Брисеида. Тени и химеры

Тифен Сиовель, 2019

Из нового путешествия некоторые могут не вернуться. Цитадель управляла миром во все века, и еще никому не удавалось нарушить ее планы. У избранных уже нет пути назад, и теперь они отправляются в другую эпоху – Древний Китай, чтобы раскрыть Великую Тайну и защитить императора, против которого готовится заговор. Все, что считалось светом, обратится во тьму. Химеры, фантастические существа, из Мира Снов проникнут в реальность. Кого-то ждут подсказки на Площади Времени, а кто-то встретится со своим прошлым лицом к лицу. Каждый их шаг должен быть просчитан до мелочей, ведь Цитадель уже плетет новую паутину лжи.

4. Чума

Фу Цзи провел их через два внутренних двора, окруженных деревянными павильонами. Через большие окна, огражденные дорогими деревянными решетками, виднелись богато обставленные комнаты. Затем они прошли по коридору с красивой зеленой черепичной крышей, все еще залитой солнечным светом.

Их ждали в большой комнате возле длинного, низкого, массивного деревянного стола. Генерал по очереди назвал членов своей семьи, которые встали, чтобы торжественно поприветствовать их. Брисеида не ожидала увидеть так много людей: около пятнадцати взрослых, двух стариков, нескольких подростков, маленькую девочку пяти-шести лет и младенца. Она кивала на каждое представление, все больше смущаясь, не в силах запомнить сложные имена, не говоря уже о том, чтобы сопоставить их с лицами, находящимися так близко друг от друга. Затем Менг Чу пригласил их сесть. Сразу же атмосфера разрядилась, и все разговорились.

— Мы не ожидали, что вы прибудете до весны, что случилось? — спросила утонченная женщина, которая, как догадалась Брисеида, была женой Менг Чу. — Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, Мин Юэ, лишь небольшая неприятность, вот и все. А мой второй командир — способный человек, уверен, сделает все грамотно, чтобы помочь Девэю в мое отсутствие. Теперь вы можете снять головной убор, принцесса, — добавил он, повернувшись к Брисеиде.

Брисеида опустила вуаль, которую она незаметно приподняла, будучи словно застигнутой врасплох.

Но Лиз уже сняла убор, и девушка последовала ее примеру.

— Почему вы так хорошо говорите по-китайски? — спросила Леонеля молодая беременная женщина, предлагая ему сесть рядом с ней.

— О… эм… эм… Мы долго путешествовали по Империи…

— Здесь очень красиво, — восхищалась Лиз, любуясь расписными колоннами стен павильона, затейливой резной мебелью и персидскими коврами. — Однажды я сказала императору королевства Лонг Мэ Традж, что китайские фонари излучают гораздо более мягкий свет, чем он мог бы себе представить. Он мне не поверил. При следующей встрече я покажу ему, где раки зимуют!

— Мой ребенок сдал все императорские экзамены, которые проводились среди молодых гениев, — с гордостью сказал Лян, широкоплечий мужчина лет тридцати, устраиваясь рядом с генералом.

— Мне казалось, я сказал тебе ничего не затевать, пока ребенку не исполнится десять?

— Но это же «золотое дитя»! Мы бы потратили время зря. Ученые единогласно утверждают: нас ждет большое будущее.

— Родители не могут нарадоваться на Шэнь — пояснил Фу Цзи сидящей рядом с ним Брисеидой. — Такой одаренный ребенок рождается не каждый день.

Брисеида посмотрела на очаровательную девочку, которая играла с рукой Энея.

— Нет, не «Энь-Нес», а «Эней», — терпеливо повторял он, пока она с любопытством щипала его белую кожу.

— Где волосы этого господина? — ответила девочка, указывая на Леонеля.

— Ло Шэнь! — поругала ее беременная женщина. — Нельзя так говорить!

— Менг Чу уже дедушка? Чу Менг, я имею в виду. — Брисеида увидела генерала с другой, практически трогательной стороны.

— Конечно, — засмеялся Фу Цзи. — Пока только дважды, но скоро будет пополнение.

— И… Это все дети Менга?

— Нет! — Фу Цзи усмехнулся. — У Менга только два сына и дочь. Но двум его братьям и сестре жены не повезло в жизни, поэтому он забрал их семьи в свой дом.

Фу Цзи счел необходимым рассказать ей больше подробностей, незаметно указывая на людей за столом. В голове Брисеиды образовался густой туман, пока она слушала его объяснения.

