3
Некоторых девчонок очень украшает розовый цвет, и они, нацепив кружева и банты, шуршат себе шелковой органзой и при этом выглядят очаровательными и женственными.
Джейн Риццоли не относилась к их числу.
Она стояла в комнате мамы, пристально разглядывая в зеркале собственное отражение в полный рост, и думала: «Пристрелите меня! Пристрелите немедленно!» Платье-колокол цвета ярко-розовой жвачки, с вырезом, отделанным широченной оборкой, которая по размеру вряд ли уступала клоунскому воротнику. Пышная юбка из бесконечных рядов нелепых оборок. Пояс вокруг талии, завязанный огромным бантом. Даже Скарлетт О’Хара ужаснулась бы.
— О, Джени, смотри-ка! — воскликнула Анжела Риццоли, радостно хлопнув в ладоши. — Ты так красива, что теперь произведешь даже бо́льший фурор, чем я. Ты ведь в восторге, верно?
Джейн сощурилась — она была настолько потрясена, что не могла произнести ни слова.
— Конечно же, тебе придется надеть туфли на высоком каблуке, чтобы получился комплект. Думаю, подойдут атласные шпильки. А еще нужен букет из розовых роз с гипсофилой. Или это уже не модно? Как думаешь, с каллами или чем-то в этом роде я буду выглядеть более современно?
— Мам…
— Мне придется немного ушить талию. Как так получилось, что ты похудела? Плохо питаешься?
— Ты серьезно? Неужели ты действительно хочешь, чтобы я надела это платье?
— А в чем дело?
— Оно же… розовое.
— И ты в нем прекрасно выглядишь.
— Ты когда-нибудь видела меня в розовом?
— Я шью точно такое же маленькое платьице для Реджины. Вы будете просто прелестны! Мама и дочка в одинаковых платьях.
— Реджина прелестна, а вот я — нет.
У Анжелы начала подрагивать губа. Знак не менее зловещий, чем первое трепетание на сигнальном табло ядерного реактора.
— Я все выходные трудилась над этим платьем. Собственными руками делала каждый стежок, пришивала каждую оборочку. А ты не хочешь его надевать даже на мою свадьбу!
Джейн нервно сглотнула.
— Я этого не говорила. Вернее, имела в виду не совсем это.
— Ну я же вижу по твоему лицу! Оно тебе совершенно не нравится.
— Нет, мам, это великолепное платье, — возразила Риццоли, а про себя добавила: «Для какой-нибудь чертовой Барби — возможно».
Опустившись на кровать, Анжела испустила вздох, достойный умирающей героини.
— Знаешь, возможно, нам с Винсом нужно было просто сбежать. Это всех обрадовало бы, правда? Тогда мне не пришлось бы сражаться с Фрэнки. Не пришлось бы волноваться, кого включили, а кого не включили в список приглашенных. А тебе не пришлось бы надевать это ненавистное платье.
Джейн уселась на кровать рядом с мамой, и органза раздулась у нее на коленях, словно огромный шар сахарной ваты. Риццоли примяла ее кулаком.
— Мам, ты даже толком не развелась. Свадьбу можно планировать сколько угодно. Тебе не кажется, что в этом есть своя прелесть? Никуда не нужно торопиться.
Услышав звонок в дверь, Джейн подняла глаза.
— Винс не хочет ждать. Знаешь, что он мне сказал? Говорит, хочу заявить свои права на невесту. Разве не прелесть, а? Я чувствую себя как в той песне Мадонны. Словно я снова девственница.
Джейн даже подскочила.
— Пойду открою дверь.
— Нам нужно было просто взять и пожениться в Майами! — крикнула Анжела в спину дочери. — Это было бы куда проще. Да и дешевле, потому что не пришлось бы кормить всех родственников!
Джейн открыла дверь. На пороге стояли двое мужчин, которых ей совсем не хотелось бы видеть этим воскресным утром.
— Это еще что за уродское платье? — усмехнулся ее брат Фрэнки, заходя в дом.
Вслед за ним вошел отец Риццоли, Фрэнк-старший, и объявил:
— Я пришел поговорить с твоей матерью.
— Пап, сейчас не лучший момент, — возразила Джейн.
— Я пришел. Значит, момент подходящий. Где она? — спросил Фрэнк, оглядывая гостиную.
