Выжить, чтобы умереть

Тесс Герритсен, 2012

Детектив бостонской полиции Джейн Риццоли расследует жестокое убийство семьи бывшего банкира. Чудом удалось избежать смерти только приемышу, четырнадцатилетнему сироте Тедди. Мальчик получил сильную эмоциональную травму, ведь всего два года назад его родные были застрелены на своей яхте. Риццоли решает, что лучшим убежищем для него будет школа-интернат «Вечерня», где живут и учатся дети, пострадавшие от насильственных преступлений. Незадолго до приезда Тедди школа принимает еще двоих подростков, и, по странному и жуткому совпадению, они тоже дважды осиротели и дважды выжили во время массового убийства. Над ними словно нависла тень насилия… Но так ли безопасно место, в котором сейчас находятся эти дети? Сомнения Риццоли подкрепляются страшными находками, и вместе со своей подругой и коллегой, патологоанатомом Маурой Айлз она вступает в схватку с изощренным убийцей.

4

Оказавшись на Луисбург-сквер, Джейн заметила среди группы машин Управления полиции Бостона знакомый черный «лексус» и сразу же поняла, что судмедэксперт Маура Айлз уже на месте происшествия. Судя по количеству новостных фургонов, все бостонские телевизионщики собрались здесь. Ничего удивительного — даже лучшие районы города вряд ли были под стать этой площади, с ее потрясающим сквером, настоящей жемчужиной, и роскошными деревьями, увенчанными пышными кронами. Особняки в неогреческом стиле, обступающие парк, населяли потомственные и новые богачи, в них хозяйничали магнаты — владельцы корпораций, бостонские аристократы и бывший сенатор. Но даже в этот район порой наведывалось насилие. «Богатых тоже иногда грохают», как сказал детектив Кроу, однако, когда такое происходит с толстосумами, на это все обращают внимание. За лентой полицейского оцепления, в толпе, зеваки пихали друг друга, пытаясь отвоевать лучшие места. На Бикон-Хилл часто приводят туристические группы, и сегодня эти туристы наверняка оправдают свои затраты по полной программе.

— Эй, смотри! Это же детектив Риццоли.

Джейн заметила, что к ней направляются телекорреспондентка и оператор, и подняла руку, желая показать: никаких вопросов. Они, конечно же, не обратили на это никакого внимания и последовали за Джейн на другую сторону площади.

— Детектив, мы слышали, что остался свидетель!

— Полиция. Дайте пройти, — бормотала Джейн, пробираясь сквозь толпу.

— Верно ли, что охранная система была включена? И ничего не украли?

Чертовы корреспонденты знают больше ее. Риццоли нырнула под ленту, ограждавшую место преступления, и назвала патрульному, что стоял на посту, номер своего отдела. Так полагалось по протоколу, хотя полицейский прекрасно знал Джейн и даже успел отметить ее имя на своем планшете.

— Надо было видеть, как эта девица гонялась за детективом Фростом, — усмехнувшись, сказал патрульный. — Он походил на испуганного кролика.

— Фрост в доме?

— Как и лейтенант Маркетт. Вот-вот приедет комиссар, и я не удивлюсь, если здесь появится мэр собственной персоной.

Джейн оглядела внушительный четырехэтажный особняк из красного кирпича и пробормотала:

— Ничего себе!

— Полагаю, он стоит пятнадцать-двадцать миллионов.

«Стоил — до того, как сюда въехали призраки», — подумала Джейн, разглядывая красивые эркеры и богато украшенный фронтон над массивной парадной дверью. За этой самой дверью таятся кошмары, с которыми у Риццоли не было сил встречаться. Три мертвых ребенка. Вот в чем проклятие материнства — каждый погибший малыш носит лицо твоего собственного чада. Натягивая перчатки и бахилы, Джейн пыталась запастись и эмоциональной защитой. Как строитель, надевающий шлем, Джейн облачилась в свою собственную защитную форму и только после этого вошла в дом.

