Желанная жестокость 2: Черная комната

Тина Кристи, 2022

Дима проникает под кожу своей разрушительной любовью, доводит Ульяну до края, заставляет погружаться в состояния, где спасает только боль, и любит смотреть на ее слезы. Йогурт, разлитый по ее обнаженному телу. Связанные запястья. Приказ назвать его другим именем. Его жестокие игры приводят их в Черную комнату, где случится то, что перекроит их чувства и приведет к неминуемому. Ей не выбраться, не удержать спасительной ночи. Но появляется тот, кто вступает в борьбу за нее, рискуя погрязнуть в их мраке и… Полюбить этот мрак?

Глава 5

Они вышли из зала молча. Их уже ждало такси — из-за текилы пришлось оставить внедорожник Димы на парковке. В авто сели на заднее сиденье в разных углах, не сказали друг другу ни слова. Это было не отдаление, а необходимость уединения для осознания всего открывшегося. Не молчание, а полное погружение. Внутрь себя. Внутрь друг друга. Другого нового состояния. Единение. Но по отдельности.

Дима, не поинтересовавшись планами Ульяны, назвал таксисту свой домашний адрес. Ей стало чуть легче от этого. Потому что, как и раньше, она каждую секунду боялась его потерять.

Их шаги по дорожке к его дому. Запах его невозможно приятной туалетной воды, когда она пропустил ее вперед, придержав дверь. Мысли о сексе, который неизбежно будет. И кое-что еще. Новое.

Ульяна поняла, что впервые жажда тела отступила. Между ними с Димой появилось так много всего, что пребывание вместе уже не могло свестись лишь к прикосновениям и движениям.

И все же она ощутила внутри обжигающий зов. А когда этот непостижимый сильный парень закрыл за ней дверь своей квартиры, желание резко накрыло, будто только и ждало их уединения.

Дима присел, стал развязывать шнурки. Она посмотрела на его широкую спину, накачанные плечи. Заставила себя отвернуться и тоже принялась снимать кроссовки.

Он мимолетно взглянул на нее.

— Будешь кофе? — не дожидаясь ответа, выпрямился и направился в кухню.

Она усмехнулась. Как будто это могло помочь — кофе.

Короткая передышка. Оттягивание того самого момента. Когда разум уступит чувствам. И желаниям тела.

Что может быть лучше, чем, находясь рядом и желая друг друга, оттягивать момент близости до последнего, делая вид, что вовсе не сходишь с ума и не жаждешь прикосновений?

Ульяна пошла вслед за ним в кухню.

— Да, я буду кофе. Если тебе нужен мой ответ.

Она стала у стены, прислонилась к ней спиной.

Дима обернулся, окинул ее взглядом. Потом включил кофемашину. Через пару минут поставил чашку с дымящимся американо на столешницу. Затем сделал себе эспрессо и со своей чашкой отошел к окну.

— Нам надо поговорить об одном… деле, — он вдруг пронзительно посмотрел на нее. Его глаза сейчас были светло-голубыми, словно два лунных камня. Такими влекущими и… опасными. — Но сначала ответь на один вопрос.

Ульяна медленно подошла и взяла свою чашку. Окинула высокую фигуру Димы беспомощным взглядом, понимая, что в ее глазах переливается желание, и от него это никак не скрыть.

— Спрашивай, — произнесла она, пытаясь спрятать свой трепет за игривым тоном.

Он прислонился к подоконнику бедрами. Отпил из своей чашки еще пару глотков и поставил ее рядом с собой. Пристально посмотрел Ульяне в глаза.

— Почему ты стесняешься есть при мне?

Она тут же потупилась. Такого вопроса никак не ожидала.

— Тебе жаль, что пропал салат? — попыталась отшутиться.

— Просто ответь на вопрос.

Но она не сдавалась.

— Это какая-то глубокая проблема. Мне надо сходить к психологу. Я потом расскажу тебе о результатах.

— Не надо заливать, Ульяна. Ни к какому психологу ты не собираешься. Мы решим это здесь и сейчас, — вдруг отрезал он властно. И от его тона, напора, этой властности она ощутила не испуг, а резкое покалывающее возбуждение по всему телу.

Дима продолжал пристально смотреть на нее. Требуя взглядом ответа. Требуя повиновения. Ее вмиг захлестнула волна жажды этой властности. И захотелось еще больше. Захотелось, чтобы он надавил еще сильнее, заставил ее делать то, что считает нужным.

Она замерла, оглушенная этим чувством. Смотрела на него, забыв о кофе. Насыщалась его глубоким приказывающим взглядом.

