Прекрасные порочные ангелы

Тея Лав, 2016

Она была ангелом для мамы, идеалом для отца. Но одна ошибка обрушила на нее их гнев, изменила привычную жизнь. Но эта же ошибка открыла двери ее золотой клетки. Свобода – такое сладкое слово. В ее пределах она встречает его. Парня, который так не похож на "ошибку". "Ты должна быть с нами. Настоящая жизнь начинается в 17:29". Переиздание романа "17:29"! Содержит нецензурную брань.

Глава 9

Иэн

— Как мама? — Я поднимаю глаза на отца и вглядываюсь в его выражение лица.

Наверное, я сделал правильно, спросив о ней в первую очередь, когда мы встретились в ресторане на побережье Санта-Моники.

— Ты спросил, потому что действительно тебе интересно или потому что ищешь моего расположения? — Голос отца тверд, как и его глаза. У нас разладилось в последнее время, но все равно он самый лучший отец, какого можно только вообразить.

— Мне интересно, папа, — смело отвечаю я, отпивая безалкогольный коктейль.

Он не верит, но и не считает меня совсем бессовестным, я читаю в его глазах понимание.

— Сегодня она не вспоминала тебя, — извиняющимся тоном отвечает отец. — Но она все время думает о тебе.

— Как ты можешь знать об этом? — спрашиваю я, не глядя на него.

Крики чаек и плеск волн доносится со стороны пляжа. Я откидываюсь на кресле и надеваю на глаза солнцезащитные очки. — Не помню, когда в последний раз она смотрела на меня как на своего сына.

Я волнуюсь, что снова разозлил отца, но судя по его вздоху, это не так.

— Иэн. — Отец ставит локти на стол и всматривается в мое лицо. — Это трудно, и я сожалею об этом. Но это случилось. Нам нужно справиться с этим. Я больше не хочу ударять тебя.

На последней фразе голос отца дрожит. Он никогда не позволял себе такого, но его нервы натянуты как струна, и я ни в коем случае не могу обвинять его за то, что он ударил меня. Я заслужил этот удар.

— Я не злюсь на тебя, папа, — мягко отвечаю я.

Он кивает и отводит взгляд в сторону. Его лицо уже бороздят морщины, это именно те отметины, которые определяют не возраст, а стресс.

— Как у тебя дела с учебой? — интересуется отец, меняя тему.

— Все хорошо. Есть некоторые проблемы с математикой.

Папа усмехается, потирая подбородок.

— Ты же знаешь, что она очень важна.

Я кривлю губы и тоже улыбаюсь.

— Спенс мне очень помогает в этом плане.

Наверное, было глупо ожидать, что отец что-нибудь ответит на это. Или хотя бы спросит, кто такая Спенс. Но он помнит о ней, знает, кто она такая. И меня убивает то, что он молчит.

— Это ведь важно для меня, — вздыхаю я.

— О чем ты? — недоумевает отец.

— Спенсер. Она важна для меня.

Он молчит.

Проклятье! Почему он молчит?

— Папа, — давлю я.

— Что? — раздраженно отзывается он. — Что мне сделать? Я же не запрещаю тебе встречаться с тем, кем ты пожелаешь. Я никогда тебе никого не навязывал, хотя мог бы.

Да, он мог бы. Но полное отсутствие интереса к девушке, которую я люблю, приводит еще в большее разочарование, чем если бы то, если бы он запрещал.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Ты молод и все еще может изменить свое мнение. Сначала сосредоточься на учебе, — отмахивается он.

— Мне скоро двадцать два. Это мой последний год в колледже. Я хочу… — я запинаюсь, — планирую провести с ней остаток своей жизни. Она замечательная, папа.

Он снова молчит.

Я готов взорваться и перевернуть этот чертов стол. Или же наоборот — забиться под него и выть от безысходности.