Она посмотрела вверх — на лестницу, взлетавшую на высоту четвертого этажа, к застекленному куполу, через который в здание золотым дождем проливался дневной свет. Эхо многочисленных голосов, по большей части мужских, доносилось с верхних этажей, усиливаясь в лестничном колодце. Из прихожей, даже вытянув шею, Джейн не смогла никого увидеть, только услышала голоса, напоминавшие бормотание призраков — обитателей дома, который за век своего существования служил приютом для многих душ.

— Беглое знакомство с жизнью другой половины населения, — произнес мужской голос.

Джейн обернулась и увидела детектива Кроу, стоявшего в дверном проеме.

— И ее смертью, — добавила она.

— Мы устроили мальчика у соседей. Тамошняя хозяйка любезно позволила ему побыть в ее доме. Ребенок знает эту женщину, и мы решили, что там ему будет удобнее отвечать на наши вопросы.

— Сначала мне нужно понять, что произошло в этом доме.

— Мы как раз пытаемся разобраться.

— А что, высшее начальство действительно появится здесь? Я слышала, сюда едет комиссар.

— Ты только посмотри на этот дом. С деньгами можно многого добиться, даже если ты уже умер.

— Откуда у этой семьи состояние?

— Бернард Акерман — бывший инвестиционный банкир. Владелец этого дома во втором поколении. Его семейство — большие филантропы. Назови любой благотворительный фонд, и он наверняка получал от них средства.

— Так как все это случилось?

— Может, просто устроим экскурсию? — Кроу, взмахнув рукой, указал на комнату, из которой пришел. — И ты расскажешь мне, что ты думаешь.

Не то чтобы мнение Джейн сильно волновало Даррена Кроу. Когда Риццоли только поступила в отдел убийств, они отчаянно конфликтовали, и презрение Кроу было очень заметно. Джейн до сих пор улавливала следы этого презрения в смехе коллеги, тоне его речи. Если когда-то ей и удавалось завоевывать уважение в его глазах, оно всегда было временным, и вот сейчас Риццоли представилась возможность в очередной раз утратить его.

Джейн последовала за Кроу через гостиную с двадцатифутовым потолком, витиевато украшенным херувимами, виноградными лозами и розетками из золотых листьев. Едва ли ей удалось бы полюбоваться этим потолком или картинами на стенах, потому что Кроу направился прямиком в библиотеку, где Джейн увидела лейтенанта Маркетта и доктора Мауру Айлз. В этот теплый июньский день Маура облачилась в блузу персикового цвета — весьма нехарактерный оттенок для человека, обычно отдающего предпочтение мрачным черным и серым тонам. Доктор Айлз, с ее геометрической прической и правильными чертами лица, выглядела женщиной, которая вполне могла бы жить в подобном особняке, окруженная живописью и персидскими коврами.

Они стояли среди книг, расставленных на полках красного дерева, которые занимали все стены — от пола до потолка. Некоторые тома вывалились на пол неподалеку от седовласого мужчины, который лежал тут же ничком; одна его рука, задранная вверх, прислонилась к шкафу, будто бы даже после смерти он тянулся за какой-то книгой. На погибшем были пижама и тапки. Пуля пробила кисть его руки и лоб, а на полке, прямо над телом, кожаные корешки книг забрызгала кровавая клякса. Убитый поднял руку, чтобы загородиться от пули, решила Джейн. Он видел ее. Знал, что сейчас умрет.

— Моя оценка времени смерти совпадает с тем, что сказал вам свидетель, — сообщила Маура Маркетту.

— Значит, ранним утром. После полуночи.

— Да.

Присев на корточки возле трупа, Джейн изучила входное отверстие.

— Девять миллиметров?

— Или, возможно, три пятьдесят семь, — сказала Маура.

— Ты не знаешь? У нас нет гильз?

— Во всем доме не нашли ни одной.

Джейн удивленно подняла глаза:

— Ух ты, какой аккуратный убийца! Убирает за собой.

