Его клыки

Тина Тандава (2024)

Бывший с друзьями заманил меня в ловушку. Решил поиздеваться и отомстить за то, что отвергла его, хотя я предупреждала, что не хочу терять девственность до свадьбы. Когда меня привели в эту пещеру, я не сразу поверила, что закованный в цепи неподвижный мужчина не аниматор или манекен. Думала, что это жестокий розыгрыш, но вскоре поняла, как ошибалась! А они раздели меня, привязали к этому трупу и оставили умирать от ужаса в темноте. Вряд ли мерзавцы знали, что на самом деле это не мертвец, а древний спящий вампир, который наконец-то учуял живую плоть. И если от них ему нужна лишь кровь, то зачем ему я? Ведь монстр не стал меня убивать, но и выпускать не намерен… (В конце обязательный хэппи-энд)

3. Вдох

— Твари! — всхлипнула я, дрожа. Не только от ужаса, но и от холода.

Голые ноги, которые в бёдрах соприкасались с висящим телом, беззащитно покрывались мурашками от гуляющего едва заметного ветерка — видать, из щелей сквозит. Грудь тоже собралась, и напряжённые соски упирались в кожу мертвеца. Ниже я чувствовала рёбра повешенного, но впалый живот не касался моего, зато в паху щекотали жёсткие волоски над его холодными причиндалами. Я даже почувствовала ногой его висящий член, когда поудобнее переступила! И зачем только эпиляцию себе прямо перед походом сделала? Чтобы гигиену соблюдать было проще? Ну-ну! Отлично вышло! Почти «поцеловала» губками-то!

Сейчас казалось, что это реально манекен. Или даже не манекен, а восковая фигура. Точно! Труп просто не может быть таким! Труп либо высыхает и становится похожим на бумажный — лёгкий, как жук на подоконнике. Либо гниёт и становится рыхлым. И в любом случае разваливается. И воняет! Этот же крепкий, словно из камня, без запаха. Но при этом точно не статуя. Слишком натурально волосы растут, слишком точные черты лица. Такое может быть либо у настоящего человека, либо у очень качественной восковой фигуры… Но сколько должны были заплатить эти дебилы, чтобы хотя бы напрокат взять такую?! Вряд ли зарплата работников офиса среднего звена позволила бы «розыгрыш» подобного уровня. Получается, что выглядит оно как восковая фигура, но быть ею не может.

— Твою мать, а если это место преступления?! — выдохнула я в ужасе. Вполне могло оказаться, что этого мужика морили голодом и просто грохнули недавно, вот он и не успел разложиться, а эти пропитые дебилы даже не поняли, что надо в полицию срочно звонить! Ну реально, если бы не пыль, то можно было бы решить, что он только из МОРГа!

Зрение привыкло к скудному освещению, да и солнце сместилось, добавив лучей, и я попыталась сдвинуться хоть немного. Повернулась, чтобы заглянуть в лицо несчастного, но нос упёрся в его щёку, и я лишь краем глаза смогла увидеть переносицу. Отклонилась назад, насколько хватало сил, но даже морщинки между хищных бровей скорее показались. Глаза трупа были плотно закрыты, а на густых чёрных ресницах собралась многовековая пыль. Нет, это точно не восковая фигура! Слишком искусно сделана текстура кожи! Я помнила его чёткий понурый профиль, когда меня вешали. Усы и борода росли плотно, а рядом щёки были выбриты, хотя теперь, когда пыль слетела, на челюсти проступила едва заметная щетина, которая чуть царапала мою влажную от слёз кожу.

— Эй… Эй, чувак… — дрожащим голосом прошептала я, теша последнюю надежду. — Эй, ты аниматор? Слушай, если тебе ребята заплатили, давай я тебе денег дам тоже. У меня на карте есть подушка, я на ипотеку копила. Там немного, но я уверена, что больше, чем они дали! Эй! Ну пожалуйста, прекрати, ладно? Давай просто перестанем, и я не буду подавать на тебя заявление, хорошо? Это они виноваты, они ебланы, а ты просто исполнитель, а?

