— Хам! — воскликнула она и ткнула меня в бок.

Я вынырнул из воображаемой квартиры красновласки. Оказывается, это боров пнул меня в бочину, урод.

— Чё сука, живой ещё? Ну отлично. Эй, Лизок, сюда, быстро тварь!

Я сделал самый глубокий вдох, на который был способен. Кровь из выбитого глаза маленьким вулканчиком потекла по лицу.

— Слушай, — просипел я.

В глазах борова проступил интерес, он даже слегка наклонился.

— Надеюсь, ты уже подумал о качестве прожитой жизни.

Хрипло, но всё же договорив это, даже успев закашляться в моменте, я выбросил левую руку в его сторону. Пожалуй, было бы глупо его пытаться так достать, далековато. Но фокусы ещё не кончились. Взять вот моё тело. Это, между прочим, не такое тело, с которым рождаешься, вылезая из мамки. Это же, мать его, конструктор из подручного шлака и силы тьмы, что удерживает всякую дребедень вместе, придавая ей человеческую форму. А потому моя рука спокойно продолжила движение за своей целью под страшный хруст и дикий крик борова.

Видно, этот боец резинового фронта не убирал палец с курка. Очередной снаряд угодил в живот. Признаться честно, я даже не придал этому особого значения. Ощущения в недавно ещё единственной здоровой руке были куда живописнее. Пулька меня даже взбодрила, ибо ещё немного я был бы готов снова увидеться со своей ненаглядной глючной красновлаской. Оп-па! Негодяй пойман за глотку и будет нивелирован. А ну, сюда!

Хрустнув всем, чем можно, я подскочил сдавливая его горло всё сильнее.

— Кровь за кровь, бровь за бровь, — сказал я, швырнув врага об машину.

На заднем фоне что-то визжала Лиза, но я не обращал на неё внимания. Когда боров пытался открыть дверь в машину, я сбил его с ног. Пистолет тот уже потерял и полностью оказался в моей власти. Соперник упал и стал молить о пощаде. Поздно метать свиней перед бисером, когда барин на выселках.

И я начал бить борова ногами. Особых эмоций при этом во мне не обнаруживалось. Когда в теле столько боли, они почему-то не тревожат.

Я вколачивал человека в дорогу с ожесточением. Тот быстро перестал прикрываться. Даже на двери машины оставались вмятины. Под конец я пришёл в себя, что было весьма сложно. Почуяв ещё не рассеявшиеся в воздухе эманации гниения и смерти, я сделал как бы глубокий вдох, в самом деле открывая на шее что-то наподобие жабр, куда потянуло то, что оставалось от смертных. Эти люди ещё не были гнилыми достаточно сильно, чтобы стать куклами с человеческими лицами, но и того, что досталось, мне хватало. Закончив вдыхать всё то ощутимое, что парило от полумёртвого борова, я расколол и его голову, в воздух взвились буро-коричневые аурные субстанции, что я тоже поглотил.

Почуяв чей-то интерес к себе, повернулся. Ещё недавно отсутствовавший глаз успел восстановиться, и я чётко увидел лицо Лизы. Она сидела на асфальте, то ли оттого, что подкосились ноги, то ли ей бежать и прятаться не хотелось от испытанного ужаса. Но она просто смотрела на меня, раз за разом раскрывая рот и закрывая. Её белоснежные маленькие зубки, сейчас так похожие на жвачки, были слегка в крови. Кажется, девочка что-то прикусила у себя во рту от напряжения.

— Ну вот и всё, моя дорогая. Или почти всё, — сказал я, обходя тела трёх парней.

В это время то, что осталось от борова, медленно тонуло в асфальте. Под трупом раскрывала свою бездонную пасть сама тьма. Это был лучший метод утилизации улик. Кровь же, что не попадала в радиус этой воронки, медленно испарялась, дымка виднелась в воздухе, из полупрозрачной она медленно становилась чёрной. Потоки той влаги, что были в крови, не просто рассеивались в воздухе, они тоже тянулись к воронке.