— Аккуратный во многих отношениях, — заметила Маура, задумчиво глядя на покойного Бернарда Акермана. — Быстрое и верное убийство. Минимум беспорядка. Как и наверху.

Наверху, подумала Джейн. Дети.

— Все остальные члены семейства, — проговорила Риццоли куда более прозаичным тоном, чем позволяли ее эмоции, — умерли примерно в то же время, что и господин Акерман? Была ли некоторая отсрочка?

— Моя оценка весьма приблизительна. Для точного ответа нужна более детальная информация от свидетеля.

— Которую для нас раздобудет детектив Риццоли, — объявил Кроу.

— Откуда ты знаешь, что мне больше повезет с мальчиком? — удивилась Джейн. — Я ведь не умею творить чудеса.

— Мы рассчитываем на тебя, потому что нам не с чем работать. Всего несколько отпечатков пальцев на ручке двери. Никаких признаков насильственного вторжения. А охранная система была выключена.

— Выключена? — Джейн бросила взгляд на труп. — Похоже, господин Акерман сам впустил убийцу.

— А возможно, он просто забыл включить ее. Потом услышал шум и спустился вниз проверить, все ли в порядке.

— Ограбление? Что-нибудь пропало?

— Шкатулку с драгоценностями, принадлежавшую госпоже Акерман, похоже, никто не трогал, — сообщил Кроу. — Его бумажник и ее сумочка так и лежат в спальне на комоде с зеркалом.

— А вообще — ходил ли убийца в их спальню?

— О да. Он был там. Он заходил во все спальни.

Джейн уловила зловещую нотку в голосе Кроу. И поняла: наверху ее ждет нечто куда более страшное, чем эта залитая кровью библиотека.

— Я могу проводить тебя наверх, Джейн, — спокойно предложила Маура.

Вслед за подругой Джейн вернулась в прихожую; обе женщины молчали, словно это суровое испытание легче было переносить без слов. Поднимаясь по лестнице, Джейн повсюду, куда ни глянь, замечала сокровища. Антикварные часы. Картина с изображением женщины в красном. Риццоли автоматически отмечала про себя все это, даже готовясь к тому, что ждало ее на верхних этажах. В спальнях.

Преодолев последние ступени лестницы, Маура свернула направо и отправилась в комнату, которая располагалась в самом конце коридора. Через открытую дверь Джейн увидела своего напарника детектива Барри Фроста; его руки обтягивали зловеще-багровые перчатки. Он стоял, прижав локти к бокам; такую позу инстинктивно принимает любой полицейский на месте преступления, чтобы избежать перекрестного загрязнения. Увидев Джейн, Барри печально покачал головой; его взгляд будто бы говорил: «Я тоже не хотел бы находиться здесь сегодня, в такой погожий денек».

Риццоли шагнула через порог и чуть было не ослепла от солнечного света, струившегося в комнату через огромные окна во всю стену. В этой спальне занавески были не нужны, потому что окна выходили на огороженный забором двор, где листва японских кленов отливала оттенком красного вина и во всей своей красе цвели розы. Однако внимания Джейн требовали вовсе не они, а труп женщины. Сесилия Акерман, в бежевой ночной сорочке, лежала в кровати на спине; одеяло закрывало ее до плеч. Она выглядела моложе своих сорока восьми лет, отдельные пряди ее волос были искусно окрашены в светлый тон. Глаза Сесилии были закрыты, а лицо казалось до жути безмятежным. Пуля вошла чуть выше левой брови. Округлый след от пороха на коже говорил о том, что это контактная рана: когда нажали на спусковой крючок, дуло было прижато ко лбу женщины. «Ты спала, когда убийца выстрелил, — решила Джейн. — Ты не кричала и не сопротивлялась, ты не представляла опасности. Но незваный гость все-таки вошел в эту комнату, подошел к постели и выстрелил тебе в голову».

— Будет еще хуже, — пообещал Фрост.

