Клянусь любить, или Выбор за мной

Тина Каверина, 2022

Что нужно женщине для счастья? Ласковый муж, большой дом, неограниченность в средствах?.. У Полины есть всё, но она несчастна. О любимом ходят слухи, будто он бизнесмен с тяжёлым криминальным прошлым, и это беспокоит девушку. Беспокоит настолько, что она начинает совершать опрометчивые поступки…

Глава 15

С испугу я чуть осела и толкнула калитку. «Закрыто…» — опомнилась запоздало, но открыть всё же попыталась. Наклонила ручку и подняла обратно. Как будто бы выбежала. Какой бред. Жаль, лунатизмом не страдаю.

— Это я, — пришлось отозваться. И я стала медленно оборачиваться, не догадываясь, кто именно за спиной. Услышала «Полина», а вот голос не восприняла. Не знала, что такое возможно. Наверное, при сильном испуге многое случается.

— Ты, — вроде бы удивился собеседник. А до меня наконец дошло, кто стоит позади.

— Юра? — Я повернула голову и зависла, глядя на опричника. «Интересно… И как давно он наблюдает?»

— Что там? — кивком тот указал на калитку.

— Не знаю.

— А чего тогда схватилась?

— Схватилась? А… Ну так открыть собиралась.

Я отошла в сторонку, Юра не унялся:

— Зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем открывать? Час ночи.

Я вздохнула и нелепо развела руками. Диалог довольно глупый. Вернее, я веду себя как последняя идиотка, выдумывая, что наврать.

— Тут случилось кое-что. Не пойми неправильно, я в своём уме… — Он смотрел на меня очень внимательно, от этого самого взгляда я больше разнервничалась и выпалила: — В общем, здесь кто-то был. Как мне показалось. Не прямо здесь, конечно. За территорией. Кто-то стоял за калиткой, я слышала шаги, а потом всё стихло. Вот.

— И ты полезла проверять? — выпучил он глаза.

— Ну да.

— Полина, а мы тебе на что?

— Так спят же все, — возмутилась я, позволяя Юре оттеснить меня к воротам. — Что ты делаешь? — Тот взялся набирать код, чем не на шутку испугал.

— Проверяю, чем и должен заниматься.

— А если там кто-то есть?

— Тогда ему не поздоровится. — Он сунул руку за пазуху и достал вроде бы самый настоящий пистолет. Мои познания в оружии ограничивались фильмами, я ахнула:

— Юра! — и схватила его за куртку. — Мне же померещилось. Никого там нет. Не смей открывать!

— Стой за воротами и не показывайся, поняла? Если что-то пойдёт не так, беги к Антону.

— А что пойдёт не так?

— Ты поймёшь.

Понимать я ничего не хотела, но осталась у ворот, как велено.

Чёрт! А ведь всё уже складывается не так. А если ко всему папа прикатит раньше времени? Вот это будет картина…

— Да что ж такое-то! — чуть ли не зарыдала я, представив, что за этим последует. — Юра, — позвала вполголоса. Тот не откликнулся.

Надолго меня не хватило. Я нерешительно выглянула, не выходя за пределы двора. Разумеется, никого не увидела, калитка закрывала обзор. Я смотрела на соседский гараж и прислушивалась.

Юра появился внезапно, я вздрогнула, а он обрадовался и меня обрадовал:

— Никого. Не бойся. Завтра камеры проверю.

Я посторонилась, калитку он запер, пистолет спрятал под курткой.

— Это травмат, — решил пояснить, глядя на меня. — Пульки резиновые. Не бойся. — «Вот заладили: не бойся, не бойся…» — Как у Павла. Слышишь? Моргни хоть. Чего перепугалась? Говорю: нет там никого.

Я заламывала пальцы и молчала. И молчала не от страха, а потому что не знала, что говорить, думая о камере видеонаблюдения. Выключить как-то не догадалась, и папа не напомнил.