Смущало то, что с моей головой по-прежнему что-то было не так. Об этом предупреждал снова проснувшийся интерфейс, который как-то видоизменился с прошлого раза. В отчёте было пространно сказано, что полная регенерация невозможна в связи с естественными изменениями тканей мозга. Речь не шла о самих повреждениях. Что-то просто менялось, и я не понимал почему. Состояние моего интеллектуального носителя застыло на девяносто двух процентах и не планировало меняться, хотя и тьмы и наноботов было достаточно. Последних, кстати, стало на три колонии меньше. Я бы очень хотел узнать о причине такого изменения, наноботы были необходимы для разного рода модификаций, а взять новых неоткуда. Металл, это не обозначение, а имя, остался в лоне Мидгарди, именно он помог мне обзавестись маленькими помощниками.

Помимо всего прочего, сами мысли в голове меня тоже настораживали. Они то и дело походили не на мои собственные, а на чьи-то другие. Показалось, что я просто слышу размышления кого-то другого, но это даже в тех же мыслях звучало очень сомнительно.

Когда последнее тело исчезло, я подошёл к Лизе.

На ней были не очень длинная голубая юбка гофре и на тон темнее голубая рубашка без рукавов. И я только сейчас понял, насколько не обращал на неё внимания, даже не заметил, во что та одета.

Присев на корточки возле девушки, я заговорил, глядя ей в глаза:

— Как ты думаешь, ты бы смогла пойти за таким жестоким убийцей и просто не человеком? Это не праздный интерес. Я вижу, ты особенная, и у тебя есть дар. Ты можешь стать нечто большим. Сейчас, когда те, кто заставлял тебя творить зло, повержены, у тебя есть выбор. Идти дальше одной или совместно. Я решил не убивать тебя, даже если ты откажешься. Тебе просто придётся покинуть это место.

Её глаза светились жёлтым. Вот как присел напротив, аж вспыхнули. Да, не одна Марлина такая, с глазами, которые видят «наездников». Как правило, речь идёт о той энергетической сущности, которое появляется, если в искре есть пробой и сила, выходя из хранилища, повисает рядом со своим носителем. Чаще всего это выглядит как что-то очень нужное тому, кто распыляет свои силы таким образом.

— Я пойду с тобой, но только при двух условиях, — тихо проговорила девушка.

— Каких?

— Ты убьёшь и последнего, ведь не только эти люди были в нашей банде.

— Хорошо, — покивал я, — это не проблема. Как видишь, я уже исцелился.

— И ещё сделаешь меня такой же, как ты.

Я встал и протянул ей руку.

— А ты уверена, что хочешь стать тёмной и навсегда потерять человеческое жизнелюбие, возможность всему радоваться как человек? Тёмный также всё испытывает, но куда тусклее. Он одинаково воспринимает и плохое, и хорошее, добро и зло.

— Да, я согласна, — ответила она, вставая и держась за мою руку.

— Тогда поехали, — сказал я и уже было отпустил её руку, но пальцы девушки сжали мою кисть сильнее.

— Раз уж на то пошло, расскажи мне тогда ещё и о том, почему на тебе сейчас сидит девушка с красными волосами и огромными лисьими хвостами. И почему она так ужасна.

Когда она замолчала, у меня по всему телу пробежал озноб. Я ясно ощутил, как что-то касается моих плеч, учуял странный запах. И вообще, эта тёплая ночь вдруг стала какой-то холодной. Я медленно повернул голову, а там!

Надо мной возвышалась огромная такая, вся какая-то вздутая, с растрескивающейся кожей и с раскрытой в нереально широком оскале пастью, сущность, похожая на Красновласку. Пасть была просто от уха до уха, из неё по большому голому телу текла слизь. Два языка во рту чудовища медленно ворочались, рот изнутри был весь чёрен, а лицо вытянуто. На меня смотрели непропорционально огромные красные глаза. Большие лисьи хвосты бились в воздухе. Я увидел это существо. И оно, похоже, поняло, что обнаружено. Тварь дёрнулась, издала ужасный скрежещущий визг. Голова заболела, будто там взорвалась петарда, я вскрикнул и дёрнулся так резко, что Лиза отпустила руку. Когда я упал, сжавшись в комок от пронизывающих меня боли и ужаса, крик твари стих. И всё кончилось. Полежав ещё с полминуты, я осмотрелся. Лиза стояла рядом прикрывая рот рукой.

— Пиздец, никогда так не делай, если я тебя об этом не прошу. Когда ты проявляешь лярву у существа с силой, лярва может нанести вред.

Я потрогал затылок. Он был весь в крови и… Я нащупал на голове место, где кость черепа была проломлена, пальцы проваливались, утыкаясь во что-то мягкое. Кажется, на сегодня моя удача исчерпана.