— Не думаю, что мама захочет говорить с тобой.
— Ей придется это сделать. Пора положить конец безумию.
— Безумию? — возмутилась Анжела, выходя из своей комнаты. — Это кто тут толкует о безумии?
— Фрэнки говорит, ты действительно занимаешься этим, — ответил отец Джейн. — Ты правда собралась выйти за того человека?
— Винс предложил. Я согласилась.
— А как же тот факт, что мы все еще женаты?
— Это всего лишь бумажная волокита.
— Но я не подпишу документы.
— Что?
— Я сказал, что не подпишу бумаги. И ты не выйдешь замуж за этого типа.
Анжела потрясенно усмехнулась:
— Но ведь это же ты ушел от меня.
— Я не знал, что ты изменишься и соберешься замуж!
— А что я должна была делать — сидеть и тосковать из-за того, что ты ушел от меня к ней? Я еще молода, Фрэнк. И нравлюсь мужчинам. Они хотят спать со мной!
— Боже мой, мама! — простонал Фрэнки.
— И знаешь что? — не унималась Анжела. — У меня никогда не было такого хорошего секса!
Джейн услышала, что в маминой комнате зазвонил ее телефон. Не обратив на него внимания, Риццоли схватила отца за руку:
— Папа, думаю, тебе лучше уйти. Пойдем, я провожу тебя.
— Я очень рада, что ты ушел от меня, Фрэнк, — продолжала Анжела. — Я снова начала жить и узнала, что значит быть желанной.
— Ты моя жена. И все еще принадлежишь мне.
Мобильный Джейн, ненадолго умолкнув, снова начал настойчиво звонить: не обращать внимания было невозможно.
— Фрэнки, — взмолилась она, — помоги мне, ради всего святого! Уведи его из дома.
— Пойдем, пап, — сказал Фрэнки, хлопнув отца по спине. — Пойдем выпьем пивка.
— Я еще не закончил.
— Закончил, закончил, — возразила Анжела.
Джейн помчалась в мамину комнату и выудила из сумочки свой разрывающийся мобильный.
— Риццоли, — сказала она, стараясь не обращать внимания на ругань в коридоре.
— Ты нам нужна, — объявил детектив Даррен Кроу. — Когда ты сможешь приехать?
Никаких тебе вежливых преамбул, никаких «пожалуйста» и «не могла бы ты?» — Кроу был, как обычно, очень мил.
— Я сегодня не на вызовах, — не менее грубо ответила Джейн.
— Маркетт собрал три команды. Дело веду я. Фрост только что прибыл, но нам понадобится женщина.
— Я не ослышалась? Ты действительно сказал, что тебе нужна помощь женщины?
— Послушай, свидетель настолько потрясен, что почти ничего не говорит. Мур уже пытался беседовать с парнишкой, но считает, что тебе повезет гораздо больше.
«Парнишка». От этого слова Джейн замерла.
— Ваш свидетель — ребенок?
— На вид лет тринадцать-четырнадцать. Он один выжил.
— А что случилось?
В трубке были слышны чьи-то отдаленные голоса, до Джейн донеслись отрывистый диалог специалистов, работавших на месте происшествия, и эхо многочисленных шагов, отражавшееся от пола с твердым покрытием. Она прекрасно представляла себе, как Кроу со своей голливудской стрижкой важно расхаживает посреди всей этой суеты, выпятив грудь и расправив плечи.
— Да тут долбаная кровавая баня, — сообщил он. — Пятеро убитых, из них трое детей. Младшей девочке едва ли восемь лет исполнилось.
«Я не хочу это видеть, — подумала Джейн. — Особенно сегодня. Да и в любой другой день».
— А где вы? — заставила она себя выговорить.
— Дом находится на Луисбург-сквер. Тут до черта новостных фургонов, так что тебе придется припарковаться в квартале-другом отсюда.
Джейн удивленно моргнула:
— Это произошло на Бикон-Хилле?
— Да, богатых иногда тоже грохают.
— А кто погибшие?
— Бернард и Сесилия Акерман, пятьдесят и сорок восемь лет. И три их приемные дочери.
— А выживший мальчик? Тоже их сын?
— Нет. Его зовут Тедди Клок. Он несколько лет жил у Акерманов.
— Жил у них? Он что, родственник?
— Нет, — ответил Кроу. — Они взяли парня на воспитание.