Я поняла, что больше не могу говорить, потому что слёзы, текущие по щекам всё сильнее, захлюпали в горле, и я всхлипнула, проглатывая их. Труп молчал, а мне совершенно не хотелось верить, что это не розыгрыш. Пусть жестокий, пусть глупый и унизительный, но розыгрыш! Я даже была бы рада, если бы они где-то поставили камеру с прямым эфиром и ржали надо мной, чем окажется, что это на самом деле мёртвый человек!

«Божечки, а если он чем-то был болен? Какой-то вирус доисторический, из-за которого бактерии не трогают, и поэтому он такой висит тут веками?! И я сейчас ЭТО вдыхаю!»

Я задёргалась, пытаясь вырваться, но лишь подняла облако пыли, надышавшись ещё больше. Хорошо хоть, что основное стрясли парни, пока вешали меня, и теперь я была притиснута к почти чистой коже.

Вспомнила его лицо опять. Тяжёлые густые брови с приподнятыми к вискам уголками, нос с горбинкой, высокие скулы над впалыми щеками. Высохшие губы, под которыми виднелись кончики зубов, будто он скалился, выглядели тёмными, чуть с синевой, но при жизни, должно быть, изгибались красивой полной дугой. Борода с усами определённо была ухоженной, но сейчас, даже аккуратно подстриженная, на ощупь казалась щёткой для обуви. Волосы, лезущие в нос, напоминали помело. Впрочем, какие ещё могут быть волосы у мертвеца?

Рассмотреть его сейчас с такого расстояния не удавалось — нос упирался в скулу, и я могла лишь наблюдать за его трясущейся неровной чёлкой и закрытым левым глазом. Руки начали неметь, и я старалась приподниматься на носочках, чтобы как-то снизить нагрузку на них, из-за чего тело мужчины шаталось и задевало меня гениталиями.

От прикосновений к трупу становилось всё больше не по себе. Холод отступал. То ли я согрелась, потому что шевелилась, то ли воздух в пещере после нашего прихода угомонился, то ли уже замёрзла настолько, что перестала это чувствовать. Зубы так и так стучали. От ужаса, от волнения, от непрекращающихся слёз.

— Тварь такая! — проговорила я, вспоминая Жекин смех. — Мудак конченный! Никогда тебя не прощу, мудила! Чтоб у тебя твой хер отсох, мразь! — и зарыдала на плече мертвеца, уткнувшись в чёрные волосы. Всё равно уже поздно пытаться вывернуться.

На сколько меня здесь оставили, я не знала. Но судя по тому, что они собирались «возвращаться», значит, скорее всего, выйдут из пещеры до лагеря. Так что, как минимум, час есть на дорогу туда-назад. И это при условии, что они не сядут там опять пить. А они, скорее всего, сядут! И я уже знаю, насколько это может затянуться.

Это значило, что я могу проторчать здесь всю ночь. И тогда меня, замёрзшую и измученную, можно будет брать и делать вообще всё что угодно! Я и слова не скажу!

— И это, если я не подцеплю столбняк или трупный яд какой-нибудь!

Я опять расплакалась. Грудь порывисто вздрагивала, вжимаясь в тело подвешенного, между ног холодило и щекотало его волосками. А ведь если я захочу в туалет, придётся делать это под себя!

«Так, нет, я должна выкрутиться! Должна выкрутиться сама! Пока они не вернулись!»

Я с досадой подумала о стягивающей предплечье туристической верёвке, которая привязывала меня к мертвецу, и вспомнила, как буквально неделю назад советовалась с Женькой в магазине, какую лучше взять. Причём, он мне сказал зелёненькую, а я решила, что лучше взять подлиннее — синенькую! На всякий случай, вдруг пригодится?

Пригодилась! Ею меня и связали. Хорошо хоть у них вязального креатива хватило только на верхнюю часть тела. Там они прямо на совесть примотали, а снизу не стали. Впрочем, это всё равно не давало возможности надолго отстранить лобок от холодных гениталий — я упиралась половыми губами прямо в основание его члена.