— У дяди Бая не было детей, но у дяди Фу, который уже умер, была жена и две наложницы с детьми. Когда десять лет назад умер Цзай Шэнь, муж тети Бин Цин, сестры Мин Юэ, моей матери, она переехала жить к нам с двумя детьми, Ли Жун и Уши, который женился на Ся Хэ, с которой у него родилась И Цзе. Лян, муж моей сестры, всего лишь зять Менгу, но он также сын Бо, жены Сюэ, брата Бин Цин и Мин Юэ, который уже умер, но которого очень любил Хо, свекр Менга. Он благодарен ему за то, что разрешил ему жениться на своей дочери.

— Эм… Кто благодарен?

— Лян, конечно же.

— Ах, как мило, — сказала обескураженная Брисеида.

— Кроме того, что Фан Инь, мать моего отца, рассержена на Хо, отца моей матери, за договоренность о браке. Она говорит, что Лян был слишком близок к семье — в конце концов, он наш четвероюродный брат. Я думаю, она надеялась, что он женится на Линь Яо, бывшей жене И Фу — моего покойного дяди, потому что там была замешана влюбленность в Ляна, и тогда он должен будет избавиться от двух наложниц, На и Тянь Хо, и их четырех детей. Моя бабушка их не очень любит.

— Твой покойный дядя был влюблен в мужа твоей сестры?

— Нет, конечно, его жена.

У Брисеиды начала болеть голова. Ее взгляд остановился на обескураженных лицах наложниц, сидящих по обе стороны от Энндала. Рыцарь брал рис и овощи руками, формируя шарики между пальцами. Наложница На дала ему две палочки для еды. Энндал напрягся, вежливая улыбка застыла на его губах. Леонель бросил в него фисташку, чтобы привлечь его внимание, и издалека показал ему, как ими пользоваться.

— Как долго вы находитесь в Китае? — спросила беременная женщина, скрывая свое смущение.

Недалеко от Брисеиды Эней и Оанко взяли по палочке в каждую руку и не спешили съесть первую порцию риса.

Маленькая девочка разложила рис по небольшим кучкам, незаметно сунув несколько свертков в карманы.

— Это для кого? — спросил ее Эней, наблюдая, как она держит рис между пальцами.

— Это для Шу Фана, — прошептала она.

— Кто такой Шу Фан?

— Призрак из сушильной комнаты. Он всегда голоден, но не решается выйти на улицу, потому что боится дедушки Менга. Но я часто заглядываю туда.

— Почему? А ты тоже боишься Менг Чу?

— Ты способна видеть призраков? — спросил Оанко.

— Только когда он не боится. Иногда я просто вижу его палочки для еды.

Фу Цзи продолжал говорить, но Брисеида уже не слушала. Ее сердце учащенно билось, и она ждала, что еще скажет девочка.

— Ты уверена в том, что говоришь? — спросил Оанко.

— Да.

— И ты можешь нас с ним познакомить?

Она на мгновение замешкалась, затем тихо ответила:

— Не с дедушкой Менгом. Шу Фан полностью исчезает, когда он рядом. Дедушка Менг не любит призраков. Но призраки иногда бывают милыми.

— Ло Шэнь! Сколько раз я говорила тебе не болтать о привидениях, тем более за обеденным столом! — рассердилась беременная женщина.

— Нет, продолжай, очень интересно, — вмешался Эней. — Скажи нам, Ло Шэнь, какая форма у этого призрака? Это мужчина? Есть ли у него крылья на спине?

— А зачем ему крылья на спине?

— Знаешь, как у херувимов… Химер, с крыльями…

Ло Шэнь поспешно опустила взгляд. Затем Брисеида заметила, что все за столом замолчали. Младшие склонили головы, остальные выглядели смущенными. Генерал Чу сурово посмотрел на свою внучку, его кулаки сжались на столе.

— Нам с гостями нужно поговорить, — грозно заявил он.

Сразу же члены семьи Менг встали и, не говоря ни слова, вышли из комнаты. Зал и его большой стол вдруг показались ужасно пустыми.

— Ло Шэнь — девочка с богатым воображением, — сказал генерал тихим, но суровым голосом, который эхом отозвался в тишине. — Я понимаю, что вы хотите поговорить о нашем путешествии, но я бы попросил вас не вмешивать в это мою семью. Популярные убеждения уже достаточно отравляют разум моей внучки. Если высокопоставленные лица, которых я приведу домой, тоже начнут нести чушь, то Ло Шэнь, в конце концов, действительно решит, что призраки существуют.