Риццоли взглянула на своего напарника. В резком утреннем свете его лицо казалось осунувшимся. Но в глазах Барри Джейн заметила не просто усталость, — то, что Фрост увидел, потрясло его.

— Комнаты детей находятся на третьем этаже, — будничным тоном сообщила Маура. Она сказала это так, словно была агентом по недвижимости, описывающим особенности роскошного дома.

Джейн услышала скрип над головой, шаги членов еще одной команды, которая передвигалась по комнатам, расположенным этажом выше, и внезапно вспомнила тот год, когда еще в старших классах школы помогала устраивать дом ужасов на Хеллоуин. Они разбрызгивали красную краску и изображали нарочито жуткие сцены, куда более жуткие, чем в этой спальне с безмятежной покойницей. Действительность способна ужасать и небольшим количеством крови.

Маура направилась к выходу из комнаты, тем самым показывая, что все важное здесь они уже увидели и теперь пора двигаться дальше. Джейн пошла вслед за ней к лестнице. Золотистый свет струился вниз сквозь застекленную крышу, и создавалось ощущение, будто они поднимаются по райским ступеням, однако этот путь вел совсем в другое место. Туда, куда Риццоли вовсе не хотелось попасть. Нехарактерная для Мауры летняя блузка казалась крайне неуместной — примерно как ярко-розовый наряд на похоронах. Пусть это была всего лишь незначительная деталь, однако она досаждала Джейн и даже раздражала ее: ну почему сегодня утром, в тот день, когда погибли трое детей, подруга выбрала именно этот жизнерадостный цвет?

Женщины достигли третьего этажа, и Маура грациозно отступила в сторону, приподняв обтянутую бахилой ступню над каким-то препятствием на лестничной клетке. Только когда Джейн добралась до последней ступени, она увидела маленькую — до слез — фигурку, накрытую пластиковым покрывалом. Опустившись на корточки, Маура приподняла кончик этого савана.

Девочка лежала на боку, свернувшись в позе эмбриона, так, словно пыталась укрыться в безопасной материнской утробе, о которой у нее остались смутные воспоминания. Кожа ребенка носила кофейный оттенок, а черные волосы были заплетены в мелкие косички, украшенные яркими бусинами. В отличие от убитых, оставшихся на нижних этажах, эта малышка была афроамериканкой.

— Убитая номер три — восьмилетняя Кимми Акерман, — объявила Маура бесстрастным и невыразительным голосом; от этого голоса Джейн, которая пристально глядела на мертвого ребенка, коробило все больше и больше.

Такая малышка! Девочка в розовой пижаме с крошечными танцующими пони. Возле трупа на полу остался отпечаток узкой обнаженной ступни. Слишком мала для мужской. «След Тедди», — поняла Джейн.

— Пуля пробила затылочную кость девочки, но наружу не вышла. Судя по углу, стрелявший был выше и целился со спины жертвы.

— Девочка не стояла на месте, — тихо произнесла Джейн. — Она пыталась убежать.

— Если судить по ее позе, в тот момент, когда в нее выстрелили, девочка, похоже, убегала в одну из комнат на третьем этаже.

— Выстрелили ей в затылок.

— Да.

— Кто, черт возьми, способен на такое? Убить ребенка!

Маура вернула на место покрывало и выпрямилась.

— Вероятно, она что-то видела внизу. Лицо убийцы. Возможно, это и послужило мотивом.

— Да прекрати ты свои логические размышления! Тот, кто это сделал, вошел в дом с готовностью убить ребенка. Стереть с лица земли целую семью!

— Я ничего не могу сказать о мотиве.

— Только о характере смерти.

— И это убийство.

— Ты так думаешь?

Маура нахмурилась:

— Почему ты злишься на меня?

— А почему все это тебя не трогает?

— Ты считаешь, это меня не трогает? Думаешь, я могу смотреть на этого ребенка и не чувствовать того, что чувствуешь ты?

