Балерина для егеря. Любовный роман

Тина Гранина

Зачастую счастье нам даётся после горьких испытаний. Так случилось и у неё – молодого успешного ветеринарного врача московской клиники. Обстоятельства вынуждают её бросить всё и уехать в далёкую деревню. Там судьба дарит девушке долгожданную любовь и втягивает в водоворот деревенской жизни. Но счастье даётся тяжело: интриги, обиды, недоверие, утраты…

Глава 1

Луиза сильнее вжалась спиной в стену: «Господи, как же мне его образумить-то?», — в отчаянии подумала она и снова попыталась поговорить:

— Альберт, прошу тебя, опусти нож, это же я!

— Я вижу, что это ты, ведьма! — безумно сверкая глазами, выкрикнул он.

Лезвие ножа снова промелькнуло у неё перед носом.

Луиза вновь попыталась отбиться шваброй, которую успела схватить в коридоре, перед тем, как запрыгнуть на маленькую тумбочку с пристроенной мягкой скамейкой.

Три минуты назад она пришла домой с работы, положила ключи и услышала, как сзади кто-то с рёвом топает в её направлении. Она сразу поняла, что это снова брат, и он снова под наркотой. Луиза почти рефлекторно схватила то, что попало под руку, и пыталась защищаться.

Но на этот раз, повернувшись, она увидела, что Альберт не один. С ним рядом стоял какой-то тип, и пытался натравливать брата на неё:

— Давай, Альба, давай, режь её, режь ведьму!

И брат, снова и снова набрасывался на неё, пытаясь пырнуть кухонным ножом.

— Успокойся, Альберт! Это же я, твоя сестра Луиза! Нет тут никаких ведьм! Успокойся, прошу тебя!!!

Брат останавливался и подозрительно вглядывался в неё, но ровно до той минуты, как приятель снова не начинал подначивать его.

Луиза понимала, что долго ей не продержаться, но никак не могла придумать, что же предпринять ещё.

Наконец, она с облегчением услышала, как в замке повернулся ключ. Ребята обернулись на этот звук, и тут она со всего маху ударила приятеля Альберта по башке палкой от швабры. Он взвыл, повернулся, и бросился на неё.

Луиза со всего размаха ударила ногой в тяжёлом ботинке по его приближавшейся физиономии. Он резко отлетел назад, упал навзничь и затих.

В это же время, вошедшая в квартиру мама, увидела, что происходит, и ударила сына по руке с ножом своей сумкой. От неожиданности, нож выпал из руки Альберта, а он недоумённо смотрел на, распростёртого на полу, приятеля.

Луиза спрыгнула с лавки и наклонилась над незнакомцем. На его лбу красовался чёткий синий след от каблука ботинка. Парень не двигался.

— Сдох, что ли? — спросила она, пиная его мыском.

Мама наклонилась и приподняла ему веки:

— Живой. Разве что мозги ты ему встряхнула, как следует.

Вдруг они услыхали дикий визг:

— Ведьмы-ы-ы-ы…

Обернувшись, успели заметить, как их сын и брат, метнулся к туалету и закрылся там.

Мама тяжело вздохнула:

— Давно ты здесь?

— Нет, только вошла.

— Слава Богу! — и мама заплакала.

Луиза подошла и обняла её:

— Ну, всё, мам! Всё обошлось!

— Пока обошлось! — всхлипнула она, — В который уже раз! Уезжай отсюда, прошу тебя! Уезжай, пока цела!

Луиза хотела ответить, но на полу застонал приятель Альберта.

— Что с этим делать будем? — спросила она.

Мама всхлипнула, и в это же время в туалете снова завопил Альберт:

— Сгиньте ведьмы! Сгиньте!!!

— А что тут делать? Скорую надо. Пусть обоих забирают, — ответила она, и тяжело опустилась на скамейку.

Луиза стала набирать номер скорой помощи.

***

Евдокия Семёновна ехала на работу и снова размышляла о своих детях: дочке Луизе и сыне Альберте двадцати восьми лет отроду. Они были близнецами. Когда-то они с мужем так радовались их появлению! Жили хорошо и дружно, пока муж Станислав не заболел раком и умер. Случилось это шесть лет назад. С тех пор Евдокии пришлось работать за двоих. По профессии она была фельдшером, и стала брать как можно больше смен, чтобы дать возможность детям доучиться в институтах. Дочь училась на ветеринара, а сын в медицинском — на врача.