— Скажи мне, — продолжаю я. — Это ведь не из-за того, что она из небогатой семьи? Они не бедны, у ее отца хороший бизнес. Вся ее семья, они прекрасные люди. Ты хоть представляешь, какого́ мне, когда я вижу их? Я хочу, чтобы и у нас дома была такая атмосфера. Она может принести ее в наш дом. — От длинной речи, мое горло пересохло. Я отпиваю коктейль и продолжаю: — Это невыносимо — не иметь возможности познакомить ее с мамой. Но я могу хотя бы познакомить ее с тобой.

Проходит мучительная минута, прежде чем отец начинает медленно произносить слова:

— Не имеет значения, сколько денег у ее семьи. Но… — он делает паузу. — Ты говорил ей о маме?

Не скрою, но этот вопрос застает меня врасплох. Хотя это глупо, ведь это первое, о чем я должен был рассказать любимой девушке.

Папа воспринимает мое молчание за ответ и продолжает:

— Что ты в таком случае сказал ей?

— Сказал, что мама путешествует.

— Ты это серьезно? — строго спрашивает он.

Я киваю, и на его лице появляется разочарование.

— То есть ты предпочитаешь говорить друзьям, что твою маму где-то носит по свету в то время, как она лежит прикованная к кровати и нуждается в тебе?

Я знаю, как это выглядит. А именно так, будто моя мать ветреная женщина, — одна из многих — которая тратит деньги мужа и не видится с родным сыном. Но никто особо не интересовался моей семьей, кроме Спенс. Ей я пытался выложить достоверную историю, не подвергая сомнению любовь, которая была между моими родителями. Она и есть сейчас, просто мама не помнит о ней. Но папа помнит.

Я чувствую себя при этом ужасно, но не могу найти серьезное оправдание тому, почему Спенс не знает правду о моей матери. Это совершенно не соответствует тому, какой я вижу ее. Она бы поняла. Она бы сделала все, чтобы вывести мою вину из моего нутра. Но я продолжаю молчать, втайне наслаждаясь этой виной, наказывая себя и продолжая лгать.

— Что ж. — Отец достает бумажник и кладет купюры на стол. — Мне нужно на работу, сынок.

Он поднимается и надевает солнцезащитные очки. Я поднимаюсь вслед за ним.

— Мы ведь не договорили.

— Я все уже понял, Иэн. Я искренне верю, что ты влюблен в эту девушку. Когда будешь готов раскрыть ей все, обнажить свою душу, тогда я буду готов взглянуть на ту, которая завоевала твое доверие.

— Это одно из условий? — уточняю я. — Рассказать ей о маме, и ты будешь готов принять ее?

Он качает головой, и легкая снисходительная улыбка касается его губ.

— Это не условие, как ты не понимаешь. Это не то, чем я готов жертвовать. Это болезнь твоей матери. И ты должен четко представлять, хочешь ли ты убежать от проблем и забыться с этой девушкой, или же отдать все до последней капли. — Он кладет руку на мое плечо и крепко сжимает. — Не идеализируй людей, сынок. Если ты не рассказал самое важное, то что-то не так.

Он обнимает меня и уходит.

Я плюхаюсь на стул и обдумываю его слова. Возможно, он прав, что со Спенс я пытаюсь забыться. Но ведь есть же причина, по которой она не знает о моей маме. Я не сомневаюсь в ней, но что-то меня всегда останавливало. Отец неправ лишь в одном — я не идеализирую Спенс. Она и впрямь такая. Это вижу не только я. Он просто ее не знает.

Собравшись с мыслями, я иду на парковку и решаю, что пришло время поговорить с ней о маме.

***

Запах мужского пота, громкая жесткая музыка и смех моей команды — когда все это сливается в сплошную какофонию, невозможно даже думать о чем-то, кроме предстоящей победы.

После тренировки на поле мы идем в качалку, чтобы немного покачать мышцы. Холл и без того огромный махина, не останавливается, поднимая штангу, при этом матерясь, как ненормальный. Это его особый метод.