Вдруг стало невыносимо терпеть эту бурю желаний. Она судорожно вздохнула. Отвела взгляд, руки сами сцепились в замок.

— Хорошо. Я скажу, — она нервно теребила ладони, потом расцепила их, прикоснулась холодными пальцами к горячей чашке, чтобы согреть их. — Еда — это… Какой-то физиологический процесс. Он говорит о слабости. О зависимости. Ты что-то… Поглощаешь. Чтобы жить. И в этом есть что-то… Ущербное и хищное. Я не хочу, чтобы парень, который… — она запнулась. — Не хочу, чтобы ты видел меня такой. И не хочу быть такой.

Выдохнув, она, наконец, взглянула на него.

Он неотрывно следил за ее лицом. В его глазах сейчас было что-то такое… Она бы назвала это глубинным пониманием.

— Ульяна, — он вздохнул, и в этом вздохе было так много всего. Он словно признавался ей в несовершенстве мира и извинялся за него. Голубые глаза всматривались, пронзая до всех болевых точек. Гипнотизируя ее. — Я хочу, чтобы ты жила. Я намерен проводить с тобой много времени, но это будет невозможно, если ты отказываешься есть, когда находишься рядом со мной. Пока мы не нашли другой реальности, где физику можно будет игнорировать, ты должна жить по законам природы и есть. Это понятно?

«Я люблю тебя».

Она опустила глаза, пытаясь не заплакать. Посмотрела на свои тонкие запястья.

Жизнь. В ней есть жизнь. Там, внутри, по венам течет кровь. Сердце бьется. Пульсирует. И все это — ради него. Только ради того, чтобы стоять вот так напротив и видеть его взгляд на себе.

— Хорошо, — произнесла она, едва не всхлипнув. — Прости.

Ульяна не видела, как напряглось его тело, как он сжал до боли в пальцах край подоконника, на который опирался бедрами.

Ее покорность… Она просто выводила его из себя. Заставляла желать. Будила дикие инстинкты. Взрывала его тело.

Дима резко отвернулся. Прошел к высокому холодильнику стального цвета. Открыл его, достал белую пластиковую бутылочку, поднес и поставил перед ней на столешницу.

— Компромисс на сегодня. Йогурт, — произнес мягко, но тоном, не терпящим возражений.

Она помедлила, неуверенно улыбнулась. Потом подошла, взяла и покрутила бутылочку в руках. Со злаками. Ее любимый.

— Ты покупал специально для меня?

— Еще чего, — Дима улыбнулся манящей мальчишеской улыбкой и так посмотрел, что ее сердце заново было пронзено стрелой безжалостного амура.

Она приподняла брови.

— Я должна сделать это прямо сейчас?

— Да.

Вздохнула, посмотрела на йогурт снова.

— И ты будешь на меня смотреть?

— Конечно да.

Она хмыкнула.

— Может, ты извращенец какой-то? Типа гурманофил.

Он засмеялся, она тоже.

Взяла бутылочку в руки. Он смеющимися глазами, но очень пристально, следил за ее движениями. Ульяна открутила крышку, положила ее на сверкающую столешницу. Заглянула внутрь емкости. Там была белая вязкая жидкость.

Вздохнув, поднесла бутылку ко рту. Посмотрела на своего властителя. Невольно задержала взгляд на пальцах его рук, снова сжимающих край подоконника. Уловила напряжение в его теле, позе, которую он занял. Снова посмотрела в его невероятные, неотрывно следящие за каждым ее движением голубые глаза и смущенно засмеялась.

— Слушай, почему мне все это напоминает… Секс?

В глазах Димы полыхнуло пламя. Он нетерпеливо выпрямился. Вдохнул, выдохнул.

— Пей, — его голос прозвучал, словно он попросил ее раздеться.

От этого тона ей захотелось впиться ногтями в столешницу, оставить на ней глубокие царапины.

Она взяла бутылку, резко поднесла ее к губам, запрокинула голову, выставив напоказ нежную шею, и принялась пить.

Йогурт был вкусным, нежным. Допив до дна, она убрала бутылку ото рта, на миг задержав на губах белую жидкость, чтобы Дима это увидел. Потом под его неотрывным взглядом медленно облизнула губы.

— Ну все, выпила, — сообщила она. — Тебе понравилось?

— Даже не знаю, что со мной будет, когда увижу, как ты ешь, — усмехнулся он. Она заметила, как он сглотнул слюну.

— Ты собирался со мной о чем-то поговорить? — спросила, поддразнивая сексуальным тоном.

— Да. Но ты меня сбила с мысли.

Она хихикнула. Обхватила себя руками. Он скользнул взглядом по ее телу. Потом резко посмотрел ей в глаза.