— Возможно, в этом нет ничего плохого, — с горечью ответила Брисеида.

Конечно, она чувствовала, как Менг не желает признавать существование химер. Но чтобы он списал их со счетов, после всего, что они пережили вместе…

— Напротив, это будет самым худшим вариантом!

— И почему?

В глазах Менг Чу блеснул холодный гнев, соответствующий репутации генерала по всей Поднебесной.

— Несколько лет назад я воевал на границе с одним из северных народов, которые всегда охотно предъявляли права на земли. Моя армия отбросила их назад, но часть их войск взяли в оцепление у высоких гор. Они могли сбежать, там был путь на север через глубокое ущелье. Но говорили, что там живет злой дух, который наводит ужас на весь регион. Их воины не хотели рисковать. Они предпочли быть убитыми моими солдатами. Суеверия — это настоящая чума. Она заводит в тупик самых здравомыслящих людей и обрекает целые империи на упадок. Я не позволю этому переступить порог моего дома.

— Но я…

— Не думай, что ты единственная задаешь вопросы, Брисеида. Есть сон, где мы были совсем недавно, и есть реальность, откуда мы пришли. Я родился здесь. Вот что настоящее. Я не могу объяснить все, но могу заверить вас в одном: реальность не населена химерами. Не кажется ли тебе, что за тысячи лет мы бы заметили их?

— А как ты думаешь, откуда берутся эти суеверия?

— От тех, кто их придумывает и подпитывает. Точно от Элиты. От человеческой глупости, которая вполне реальна.

— Таково было мнение негодяя на Площади Времени. А как же письмо от моего отца? А как насчет того, что я пережила в Греции? Ты думаешь, я все это выдумала? Что я стала бы придумывать что-то настолько извращенное, как смерть Лира и…

Эней поднял голову, и Брисеида тут же пожалела о своих словах.

— То есть… Гарпии пытались убить меня, а теперь херувимы охотятся за мной. Мы должны изучить химер, чтобы однажды мы могли отправить их обратно в Мир Снов. Мы не должны упустить ни одной подсказки!

— Глупости. Цитадель пыталась поразить тебя одной из своих иллюзий, а ты повелась, как твой отец до тебя. Я не позволю, чтобы моя внучка страдала от последствий подобных рассказов.

Брисеида не нашла в себе сил возразить. Эней пристально смотрел на нее, заставляя ее чувствовать себя ужасно неловко. К счастью, Энндал пришел ей на помощь:

— Менг, мы только прибыли, а на нас уже напали. Возможно, придется изменить наш подход…

— Весь Чанъань был оповещен о моем прибытии. Тому человеку не нужен был херувим, чтобы найти меня! На нас напал человек, а не химера. Вот значок, который он носил на шее.

Брисеида заметила треугольник, над которым находятся две параллельные линии, выгравированные на камне цвета шалфея.

— Это символ персидского братства, — продолжил Менг. — Ань Лушань частично персидского происхождения. Его люди, разместившиеся в Чанъани, должно быть, получили приказ убить меня, если я сбегу от предателей на севере, чтобы помешать мне предупредить императора о грядущем перевороте. Поэтому необходимо срочно отправиться на встречу с императором.

Энндал опустил голову, исчерпав все аргументы. Леонель согласился с генералом. Лиз увидела тревогу в глазах Брисеиды. Она прочистила горло:

— Почему бы не начать с развеивания опасных мифов, как предложил тот человек на Площади Времени? Если Элита не использует химер, изучение местных сплетен не должно вызвать подозрений у сообщников Ань Лушаня. Но если именно они распространяют эти легенды, то знание их историй поможет нам понять их стратегию. Разве это не лучший способ подготовиться к нападению на врага?

— Конечно, — сказал Энндал, — но если Элита распространяет суеверия, я думаю, они будут уделять особое внимание тем, кто слишком пристально к ним прислушивается. Если новости о наших поисках станут известны, нас раскроют.

— Люди на улицах Чанъаня расскажут вам все с точностью до наоборот, и тогда вы окажетесь на исходной точке, как на Площади Времени, — вмешался Менг. — Большинство суеверий являются вариациями древних историй, описанных в китайской литературе. Классические тексты полны мифологических существ. Если хотите, разберите их, пока я буду разрабатывать план обороны с императором. Я попрошу у Сына Неба разрешения предоставить вам читателей.