Тренер входит в зал и вырубает музыку.

— Первая игра через четыре дня, парни. У вас три дня на ваших девочек и два дня права на алкоголь. Все как обычно, не подведите меня.

Мы одобрительно галдим. Это нам известно. Тренер уходит, и какофония возобновляется.

— Клэй. — Майки подходит ко мне и трясет мокрой потной головой. — Что делаем вечером?

— Посмотрим. — Я пожимаю плечами.

У меня был план, но Спенс работает и если честно, я почувствовал облегчение, когда узнал об этом.

— У Сэда в городе кто-то из родных в городе, он уедет. Холл хочет тупо потрахаться. Не знаю, как остальные, но я предлагаю посмотреть телек и завалиться спать.

Я усмехаюсь.

— Идеальный план, чувак. Но позже мне нужно забрать Спенс, и мы останемся у вас.

— Без проблем. — Майки хлопает меня по спине и уходит.

Не моргнув глазом, я доверю друзьям свою жизнь. Если мы не ведем задушевные беседы, это не значит, что нам плевать, что с нами происходит. В отличие от других, Майки четко видит, что я на взводе. Никогда не выделял кого-то из друзей, но уверен, что он — самый близкий друг. И провести вечер с другом перед телевизором — это порой даже лучше, чем секс или крутая тусовка.

Так что до конца тренировки я остаюсь в хорошем настроении.

***

Майки листает каналы с бешеной скоростью и стонет.

— Ни хрена нет интересного. Долбаный Netflix.

Я смеюсь. Мы уже посмотрели несколько эпизодов «Викингов» и теперь наш боевой дух на высоте. На экране появляется какая-то розовая заставка, и глупая песня заполняет гостиную.

— Что это? — морщась, спрашиваю я.

Майки кидает мне еще одну банку пива и удобно устраивается на диване.

— Какое-то шоу.

Я ненавижу ток-шоу на самом деле. Все эти их тупые мысли за кадром, когда они, сидя на стуле, комментируют происходящее на экране.

Видя мое лицо, Майки усмехается.

— Да расслабься. Мы просто оценим сиськи и вырубим.

О, да понятно. Это модельное шоу.

— Смотри. — Майки с энтузиазмом тычет пальцем в экран. — Блонди, брюнетка ммм, я бы не смог определиться.

Я даю ему пять и усмехаюсь:

— О, да сложный выбор.

Девушки на экране сменяют одна другую, я не понимаю, о чем они трындят, я только любуюсь кое-какими прелестями, какие вообще возможны у моделей.

— Оу, а вот и рыженькая, — стонет Майки.

Мой взгляд фокусируется на девушке, которая что-то говорит, но я лишь смотрю на ее волосы. Тот же цвет. Почти. Но нет этих глаз, которые странным образом, я не могу выкинуть из головы.

Да, я думал о ней все эти дни и не мог с этим ничего поделать. Она цепляет глаз. И пока только это. Я могу увлечься, но здорово обожгусь, в этом я уверен и не собираюсь ради интрижки ставить под очередной удар наши отношения со Спенс.

Только не с Линдси. Она меня затянет.

— Ты меня слышишь? — Майки почти кричит мне в ухо.

— Да, черт возьми! Но повтори.

Майки хмыкает.

— Я спрашивал, что ты думаешь на счет новенькой? Линдси.

Хочу ли я о ней говорить своему лучшему другу? Да и что говорить, собственно. То, что я ее хочу? Ее хочет добрая половина кампуса.

— Горяченькая, — небрежно отвечаю я.

— Да ты шутишь. — В тоне друга неодобрение. — Она бомба.

Точно. Да от одной мысли о ней, мои яйца становятся тяжелыми. Я должен поддакнуть и согласиться с Майки. Но мне почему-то не по себе. Мое влечение к ней трудно назвать просто похотью.

— Клэй, я не узнаю тебя, — серьезно говорит Майки.