Некоторое время женщины пристально глядели друг на друга, стоя по разные стороны от тела девочки. Это было еще одно напоминание о пропасти, которая пролегла между ними с тех недавних пор, когда Маура дала свидетельские показания против одного бостонского полицейского, показания, из-за которых он оказался в тюрьме. Предательство в среде правоохранителей быстро не забывают, однако Джейн всеми силами хотела заделать трещину, возникшую в их дружбе. Но просить прощения было сложно, да и времени прошло немало, и трещина укрепилась, словно прошла по бетону.

— Просто… — Джейн вздохнула. — Я терпеть не могу, когда такое случается с детьми. От этого мне хочется кого-нибудь задушить.

— Значит, нас двое.

Эти слова были произнесены тихо, но Джейн заметила, как в глазах Мауры мелькнул металлический проблеск. Да, ее подруга была в ярости, только она лучше маскировала свои эмоции и держала их под строгим контролем; точно так же Маура держала под контролем и все остальное в своей жизни.

— Риццоли! — окликнул коллегу детектив Томас Мур, стоявший в дверном проеме. Как и Фрост, он выглядел подавленно, словно этот день состарил его на десятилетие. — Ты уже говорила с мальчиком?

— Еще нет. Сначала я хотела посмотреть, с чем нам приходится иметь дело.

— Я пробыл с ним целый час. Он не произнес ни слова. Госпожа Лайман, хозяйка соседнего дома, сказала, что, когда мальчик только появился у нее на пороге в восемь утра, он был почти в кататоническом состоянии.

— Тогда ему, видимо, нужен психиатр.

— Мы вызвали доктора Цукера, и социальный работник уже едет сюда. Но я подумал, что Тедди, возможно, поговорит с тобой. Ты ведь сама мать.

— Что видел этот мальчик? Ты знаешь?

Мур покачал головой:

— Надеюсь только, что он не был в этой комнате.

Такого предупреждения было достаточно, чтобы пальцы Риццоли похолодели под латексными перчатками. Мур — высокий мужчина, и его фигура почти полностью закрывала дверной проем, словно он пытался уберечь коллегу от ожидавшего ее зрелища. Томас молча отступил в сторону.

В углу на корточках сидели две сотрудницы криминального отдела; когда Джейн вошла в комнату, они подняли головы. Обе были молоды, представительницы новой волны женщин-криминалистов, которые теперь доминировали в этой области. На вид ни та ни другая не могли еще иметь детей и знать, каково это, прижиматься к разгоряченной щеке больного ребенка или впадать в панику при виде открытого окна или пустой колыбели. Материнство несет с собой целую кучу страхов. В этой комнате один из таких ночных кошмаров стал реальностью.

— Мы считаем, что эти убитые — дочери Акерманов, десятилетняя Кассандра и девятилетняя Сара. Обе они приемные, — объяснила Маура. — Поскольку девочки встали с кроватей, их наверняка что-то разбудило.

— Выстрелы? — тихо спросила Джейн.

— О выстрелах в этом районе никто не сообщал, — возразил Мур. — Видимо, использовали глушитель.

— Но этих девочек что-то встревожило, — продолжала Маура. — Что-то заставило их выбраться из постелей.

Джейн не двинулась со своего места возле двери. Некоторое время все молчали, и она поняла, что коллеги ждут, когда она подойдет к телам, выполнит свою полицейскую обязанность. Но именно этого ей и не хотелось делать. Риццоли заставила себя приблизиться к съежившимся трупам и опуститься на корточки. «Они умерли, обнимая друг друга», — поняла Джейн.

— Если судить по их позам, — снова заговорила Маура, — похоже, что Кассандра пыталась закрыть собой младшую сестру. Две пули сначала прошли сквозь тело Кассандры, а потом пробили Сару. Затем в голову каждой девочки был сделан завершающий контрольный выстрел. Судя по виду, их одежду не трогали, так что я не наблюдаю явных признаков сексуального насилия, но это придется подтвердить на вскрытии. Оно начнется чуть позже, сегодня днем, если, конечно, ты хочешь присутствовать, Джейн.

