***
Сеня есть Сеня… Да и какой из Сени рыбак! Ни рыбак, ни плотник, ни плясун, ни охотник. Правильно люди о нём говорят: балабол, баламут, балбес и зыга.
Но лучшего друга у меня за всю жизнь не было. Он всегда приходил на помощь, даже если выходило мне это потом боком.
Помню, попали мы как-то в бедственное положение, и был у нас один рубль на троих.
Один рубль
В те времена Зинка, наша соседка, была возраста «ягодка опять», но замуж так и не вышла по причине невероятной жадности. «Мужа корми, обстирывай, папиросы покупай — это ж какие затраты!» Сколько мы её знали, думала только о себе, а на других ей было наплевать.
Однажды расчётливая Зинка сообразила, что продавать вино — очень прибыльное дело. Повод выпить не то, что находится, — сам ищет мужика. Причины разные: например, вино у людей закончилось, или жена ключи от подвала спрятала, да и мало ли пьяниц на селе, у которых и вина-то никакого сроду не было.
Придумала Зинка вот что: рядом с погребом у неё стояла печка с навесом. Она туда свет провела, поставила пару скамеек и стол, где у неё всегда была неприхотливая закуска. Ясно теперь? Вот и она смекнула, что мужики за столом да за разговорами одним литром не ограничатся (и двумя! и тремя!), и вовремя принесённый прозрачный графин чёрного вина с сиреневой пенкой сделают своё дело. Вот и живая копейка. Кукуруза, пшеничка, масло, какая-нибудь вещь, унесённая пьяницей из дома, — всё прибирали её сухонькие ручки, ничем она не гнушалась. Но тверда Зинка была в одном — плати вперёд. Формулу вывела железную, как в той экономике: деньги — вино или товар — вино.
Ей оставалось лишь изображать радушную хозяйку и, чтобы привлечь клиентов, она угощала их своей закуской.
— Закуси-ка, закуси-ка, — быстро-быстро проговаривала Зинка, за что языкатый Сеня припечатал ей кличку «Закусика», а Клава тут же подхватила её. И вот, как это получилось.
Частенько у Зинки засиживались и мы с Сеней. Мне, «вольному казаку», байдуже, а у Сени начались проблемы. Представьте: приходит он домой часа в три ночи свинья свиньёй, в стельку, а там Клава, молодая жена. Не трудно угадать вопрос: «Ты где, зюзя, шлялся?» Вслушайтесь в ответ: «У Зинки», — мычит зюзя. «Ах, у Зинки… Щас тебе будет Зинка!»
Никакие доводы Клаву не усмиряли, и пьяный Сеня бывал бит не раз.
Как-то, отбив летевшую в него солонку и поймав горячий казанок, будучи злым на Зинку, что не допил (в долг не давала даже соседу), он крикнул:
— Где был, где был! У Закусики пил!
На этот раз сковородка осталась в разведённых Клавиных руках:
— У кого? У Закусики? У Зинки, что ль? — Клава засмеялась. С Зинкой у неё свои были разборки.
Ну, а где смех, там гнева нет.
Так Зину за глаза все стали звать Закусикой. Вот к ней-то Сенька, я да кум Сашка и направились. К Закусике можно было прийти в любое время — были б гроши.
Только на этот раз у нас был один рубль на троих. Правда, Сеня пять минут назад заявил:
— А спорим, что на этот рубль я вас сегодня культурно угощу, и мало не покажется?
— Да ну? — не поверил кум и с удивлённой миной щёлкнул себя по горлу. А я, зная как завести Сеню, стал его подначивать:
— А спорим, что нет.
— На что? — облизнулся Сашка-арбитр, так как знал: двое спорят, а третий в любом случае будет третьим.
Сеня вздохнул всей грудью и протянул руку честного человека.
— На бутылёк Зинкиного вина. Сегодня я́ угощаю, а завтра вы.
— По рукам. Разбивай!
И мы двинулись к цели.
Сколько дорожке не виться, а конец всё же будет, и вот мы уже стоим у заветного погреба, а Закусика, взяв рубль, с литровым кувшинчиком спускается вниз.
Мужики, конечно, помнят те времена, когда литр вина стоил рубль. Один рубль — один литр. Вот такая простая арифметика. А литр вина на троих — это уже задача. Тем не менее, свой рубль мы заплатили и Закусика, перед тем, как нырнуть в погреб, положила его по своей давней, хорошо нам известной привычке в кружку на полочке над подвалом. В таких старых кружках многие мои односельчане ключи от дома держали.
Так вот, Сеня этот рублик из кружки вынул, сложил вдвое и в карман положил, а сам палец — к губам — молчите.
Ну, сели мы, выпили эту литру. Сеня, развалившись на стуле, Закусику подзывает, достаёт двумя пальцами из нагрудного кармана тот же рубль и даёт хозяйке:
— Повторить!
Закусика, не чувствуя подвоха, кладёт и этот рубль в кружку и вновь спускается за вином, а Сеня тем временем мурлыча: «Эх, яблочко, куда ты котиссь-ся» и, отбивая кривыми непослушными ногами «чечётку», подходит к заветной кружечке, вынимает всё тот же рубль, комкает его и прячет.
Ничего не подозревая, Закусика ставит перед нами второй литр. Под наши ухмылки и шуточки дело пошло веселее.
Сеня снова зовёт хозяйку и вынимает из кармана брюк всё тот же, но уже мятый рубль! «Этот» рубль-оборванец вовсе не был похож на «тот», первый приличный рубль.
— Ещё!
Третий литр был весёлым! Мы подмигивали, подразнивали, подшучивали и прыскали со смеху, пока Сашка не шепнул:
— Хорош борзеть.
— Да, пора и честь знать, — поддержал я.
Поблагодарив Закусику, мы скоренько-скоренько, гуськом-гуськом вышли за ворота, в общем, сбежали.
Всю дорогу мы вспоминали Сенькину проделку и ржали пьяным смехом. Прощаясь, Сеня напомнил:
— Ну что, сынки, проиграли? Завтра выкатываете бутылёк Зи́нкиного вина! Всем пока! Спасибо за внимание.
И кто́ он после этого?!