Его тяжелый взгляд, его модельная красота, энергия его тела, которая наэлектризовала все пространство между ними….

Она прикусила нижнюю губу, надеясь, что он не слышит участившийся стук ее сердца.

— Ты ждешь, когда я начну умолять? — выдохнула.

Его глаза на миг пронзила такая боль, что Ульяна замерла, ощутив ее на себе, как удар.

Дима тяжело вздохнул.

— Я уже говорил тебе.

Он поднялся с подоконника и двинулся к ней, но тут же словно передумал и вернулся на прежнее место. Взглянул на нее в упор сквозь упавшую на глаза челку.

— Иногда я боюсь касаться тебя. Боюсь тебе навредить, — проговорил глухо. Снова окинул взглядом ее тело. Отвел глаза. — Ты даже не представляешь… — он мотнул головой, словно был не в силах сказать то, что хотел. — Меня накрывает. Стоит мне подумать о том, чтобы дотронуться до тебя… Даже если я сделаю просто шаг к тебе… Я начинаю терять контроль.

Он встал, отвернулся к окну.

Она молча смотрела на его застывшую спину.

Любовь стала еще сильнее. Сковала ее ножами. Не давала вздохнуть.

Как можно любить так сильно?

Она поняла, что тоже боится коснуться его. И чем сильнее хочет, тем более невозможным ей это кажется.

— Ты не навредишь мне, — произнесла с дрожью в голосе. — Дима, я хочу тебя, — призналась. Впервые.

Дима оперся кулаком о стекло. Глядя на его спину, она так ждала, что же он скажет в ответ.

— Красный, — произнес он, наконец. — Стоп-слово. Думаю, ты в курсе.

Ульяна вмиг разучилась дышать.

«Не может быть… Просто не…»

Ее обожгли эти слова.

Он не поворачивался к ней. Словно давая возможность при желании уйти. Но она не шевелилась. Просто стояла, отдавшись ощущениям того, как ее желание переплетается с болью, которая бьется глубоко внутри.

Дима повернулся, но лишь в профиль, чтобы видеть ее боковым зрением.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, — произнес он, словно выдирая из себя слова. — Но хочу быть уверен, что ты остановишь меня, как только захочешь остановить.

Его манящий голос. Негромкий. Проникающий в каждую ее клетку. Он останавливал ее мысли. Останавливал время. Будто сам этот голос становился окутывающей реальностью для нее. Началом и концом всего. Эпохой ее животрепещущей жизни.

Она ведь до него не жила. До их разговоров не жила. И стоп-слово «красный» станет для нее «старт-словом» нового уровня их откровенности.

Его напряженная спина, сильные руки, высокий рост… Она смотрела на все это и не понимала, как это она, всего лишь она, может обладать этим всем сейчас. Все в нем было квинтэссенцией всех ее желаний.

Стоп-слово…

Ведь этого он о ней еще не знает. И никогда бы не узнал.

Она скрывала это всегда. От всех. И долго пыталась скрывать от самой себя.

То, что она…

Послушный взгляд. Завязанные глаза. Следы веревок на запястьях…

«Так нельзя».

Он словно забрался в ее голову, в самый тайный темный угол, нашел там прочно спрятанную шкатулку с кодовым замком и взломал его, открыл этот черный ящик ее желаний и выпустил их на волю. Но выдал за свои.

Сможет ли она однажды признаться ему?

— Красный. Да. Теперь я знаю, — прошептала.

Дима повернулся к ней. Посмотрел испытующе. Словно пытался разглядеть за ее испугом настоящую правду. Вдруг взгляд его изменился. Стал жестким, и, казалось, даже обвиняющим.

— Иди в спальню. И жди меня там, — приказал он властно.

Она растерянно смотрела на его ставшее вдруг таким чужим лицо, на его большое сильное тело, замершее в выжидательной позе у окна. Не признаваясь себе в том, что ей становится страшно, она резко развернулась и вышла из кухни.

Всю ее пронизывали молнии. Желание оказаться в его сильных руках переплеталось с безотчетным страхом. Что, если, согласившись, она покажется ему легкодоступной и вызовет в нем лишь похоть, закрыв дорогу к проявлениям глубоких чувств? Новое откровение Димы стало новой точкой отсчета всему между ними. И новой, окрашенной в другой цвет, болью.

Боль. Он ведь сказал, что не причинит ей ее. Но само то, что он заговорил с ней об этом, уже выглядело как предупреждение.

Ульяну била дрожь.

Войдя в спальню, она замерла при виде расстеленной кровати. Ведь у аккуратиста Димы такого никогда не бывало.

«Как предусмотрительно».

Конец ознакомительного фрагмента.