Сениада. Невероятные, но правдивые истории про Сеню

Тиана Каракада́

В обыкновенном селе живёт-поживает простой мужик Сеня. Чтобы достичь своего, он находит остроумные решения, и самое незаурядное событие Сеня всегда готов превратить в эксцентричную ситуацию. А ещё наш герой постоянно находится в контрах со своей женой Клавой. То он отправляет её в аптеку купить золота полкило, то Клава находит в машине мужа интимную подробность его измены и устраивает весёленькую жизнь. Выходит ли Сеня сухим из воды? Сохранит ли Клава семейный очаг, или Сеня женится на другой?

***

Написал я первый рассказ и отнёс его знакомому редактору. Ну, думаю, сейчас он это дело раскритикует и придётся мне идти несолоно хлебавши. Так надо же было редактору, человеку уважаемому, бросить рассеяно: «Да, да, пишите, Петя, пишите», как я тут же ухватился за эту соломинку — не хвалит, но и не ругает! Правда, фраза эта подозрительно напоминала другую: «Пилите, Шура, пилите». Мне бы сразу и задуматься, но в ладонях появился зуд, и старая тетрадь сына под руки попалась, и ручка, которая всегда теряется, на столе лежит.

Да-а, честолюбие играет с людьми злую шутку. Читаешь иной раз опус такого вот писаки и думаешь: тебе бы делом серьёзным заняться, чем бумагу марать, так нет, туда же, в писатели!

На этот раз расскажу вам историю, как Сеня женился…

Как Сеня женился

Я тогда только из армии пришёл. А был я парнем из себя очень даже видным. Высокий, плечи широкие, рубашечка в обтяжку, воротник «собачьи уши» и брюки клёш. Шевелюра ещё чёрная была. Нос, правда, с горбинкой, но это не мешало мне целоваться. Только одна Галя смеялась надо мной. У тебя, говорит, глаза чёрные и хитрые. Не хитрые — весёлые! Свобода меня пьянила, я не ходил — летал, улыбался, и все девушки были мои.

Семён старше меня, но мы жили по соседству и дружили. Мне с ним было интересно, а ему со мной надёжно. Не всегда он после своих проделок сухим из воды выходил. Другой раз его кулаками защищать приходилось. Ведь и смолоду он был каким-то нелепым серым мышонком. Вроде и одевался модно, и волосы, как у Битлов отпустил, и на гитаре три аккорда бренчал: «Шизгарэт, о май бэби, шизгарэт». Но ни с одной девушкой серьёзно так и не встречался. Я думаю, это из-за его болотно-зелёных, всегда тоскливых глаз.

В общем, смотрю, отчаиваться стал мой Сеня. Всё, говорит, женитьба не для меня. Если честно, то до сих пор мне было как-то очень глубоко, женится он или нет. А тут заело.

— Нет, Сеня, надо тебе жениться, надо! А как же! Дело, ведь, нехитрое.

Перебрал я быстренько несколько десятков своих подружек, но ни одна не подходила. Они все в своё время Сеню отшили. И тут вспомнил я про Наташку Х. Ну, фамилию называть не стану — она и сейчас ещё в нашей бухгалтерии работает. Девица, конечно, очень перезрела и к тому же толста и грубовата: очки, нос курносый, и щёки свисают. Но этого всего я Сене не говорю, а наоборот, расхваливаю её:

— Замужем не была, работа у неё чистая — не сапу в колхозе тянет. Вот приходишь ты домой, а она в розовом халатике с белыми кружевами обнимает тебя, за стол сажает, гору плачинт перед тобой ставит…

— Ага, — мечтательно чмокает Сеня, у которого и выбора-то никакого, — тут ты приходишь, а Натаха бурлуйчик¹ вина несёт…

За такими разговорами мы к её дому и пришли. Открываем калитку, а там псина здоровенная чёрная бегает и на низком таком дыхании: «Хау, хау, хау!»

Пыл наш, конечно, поубавился и скорость тоже. Мы робко, бочком-бочком между домом и псиной направились вглубь двора. И то, что нам издалека казалось кадкой, оказалось нашей невестой! Сама она наклонилась над корытом, в котором что-то стирала. А халат у неё грязный, драный, вид неопрятный! Увидев нас, Наталья подняла лицо, вокруг которого паклей свисали немытые волосы. Очки на её носу и щёки задрожали, и она злобно и хрипло нам крикнула: «На хрена прётесь?! Не видите, злая собака! У калитки ждите.»

На какую-то секунду в моей голове всё перемешалось и мне показалось, что Наталья баритоном гавкает, а её собака лает эти слова.

Тут нервы мои сдали, я не выдержал и, оттолкнув Сеню, рванул к калитке. Сене же вся эта картина показалась столь непохожей на придуманную нами идиллию, что он тоже дёрнул со двора, но не так удачно. Злющая собачья морда успела отхватить себе трофей — клок новых джинсов «Лэвис» со шматком Сениного зада.