— Нет. Я не хочу присутствовать. Я вообще сегодня не должна была работать.

Риццоли резко развернулась и пошла прочь из комнаты; ее бахилы шуршали по полу — Джейн торопилась покинуть место, где умерли две свернувшиеся клубочком девочки. Однако по пути к лестнице она снова увидела труп самого младшего ребенка. Восьмилетней Кимми. Куда ни глянь в этом доме, подумала Риццоли, от всего сжимается сердце.

— Джейн, ты как? — спросила Маура.

— Кроме того, что я мечтаю разорвать этого подонка на части?

— Я чувствую то же самое.

«Тогда тебе куда лучше удается скрывать это», — подумала Джейн. И взглянула вниз, на покрытое простыней тело.

— Я смотрю на этого ребенка, — тихо произнесла она, — и вижу свою дочку. Ничего не могу поделать.

— Ты же мать, это вполне естественно. Послушай, на вскрытие придут Мур и Кроу. Так что тебе не обязательно присутствовать. — Маура глянула на часы. — День будет длинным. А я еще не собрала вещи.

— Ты на этой неделе едешь в школу к Джулиану?

— Сегодня я во что бы это ни стало должна уехать в Мэн. Две недели с мальчиком-подростком и его собакой. Даже и не знаю, чего ждать.

У Мауры не было своих детей, откуда ей было знать? У нее и шестнадцатилетнего Джулиана Перкинса не было ничего общего, кроме испытаний, которым они подверглись прошлой зимой, пытаясь выжить в условиях дикой природы Вайоминга. Маура была обязана жизнью этому мальчику и теперь пыталась заменить ему утраченную мать.

— Ну что я могу рассказать тебе о мальчишках-подростках? Дай-ка подумать, — произнесла Джейн, пытаясь помочь подруге. — У моих братьев были вонючие ботинки. Они спали до полудня. И ели примерно двенадцать раз в день.

— Метаболизм пубертатного периода у мужчин. Они ничего не могут поделать с этим.

— Ого! Да ты и правда превратилась в мамашку!

Маура улыбнулась:

— На самом деле это очень приятно.

Однако материнство несет и кошмары, напомнила себе Джейн, отворачиваясь от тела Кимми. Она с радостью уходила вниз по лестнице, с радостью покидала этот дом ужасов. Когда Риццоли в конце концов снова вышла на улицу, она сделала глубокий вдох, словно стремилась вытеснить из своих легких запах смерти. Полчища представителей массмедиа разрослись еще больше, телекамеры, словно стенобитные орудия, выстроились по периметру места преступления. Кроу был в центре внимания — детектив Голливуд работал на публику. Никто не заметил, как Джейн проскользнула мимо и зашагала к соседнему дому.

На веранде, с широкой улыбкой наблюдая за представлением Кроу перед камерами, стоял патрульный полицейский.

— Как думаете, кто будет играть его в кино? — поинтересовался он. — Брэд Питт достаточно красив?

— Сыграть Кроу ни у кого красоты не хватит, — фыркнула Риццоли. — Мне нужно поговорить с мальчиком. Он в доме?

— С офицером Васкес.

— Мы ждем еще психиатра. Так что, когда доктор Цукер появится, пропустите его в дом.

— Есть, мэм.

Джейн вдруг поняла, что она до сих пор не сняла перчатки и бахилы, надетые на месте преступления. Она стянула их, сунула в карман и позвонила в дверь. Через мгновение на пороге возникла красивая седовласая женщина.

— Госпожа Лайман? — осведомилась Джейн. — Я детектив Риццоли.

Женщина кивнула и жестом пригласила войти.

— Поторопитесь. Я не хочу, чтобы нас увидели эти ужасные люди с камерами. Они так вторгаются в частную жизнь!

Джейн переступила порог дома, и хозяйка быстро закрыла дверь.

— Мне велели ожидать вас. Хотя я не очень понимаю, как вам удастся разговорить Тедди. Милейший детектив Мур был столь терпелив с ним…

— Где Тедди?