Постаралась вспомнить, что увидела со стороны, когда оказалась здесь. Сорванное с косточек бёдер трупа одеяние было похоже на старые полуистлевшие штаны. Впавший живот над ними, напомнил об индусах-аскетах. И в целом образ мужчины казался чем-то из той оперы. Может, это какой-то йог, который много лет назад решил уйти в Нирвану таким образом, и добрые люди помогли ему и прибили к стене, чтобы перестал уже ныть и вещать про вибрации Вселенной?

Я попыталась натянуть верёвки, но удалось опять лишь чуть пошатнуть привязанное ко мне тело, а отодвинуться хоть на миллиметр — нет. Мерзавцы! Конченные распоследние мерзавцы и гады! Даже не думала, что они способны на такую подлость!

«А ведь по статистике изнасилования совершают чаще всего именно хорошо знакомые люди…» — подумала я, чувствуя беспомощную ярость.

Всхлипнула, посмотрела на глаз мужчины и сказала:

— Знаешь. Честно говоря, я бы лучше тебе отдалась, чем этому мудню!

Но мертвец, разумеется, не ответил.

Свет в пещере начал тускнеть. Либо солнце уходило за какое-нибудь дерево, либо налетели тучи, либо я потеряла счёт времени, и уже наступил вечер. Скоро здесь станет совсем темно! Когда мы шли в пещеру, было около семи. Для июня ещё разгар дня, но на дорогу сюда, потом пока меня вязали — это уже час. Сколько я висела и рыдала — неизвестно. И вечер вполне мог наступить. А значит, скоро могут вернуться парни!

— Надо выбираться, надо выбираться! — пробормотала я, отодвигая лицо от щеки мертвеца ему на плечо и опять натягивая верёвки. Лихорадочно попыталась сообразить, как решить эту проблему, но, увы, не могла никак сосредоточиться — в голову лезли лишь навязчивые мысли о том, что со мной сделает троица пьяных разгорячённых парней. И ведь в нынешних реалиях простое изнасилование может оказаться не таким уж страшным! Их же трое! И они пьют который день! Уж лучше бы они реально меня снимали сейчас и в интернет выкладывали, чем то, что у меня в голове творилось!

Попыталась подальше отодвинуться от холодной выпирающей скулы и вдруг поняла, что некуда — дальше просто не хватает длины моей шеи. Максимум, встать на самые носочки и вжаться виском в уступ над головой справа до боли, чтобы на пару миллиметров разорвать прикосновение. А ведь раньше я могла даже как-то носом вертеть хоть.

Попыталась понять, что не так, а в следующую секунду похолодела, и снизу непроизвольно потекло по ногам, потому что это могло значить только одно — голова трупа сдвинулась ко мне.

Я не пи́салась под себя с детского сада. И уже в старшей группе считала, что это позор. Но сейчас я даже не заметила, как обмочилась, не придала этому значения, потому что ужас был такой силы, что ещё чуть-чуть, и я бы потеряла последние мозги. Как не упала в обморок, не знаю. Наверное, разум до последнего пытался поверить, что мне это показалось.

Отстранилась насколько могла, прижалась щекой к его плечу, чтобы разорвать прикосновение с лицом. Замерла, тяжело дыша и радуясь, что не чувствую его кожи.

А затем холодная скула опять прижалась к моей щеке и застыла, лишив последней возможности изменить положение головы.

Я заверещала. Правда, только у себя в мыслях. Так пещеру не нарушил ни единый звук, не считая журчания стекавшей между камешков мочи. Даже дышать перестала, в ужасе прислушиваясь и боясь, что он пошевелится.

А в следующий момент я услышала самое страшное: слева, где мне в ухо упирался его нос, зашумел втягиваемый воздух, а грудь под моей стала медленно подниматься, натягивая верёвки.

Эта тварь была не мертва.

И после этого я наконец лишилась чувств.