Долго я не решался говорить с Сеней на такую теперь волнующую тему, как женитьба. Но вот стал я замечать, что Сеня потихоньку откалывается. И одеколончик у него другой, раньше «Тройным» несло, а сейчас нюхаю — «Шипр»! Но больше всего меня удивили его туфли. Чистые! Вот я за ним и проследил. Смотрю, в темноте идут. Парочка! Ну, Сеню не перепутать — ноги колесом, одной ногой пишет, другой зачёркивает. Походка «собачья радость». А кто это с ним? Я ближе, ближе. Ё-кэ-лэ-мэ-нэ! Клавка! Ну, точно Клавка!

Вы знаете, я за ними даже не пошёл, а повернул медленно домой и всю дорогу размышлял. Клава не была тогда юной девицей (даже старше меня!), да и не красавица. Но, Боже мой, что это была за женщина! Рыжие густые волосы под гарсон и лукавые зелёно-синие глаза! При такой яркости стройные ножки в короткой юбке. А над ними контур песочных часов. Умереть — не встать. Спрашивается в задачке: почему такая красота ещё не замужем. Могу ответить — я к ней когда-то подкатывался. В тот же вечер и откатился.

«Скучный ты, Петя, — говорит, — как все остальные. Прямой, как бамбук, ветвистый, как дуб. Ни ума, ни фантазии у наших ребят. Ничего необычного придумать не можете». От таких слов у любого мужика интерес падает.

Короче, еле я утра дождался, а уж когда Сеня проснётся, ждать не стал. Смотрю, во сне рожа у него сладкая, а сам он валик дивана обнимает и шепчет: «О-о-о!» Пропал Семён! Стянул я одеяло с Сени, потом Сеню с дивана:

— Ну, чё?

— А ни чё, — говорит, — жениться не буду.

Только через минуту я смог его спросить:

— Ты что, дурак? Ещё недавно на козе готов был жениться…

— Ты пойми, — печально перебивает меня друг, — всё время вижу перед собой — жена в драном халате с патлами, торчащими в виде конского хвоста. Кошмар! А если и Клава дома такая?»

Тут и я пригорюнился. Как их угадаешь! Вот если б неожиданно прийти. Да неудобно. И тут я вспомнил, что это был праздничный день — Пасха!

Тогда ещё Пасху праздновали не так пышно. В церковь мало кто ходил, до обеда и по хозяйству могли покрутиться, а потом уже отдыхали да праздновали. В то время на Пасху соседи выходили на улицу, брали скамеечки, стулья, выносили столик, несли паску², яйца крашеные, вино… Тогда любой кто мимо идёт — подходи, садись… Так мы с Сеней и решили — сегодня и пойдём — причина есть. Побрились, рубашки белые, одеколончик. Сеня даже галстук отцовский завязал. Куртки чёрные дерматиновые одели — помните, такие отрезные по талии с хлястиком сзади. Фраера!

Пока собирались — время уже послеобеденное. К дому подходим — отец её стоит, в палисадник внима-ательно глядит. А там трава одна и больше нет ничего.

— Что, отец, делаешь?

— Да вот. Смотрю, как растёт, — философски отвечает папаша, — а вы Клавины, что ли, дружки? Ну, проходите в дом. Наши ещё отдыхают, наверное.

Мы прошли с ним в каса-маре, сели за праздничный пасхальный стол. Тут потихоньку все домашние к столу потянулись. Мама её пришла, сестрёнка младшая Валька и сама Клава, после сна ещё румяная и мягкая, в розовом, между прочим, халатике с белыми оборочками. Смотрю, Сеня весь так напрягся, аж покраснел, галстук расслабляет. А тут отец её с вопросом:

— А кто же, Клава, жених твой будет?

Клава к нам подошла, взяла из тарелки здоровенную красную квашеную помидору и протянула её Сене.

Сеня замычал и отрицательно замотал головой. Клава наклонилась чуть вперёд, пышной грудью коснулась Сениного плеча и ласково так попросила:

— Возьми, Сеня!

Тот опять молча отказался.

Никто не заметил в Клавиных глазах сверкнувшей молнии.

— Ну!!!

Сеня увидел, как мы с её отцом еле сдерживаем смех, оттолкнул Клавину руку и со злостью прошипел:

— Да не буду, я сказал!

В следующее мгновение Клава левой рукой нежно поддерживала Сенин затылок, а правой с удовольствием круговыми движениями размазывала кислую помидорину по Сениной физиономии.

— Я сказала! — с нажимом произнесла Клава и, высоко вскинув голову, пошла мыть руки.

— Ну что ж, хлопцы, знаю я теперь, кто жених, — сказал Клавин отец и поднял полный стакан водки: — Христос воскрес!

Не вытирая лица, Сеня, как ни в чём не бывало, поднял свой стакан и, вкладывая в слова иной смысл, ответил: «Воистину воскрес!» — и залпом выпил.

Когда мы возвращались домой, Сеня соскрёб за ухом помидорное семечко и решительно сказал:

— Всё, Петя, женюсь! Другой такой не найти.

Вот тогда у них война и началась. Кхм… То есть, я хотел сказать, счастливая семейная жизнь.

____________________________________________

¹Бурлу́йчик, бурлу́й — кувшинчик, кувшин чаще всего для домашнего вина.

²Паска — так у нас называют пасхальный кулич.