Он повернулся к рыцарю, который весь напрягся.

— Что-то не так, Энндал? Говори, твое мнение важно для меня.

— Твое предложение интересно… До тех пор, пока мы остаемся в тени. Если ты обратишься за разрешением к Императору, Элита тут же узнает об этом. С таким же успехом можно приставить меч к нашему горлу.

Генерал встал перед Энндалом.

— Я скорее перережу себе горло, чем скрою наши действия от Сына Неба.

Энндал долго смотрел на него.

— Зачем ты спрашиваешь мое мнение, если оно тебя не волнует?

Менг прищурился, но не ответил. Оанко разжег свою трубку от огня большой бронзовой чаши, служившей печью в углу комнаты. Задумавшись, он выпустил белые струи, которые заплясали над столом, словно тени существ, готовые к нападению.

Брисеида больше не могла выносить взгляд Энея. Она сказала, что устала. Менг позвал свою спутницу, и та отвела ее и Лиз к женским постройкам в задней части участка.

Прошел час.

Брисеиде не хотелось спать. Она смотрела, как развеваются на легком ветру балдахины их кровати, освещенной маленьким красным фонарем. Комок в животе не давал ей уснуть. Она встала и придвинула фонарь ближе к окну без стекла, защищенному от ветра деревянным кружевом. Девушка нашла немного чернил в маленькой коробочке на журнальном столике, рядом с круглым зеркалом из отполированной бронзы. Она достала перо и блокнот.

— Говорят, чтобы пережить случившееся, нужно все описать, — пробормотала она, подбадривая себя.

Хранить тайну смерти Имэны было достаточно сложно. Но солгать Энею, если он задаст ей вопрос прямо, глядя ей в глаза… Она больше не чувствовала уверенности, что способна это выдержать.

Говорить или не говорить, но все равно ничего не поделаешь: он что-то заподозрил. Ей предстояло сделать выбор: предать его доверие или доверие его жены.

Брисеида не испытывала гордости. Она только что добавила еще одну строчку в список несбывшихся обещаний: отец разочаровал ее, Цитадель обманула, и даже Бенджи обещал ей великие открытия, которых она так и не совершила. Стражник поймал ее во время прогулки по запретным коридорам Цитадели. Человек в белой мантии привел ее в кабинет Мастера-распорядителя, чтобы она получила нагоняй. После этого все и произошло, она покинула Цитадель и больше никогда не видела своего друга…

Она скучала по Бенджи. Он был невыносим со своими великими теориями, но он успокаивал ее. Девушка обмакнула перо в чернильницу, снова представив, как юноша терпеливо слушает.

Следует ли говорить правду?

Брисеида на мгновение задумалась, подыскивая самый подходящий способ выразить свои мысли.

Ее взгляд вновь вернулся к листу.

Сердце екнуло: под предложением появились чернила. Пятно удлинялось, складывалось в линию, букву, потом две, потом три…

Всегда.

Волосы на ее руках встали дыбом. Странное ощущение покалывания охватило ее шею. Она села, оглядываясь по сторонам в поисках объяснения. Ее глазам, ослепленным светом фонаря, потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темной комнате. Кровать с балдахином, на которой крепко спала Лиз, исчезла. Стены стали гладкими. На старых камнях теперь было много рисунков. Лица людей и зверей, покрытые шерстью, перьями, чешуей; оскаленные клювы и клыки, яростные взгляды, направленные на нее. Брисеида замерла. Портреты химер. Холодный пот струился по ее спине. Нашли ли ее херувимы? Неужели они перенесли ее обратно в Цитадель против ее воли? Мерцающий свет играл на нарисованных существах в действии, превращая их будто в живых. Брисеида нащупала фонарь на столе позади себя. В любой момент химеры могли выпрыгнуть из своих картин и наброситься на нее, как и в прошлый раз…

Маленький столик для кофе исчез. На его месте появился другой, более высокий. Брисеида оторвала взгляд от картин с химерами. На новом столе была поставлена большая свеча. Она осветила нос с горбинкой и лохматые волосы стройного парня, сосредоточенного на своей работе, в его руке было белое перо.

— Бенджи! — воскликнула Брисеида.

Бенджи поднял голову в нетерпении. Его взгляд прошел сквозь Брисеиду, так и не заметив ее, и остановился на портретах химер. Те по-прежнему не двигались.