— И хорошо видно ночью?

— Что? — не понял Юра.

— Ну, камера… Хорошо ночью снимает?

— Нормально. На прошлой неделе обновили.

— Здорово, — улыбнулась я, посоветовав себе смириться. — Пульки резиновые, говоришь? У Пашки тоже есть?

— Есть, — кивнул Юра, но уже неохотно. Понял, что сболтнул лишнее. А я дурочка даже не задумывалась о существовании оружия в доме, хотя следовало, учитывая деятельность мужа. Спасибо, Юра. — А ты не знала, да?

— Нет, — опять улыбнулась я.

— Чёрт… Неправильно как-то.

— Ага.

— А получится сделать вид, будто ничего не было?

— Может быть.

— Полина…

— Расслабься, орать не буду.

Сцепив челюсти, Юра проверил калитку, обошёл меня и проверил ворота, пока я стояла и шаркала ногой по плитке.

— Ладно, спокойной ночи, — сказала ему. — Павлу не нажалуюсь. Не переживай.

— Спасибо, — буркнул он, не оборачиваясь.

Я дошла до кустов, под которыми недавно лежала, когда Юра вдруг позвал. Я оглянулась, он шагнул ко мне:

— А ты чего бродила?

— Просто так. Не спалось, вот и бродила.

— Да? Странная ты какая-то… Тебе с сумкой не спалось?

— Ну да, с сумкой. А что тут такого? Я — девочка, мне нужна сумка. Вам вот пушки нужны, и вы с ними ходите. — Юра почесал бровь, виновато глядя на меня. — Это будет нашим секретом, — успокоила я, помахала в прощании и подумала, входя в дом: «Недолгим секретом…»

Дверь в подвал была немного приоткрыта. Я закрыла её, достала из сумки ключи. «Пушка, значит, а говорил: долго и счастливо…» Опустившись на колени, выложила на полу связку незамысловатым жестом. Полюбовалась видом, нашла в сумке красную помаду и добавила именное послание: «Пошёл ты, Бекетов!» — стало лучше, мне однозначно понравилось.

А я ведь готовила слезливую речь, хотела записку оставить. Что-то вроде: «Прошу, пойми… Всё усложнилось, мне нужно время…» — но теперь обойдётся.

Пашка, кажется, ни разу не шевельнулся, как я ушла. Вопреки логике меня это обидело. Я взяла с тумбочки его мобильный, прошла в ванную и без сожалений бросила в унитаз. Взамен оставила свой, но включила блокировку, чтобы подразнить. С обручальным кольцом оказалось тяжелее расставаться. Я зажмурилась, снимая его с пальца, затем положила на тумбочку к своему телефону.

В гардеробной нашла дорожную сумку, но сложить вещи не осмелилась. Кровать отсюда не просматривалась: выйду, а Паша там сидит в ожидании, а у меня сердечный приступ. Прижала вещи к груди, ткнулась в них подбородком и в таком виде вернулась посмотреть на мужа.

Первой мыслью было: «люблю…»

Второй: «дурак дураком…»

И третья подоспела: «наверное, я не лучше».

Хотелось топнуть и растолкать его, но я вытерла слёзы и вышла.

У кабинета сложила вещи, проверила на месте ли паспорт, деньги, которые я заранее снимала частями, чтобы Паша ничего не заподозрил, и повздыхала, сидя на софе. Он хранит в доме оружие. Травматическое, пневматическое… Разницы никакой. Это оружие, а я не знала. И многого ли ещё не знаю?

Кабинет муж не запирал. Сейф в шкафу, к нему я и направилась, хотя код мне неизвестен. Я пару раз интересовалась, но Паша молчал и загадочно улыбался. Вряд ли просто так. Глядя на панель с цифрами, я принялась гадать, что же могло прийти ему в голову. Он мой муж и эта улыбка мне знакома. Обычно следом идут всякие пошлости.

