Снежный король, или Мой сосед оборотень

Тигра Белая, 2019

От разбитого сердца есть универсальное лекарство – время. Но можно еще добавить расстояние, сбежав в северную столицу из Москвы. Начать новую жизнь, завести новых друзей. Встретить очень странного соседа из дома напротив. Ведь в девятнадцать лет жизнь только начинается! Тем более, что скоро Новый год. А значит, чудо обязательно произойдет! В оформлении обложки использована фотография автора Irina Alexandrovna «a pleasant sorceress with a dark hairstyle and a magnificent rim dances in light» с сайта shutterstock.

27 декабря. Петр Николаевич и его лопата

Пану рано утром разбудил какой-то тихий шорох. На миг ей показалось, что она видит маленького волосатого человечка, который, скрючившись, что-то набирает на клавиатуре. Проморгавшись, она поняла, что это всего лишь Тихон, который решил погреть свою меховую попу на ноутбуке.

— Мяу? — повернулся к ней кот и, выразительно посмотрев на хозяйку, припустил в сторону кухни. Считая, что раз Пана проснулась, то просто обязана его накормить. Спрыгивая, кот задел клавишу «Delete», и письмо, отправленное несколько секунд назад, исчезло.

Пана подошла, чтобы закрыть ноутбук, и обнаружила письмо от старшей сестры, отправленное еще вчера вечером.

«Пашка-растеряшка, ты где посеяла телефон? Мама не смогла до тебя дозвониться и подняла такую панику! Не бери с меня плохой пример и не пропадай! Быстрее дай знать, что все в порядке.

P.S. Если не объявишься, утром куплю билет на «Сапсан» и приеду в гости.

Арина»

— Где мой телефон? — всполошилась Пана. Но смартфона нигде не было. Ни в сумочке, ни в карманах пуховика, ни под одеждой, ни под кроватью. Тихон, поняв, что кормить его не собираются, забрался на шкаф и оттуда наблюдал за метаниями Паны по всему дому.

— Действительно потеряла, — расстроилась Пана. Быстро написав ответ сестре, она оделась, взяла в руки совок и вышла на улицу. Копать тот сугроб, где накануне вечером валялась с соседом. От одного воспоминания об этом у Паны загорались уши и щеки, и сердце глупо начинало частить. Почему он ее не поцеловал? Ведь было видно, что хотел это сделать. И она уже закрыла глаза… Как дурочка!

Пана с остервенением принялась долбить совком образовавшийся за ночь наст, а потом уже осторожно разгребать снег. Обнаружила потерянный мандарин, потом еще один. Надежда найти телефон таяла, руки мерзли в тонких перчатках.

— Доброе утро, Прасковья Александровна, вы с утра гимнастикой занимаетесь или помочь убрать снег старику решили? — окликнул ее дворник, очень колоритный дедок под семьдесят. Познакомилась Пана с ним сразу же, как только переехала в этот район. Дворник тогда представился, помог с вещами и просил обращаться в случае необходимости.

— Петр Николаевич, здравствуйте! — обрадовалась Пана, прекращая ковырять снег.

Дворник, перехватив свою широкую лопату, подошел к девушке. Он был из той породы старой интеллигенции, умеющей поддержать разговор на любую тему: от мировой политики до творчества Бродского. Убирал улицы Петр Николаевич по велению души, а не из-за жизненной необходимости. Казалось, он знал всех жильцов окрестных домов, со всеми здоровался по имени-отчеству, интересовался делами.

— Петр Николаевич, я телефон потеряла. Вы не находили? — спросила Пана.

Прежде чем ответить, дворник задумчиво почесал подбородок, огладил седую бороду, а потом степенно произнес:

— Не довелось.

— Петр Николаевич, миленький, если найдете…

— Непременно сообщу, Прасковья Александровна.

Пана не выдержала и прыснула от комичности диалога. Дворник снисходительно посмотрел на «веселящуюся молодежь» и принялся лопатой убирать снег.

— Петр Николаевич, я вчера познакомилась с соседом, его окна напротив моих. Вы его знаете? Он давно здесь живет?

— Андрея Алексеевича? Знаю, как же не знать. Он, почитай, тут с самого детства живет — вот уже лет двадцать. Хороший, умный мальчик. Уезжал за границу учиться. Вернулся три дня назад, — сдал дворник соседа напротив с потрохами.

— А вы не замечали за ним никаких странностей?

— Это каких? — Петр Николаевич даже лопатой перестал махать, выпрямился, внимательно посмотрел на Пану.

— Ну, каких-нибудь…

Дворник опять задумчиво пригладил бороду и произнес:

— Нет в нем странностей, вот ведь странность.