В итоге: дочка доучилась, и работала в ветеринарной клинике, была на хорошем счету! А сына Евдокия упустила. Тот связался с какими-то непонятными людьми, подсел на наркотики, бросил институт за год до окончания, и сейчас состоял на всех возможных учётах медицинских и правоохранительных учреждений.

Лечиться Альберт не хотел. Что они только не делали с Луизой, чтобы убедить его в этом. Бесполезно! Вроде сначала соглашался, но при первых же трудностях, возникающих в процессе лечения, всё бросал, и заново начиналось их мучение.

Жили они, как самые последние бомжи на чердаке: мебель в квартире старая и наполовину разбитая, ни телевизора, ни компьютера, никаких мало-мальски приличных вещей — всё вынес и продал Альберт. Сначала они старались что-то покупать, взамен проданных им вещей, но потом поняли, что это напрасно выброшенные деньги, и перестали пытаться что-то изменить. Их жизнь была настоящим адом. А ещё хуже стало в последнее время, когда сын стал приводить, не пойми кого, в их квартиру. И днём, когда они были на работе, и ночью, когда они уже спали. Полиция почти перестала реагировать на их вызовы, так что им самим приходилось справляться и выгонять из дома непрошенных гостей. А делать это было не безопасно, ведь некоторые из них были довольно агрессивными и непредсказуемыми.

Сначала Евдокия надеялась, что дочь встретит кого-нибудь, выйдет замуж и уйдёт, но её надежды так и не сбылись! Сейчас она постоянно пытается уговорить дочь съехать куда-нибудь: ту же комнату снять, но Луиза боится оставить её одну с братом.

Евдокия увидела, что подъезжает к своей остановке, тяжело вздохнула, и направилась к дверям автобуса.

Луиза пила кофе после операции. Оперировали онкологию у старой болонки. Луиза знала, что шансов у больной почти никаких, она пыталась объяснить это хозяйке собаки, но безрезультатно! Та плакала, умоляла попробовать спасти любимицу семьи и готова была заплатить любые деньги за малейшую возможность спасти собаку.

Операция прошла хорошо, но Луиза знала, что болонке осталось недолго, и поэтому не особо радовалась.

Сейчас у неё на душе было немного легче. Она знала, что брат находится в больнице, поэтому дома их с мамой ждёт пусть не долгое, но спокойствие.

Мама давно уговаривает её уйти из дома, чтобы не подвергать свою жизнь опасности, которая угрожает им от брата, вернее не столько от него, сколько от его приятелей-наркоманов. Но как она может оставить маму один на один с ними?

Раньше Луиза очень любила брата, но за последние годы от этой любви ничегошеньки не осталось, как и ничего не осталось от того Альберта, который был раньше. Девушка его оставила, и друзья тоже. Вернее, он сам оставил их, так как интересы стали слишком разные.

Луиза взъерошила свои короткие русые волосы, прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла в комнате отдыха. Её снова захватили размышления и воспоминания. Она вспомнила, как, учась в четвёртом классе, они с братом пришли однажды к маме и с возмущением выясняли, почему им дали такие дурацкие имена.

Мама очень удивилась! Она была уверена, что у них самые красивые имена на свете! Вот у неё действительно самое ужасное имя для современной женщины: Евдокия — Дуся, Дуня. Это ж кошмар какой-то!!! Надо было их так же, что ли, называть?

После продолжительных споров и перепалок, мама рассказала, что назвала их в честь одного персонажа из модного тогда мексиканского сериала. В этого персонажа она была просто влюблена, и звали его Луис Альберто. Так вот, когда она узнала, что ждёт двойню, решила, что назовёт их в честь него! Так как родилось не два мальчика, а мальчик и девочка: девочку она решила назвать Луиза, а мальчика Альберт. Возмущённая Луиза спросила тогда, что бы она делала, если бы родились две девочки? Мама не смогла ответить на этот вопрос, и раздосадованные, они с братом ушли от неё, ещё больше ненавидя свои имена.