— Бенджи, химеры могут выходить из картин, — сказала Брисеида, ее горло сдавило.

Бенджи не отреагировал. Она подняла руку, чтобы перехватить его взгляд, и икнула, обнаружив, что тоже не видит себя. Она стала совершенно невидимой. И ее перо исчезло. Однако девушка не помнила, как отложила его.

— Это сон, — подумала она. — Еще один из этих проклятых снов…

Бенджи продолжил писать. Химеры спокойно стояли в своих выразительных неподвижных позах, запертые в двухмерных полотнах. Брисеида просканировала каждую картину. Ни на одной из них не было изображения херувимов. Вдохнув поглубже для храбрости, она снова отвернулась от химер и наклонилась к плечу Бенджи, чтобы прочитать, что он пишет.

Всегда.

Правда — это самое ценное, что у нас есть. Существует только одна великая логика, управляющая миром, и если некоторые не хотят признавать этого, то только потому, что видят лишь отдельные части великой головоломки. В Цитадели есть карта головоломки. Она называет ее своей Великой Тайной. В тот день, когда я найду эту Великую Тайну, я узнаю истину.

На столе лежало еще одно письмо. Брисеида узнала небольшой текст, который она написала на корабле, думая о Бенджи. Как он сюда попал?

Бенджи ответил на него. Вдруг он наклонился и достал из сумки, лежащей у ножки его кресла, маленькую золотую сферу. Он положил ее на стол и нажал на кнопку. Лепестки раскрылись, и появилась скульптура Нила Кубы-младшего. Бенджи посмотрел на нее мгновение, а затем взял перо.

Я обнаружил Теорию времени в комнате Химерических изобретений. Любопытно. Если существует только одна истина, то в каждой теории есть хотя бы часть истины, и ее стоит изучать. Но я не нашел биографии Нила Кубы-младшего. Кто он?

Втянув в грудь больше воздуха, Брисеида положила свою руку на ладонь Бенджи. Он застыл от прикосновения невидимых пальцев. Брисеида провела по его запястью, и Бенджи написал:

Я бы сам хотел знать.

Бенджи вытер лоб свободной рукой. Он обмакнул перо в чернила:

А ты? Кто ты?

Она уже собиралась ответить ему, но тихий голос защекотал ей уши.

— П-с-с-с, Брисеида!

Брисеида прогнала голос раздраженным жестом, но он скоро вернулся:

— Эй, Брисеида, сюда!

Брисеида с удивлением узнала голос Энея. Внезапно Бенджи, его стол и письмо исчезли. Она снова сидела у китайского окна в своей спальне. Маленький камешек попал в кружево ставни. Девушка посмотрела между двумя деревянными лотосами. Эней ждал, притаившись у куста. Мужчинам, не принадлежащим к семье, не разрешалось входить в эту часть дома в ночное время. Она тихонько открыла окно.

— Прости, я… я задремала, — прошептала она. Эней странно посмотрел на нее.

— Ты не спала — ты писала.

— Нет, я…

Брисеида пододвинула блокнот ближе к фонарю. Она записала весь свой сон.

Слова Бенджи, но также ее поступки и мысли. Она не могла в это поверить.

— Брисеида…

Тревожный голос Энея вернул ее к реальности. Ее сердце сжалось. Голубые глаза греческого солдата потеряли весь свой блеск.

— Она мертва, да? Моя жена. Гарпии унесли Имэну, пока мы были статуями. И мы ничего не заметили. Это то, что ты не скажешь Менгу. Она заставила тебя пообещать не говорить мне, не так ли? Это похоже на нее.

— Я не видела ее смерти, но…

Брисеида не знала, что говорить. Эней кивнул.

— Не волнуйся, ты не нарушила свое слово, потому что я догадался сам.

Он внезапно вышел из своего укрытия, уже не заботясь о том, что его могут заметить.

— Что ты собираешься делать? — спросила Брисеида, когда он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Я собираюсь поступить по справедливости. Я собираюсь довести дело до конца. Пусть эта история останется между нами, хорошо?

— Мы разоблачим химер, вот увидишь.

— Спасибо, — рассеянно сказал он.

Эней шел прямо, через несколько шагов развернулся и пошел в другом направлении. Брисеида проследила за поникшей фигурой молодого человека, пока он удалялся в ночи. Впервые после смерти Имэны она разрыдалась.