Сейф открылся со второй попытки. Довольная собой и смущённая мыслями мужа (ввела я дату нашей первой ночи), я тоже улыбнулась, но после разглядела рукоять пистолета и улыбка сползла.

Боясь дотронуться, я то протягивала руку, то одёргивала. Разозлившись, чертыхнулась и взялась за эту самую рукоятку двумя пальцами. Пистолет в кобуре, только это ничуть не успокоило. Я помчалась в коридор, отмечая, что он слишком тяжёлый. Хотя в жизни не держала травмат. Вообще никакой не держала. Запихнув его в сумку, вернулась в кабинет, закрыла сейф.

У калитки вроде было тихо. Только этим «вроде» я насытилась по горло. Оставив сумку в кустах, позвала:

— Юра, Антон… — Никто не отозвался.

Вернувшись за сумкой, я шустро выскочила за территорию. Сердце никогда так не колотилось. По тротуару шла то спокойно, то срывалась на бег. Подумав, перешла на противоположную сторону улицы. Если кто выглянет, за деревьями ничего не рассмотрит.

Дойти мне предстояло до третьего переулка, расстояние небольшое. Я преодолела половину пути, когда где-то слева послышался шорох, словно кто-то притаился в кустах.

— О господи, — ахнула я и инстинктивно отбежала в сторону.

Улица хоть и тускло, но освещалась, а вот слева, откуда донёсся шорох, участок тонул в темноте. Без забора, лишь кирпичные столбы по периметру. Я поглазела на кучки строительного мусора, чувствуя, что там, во дворе, кто-то есть. И с каждой секундой уверенность росла. Я до того перепугалась, что едва не закричала и тут же помчалась прочь.

— Полина! — послышалось позади. Как и прежде, голос не сразу распознался. — Да стой ты! Это же я.

Мужчина выходил из переулка. Тёмная кепка надвинута на глаза, тёмная толстовка, а силуэт знакомый.

— Папа? — не поверила я.

— А кто же ещё? — заворчал он. — Бежишь как от чертей. — Догнал меня, забрал сумку.

— А ты как здесь? Ты же должен быть там… — Я махнула рукой в неопределённом направлении, но папа понял.

— Долго ты, вот и вышел навстречу. Сорок минут осталось. Что-то ты мне не нравишься, — оглядев меня, добавил он. — Всё нормально?

— Нормально, — кивнула я при плохом предчувствии. Но своей чуйке я не особо верила. Дома, деревья, кусты и никого позади. Ночь насыщенная, могло почудиться.

— Что там?

— Ничего, померещилось.

— Да? — Папа не поверил, вновь оглянулся.

— Да, да! Идём скорее. Жуть, а не ночь.

— А ты ничего не натворила?

— Ничего, пап, ничего.

Видя сомнение в глазах, я вцепилась в его руку и повела к машине.

— Держи телефон, — сказал он, когда мы уселись. — Звони нечасто, говорить долго не сможем. Павел будет начеку.

— Ты, главное, маму, успокой…

— Не переживай, — отмахнулся он. — О паспорте забудь, сними комнату у какой-нибудь старушки. Что? В гостиницу без документов не поселят. Я поговорю с Павлом и сообщу, когда ему надоест играть в злого мафиози.

Мы выехали с улицы, а мне что-то так плохо на душе стало.

— Как думаешь, справимся? Не растянется надолго?

— Если действовать по плану, не растянется.

— Если? — ужаснулась я.

— Три недели, Поля. Потерпи три недели.

Добрались мы до вокзала за десять минут до отбытия поезда. Папин товарищ, заверив, что всё будет по высшему разряду, усадил меня в свободное купе. В одиночестве жизнь как-то совсем посерела. От боевого настроя, с которым я красной помадой выводила буквы, не осталось следа. Я уже скучала по мужу.

Конец ознакомительного фрагмента.