Луиза усмехнулась, она ведь тогда ушла с твёрдым намерением сменить имя при получении паспорта, но так и не сделала этого. Смирилась со своим именем.

Она потянулась, открыла глаза и увидела перед собой свою подругу Варю.

Это была светленькая худенькая девушка неброской внешности: невысокий рост, бледненький цвет лица без следа косметики, светло-русые волосы собраны в хвост на макушке. Выглядела она, скорее, девочкой-подростком, а характер был взбалмошным, но добрым. Варя работала медсестрой в одном кабинете с Луизой, и девушки дружили.

— Ну, что, отдохнула? — спросила Варя.

Луиза кивнула и улыбнулась.

— Тогда поднимайся! Там мальчишки принесли сбитую машиной дворнягу. Родион послал за тобой. Говорит, это ты у нас альтруист, вот и оперируй бесплатно!

— Конечно. Он бесплатно даже прыщик не помажет! — отозвалась Луиза и встала с кресла.

Она очень любила животных и свою работу. Девушка часто бралась за сложные операции разного зверья малоимущих хозяев, выписывая им счета по минимальной цене.

Коллеги смеялись и перемывали ей кости, но в душе уважали и восхищались мастерством, с которым она оперировала и лечила своих пациентов. У неё был поистине дар, и она, несомненно, была на своём месте.

Прошло три недели спокойной жизни.

Луиза и Евдокия за это время навели в квартире порядок, выбросили некоторые сломанные предметы мебели: два табурета, этажерку из коридора и полку для головных уборов, которую Альберт сорвал в припадке очередной агрессии. Они купили новые.

Далее, вымыли и затоварили свой старенький холодильник, который отказались купить у Альберта даже таджики, работавшие у них дворниками. Ещё купили пару новых чашек, вместо бокалов с отбитыми ручками. В общем, немного пожили, как люди. Теперь они с опасением ждали возвращения из больницы Альберта. Насколько его хватит? Как быстро вернётся в их жизнь кошмар?

Мама опять пыталась уговорить Луизу съехать, но напрасно. Хоть Евдокия и уверяла дочь, что Альберт не сделает ей ничего плохого, та была категорически с ней не согласна:

— С чего ты так решила? — спрашивала Луиза, — Он ведь не в себе бывает! Как он может контролировать свои поступки? А его приятели?! Нет, мам, и не проси, я не съеду!

— Ну, тогда он нас обеих угробит! — с раздражением отвечала мама, — То хоть ты останешься, молодая, да красивая, а то вместе погибнем!

— Не преувеличивай на счёт моей красоты! — пыталась отшутиться Луиза, — Можно подумать, у меня женихов, как грязи! Ни одного на горизонте!

— Да так и не будет их! Ты на себя посмотри: носишь чёрте что! Штаны, ботинки да куртка, словно у мужика! Какой же парень на тебя посмотрит?! И купить ничего приличного не можешь, твой братец сразу всё утащит и продаст! А ведь ты такой хорошенькой можешь быть: и рост у тебя не маленький, и фигурка стройненькая, глаза выразительные. Только разглядеть всё это невозможно! Вот так и просидишь век кукушкой: ни мужа, ни детей!

— Какая фигурка? Какие глаза?! Не смеши меня! Я дохлая, как шпротина, и глаза серые, словно замазка бетонная! Красавицу нашла! А судьба у каждого своя. Кукушкой, так кукушкой! А, может, когда наступят лучшие времена, я из детдома малыша какого-нибудь возьму? Ну, если у самой не сложится.

— Не судьба это, а характер твой упёртый! — распалялась мама, — Какого детдомовца?! Сама родить сможешь! Ну, что мне сделать, чтобы ты ушла и начала жить своей жизнью?! Что?!

— Ничего. Успокойся. Вот ты бы свою маму оставила в такой ситуации?

— Оставила! А я и оставила! — разошлась Евдокия не на шутку, — Она всю свою жизнь с отцом-алкоголиком прожила. И пил, и бил! А она встанет на утро, синяки замажет и улыбается — всё у неё лучше всех, ни о каком разводе даже речи не заводи! Я плюнула и оставила! И не жалею, потому, как у меня и муж любимый был и дети! А останься я с ними, так всю жизнь и пряталась бы по соседям от отца, или колотушки получала на пару с мамой!