Вот этого мне не нужно. Поэтому я собираю всю свою волю в кулак.

— Майки, дружище, ты же знаешь, что я бы с удовольствием перепихнулся с этой цыпочкой, но…

— Спенсер, — понимающе качает головой Майки. — Я и забыл, что ты на праведном пути. — Он смеется над своей шуткой. — Но вопрос был в том, хочешь ли ты ее. Так что, все ясно.

Конечно, хочу. А кто не хочет?

Но мне не нужно, чтобы это поглотило меня. Мне приходит бредовая мысль. Меня это бесит, и я этого не хочу. Но все-таки может сработать.

— Так склей ее сам, — безразличным тоном говорю я. — После игры, на вечеринке.

Майки смотрит на меня с подозрением. Он не дурак, но я постараюсь убедить его, что не особо заинтересован в Линдси.

— Что? В чем проблема?

— В тебе, — спокойно отвечает он, и мое сердце делает скачок.

— Причем здесь я?

— Она хочет тебя.

Я это знаю.

— Все меня хотя. Ну ты посмотри на меня. — Я игриво провожу рукой по своей груди.

Майки тычет кулаком меня в плечо и начинает смеяться.

— Ублюдок. — Он снова смеется, затем говорит серьезнее: — Не знаю, к добру это или черти знает к чему, но эта девчонка не на один раз.

Твою мать, как же он прав.

— Это проблема? — Я делаю глоток пива, потому что понимаю, что мой голос начинает пропадать. Я хочу и не хочу, чтобы мой друг трахал Линдси. Хочу, потому что, возможно, всего лишь возможно, я избавлюсь от мыслей о ней, зная, что в ней побывал член моего лучшего друга. Не хочу, потому что сгораю от желания, чтобы внутри нее был только мой член.

Но я повторяю словно мантру, что это не стоит того. Это пройдет.

— Думаю, нет, — подумав, отвечает Майки. — Я заставлю эту куколку забыть о твоем присутствии. — Он играет языком, а я изображаю рвотные позывы.

Пока мы смеемся, телефон Майки издает сигнал, и я вижу на дисплее имя Молли.

— Для начала избавься от этого, — поучительно говорю, кивая на его телефон.

Майки фыркает и, печатая в телефоне, говорит мне:

— Это я не контролирую. И вообще, что такого иметь нескольких? Ты говоришь так, будто я путаюсь только Молли.

Действительно, это звучало именно так. Майки не связывает себя отношениями, и интрижка с Молли — это лишь одна из многих вещей, которые происходят в его жизни. Сексуальной жизни, имеется в виду.

Меня ведь не волнует, что Линдси будет одна из них? Ведь именно на это я и намекал Майки.

— Кончай строить из себя святого, — смеется он. — Больше месяца спишь с одной и еще и поучаешь. — Он встает с дивана и ищет ключи.

— Вообще-то два года, — исправляю я. Хотя прекрасно знаю, что он имеет в виду.

— Ха-ха, — отрывисто дразнит Майки. — Ладно, монашка, я исчезаю. И не смотри на меня так, я покончу с ней. Скоро.

— Сваливай уже, — отмахиваюсь я.

Майки исчезает, а я откидываюсь на спинку дивана и пытаюсь выбросить навязчивые картинки в своей больной голове.

Вот дерьмо! Я влип.

Думаю, у Майки выйдет. Телки вешаются на него, не задумываясь о последствиях. Яркий этому пример — Молли.

Я не считаю Линдси шлюхой, и вообще кого-либо из девчонок. Это секс. Такова природа. Кто-то занимается им по любви, кто-то ради удовольствия, кто-то по обеим причинам. Суть не меняется. Трахаются все, и кто я такой, чтобы кого-то судить.

Если Линдси будет спать с Майки, я не обвиню ее в чем-либо и не разочаруюсь на ее счет. Я просто надеюсь, что мой интерес к ней пропадет.

В этом состоит мой план.