— В оранжерее. Бедняжка не сказал мне почти ни слова. Просто явился сегодня утром к моей парадной двери, еще в пижаме. Я только взглянула на него и сразу поняла: произошло что-то ужасное. — Хозяйка повернулась. — Вон туда.

Джейн последовала за госпожой Лайман в вестибюль и посмотрела вверх на лестничный колодец, абсолютно такой же, как в доме Акерманов, словно это было зеркальное отражение. Как и дом соседей, жилище Лайманов отличало наличие изысканных и дорогих на вид картин.

— Что он сказал вам? — поинтересовалась Риццоли.

— Он сказал: «Все умерли. Они все умерли». И это все, что он сумел вымолвить. Я увидела кровь на его босых ногах и тут же позвонила в полицию. — Женщина остановилась перед входом в оранжерею. — Сесилия и Бернард были хорошими людьми. Сесилия так радовалась, когда наконец получила то, что хотела, — полный дом детей. Они уже начали процедуры по усыновлению Тедди. А теперь мальчик снова остался совсем один. — Госпожа Лайман немного помолчала. — Знаете, я не против оставить его здесь. Парнишка знает меня и знаком с этим домом. Сесилия наверняка хотела бы, чтоб так и было.

— Это великодушное предложение, госпожа Лайман. Но у социальной службы есть приемные семьи, специально подготовленные для того, чтобы принимать травмированных детей.

— Ох! Что ж, это всего лишь идея. Поскольку я уже знаю мальчика.

— Тогда вы можете рассказать мне о нем побольше. Есть ли что-то, что поможет мне установить контакт с Тедди? Чем он интересуется?

— Он очень тихий. Любит книги. Сколько я ни приходила к соседям, он все время сидел в библиотеке Бернарда, среди книг по римской истории. Можно попытаться растопить лед разговором на эту тему.

«Римская история, — подумала Джейн, — да, в этом я дока».

— А что еще его интересует?

— Садоводство. Он любит экзотические растения из моей оранжереи.

— А спорт? Можно с ним поговорить о «Мишках»?^[4] Или о «Патриотах»?^[5]

— О, это ему неинтересно. Он слишком утонченный.

«Значит, я пещерный человек», — заключила про себя Риццоли.

Госпожа Лайман собралась было открыть дверь в оранжерею, но тут Джейн спросила:

— А что с его настоящими родителями? Как он оказался у Акерманов?

Госпожа Лайман снова повернулась к Риццоли:

— А вы ничего не знаете?

— Мне сказали, что он сирота и родственников у него нет.

— Вот почему все это так сильно потрясло Тедди. Сесилия очень хотела, чтобы мальчик заново научился жить, получил возможность быть по-настоящему счастливым. Не думаю, что теперь это когда-нибудь получится. Теперь, после того как все повторилось.

— Повторилось?

— Два года назад Тедди и его семья путешествовали на паруснике и встали на якорь у острова Сент-Томас. Ночью, пока все спали, кто-то проник на судно. Родителей Тедди и его сестер убили. Застрелили.

Во время последовавшей паузы Джейн вдруг поняла, как тихо в доме. Настолько тихо, что следующий вопрос она непроизвольно задала почти шепотом:

— А Тедди? Как ему удалось выжить?

— Сесилия говорила мне, что мальчика нашли в воде, он плыл в спасательном жилете. И еще, что он не помнил, как попал в воду. — Госпожа Лайман бросила взгляд на закрытую дверь оранжереи. — Теперь вы понимаете, насколько все это потрясло его. Потерять родных жутко и один раз. А если это произошло повторно? — Женщина покачала головой. — Такое не в силах вынести ни один ребенок.

Примечания

4

«Бостонские мишки» («Бостон бруинз») — профессиональный хоккейный клуб, выступающий в Национальной хоккейной лиге.

5

«Патриоты Новой Англии» («Нью-Ингленд патриотс») — профессиональный футбольный клуб штата Массачусетс.