Луиза подошла к маме и крепко обняла её:

— Так это же совсем другое дело.

— И ничего не другое! — вырвалась Евдокия, — Надо самой свою жизнь устраивать, а не ждать неизвестно чего! Годы бегут, не догнать! Тебе вон двадцать восемь уже, а ты всё в девках ходишь! Куда это годится?! Я в твоём возрасте вас уже во второй класс повела, а у тебя что?! Даже мужика ни одного не было!

Луиза обиделась:

— Ну и что, что не было!? Если не встретила никого, кто бы сердце тронул? Это самое главное что ли?

— Да, доча, самое главное! Представь себе!

— Да не хочу я ничего представлять! И ложиться под кого попало, не хочу, поняла?!

Евдокия сбавила тон:

— Да я ж не говорю, чтобы под кого попало. А чтоб приличного кого встретить, надо приличные места посещать, и прилично при этом выглядеть! А здесь с нами у тебя никаких перспектив! А мне так бы хотелось внучат понянчить. Хоть какая-то радость в жизни появилась бы.

— Ладно, — раздражённо передёрнула плечами Луиза, — Если Альберт что-нибудь подобное последнему разу выкинет, обе с квартиры съедем.

— Да нет уж, дочка! Это мой сын, а значит, мой крест. Буду с ним до последнего!

— До чьего последнего твоего или его?

— А уж как судьба распорядится.

— Мам, ну брось ты! Ты ведь ещё сама молодая. Тебе сорок семь всего, столько ещё впереди.

— Вот, если ты будешь в безопасности, то столько мне здоровья сохранишь! А так…, — мама махнула рукой, — Вот приглашали тебя в Ярославскую область в охотхозяйство работать, чего не поехала? И домик обещали, и свежий воздух там…. Опять из-за меня! А так бы славно было, я бы за тебя спокойна была. И, опять же, охотники вокруг! Может, приличного человека встретила бы.

Луиза вздохнула, и закатила кверху глаза.

Да, приглашал её к себе на работу друг их декана в институте. Говорил, что в охотхозяйство, где работает его сын, позарез ветеринар нужен, а у неё, он наслышан, просто талант! Но она тогда не поехала. Не смогла маму оставить с теми бедами, которые на них обрушились. Да и не улыбалось ей тогда Москву бросать!

— Договорились, мам, — примирительно улыбнулась Луиза, — Если случай подвернётся, поеду себе охотника искать.

Действительно, у Луизы тогда не было никакой личной жизни. Она не говорила маме, что намеренно носит мужиковатую одежду, чтобы избежать притязаний на секс приятелей её братца. Они часто засматривались на неё, когда торчали у них дома. Особенно, когда принимали дозу.

Девушка заметила это и перестала носить дома обтягивающие легинсы с футболками, и перешла на широкие бесформенные рубахи и спортивные брюки. А потом и вовсе стала одеваться в похожие на мужские куртки и обуваться в тяжёлые грубые ботинки. И, как оказалось, это сослужило ей хорошую службу — она смогла вырубить нападавшего на неё наркомана.

Но эта одежда действительно надёжно скрывала от окружающих её природную грацию и миловидность. Преображалась она только тогда, когда переодевалась в клинике в хирургический костюм.

Через день после разговора с мамой, она пришла домой с работы и поняла, что брат дома.

Она переобулась и прошла к нему в комнату.

Он лежал спиной к двери, и, казалось, спал.

— Альберт, — тихонько позвала Луиза.

Он не отозвался, но ей показалось, что он немного втянул голову в плечи. Значит, не спит. Ну что ж, не хочет отзываться, не надо! И она тихо вышла из комнаты.

Вечером брат встал и пришёл к ней:

— Привет. Мать где? — спросил он, как будто не отсутствовал три недели.

— Привет. На сутках. Завтра утром придёт. А что? — отозвалась Луиза.

— Ничего. Так просто, — ответил Альберт и повернулся, чтобы выйти из комнаты.

— Ты как себя чувствуешь? — успела спросить Луиза, прежде чем он закрыл дверь.

— Как дерьмо! — зло бросил брат и хлопнул дверью.